По следам Грааля

В кромешной чёрной ловушке не было ничего кроме стука моих зубов и противоестественного холода. Всего лишь какое-то мгновение назад ладони Софьи были на моих лопатках, прижимали к себе сильно, без шанса создать и сантиметр пространства. Но сейчас ни магии, ни проблесков света, ни тепла ведьмы — ничего. Когда удалось перебороть сопротивление коридора и всё же провести другого человека, мои силы дали сбой. Выплеснулись разом и разрушили все двери, все отражающие поверхности вокруг: их треск грохотом ударил по перепонкам. Дезориентирован — вот что происходило. Сосредоточиться хоть на чём-то впервые стало непосильной задачей. Я зашёлся в приступе кашля и тут же поморщился от боли. Похоже, ребро справа сломано. Плата за столь безумную выходку могла быть и куда серьёзнее. На меня накатила дурнота. Софья, где она? Почему молчит? Сама ли отпустила меня или… Не желая додумывать, я позвал ведьму. Сначала звуки, вылетевшие из-за рта, казались надтреснутыми. С каждой вяло тянущейся секундой они становились не просто жалкими, но и умоляющими. Софья. Софья. Софья. Словно граммофонная пластина имя ведьмы крутилось на языке. Я рухнул на колени. Ворохи картинок, которые мучили меня в молельной коме, вгрызлись в разум, подобно изголодавшемуся зверю. Я не знал, происходило ли всё на самом деле, но чей-то жуткий хохот схватил меня за горло. «Один». «Не нужен». «Ты больше никому не нужен». Что-то мокрое обожгло пальцы. Ни всхлипов, ни содроганий. Но тупая ноющая боль в висках. В груди. Рука потянулась к сердцу. Казалось, что оно раскрошилось и больше не могло биться. Было время, когда я обращался к Нему, из чей плоти, как утверждают инквизиторы, появились все мы. Я верил, что только кому-то могущественному под силу изменить меня, маму и всех окружающих, смотрящих с молчаливым осуждением. Но чем дольше и упорнее просил, тем яснее осознавал: если Он и существовал, слова ничего для него не значили. Но сейчас, когда острый взгляд тишины рвал меня изнутри, я был готов молить кого угодно. — Прошу… — Фабьен? Застывшие у лица руки потянулись вперёд, туда откуда слышался сладковатый запах ведьмы, пока не наткнулись на скользящую ткань. Опасаясь, что неизвестное пространство, в котором мне посчастливилось оказаться, ведёт жестокую игру, я скомкал край платья и потянул Софью к себе. Она не говорила, и я почти уверился, что брежу. Если бы не тяжёлое шумное дыхание над головой, подчиняющее себе все страхи. — Ты р-ранен? Я промычал что-то и, словно котёнок, уткнулся в неё носом, куда-то в область солнечного сплетения. — Почему ты на коленях? — растерялась Софья, когда поняла в каком мы положении. — Я услышала, как ты звал меня, и подумала, что… — она резко замолчала, вероятно, почувствовав мою дрожь. — Эй, всё хорошо. У тебя получилось. Ещё никогда фраза «у тебя получилось» не звучала, как грёбанное унизительное обличение всех моих пороков. Что-то похожее на злость, такое же всепожирающее и клокочущее, зашевелилось под кожей. Но распознать, было ли чувство направлено на ведьму или на меня самого, не получалось. — Скажи уже хоть что-нибудь! — не выдержав напряжения, воскликнула Софья. Я поднялся и вслепую отыскал её лицо. — C'est comme si on m'avait pris quelque chose de précieux.Ça fait mal, — костяшками аккуратно глажу ведьму по щеке. — Снова что-то неприличное? — В пекло приличия, — прорычал я и поглотил её вздох. Можно ли поцелуем выразить больше, чем словами? Подобные странные мысли не приходили мне в голову, пока губы не завели диалог с губами Софьи. Это был разговор между двумя иностранцами, что, к удивлению обоих, оказались так похожи. Темнота обострила ощущения. Каждый миллиметр ведьмы, словно пытался раствориться во мне. Она всхлипнула, когда моя ладонь оказалась на её голой пояснице. И тональность общения резко изменилась. Жадность, острая нужда в Софье, обнажённые эмоции — ничего из этого не позволяло мне перестать стонать ей в рот. Я цеплялся за талию ведьмы и жаждал прижаться к её шее, оставить следы. Выстрели она или вонзи нож, и я бы не заметил. Увлечение, которое завело в тупик. Как и в прошлый раз, всё закончилось внезапно. В какой-то момент Софья провела рукой по торсу вверх, задев рёбра. Внимательная ведьма сразу же уловила перемены в звуках, которые я издавал. — Я же спрашивала о ранах, — возбуждение в голосе Софьи отразилось так очевидно, что мне захотелось сглотнуть и вновь завладеть её губами. Напряжение витало между нами, даже когда она отошла, нарочито громко откашлявшись. Я был близок к тому, чтобы допустить мысль, что ей неловко. Хоть прежде, и не сталкивался с проявлением этой эмоции от ведьмы в мою сторону. — Если это тоже часть твоего флирта, боюсь представить, что ты вытворяешь, когда влюбляешься всерьёз. У меня не было ответа на этот вопрос. Но я знал, кто мог бы его получить. «Кажется, ты увяз по самое горло, Фабьен де Ла Саль». Горько усмехнувшись собственным мыслям, я снял пиджак, шагнул и наугад накинул его на плечи ведьмы. Как бы горячо нам не было до, воздух здесь пробирал до костей. Софья поблагодарила меня, и я наконец вернул себе здравомыслие. Пора выяснить, где именно это «здесь». Первое, что приходило в голову — мы всё ещё в коридоре. Но из-за того, что правила были нарушены, пространство повредилось: двери исчезли, а магия не отзывалась. Из хорошего — я и Софья всё ещё живы, из плохого — непонятно, как долго это продлится. Федор стал вторым отражателем, с которым я столкнулся. Поэтому я мало представлял, вероятно ли выбраться из коридора при таких обстоятельствах. Без еды можно было продержаться какое-то время, однако без воды наши шансы резко уменьшались. — Мы не в коридоре, — изрекла ведьма, точно распознав мои переживания. Пускай не сразу, но факты её правоты становились очевиднее. Влажный воздух, ощущение мерзлоты: в пространстве отражателя не было ни того, ни другого. —Когда ты описывал его, то никогда не упоминал стены или землю, — продолжала Софья. — Прислушайся к ощущениям. Ноги утопают в чём-то вязком, глинистом. А если пройдёмся немного, то наткнёмся на неровную скалистую поверхность. В её аргументах был смысл. Осторожно вымеряя шаги, мы приблизились к упомянутой Софьей преграде. Она была похожа на завал из груды камней разной формы, а значит, её строили не люди. Если вспомнить старые карты, то на месте подсобки был тупик, а рядом с ним неясное размывчатое пятно. «Дефект», — решили мы со Стэнли. Но что, если мы ошиблись? Монсегюр был испещрён сетью потайных ходов: Альсиния тоже упоминала этот факт в дневнике. От догадки, посетившей меня в висках застучало. Возможно, после того, как Лореан убил Альсинию и отнял чашу, он попытался покинуть крепость через одну из лазеек. Но большинство из них представляли собой подземные проходы. Орден инквизиторов вёл атаку на Монсегюр, в том числе и с помощью катапульт. Их снаряды могли спровоцировать обвал пещерного свода. Предположим, я прав, то всё ещё неясно: успел ли Лореан выйти раньше, чем это произошло? Он вполне мог попасть под завалы и оказаться в ловушке, как мы. Это не очень утешало, но повышало вероятность того, что чаша где-то рядом. Я прислонился лбом к жёсткой поверхности, проклиная себя за то что в больше степени всегда был реалистом нежели оптимистом. Вдвоём нам не разобрать груду камней. Отыщи я что-то отражающее сейчас, едва ли в нынешнем состоянии удастся вновь переместить нас двоих. Боль при глубоком вдохе становилась навязчивее, а область грудной клетки начала отекать. Пришлось сползти по стене, чтобы тупое чувство затихало. Край пиджака мазнул меня по руке. Софья села рядом, послышались звуки копошения. — Что ты ищешь? Удивительно, что её сумка тоже прошла через коридор. — Особый пластырь Хельги. — Не трать силы. — У тебя синдром прерванного вдоха. Думаю, ребро не повредило лёгкие, но лучше снизить подвижность отломков, — Софья говорила и действовала, как самый настоящий целитель. Отсутствие света не позволяло видеть лицо ведьмы, и меня одолевало сожалению по этому поводу. Кусала ли она губы, задирая мою футболку? Была ли полностью сосредоточенной или беспокойство завладело её лицом? Подозревала лиона, что тревога за других так часто угадывалась в её мимике? — С чего ты взяла, что лёгкое не проткнуто? — У поцелуя не было привкуса крови, — наклеив последний пластырь, ведьма осторожно вернула одежду на место. Упоминание о случившимся не так давно скрутило судорогой живот. Это ненормально. Абсолютно ненормально реагировать так. — Что ты со мной сделала? — с трудом выдавливаю я. Уточнять вопрос было не нужно. Порой, складывалось впечатление, что Софья способна считать всё, что скрывалось за словами. — Я не словесник, забыл? Я не накладывала на тебя чар, — вспыхивает ведьма. Её негодование разливается в воздухе. — Я всё время думаю о тебе. Это было очередным настоящим признанием от заядлого лжеца. — И что ты предлагаешь? — огрызнулась Софья. — Подумать немного и обо мне. Гордое угрюмое молчание, за которым последовало трудно различимое: «Хотела бы я знать, как не думать». Выходит, Грааль и впрямь проклятый? Иначе как объяснить то, что обрушилось на нас с Софьей? ℒℒℒ Место нашего заточения напоминало узкий, но, на удивление, длинный тоннель. Во всяком случае, мы шли уже довольно продолжительное время. Свет, исходящий от карт таро, мягко касался силуэта девушки и отпугивал мрак. Не настолько, чтобы я мог разглядеть каждый камень под ногой, но тот факт, что у нас вообще был источник света — большая удача. Найдётся ли хоть ещё один мантик с таким же арсеналом трюков? Металлические карты в качестве средства самозащиты, а теперь и вместо фонарика. Признаться, в подобную комбинацию магии артефактора и мантика я поверил не сразу. Софья рассказала, что отец лично создал карты для неё, чтобы она не портила зрение. Ведьма часто читала книги с толкованием по ночам. Чем больше рассказывала девушка о детстве, тем сильнее я убеждался: Софья из тех, кто старается извлечь максимум выгоды из своего дара. Она могла бы стать идеальным компаньоном в наших со Стэнли делах. Расчётливая, умеет переносить боль, с хорошими актёрскими навыками. Вот только слишком похожа на брата. Она называла Милоша излишне принципиальным, а ведь у самой этих принципов не меньше. Лгать, красть и вредить людям — табу, если все эти пункты не пригодятся для достижения её собственных планов. — Значит, ты была заядлой отличницей по части магии? Тёмная бровь Софьи дёрнулась в изящном изгибе. Ведьма не ждала личных вопросов. Не в нашей ситуации. Но я испытывал потребность узнать что-нибудь новое о ней. Не исключено, что на меня так действовало замкнутое пространство или пережитое волнение из-за мыслей о гибели ведьмы. — Когда рождаешься в семье, где все либо артефакторы, либо известные провидцы, а того и гляди — словесники, не захочешь оказаться у края обочины. — Тебя считали недостаточно… — следовало подобрать иное слово, но оно само сорвалось с губ, — полезной? Волосы Софьи взметнулись, когда девушка яро закачала головой, и вновь рассыпались по спине. — Никто не измеряет близких такими категориями. Никто адекватный, — поспешила добавить она, очевидно, вспомнив о моей родне. Можно было поспорить с ней о оценивании других. Ведь именно таким категориям я следовал всю жизнь. Но её слова отвлекли от дальнейших размышлений. — Быть заучкой я решила сама. Не то чтобы меня это коробило. Я люблю учиться. Ведьма была жадной до знаний, поэтому нетрудно представить её прилежной ученицей. Чего не скажешь о послушности маленькой Софьи. На какой-то миг мне даже стало жаль Милоша. Ему пришлось многое пережить. И я, определённо, завидовал этому. Он повидал столько граней Софьи. — А каким ты был в детстве? — девушка направила светящуюся карту мне в лицо. — Наверняка, считал себя умнее всех? — Я до сих пор так считаю, Моя Львица. На её губах играла улыбка. Грустная улыбка. — Наверное, между нами всегда так будет? — Как? Я прикрываю глаза, прислушиваясь к спокойному голосу, в котором вопреки сказанному, не было и капли упрёка. — Твои слова — просто вода, Фабьен. Ты хочешь узнать меня, не позволяя сделать этого в ответ. Не было смысла строить из себя слепого, глухого и глупого. Между нами искрили разные чувства. И кроме физического притяжения налицо было что-то большее. Нас можно сравнить с пассажирами, чей багаж за спиной слишком тяжел. А у моего чемодана и вовсе повреждены колёса. Ничего хорошего взаимная симпатия нам не сулила. Но я всё же не мог промолчать. — Понравились бы мы друг другу, будь всё иначе? Софья споткнулась и резко развернулась всем корпусом ко мне. Она не сводила с меня тёмного испытующего взгляда. Что же ты хочешь, ведьма? Подловить на лжи? Ждёшь, что заберу слова назад? Она вдруг склонила голову набок и посмотрела из-под опущенных ресниц: — Не обольщайся так сильно. — Тогда перестань меня обольщать, — я подал ей руку. Ведьма дарит мне многозначительную улыбку. За ней следует неуверенный шаг. Она скользит мягкими подушечками по сухой коже ладони и наконец обхватывает её, переплетая наши пальцы. ℒℒℒ Мари Блессюр писала: «Магия ведунов не исчезает даже после их смерти». Я думал, что это лишь метафора. Люди того времени часто изъяснялись высокопарно. Однако находясь под землёй, в туннеле, который стал для Лореана могилой, я и, в самом деле, будто ощущал отголоски энергии отражателя. Возможно, именно они помогли скелету ведуна так хорошо сохраниться. Зияющие дыры вместо глазниц, словно сосредоточились на путниках, что забрели в обитель сырости, холода и одиночества. Поза, в которой застыл Лореан, говорила сама за себя. Казалось, что ведьмак выбился из сил и прислониться к камню, чтобы отдохнуть. Вот только вместо отдыха его встретили безысходность, а затем и смерть. Ткань ни то фиолетового, ни то чёрного цвета клочками свисала с костлявого туловища. В скрюченных иссохших пальцах покоились листы, которые не разложились полностью. Чаши с ним не было. Софья занесла карту над головой так, чтобы льющийся свет охватывал как можно больше пространства. Пока ведьма искала следы Грааля, я решил взглянуть на записи ведьмака. Действовать следовало с ювелирной осторожностью: столь древняя бумага, хоть и защищенная крупицами магии, могла рассыпаться в любой момент. Почерк Лореана был размашистым и небрежным, к этому добавлялось время, пожравшее многие из написанных строк. Я долго вглядывалась в буквы и не заметил, как Софья подобралась со спины. Заглянув через плечо, она немного косноязычно, но старательно прочла фразу: — Лю Гр-раал нё маршэ па… Это ведь французский? — Верно, — во рту пересохло. — И что это значит? — тут же спросила ведьма, заметив, как я буквально до хруста вцепился в драгоценные листы. «Le Graal ne marche pas». «Грааль не работает». — Ты не нашла никаких зацепок о чаше? Я чувствовал, как она сверлит мою макушку. Она, наверняка, недовольна попыткой сместить фокус внимания. Но пока я и сам не до конца понимал, что в действительности кроется за фразой, выдвигать предположения не стоит. — Одну только что прокричала тебе на ухо, — стальные нотки в голосе ясно давали понять: она не позволит мне уйти от темы. — Написано на старом диалекте. Без контекста сложно перевести. Нужно время, — зашёл я с другой стороны. — Учитывая, что мы до сих пор не уверены, есть ли отсюда выход — у нас его полно. — Твой сарказм очень сексуален, знала? — Фу, не говори таких вещей, когда мы рядом с останками. Засмеявшись, я бросил взгляд в сторону черепа Лореана. Тьма скрывала его очертания, но меня не покидало стойкое ощущение, что ведьмак скалился. Если я и испытывал толику жалости к нему, то она исчезла. Не погружаться в раздражение из-за Монсегюра, Альсинии и её сторонников помогал лишь внимательный взгляд Софьи. Подумать только: потратить столько сил и не добиться своего. Лучше успокоиться и постараться найти подтверждение или опровержение в обрывках записей Лореана. ℒℒℒ ‡ «Меня терзало то, кем я являюсь. Волк в овечьей шкуре? Или, быть может, овца, притворяющаяся хищником? Дитя Дьявола в святой рясе».

‡

«Отец приказал заслужить их доверие,

тем самым сослужив ордену.

Так тому и быть.

Я слишком устал стоять на развилке двух дорог.

Я хотел принадлежать какому-нибудь из миров».

‡

«Ведуны, коих я встретил, оказались не такими, как нам твердили на вечерних службах. Вместо алчности их устами говорило бескорыстие. Вместо жажды людских страданий — желание тихой жизни. Вместо хитрого ума я разглядел в них наивность».

‡

«Альсиния не разгневалась, когда узнала, кто меня послал.

Она узрела в моей силе и происхождении добрый знак.

Волю судьбы, пожелавшей защитить ведунов.

Она верила, что передав Грааль добровольно,

через мои руки, сумеет уберечь всех от беды».

‡

«Альсиния и остальные испили из Грааля. Но мы не успели отдать чашу. Солдаты набрасывались на стены крепости, точно яростные волны на камни».

‡

» Когда мы поняли, что чаша не сработала,

а орден прорвал оборону, Альсиния впала в безумие.

Я без устали твердил, что выберусь из крепости.

Отдам Грааль инквизиторам.

Обману их. Отсрочу неизбежное.

Но она не слушала».

‡

«Альсиния пронзила себя кинжалом, что я подарил. Надеясь, спасти хоть кого-то, я бросился в потайной проход. Однако попал в западню судьбы.

‡

«Мне не выбраться. Факел скоро догорит.

Пускай. Так я хотя бы не буду видеть ненавистную чашу».

‡

«Я не вижу, но знаю, что Грааль рядом со мной. Это сводит с ума. Я скоро умру. У меня не будет могилы. Но я похороню его. Пусть земля пожрёт причину нашего краха». ℒℒℒ — Что-нибудь узнал? Да. Например, что мы потратили три месяца на погоню за пустышкой. Рисковали десятки раз из-за призраков, водивших нас за нос. Одна из моих целей рушилась на глазах. Но я всё ещё мог достичь второй. Если никто не узнает, что Грааль — ведьмовская бутафория. — Лореан не убивал Альсинию, как мы предполагали. Они хотели использовать Грааль, как белый флаг. Добровольно сдаться и лишиться магии. Но не успели. Инквизиторы напали на них. И в страхе женщина покончила с собой. Лицо Софьи болезненно исказилось. Что из сказанного, так задело её? Сдаться? Лишиться магии? Или… — Это всё? «Прости, Моя Львица, но чем меньше людей ведают о лжи, тем дольше она живёт» — подумал я и озвучил иное: — Нам придётся немного испачкаться в грязи. Она задумчиво крутила кольцо, пока слушала мою версию. Если интуиция и подсказывала ведьме что-то, то она либо не могла этого распознать, либо решила мне довериться.