По следам Грааля

Долгий путь утомлял не меньше перешёптываний и недоверчивых взглядов в спину. Пять часов до Москвы, ещё двенадцать — до острова, окутанного туманами и дождями. Впереди разухабистая дорога до посёлка у залива, и наконец Анива — финальная точка, в которой нам укажут на местоположение Грааля. В лучшем случае, разумеется. Ведь как показывают события последних часов: не всё идёт по плану, как бы тщательно ты его не рассчитал. Расхлябанная газель, едва вмещающая в себя всю нашу чудесную компанию, с удивительным упорством продолжала движение. Водитель называл это знаком свыше, однако когда в твоём автомобиле четыре артефактора, едва ли дело в одной удаче. Софья разглядывала меня украдкой, словно увидела впервые. И если ещё сутки назад внутри всё подрагивало от гнева, наблюдая за тем, как она избегает, то сейчас её внимание раздражало. Как и выбивающая из колеи тоска. Тоска по тому, что уже случилось, и ни в коем случае не должно произойти вновь. Так будет правильно. Так считала она. Так считал я. Даже несмотря на всю паршивую вереницу эмоций. Остров мог похвастаться красивыми пейзажами: сила первозданной природы витала в воздухе, касалась кожи вместе прохладными каплями и ощущалась как никогда остро. К сожалению, вместо того, чтобы прочувствовать на себе атмосферу зелени, высоких сопок и морского ветра, я со скучающим видом всматривался в крохотное окно, стекло которого было перепачкано слоем грязно-коричневых брызг. Морщусь, когда на особенно глубокой дорожной яме газель подпрыгнула, а мы вместе с ней. — Ну что, как вам наши американские горки? — водитель гоготнул, но общий посыл я разгадал и усмехнулся. Вот он: знаменитый русский каламбур. Пухлый мужчина в клетчатой кепке всё никак не унимался, и это несмотря на то, что ему несколько раз повторили: по-русски понимали только два человека. Впрочем, Стэнли языковой барьер тоже не смущал. Он уже давно разрабатывал магический наушник, переводящий иностранную речь. Пока работало с переменным успехом, но он не сдавался. Правда словарик далеко от себя не убирал. На очередном резком повороте Софья не удержала равновесие и пошатнулась в бок. Ладонями она упёрлась в мои бёдра. Выдавив из себя полуулыбку, ведьма поспешила сесть обратно, но я не смог сдержать порыв злости. —Опять этот взгляд, — сухо заметил я, чувствуя, как участился её пульс. Ведьма попыталась убрать руки: Мирослав не переставал коситься в нашу сторону. Что ж, отличный способ подействовать ему на нервы. С недавних пор это стало моим любимым занятием. Убедившись, что он смотрит, я склонился к лицу Софьи: — Не позволяй своей жалости вручить мне Грааль. Я знал, что попал в точку. Эти мысли были написаны на её лице. Зрачок ведьмы расширился, она нервно облизнула губы и кивнула. —Не обязательно было шептать мне на ухо, — она выразительно махнула головой в сторону притихших ведьмаков. — Ты только подкрепляешь слухи. — Кому же ещё их подкреплять, если не мне? Вигвар неодобрительно цыкнул, уловив последнюю фразу, однако что-либо сказать не посмел. Видимо, хорошо помнил последний разговор, состоявшийся между ним и Софьей. ☁ ☁ ☁ Голоса сестры и брата звучали смазано и приглушённо, как если бы я находился под водой. Подобное случалось редко: когда злился, чувствовал растерянность и непонимание. Я испытывал это сейчас, да ещё и всё сразу. Тряхнув головой, я сосредоточился на двух фигурах, отражающихся в одной из открытых дверей лабиринта. Рука Милоша не переставала тянуться к напряжённой шее: складывалось впечатление, что ему не хотелось начинать разговор на данную тему, ровно как и мне не хотелось это слышать. Но я боялся упустить что-нибудь важное: случайно брошенную информацию о Граале, планы Маренки, выражение лица ведьмы, когда она услышит правду обо мне. И хоть я бесчисленное количество раз выслушивал рассказы о гнусном и недостойном отце, успешно игнорируя язвительные смешки родственников, что-то внутри обеспокоено замерло в ожидании реакции. Её реакции. Они сидели за массивным столом, вдоль и поперёк заставленном книгами, свитками и магическими чернилами. Стеллажи обступали ведунов со всех сторон, окольцовывая и надёжно защищая от посторонних, решившихся заглянуть в библиотеку — почитать перед сном. Софья подпирала щёку кулаком, всем видом демонстрируя: что бы Милош не сказал, её не удивить. Но с каждым словом, пальцы левой руки постукивали по деревянной поверхности, а брови устремлялись всё ближе и ближе к переносице. — Его положение куда ниже обычного бастарда, — закончил ведьмак, наверняка подметив растерянность сестры. Она ни разу не перебила Милоша, позволив договорить до конца. Лишь на секунду я прикрыл глаза и посмаковал то, что сказал Милош. Когда он едва слышимым шёпотом обрисовал картину моего появления, когда сообщил, кем являлся мой отец, Софья сделала именно то, чего я опасался. Уж лучше бы она презирала меня, как и остальные. Её мысли казались мне совершенно очевидными: «Ребёнок не выбирает родителей». «Он не виноват, что родился вот так». Безусловно, глупо это отрицать. Однако в действительности люди замечают лишь то, что лежит на поверхности. Следуют за фактами. А факты говорят, что я — сын ведьмы и инквизитора. Плод насилия и непозволительного в ведовских кругах смешения. — Кто ещё знает об этом? Холод в её голосе, заставил глаза открыться. — Все. — Ты им рассказал? — прошипела Софья. — Я не копаюсь в семейном белье, Софа, — тон брата заставил её устыдиться, но она почти сразу взяла себя в руки. — Его тётка ворвалась к нам на собрание. Перед тем, как мы покинули Прагу. Так-так, хвалённое воспитание Вивьен затрещало по швам. Готов поспорить, что таким образом она хотела избавиться от меня. Столько лет скрывать моё существование, чтобы в один прекрасный день поведать обо всём самой? Хотел бы я видеть её лицо, когда этот нарастающий гнойник наконец вскрылся. Злорадство ехидно посмеивалось над сложившейся ситуацией, однако я не забывал внимательно прислушиваться к разговору. — Она никогда мне не нравилась, — прокомментировала Софья, когда Милош в красках описал реакцию остальных ведунов. — Как будто к остальным ты питаешь симпатию. Ведьма с чувством закатила глаза на фразу брата, но отрицать не стала. Я пытался заставить себя не акцентировать внимание на её словах, не позволять теплу заполнять желудок изнутри, но полностью облажался. — Софа, давай на чистоту? Что в нём такого? Ты знаешь, я никогда бы не осудил тебя. Но почему из всех, именно он? Фридрих вполне себе ничего. — Во-первых, ты сам угрожал Вигвару, что переломаешь его брату рёбра, если тот вздумает взяться за руки. Во-вторых, Фабьен уж точно не хуже кого бы ты там не имел в виду. Из всех он единственный, кто воспринимает меня ни как кого-то, кто нуждается в защите, отшельницу или как там меня называют. — Равной, да? — с невесёлым смешком выдавил Милош, словно уже не раз слышал нечто подобное. — Да, — ведьма гордо вскинула подбородок. — Пожалуй, ещё талантливой, хитрой и обаятельной. Я одобрительно покачал головой. Возможно, добавил бы к этому списку «храброй», и «опасной». Возвращение в комнату не составило и тридцати секунд. Рухнув на диван, я позволил размышлениям поглотить себя. Присоединение к отряду — вопрос решённый. Почему Маренка поменяла собственное решение, я понимал. Должно быть, опытная ведьма разглядела в нас опасность и решила не выпускать из поля зрения. Надеюсь, не она тот предатель: иметь во врагах словесника задачка не из простых. Пальцы заскользили по обивке: сейчас она ощущалась в разы холоднее, нежели когда Софья… Я запретил себе заканчивать. Стоило сосредоточиться на том, чтобы начать действовать ещё осторожнее. Узнать всё необходимое, да так, чтобы об этом не догадались остальные. Марко не рассказал Милошу, где чаша, лишь упомянул пророчество. До поры до времени Софья в более выигрышном положении, чем все. Расспросить её сейчас или подождать? За всем этим я успел позабыть, что теперь она в курсе неприятной тайны. Вполне возможно, что ведьма начнёт сторониться меня. И будь проклята внезапно проснувшаяся слабохарактерность, которая твердила обратное. —Боже, Фабьен, ты ведёшь себя как прыщавый подросток, который впервые поцеловался, — сарказм в голосе заметно уступал безнадёге, окутавшей меня. Когда я всё же решился выбраться из комнаты, сонная дымка окутывала каждый уголок штаб-квартиры. Стояла мёртвая тишина. И несмотря на то, что логика подсказывала о невозможности подобного, опыт в молельной комнате не забылся. Тело неосознанно напряглось, будто опасалось, что вот-вот выскочит чьё-нибудь безобразное лицо, или я столкнусь с видением. Спускаясь по лестнице, я всё больше убеждался, что ощущение одиночества в этом месте иллюзорно. Видимость отсутствия других таяла. Мозг улавливал едва заметные сигналы: тихие перестукивания посуды, звуки боевика из телевизора, жужжание какого-то инструмента. Завидев меня, Хельга поспешила окончить чаепитие вместе с Эйр и покинула кухню. Интересно, подобная реакция — последствия нашего с Софьей приключения в хранилище. Или Хельге претит сама мысль делить со мной один воздух? Эйр осталась.Робко улыбнувшись, она предложила мне чашку чая. Я не стал отказываться, в конце концов лучше знать тех, с кем придётся работать. Провидица вела себя настороженно. Однако было заметно, что с каждой минутой и брошенной фразой на отвлеченную тему её страх отступал, уступая место любопытству. Ещё бы, наверняка, она слышала не мало противоречивых слухов про меня. — Ты прикасался к шару Игнатины?! Нужный рычажок и вот Эйр напрочь позабыла о всяком беспокойстве. Гадальный шар самой известной провидицы в кругах ведунов поглотил её воображение целиком и полностью. Про то, что мы его продали, я разумеется умолчал. — Ты столько всего повидал, — с восхищением протянула Эйр. В ответ ведьма поделилась историей о том, что их семье доверили хранить зеркало одного из первых провидцев — Симуса. Иногда они заглядывали в него, чтобы узреть надвигающиеся беды, но мало что получалось из него вытянуть. Древний артефакт неохотно шёл на контакт. Мы допивали третью по счёту чашку чая, когда шум на лестнице добрался до каждого ведуна в квартире. Я сохранял невозмутимое выражение лица, однако игнорировать происходящее не стал. Припрятать чужой конфликт в кармане никогда не бывает лишним. — Не надо, Вигвар. Успокойся. Чья-то попытка явно провалилась. Тот, кто отвечал, едва сдерживал ненависть в голосе. — Кто-то должен поставить её на место. — Вы забыли, что я понимаю по-немецки, — фыркнула ведьма, не пытаясь как-либо скрыть насмешку. Эйр взволнованно скомкала кромку длинных рукавов блузы. Вероятно, прикидывала, стоит ли попытаться замять назревающую ссору. Я же спокойно продолжил наслаждаться ягодным вкусом, помня, что думает Софья о чрезмерном желании защиты в свою сторону. —Ты здесь всего несколько часов, а уже успела испортить всем настроение. Даже не знаю, кто бесит меня больше: ты или тот испорченный француз. Эйр вздрогнула, уловив намёк Вигвара, но заметив лёгкую улыбку на моём лице опустила глаза.Нелепые слова ведьмака не казались мне чем-то оскорбительным. Однако, похоже, Софья так не считала. — Бедный-бедный Вигвар. Мне так жаль твоё настроение. Хочешь, испорчу его заодно и твоему любимому брату? — Не посмеешь, — процедил ведьмак. — Я за справедливость, — казалось, она вовсе не замечала угрозы в свою сторону. Для всех было очевидно, что Софья что-то знала. Поэтому и позволяла себе глумиться так откровенно. — О чём она? — поинтересовался Фридрих. Насколько помнится, его не должно быть в отряде Милоша. Похоже, Маренка сочла нынешнее положение достаточно серьезным, чтобы призвать как можно больше сил. Я пододвинул стул так, чтобы иметь хороший обзор на лестницу. Софья почти довела ведьмака до той опасной точки, когда он мог сорваться и натворить глупостей. Однако, к моему удивлению, вместо того, чтобы взорваться, ведьмак просто сбросил руку брата с плеча. Он оценивающе скользнул взглядом по ведьме, и убедившись, что та не шутила, поспешил свернуть с опасной дорожки. Что же за секрет объединял этих двоих, раз светловолосый громила раз за разом отступал? — Держи язык за зубами, отшельница. — Повторяй это себе почаще, — мило произнесла ведьма и помахала ему на прощанье. Фридрих не последовал за братом. Несколько секунд он обдумывал что-то. —Ты всегда угрожала брату, только если он как-либо затрагивал запретные темы. Но сейчас, — Фридрих сощурился, пытаясь что-то разглядеть в мимике девушки, — речь шла ни о Мирославе или твоём ковене. Софья растеряно моргнула и сфокусировалась на ведьмаке и на его словах. — Что ты хочешь этим сказать? — Ты считаешь его своим. Напарником, другом — пока не уверен, кем именно. Вся дерзость схлынула с лица ведьмы, оставив после себя накопившуюся усталость. Она ничего не подтверждала и не отрицала, задеть Фридриха тоже не пыталась. Как бы не злилась на его старшего братца, она не стремилась навредить младшему по-настоящему. Где-то в желудке тень недовольства заскребла острыми когтями. Мне хотелось получить секрет Софьи и Вигвара. Без угрызений совести я бы воспользовался им против Фридриха, который продолжал с беспокойством что-то доказывать ведьме. Уверен, загадочная информация не принесёт Фридриху радости. Для меня в этом не было никакой выгоды. Однако, пожалуй, это именно то, что доставило бы мне удовольствие прямо сейчас. И плевать на его душевное состояние, которое они так рьяно оберегали. —Всё нормально? — провидица осторожно коснулась моего плеча. Я несколько заторможенно кивнул Эйр. Девушка увлекла в новый разговор, словно чувствуя, что не стоило оставлять меня наедине с собой. Когда я вновь бросил быстрый взгляд на лестницу, там уже никого не было. ☁ ☁ ☁ Показательная тишина при виде меня ничуть не смутила. Подобную тактику не раз использовали тётя с дядей. За столом собрались все члены отряда за исключением Софьи и Стэнли. В мою сторону никто не смотрел. Однако Эйр всё же не постеснялась произнести слова приветствия, и даже гневное шиканье Хельги не заставило её передумать. Спокойно размазывая масло по ломтику хлеба, я исподтишка наблюдал за ведунами. Старался подметить мелкие детали в привычках, которые зачастую могут поведать о нас куда лучше всяких фраз. Взять к примеру целительницу: каждый раз, когда она испытывала неудобные для себя чувства, то совершала манипуляции с волосами. Откидывала густые пряди за спину, дёргала волосинки, порой разрывая их на пополам и даже не замечая этого. Братья-ведьмаки — под схожей внешней скорлупой скрывались разные зёрна. Темпераментный Вигвар демонстрировал свою горячность в активной жестикуляции и грубых словах. Фридрих же с первого взгляда производил впечатление куда более спокойного человека. Но таких-то и стоит остерегаться сильнее, чем кого-либо. Не угадаешь наверняка, что скрывается за личиной отстранённости. Милош. Если поблизости не мелькала Софья, ведьмак казался скалой, которую не разрушить обычными методами. Плечи расправлены, подбородок в обрамлении щетины, чуть вздёрнут в семейном жесте, демонстрирующим уверенность и готовность отстаивать (не так важно, что именно). Что ж, когда он не смотрит взглядом загнанного зверя, то, вполне себе, внушал чувство уважения. Удивительно, как близкие могут влиять на нас. Лепить всё что вздумается. По шее прокатилась холодная волна. Заливистый смех Софьи в ответ на болтовню Стэнли дезориентировал на несколько секунд. Ведьма замолчала, стоило нашим взглядам пересечься. Без лишнего стеснения Стэнли умостился под боком у Милоша, сразу же задав как минимум три неудобных вопроса. За столом оставалось не так много мест — с Фридрихом и со мной. Раскусив намерения ведьмы, я отодвинул стул и молча указал на него. Софья нехотя двинулась ко мне, однако заметив реакцию остальных, сменила тактику. — Надеюсь, вы уже закончили перемывать косточки Фабьену? — Софья сомкнула губы в тонкую линию, ставя тем самым точку. Милош кашлянул и принялся за объяснения предстоящей миссии. До конца завтрака на меня больше не смотрели. ☁ ☁ ☁ Шум моря стал настоящим спасением. Глядя на набегающие волны, собственный шторм сдавал позиции. Местный рыбак в клетчатой рубахе подготавливал лодку к отплытию. Деревянная и старая, с длинными веслами посудина странным образом внушала доверие. Каждая зарубка, трещина или потёртость говорили лишь о том, что уже однажды она пережила путь до маяка, а значит сделает это вновь. Я вновь обвёл взглядом берег. Накрапывающий дождь, пар изо рта и раскаты грома — краски окружающей действительности, которую мне навязали. Но я был уверен, что нанесу последний штрих на этот холст. Милош в последний раз обговорил детали с рыбаком и вернулся к нам. Мы разделились на две группы. Пока одна разыскивает Фёдора, другая — остаётся в посёлке и ждёт. Эйр и Хельга уже забрались в лодку, оставались лишь я и брат Софьи. Ведьма стояла вместе с Фридрихом и Стэнли: все трое внимательно прислушивались к Милошу. Когда он закончил, Стэнли кинулся его обнимать. Девушка улыбалась, однако что-то подсказывало, что дрожала она не от смеха. Тоненькая куртка совсем не закрывала горло и не спасала от резких порывов ветра. Милош отцепил от себя айтишника, но тот и не думал оставлять его в покое. Ловко подстраиваясь под широкий шаг ведьмака, Стэнли вызвался проводить его до самой кромки моря. На долю секунды мне показалось, что наш «капитан» умоляет взглядом о помощи. Довольно усмехнувшись, я крепче сжал ткань в руках. Мы были как минимум на расстоянии вытянутой руки, но запах яблок всё равно дразнил меня, ощущаясь чем-то сладким на губах. Софья смотрела растерянно: Фридрих всё ещё стоял рядом, но мы оба делали вид, что его нет. Или, возможно, так казалось только мне. — Вот, — я обернул шарф вокруг её шеи. — Зачем? Кто-то обозвал бы это паранойей, я же признавал в подобном неотъемлемую часть нашего общения. Только пока она продолжает сомневаться и искать двойное дно, я не забывал делать то, что умею лучше всего — обманывать. И не так важно себя или остальных. Я лишь покачал головой. Причины не было, а может быть мне просто не хотелось говорить. Ведьма тяжело выдохнула и потянулась в карман куртки. Я предполагал, что это будет карта: Софья проделывала что-то подобное с Марко. Однако когда на запястье оказался браслет, то едва сумел справиться с удивлением. Камни, кирпичного оттенка испещрённые тысячей искр, были мне знакомы. Догадывалась ли она, что означает авантюрин? — Зачем? — я вернул ей вопрос, но точно так же не получил ответа. Пришлось напомнить себе, что пора уходить. ☁ ☁ ☁ Маяк производил смешанное впечатление. Величественный, но забытый. Огромный, на крохотном каменистом мысе, словно оторванный от всего мира. В мраке надвигающейся бури чайки выписывали круги над давно неработающим фонарём. Пронзительные крики нагнетали, а неприятный запах их экскрементов и вовсе отталкивал. Мы почти добрались до берега, когда Эйр указала на силуэт, сливающийся с серой скалистой поверхностью. Рыбак предположил, что это Пётр — гид, отвечающий за экскурсии. Чтобы не привлекать ненужного внимания мы прикинулись туристами. Так мы уже знали, что смотритель маяка — человек нелюдимый. Он редко выходил из своей коморки, когда в его дом заявлялись чужаки. Стоит только предполагать, как он отреагирует, узнав, что чужаки ко всему прочему ещё и ведуны. Лодка накренилась под весом Милоша. Друг за другом мы сходили на берег. — Вернёмся через час. Как и договаривались… — голос ведьмака растворялся в окружающих звуках. Туман обступал остров со всех сторон, однако не касался маяка. Корабли, отклонившиеся от курса, должны всегда следовать яркому свету, простирающемуся на многие километры. Но Анива будто позабыл о своей цели и нарочно прятался в голубоватой дымке. Время потрепало башню. Вглядываясь в оконные рамы без стёкол, я чувствовал апатию. В самолёте Софья поделилась, что карты показали ей образы обветшалого здания и разбитого зеркала. Ведьма так и не смогла растолковать знаки, но они её взволновали. Вероятно, она связала их со мной. Мы взбирались всё выше, я слышал частое дыхание идущей впереди Эйр и ворчание Хельги. Милош сохранял молчание, изредка оборачиваясь, чтобы проверить нас. С каждым вдохом холод оседал в лёгких и обволакивал желудок, заставляя его покрываться тонкой ледяной корочкой. Атмосфера этого места давила, распространяла тоску, как какой-то отравленный отвар. Что бы не означало виденье Софьи, я был уверен — в этом месте нет зеркал. Нет ни стёкол, ничего отражающего. Ощущение пустоты испугало магию. Возможно, напугало и меня самого. Я привык к тому, что всегда мог переместиться в коридор из дверей и спрятаться за одной из них. Мы встретились с гидом у самого маяка. Пётр источал энергетику схожую с аурой Стэнли. Он говорил с невероятной скоростью, переходя то на английский, то на русский, постоянно подкручивал тоненькие усики, жидкую бородку и сверкал неестественной белизной зуб. — Так-так, сейчас быстренько пробежимся по нижним этажам, а потом перейдём к вкусненькому! На первом этаже размещался склад и кухня, — Пётр согнулся, чтобы не зацепить лбом низкую балку на входе. Мужчина размахивал руками, указывая на полусгнившие предметы, которые когда-то служили мебелью для работников. Всюду торчали провода, какие-то обломки и остатки некогда работающей техники. На втором этаже располагалась радиорубка: здесь отчётливо виднелись следы мародеров. Они не только прихватили с собой всё, что не было прикручено, но и оставили надписи, в которых кичились сделанным. Следующие три этажа служили комнатами, убранство которых составляло несколько коек да небольшие выемки для личных вещей. Пётр показал нам все помещения, сопровождая это бесполезными фактами о каждом хозяине. А вот пятый этаж он отчего-то пропустил. Мы с Милошем обменялись взглядами, и как бы не хотелось этого признавать, подумали об одном. Скорее всего, смотритель маяка обитал именно там. Гид обмолвился, чтобы мы не тешили себя надеждой, что Фёдор выйдет к нам и поприветствует. Пётр вёл нас по винтовой лестнице прямиком на девятый этаж, к балконам, с которых открывался захватывающий вид. Примерно на втором пролёте, я отстал от остальных. Сказал, что у меня закружилась голова, и чтобы не задерживать остальных, я решил немного перевести дыхание. Милош коротко кивнул и поспешил отвлечь внимание Петра. ☁ ☁ ☁ Длинный бетонный коридор встретил затхлым запахом сырости и ржавчиной. Частицы пыли, видимые глазу, липли к пальто, приходилось постоянно стряхивать их с ткани. Переступая через сгнившие доски, я с трудом сдерживался, чтобы не пнуть тот или иной мусор. С трудом верилось, что кто-то добровольно мог жить в подобном месте. Почему смотритель позволил всему здесь прийти в упадок? Чайки и разруха — вот кто заведовал маяком на самом деле. Почти на всех комнатах висели старые массивные замки. Раздражение начинало понемногу подкатывать к горлу. Хотелось устроить разгром, накинуться на кого-нибудь и выместить беспомощность, заставляющую сжимать губы и кулаки. Я не чувствовал ни зеркал, ни гладких поверхностей — ничего из того, что было моим преимуществом. Нелепо. Как там, где бывают люди, не завалялось ни одного крошечного осколка? Лязг чего-то железного заставил вытянуться по струнке. Звук донёсся из конца коридора, там где серость стен поглощали тени. Лишь узкая полоска света из-под двери свидетельствовала о том, что я не один. Азарт и жажда первым услышать о Граале подгоняли к одной из многих комнаток, в которой, вероятно, и обитал Фёдор. Помещение оказалось больше, чем ожидалось. Однако едва ли его можно было назвать комфортным. Два окна, заколоченные досками, не пропускали солнце, складывалось впечатление, что и свежий воздух тоже. На каменном столе стояла маслянистая лампа, именно её блеклое свечение позволяло рассмотреть: железную койку с торчащими по бокам пружинами, самодельный умывальник, таз с водой и крохотную тумбу, заваленную газетами, письмами, сверху которых был рассыпан табак. Или не только табак. Подозрения крепли, по мере того, как я чертил взглядом по сургучным печатям на конвертах. Сейчас весь мир пользовался марками, однако ведуны до сих пор предпочитают этот пластичный восковой материл. В руках артефактора печать гарантировала: ни один инквизитор его не прочтёт. Однако свои недостатки тоже имелись. Почти любой ведьмак или ведьма сумеют опознать символ, выгравированный на сургуче: у каждой семьи он был свой. Де Ла Саль использовали виноградную лозу. У глав европейского ковена — Новак — изображалось перо. Мысль о ведьме предательски скользнула в голове, и я поспешил отмахнуться от неё, сосредотачиваясь на письмах перед собой. Лишь одна из печатей была мне знакома. На коричневом застывшем воске была выгравирована «V». Первая буква французского слова vérité — истина. Знак ведьмы, что всегда стремилась обличить правду, не зависимо от того, кого она касалась. Откуда у Фёдора могло взяться письмо Мари Блессюр? Судя по целостности сургуча, конверт не вскрывался. Что-то скрипнуло. Отпрянув от тумбы, я сосредоточил всё внимание на тёмном углу комнаты. На полу лежало несколько картин в массивных рамах. С первого взгляда руины замка на почти изумрудной траве, усеянной мечами и остатками рыцарских доспехов, можно было оценить в несколько тысяч долларов. Присмотревшись к деталям и технике, в которой работал художник, очевидно, что сумма увеличивалась на несколько нулей больше. Обычный вор едва ли будет знаком с подобными тонкостями, но вор профессиональный распознает руку творца из прошлого. А прошлое в наше дни приравнивалось к выгодной сделке на чёрном рынке людей (и ведунов в том числе). — Кто же ты такой, Фёдор? — пробормотал я и двинулся к картинам. Магия завибрировала под кожей. Там было что-то ещё. Что-то близкое мне. Всего полотен было три. За развалинами пряталась молодая девушка в белой сорочке; на следующем — были изображены люди в тёмно-зелёных мантиях: они склонились над каменной плитой, испещрённой колдовскими рунами, словно проводили некий ритуал. Отодвинув полотна в сторону, я наткнулся на квадратный предмет, занавешенный непроницаемой тканью. Он был размером с первую картину, не больше. Однако выяснить что там не удалось. В затылок мне упёрлось дуло ружья. Стоящий позади завёл курок. — Даю пять секунд, чтобы убраться из моего дома, — протянул низкий прокуренный голос. — Я не знаю русский, — решив не провоцировать не известного, поднимаю руки. — С пулей в заднице выучишь. Мужчина надавил на ружьё. Пришлось прогнать удивление, вызванное чистой английской речью. Я попытался скосить взгляд и чуть повернуть голову, но он это заметил. — Не вертись, курносый — приказал мужчина и раскашлялся. Закончив он подхватил меня за ворот пальто и толкнул в центр комнаты. Отойдя на несколько шагов, он велел повернуться. Светлые глаза, выглядывающие из-под тяжёлых век, смотрели на меня с холодной подозрительностью. Синие губы, едва различимые в густой неопрятной бороде, недовольно кривились. Надвинув шапку на широкий лоб, он поднял ружьё, так чтобы его ствол был нацелен на моё лицо. — Фёдор, опусти оружие. Я хочу лишь поговорить. Услышав имя, мужчина сплюнул на пол после чего небрежно вытер рот морщинистой ладонью. Стоило больших усилий не выказать брезгливость. Неприятная наружность Фёдора отвлекала. Сложно судить, были ли его манеры способом увести мысли в ненужное русло. Он говорил на английском, у него хранились дорогие картины и письма от одной из самых известных ведьм — он не был дураком. И уж точно не был обычным смотрителем маяка. — Яйца не доросли, чтоб приказывать мне, — рявкнул он, однако всё же отвёл ружьё в сторону. Заметив, что я даже бровью не повёл, Фёдор оскалился и прошёл мимо. Мужчина высвободил густую шевелюру чёрных курчавых волос, отшвырнув шапку в сторону. Он вынул из телогрейки небольшую фляжку с гравировкой, отыскал две стопки и с грохотом поставил на стол.Наполнив их до краёв, Фёдор протянул одну мне. — Ты ведь понимаешь, что я заметил твой настрой в отношении меня? — Тобой бы уже давно кормились рыбы, — хмыкнул он, намекая, что не собирается меня убивать. Одним глотком мужчина осушил стопку. — Водка это. Хочу проверить есть ли у тебя стрежень, коли уж яиц нет. — Они и правда так волнуют тебя? — язвительно бросаю я прежде, чем выпить предлагаемый алкоголь. Горло обжёг неприятный вкус. Вот почему я всегда предпочитал вино, а не крепкие напитки. Хотелось прокашляться, но я не мог. Фёдор не сводил с меня глаз, наблюдая за реакцией. — Ну и кто ты такой? — Меня зовут Фабьен. Я прилетел из Франции, чтобы увидеть маяк… — Тормози-ка, Фабулер, — он залпом выпил ещё одну стопку, прижался носом к руке, а затем всё так же насмешливо продолжил: — Целитель? Мантик? Кто? Вкус водки всё ещё казался ужасным. Но совсем скоро крепкий алкоголь начал оказывать влияние на организм: приятная нега растекалась по телу, расслабляла и как ни странно заставляла работать мозг. Вновь осмотрев комнату, я убедился, что нас с Фёдором связывала не только принадлежность к ведьмакам. Он слишком твердолоб для тонко чувствующих мантиков. Ни на одном этаже нам не встретилось артефактов. Это подтвердил и сам Милош. Стены совсем не впитали в себя запах трав. Отсутствие отражающих предметов смущало. Но я чувствовал, что один всё же был. Здесь, в комнате косматого мужчины с ружьём. — Ты ведь и сам знаешь. Казалось, что на Фёдора вылили стакан кипятка. Боль, подобно красным нарывам, проявилась на его лице. — В таком случае жаль твоё зеркальце, Фабулер. Желудок ухнул вниз. Пальцы нащупали нужный предмет на дне кармана. Каждая мелкая деталь, каждая царапина были мне знакомы. Не проходило и дня, чтобы я не прикасался к нему — для перемещения; чтобы заглянуть в коридор; для успокоения, в конце концов. На секунду меня оглушил собственный пульс. Реальность поразила, однако не было ни ярости, ни тоски от потери чего-то важного. Разве можно и дальше испытывать привязанность к поломанной вещи. К чему-то, что стало непригодным. Бесполезным. Я ждал новой порции колкостей. Не сомневаюсь — выражение моего лица оставалось непроницаемым, но Фёдор, возможно, как никто другой понимал, что со мной происходило. — Это место не принимает зеркала, — едва различимо пробормотал ведьмак. Воск плавился и пачкал стол. Свеча догорала и всё меньше отбрасывала света. Когда мы сели на деревянные табуреты возле стола, лишь нижняя часть лица Фёдора оставалась освещённой. Я не мог видеть его глаз. Не мог распознать, что за эмоции обуревали его сейчас. — М-да, ко мне и раньше наведывались искатели редких сокровищ. Но чтоб отражатель… — мужчина кивнул своим мыслям и немного отпил. — Правду говорят, что язык до Киева доведёт. А Машкин — довёл аж до самой Франции. Она ведь тебе сболтнула? Я не спешил возражать. Кто такая Машка, и почему всплыло её имя мне неизвестно. Но не зацепиться за эту ниточку было бы глупо. — Немудрено. Рожа то у тебя наивная. Хотя эта любого убедит в чём угодно. За первой фляжкой последовала другая. С каждым новым глотком Фёдор становился всё разговорчивее. Кто бы мог подумать, что он окажется любителем поболтать. Складывалось ощущение, что он не делал этого уже долгое время. Так называемая «Машка» оказалась некой ведьмой, которая уже больше десяти лет выдаёт себя за Мари Блессюр. Вдохновившись её книгами о реальной истории ведунов, она решила, что должна продолжить дело своей далёкой родственницы. Если верить Фёдору, то половина из того, о чём она писала — пустословие, а её россказни про Грааль детская сказка. Удача мне благоволила. Ведьмак сам упомянул чашу, тем самым подтвердив, что он тот, кто нам нужен. Осталось лишь вытянуть из него, где артефакт сейчас. Однако Фёдор продолжал настаивать на том, что существование Грааля вымысел, и чтобы я не тратил время. На любой вопрос он отвечал заученными фразами и постоянно оборачивался, кидая быстрые взгляды в сторону картин. Рука вновь оказалась в кармане. Холод, идущий от зеркала, сменился теплотой, когда авантюрин звякнул о его поверхность. Поддавшись порыву я надел браслет на запястье и замер. — Откуда у тебя браслет? — Фёдор подался вперёд. Проследив за направлением его глаз, я почувствовал как червячок подозрения шевельнулся внутри. — Подарок, — только и смог ответить я. — А что? — Ничего. Просто… знавал я одну ведьму, которая любила этот камешек. Что-то изменилось. Что-то едва уловимое, но стало очевидно, что Фёдор сдёрнул с себя первый слой подозрительности. Он словно стал присматриваться ко мне: не чтобы поскорее отделаться, а понять, вникнуть в мотивы. — Так кто, говоришь, подарил браслет? — как бы невзначай поинтересовался ведьмак. — Красовских. Кадык Фёдора дернулся, пальцы нервно сомкнулись на стопке. —Младшенькая, полагаю? Должно быть, красавица. Есть в ведьмах этой семейки что-то поистине колдовское, — наши взгляды столкнулись, и его губы расплылись в жутком подобии улыбки. — Не осуждаю, Фабулер. Неприятное ощущение, быстро прошло. Ведь следующей фразой Фёдор велел рассказать правду. Он выслушал сложившуюся ситуацию о противостоянии с орденом инквизиторов. Задал кучу вопросов, сопровождая всё крепкими оскорблениями церковной системы, а потом замолчал. Удивительно, но мне помогли не собственные навыки или обман, а браслет. Лицо ведьмы, словно цунами ворвалось в сознание. Её взгляд, когда она отдавала авантюрин. Тепло кожи. Притяжение к ней дезориентировало и отвлекло от истинной причины преподнесённого подарка. Она знала, что это камень окажет влияние на Фёдора. Знала, что он сыграет ключевую роль. Чувствовал ли я разочарование, оттого что браслет не предназначался для меня? Софья действовала так, как поступил бы я сам. Это сводило с ума. — Ч-что? — хрипло переспросил я, облизывая губы. — Дважды повторять не стану, курносый. Я поступаю так только потому, что ты поймёшь. Как отражатель. Фёдор зашагал в сторону предмета, спрятанного под тряпкой. Все переживания отошли на второй план.