По следам Грааля

      Шум причала будоражил. То тут, то там заядлые капитаны перебрасывались привычными фразами. «Колдунчик прикрепил?» — слышалось со стороны судна с пышными белыми парусами. «Нужен он мне!» — вторил ему голос второго моряка.       Приходилось постоянно щуриться из-за яркого солнца, однако даже это не портило обстановку. Я сидела на краю катера и болтала ногами: помогало спастись от жары. Бриз трепал волосы, ласково касался кожи, пытаясь приободрить ещё сильнее. Буйство окружающих красок, атмосфера Италии и море действовали, как несколько чашек кофе. Энергия бурлила внутри, ища выхода.       Пока я наслаждалась видами, Стэнли и Фабьен готовились к отплытию. Как оказалось оба умели управляться с кораблем, но на вопрос: «Где вы научились?» — они долгое время отшучивались, пока Стэнли наконец не поведал, что как-то им пришлось пересечь Средиземное море, спасаясь от наёмников из Марокко. Тогда и научились. Бывает же так, смотришь на кого-то и даже не подозреваешь, что перед тобой стоят люди, способные на настоящие безумства, которые для них: «Всего лишь часть рабочей рутины».       Марко сидел недалеко от меня и читал газету. Каждый раз когда кто-то из ведьмаков ступал или сходил с палубы катер ощутимо раскачивался, и судя по бледному лицу историка, предстоящая поездка по воде его совсем не вдохновляла.       За последние несколько дней Марко оттаял, маленькая провокация с моей стороны принесла плоды. Я не пыталась играть на его чувствах в том смысле, в каком это могло показаться. Но путешествовать с осязаемым напряжением было невыносимо. Марко годами закапывал внутри любовь к дочери, а я воспользовалась этим и приняла часть нерастраченной заботы на себя.       Безусловно, у моря жара не душила своими объятиями, как в городе, но даже так капли пота стекали по лопаткам к пояснице. Скрип за спиной нарастал, пока не замер, а на воде не показалась тень. Я почувствовала, как мне на голову опустилась шляпа.       —Солнце на море коварно, моя Львица, — не спрашивая Фабьен сел рядом, скинул с себя обувь и погрузил ступни в заманчивую прохладу.       Поправив подаренную им шляпку, я устремила взгляд вдаль. Крикливые чайки восседали и высматривали добычу. А дальше, там, где нет кораблей, где синева моря сливалась с зеленью островов, царил дух приключений.       Вдохнув солёный воздух глубже, я вернулась на катер. Вернулась к ведьмаку. С того эпизода в поезде мы не затрагивали тему Грааля, вернее наших намерений касательно чаши.       Когда пальцы Ведьмака случайно задели мои, я невольно вспомнила прикосновения его губ к ним. Меня не покидало ощущение, что Фабьен вёл какую-то игру. Он словно прощупывал меня, мои возможности.       —Не снимай её, пока мы не доберемся до острова, хорошо?       Его голос пробирался под кожу и жутко раздражал.       —Очередная уловка?       —Это называется «забота».       У меня было иное мнение на этот счёт. Сама того не ведая я всё время кидала взгляды в его сторону. И, конечно же, это не укрылось от ведьмака.       —Что, кажусь тебе настолько несуразным в таком виде?       И ведь, действительно, сегодня он выглядел иначе: простые черные брюки, футболка и кепка, никаких ярких принтов и винных оттенков.       — Не важно, как ты выглядишь, — я постучала пальцем по виску. — Куда больше меня занимает, что творится у тебя здесь.       Судно в очередной раз качнулось: я почти упала на Фабьена, но успела отстраниться прежде, чем он прикоснулся ко мне.       —Послушай, а не заключить ли нам ещё одну сделку?       Я не верила ни в рай, ни в ад, но сидящий передо мной ведьмак вполне подходил под описание какого-нибудь демона. Слово «сделка» слетало с его губ чаще, чем ругательства с моих. А каждое «да», будто отщепляло кусок от души.       —Не стоит так напрягаться. Я ведь предлагаю равноценный обмен. Раскрывать все карты неинтересно, но мы могли бы поделиться друг с другом некоторыми деталями.       Закинув ногу на ногу так, чтобы большая часть капель попала на Фабьена, я слегка откинулась назад и приняла заинтересованный вид. Хорошо, отбросив всякое лукавство, мне и впрямь было любопытно.       —Только сначала я выслушаю тебя. Хочу знать, насколько откровенен ты будешь, прежде чем рассказывать самой.       —Моя Львица, ты знаешь толк в переговорах.       И это была не лесть. Ещё одна странность ведьмака: он приходил в восторг всякий раз, когда я в открытую говорила о своем недоверии к нему.       — Семья, — Фабьен сильнее надвинул кепку на лоб и замолчал.       Ответ можно было посчитать абстрактным, но не лживым, и я не знала, радовало это или пугало? Чужие тайны — вещь притягательная, но вместе с тем коварная. Каждый секрет, как красная нить на пальце, тянется к другому человеку и связывает с ним. А у Фабьена тайн столько, что не хватит пальцев.       — Что, даже ни о чём не спросишь?       —Нет.       —Нет? — он звучал так, словно не мог поверить.       Кивнув, я вновь посмотрела на горизонт, мечтая утопить в нём то, что видела ранее. Но что-то подсказывало, что даже это не помогло бы. Нить между нами уже натянулась. ♝♝♝       Если ты рождён в семье ведунов, ещё до проявления сил можно предположить каким даром ты будешь владеть. Если в роду больше артефакторов, то с вероятностью 80%, ты станешь им. В прошлом многие заключали браки, преследуя цель передать желаемые способности. Однако сейчас лишь некоторые семьи придерживаются подобных взглядов. Семья Хельги была как раз из таких. Но как казалось не только Суви ставили вопросы крови в приоритет.       Мой папа был артефактором, его силы передались брату. Имя мамы нередко можно было услышать в кругах мантиков. Я унаследовала её магию. Но иногда, случается так, что часть дара смешивается с другим, приобретая интересную форму. Моя бабушка — провидица, я не способна вызывать видения, завесу возможного будущего для меня приоткрывает Таро. Однако бывает, что во снах я вижу отрывки из прошлого. Как правило они случайны, могут принадлежать совершено незнакомому человеку.       Незадолго до поездки в одном из снов я очутилась в полупустой комнате. Взгляду почти не за что было зацепиться, разве что, за ярко синие-шторы. Казалось, что они впитывали в себя весь солнечный свет, всю радость, делая воздух тяжелым и вязким. Я не знала связано ли это место с Фабьеном, в том разговоре просто ткнув пальцем в небо, я не прогадала.       Как бы хорошо ведьмак не владел своим лицом, все заметили, как переменилось его выражение, как вмиг изменилось его настроение. Та комната связана с воспоминаниями, тяжелыми или приятными, мне было неведомо. До сегодняшней ночи. ♝♝♝       В то время как глаза привыкали к окружающей темноте, слуха коснулись несколько голосов. Один из был тихим, словно говорящий боялся быть услышанным. Его собеседник напротив говорил громко и звонко. Разобрать хоть что-то не получалось, так как оба говорили на французском.       Прищурившись, я заметила тонкую полоску света, которую прежде загораживала маленькая фигура. Сделав несколько шагов к ней, я замерла. Словно почувствовав чужое присутствие, она обернулась. Мрак скрывал черты лица ребёнка, но даже так его взгляд цепко удерживал на месте.       Но как меня мог видеть кто-то из прошлого? Обескураженная подобным открытием, я упустила момент, когда набор из непонятных слов на другом языке стал понятен. Взяв себя в руки, я решительно прошла мимо ребенка и прислонилась к двери.        —Ты слышишь себя?!       — В округе нет ни одного целителя. Он едва выжил. Что если он заболеет вновь?       Женщина сомкнула губы в безжалостно ровную линию и взмахнула ладонью, словно пыталась отогнать надоедливое насекомое.       — Ведуны редко болеют. Так или иначе, а он тоже один из нас. Переживёт, — холодный тон соответствовал ледяной маске на её лице.       Что-то в этом отчуждённом высокомерии показалось знакомым. Скрипнула половица. Тяжёлое сопение позади ненадолго отвлекло от говорящих. Блеклое свечение из другой комнаты слегка озарило пространство. Грудь ребёнка часто вздымалась, а сжатые кулаки демонстрировали насколько эта ситуация была ему неприятна.       — Дело не только в этом. Я дала ему всё, что знала. Ему нужно учиться. Нужно общаться со сверстниками, — черты второй женщины были схожи с первой, но намного мягче. Совершенно очевидно: она не привыкла спорить. Но, похоже, судьба ребёнка занимала её сильнее собственной кротости.       — Мы с мужем уже говорили, при каких условиях ты можешь вернуться. Мне нечего добавить, Аннет. Либо ты возвращаешься без него, либо не возвращаешься вовсе.       Аннет с шумом втянула воздух и схватилась за горло. Слёзы рвались наружу, но она сумела их побороть, после чего хрипло протянула:       — Как ты можешь ставить меня перед подобным выбором?       Стряхнув пепел и убрав мундштук в сторону, женщина закинула ногу на ногу и обхватила острую коленку:       —Избавься ты от него раньше, и не пришлось бы выбирать.       — Вивьен!       Звон стекла заставил картинку рассыпаться на части. Вздрогнув, я проснулась. Первое, что я сделала, это — попыталась всё забыть. Но кровь, стекающая по пальцам мальчика никак не выходила из головы. ♝♝♝       По неведомым мне причинам де Ла Саль отреклись от Фабьена и его матери. Не следовало пропускать это через себя и уж тем более не следовало начинать ему сопереживать. У всех нас свои косточки, которые застряли в горле и царапают его изнутри. Но даже если бы очень захотела, то не смогла бы стать пинцетом для Фабьена. Ведь моё горло тоже до сих пор распирает боль.       Стэнли сбавил скорость, и Марко не смог сдержать благодарного вздоха. Морская болезнь историка стала настоящим сюрпризом. За час поездки его вырвало не меньше двух раз, поэтому он почти все время проводил поближе к бортикам. В последний раз бросив взгляд на сгорбленную фигуру мужчины и убедившись, что он всё ещё на палубе, я уткнулась в записи и в десятый раз прочла пророчество Альсинии:       «Глаза Мантиков подёрнутся дымкой, и они перестанут видеть;        Травы целителей иссохнут;       Руки артефакторов утратят умение творить;       А Словесники умолкнут навсегда».       Странно, что ведьма не упомянула отражателей. Тогда их не существовало? Или причина в другом? Поддавшись порыву, отыскала Фабьена, он тоже смотрел на меня. Улыбнувшись уголком губ ведьмак указал пальцем в небо.       В оранжевых всполохах восхода кружили чайки. Всё вокруг заливал мягкий солнечный свет, его отголоски кружили над поверхностью моря, превращая водную гладь в чистое золото. Я успела позабыть, какого это, когда перехватывает дыхание, а пульс бьётся так сильно, не из-за тревог и страхов, а просто красивого вида. Восхищение вытеснило все дурные мысли.       Не знаю, как долго я продолжала любоваться всем этим. Но в какой-то момент крики чаек стали в несколько раз пронзительнее. Сердце ухнуло в пятки, когда в далеке показались две точки, которые стремительно надвигались на нас. Маршрут, которому мы следовали, не был секретным. Любой желающий мог использовать его, чтобы добраться до Сардинии. Но интуиция вопила об опасности, а жар, исходящий от карт лишь подтверждал это.       Спустя десять минут уже можно было различить очертания ярко-красных посудин. Даже моих скудных знаний о лодках хватило, чтобы понять, что они явно превосходили по быстроте наш небольшой катер.       Фабьен спустился с капитанского мостика и поравнявшись со мной, передал бинокль. Не став задавать лишних вопросов, я тут же взглянула в сторону возможных преследователей. Палубы обеих яхт пустовали, но отыскав капитанскую рубку, непроизвольно сжала руки сильнее.       — Это то, о чём я думаю?       Фабьен мрачно кивнул, подтверждая, что знак, вышитый на форме одного из моряков, действительно принадлежит ордену.       — Стэнли!       Айтишник одной рукой спустил солнцезащитные очки на нос и весело выкрикнул:       —Что случилось, моя французская шпага?       —Тебе лучше ускориться.       —Насколько? — деловым тоном поинтересовался Стэнли.       —В несколько раз быстрее, чем в Арабских Эмиратах.       —Когда мы попали в наркоманский притон?       —Нет. Когда выбирались из гарема, — невозмутимо ответил Фабьен, вынуждая посмотреть вниз и проверить, а не отвисла ли у меня челюсть от шока?       Марко хотел что-то добавить, но как только катер ускорил ход, его вновь скрутило. Зажав рот рукой. Он едва успел перегнуться через борот. Мы прыгали на волнах, в ушах свистел ветер, сквозь слезящиеся глаза, я видела, что инквизиторы стали отставать.       Стэнли резко развернул лодку, и меня прибило к левому борту. Когда тупая боль в затылке прошла, а сознание прояснилось, волнение отвесило хлёсткую пощёчину. Уповая на чудо, что Фабьен услышит меня сквозь шум мотора, я закричала, что есть силы.       — Остановитесь! Упал! Марко упал! — я повторяла это вновь и вновь, а когда качка прекратилась, я смогла подползти к краю палубы.       Глаза цеплялись за любое движение в море до тех пор, пока я не заметила барахтающегося Марко. Мужчина пытался держаться на воде примерно в трехстах метрах от нас, может быть, и больше.       —Мы должны вернуться.       Время сгорало подобно восковой свечке, но Фабьен не проронил ни слова. У нас было всего несколько минут форы прежде, чем инквизиторы вновь подберутся близко. Тянуть нельзя, однако хватило одного взгляда, чтобы понять, почему он медлил.       Эта мысль так явно играла на его лице. Желудок предательски сжался. Пока я боролась с тошнотой, ведьмак боролся с собой. Что бы не надумывал себе мой брат, но я никогда не строила иллюзий относительно Фабьена. Я видела, как холодная расчетливость призывно виляет перед ним хвостом. И всякий раз, когда в дело вмешивается голос совести, он схватится за хвост. Не важно кого это коснётся. Не важно, что за ситуация. Всегда.       Поднявшись на ноги, я принялась порывисто снимать кольца, браслеты — всё, что могло помешать.       —Что ты задумала? Стряхнув его ладонь с запястья, я глубоко вдохнула, после чего расплылась в улыбке:       — Боюсь, ты не поймёшь, даже если объясню.       Рёв удаляющейся лодки не стал чем-то шокирующим. Стараясь запрятать сомнения, я сосредоточилась на Марко. ♝♝♝       Кожу щипало от солёной воды. Я старалась дышать ровно и поддерживать ритм. Я не думала ни о лодках инквизиторов, ни о Фабьене, который может и не вернуться. Единственное, что занимало мысли — спасение Марко.       Когда до мужчины оставалось всего ничего, я поняла, что потеряла его. Остановившись и внимательно осмотревшись по сторонам, я смачно выругалась. Да что ж такое!       Как не кстати в голове всплыли любимые истории брата о морском дне, которое тянуло к себе нерадивых моряков и ни за что не отпускало.       Задержав дыхание, я занырнула. Марко нельзя умирать.       Его ведь ждут. Дочь. Внук.       И никаким силам моря не отнять его у них.       — Держу. Я держу вас, Марко. Держу.