Тёмный рыцарь Тибы

Мысль о том, что злодей был так близко от него все это время, затуманила его разум, это мог быть кто угодно, и она все еще хотела Хаяму Хаято. -Это имело бы смысл, не так ли? Как еще ей удалось проникнуть внутрь, не подняв тревоги? Она, наверное, просто хочет заполучить Хаяму для себя, если даже не похищает его молча ради выкупа», — подумал Хатиман, надевая школьную рубашку. — Кто это, черт возьми? — Хикигая. Шизука позвала его, вырвав из раздумий. — У нас еще не было консультации. — Спросила Шизука. Внутри Хатиман устало застонал. — Серьезно? Сейчас? — О’кей? Вместо этого он сказал: Сидзука села на стул напротив Хатимана, который сидел на кровати. В окно лился оранжевый солнечный луч. — С тобой все в порядке? Шизука начала с вопроса. — С помощью чего? — Спросил Хатиман. — Все, что происходит. Хатиман отвел глаза в сторону. — Наверное. Если не считать того факта, что я здесь, со мной все в порядке. Однако его голос звучал неубедительно, но Шизука предположила, что это был выстрел. Она надеялась, что разговор о другом отвлечет его от этой раны. — Хорошо, тогда я хочу поговорить с тобой об этом. Шизука поудобнее устроилась на сиденье. Хачиман повернулся к ней, готовый выслушать лекцию, которую она собиралась ему прочесть. — Будь то летний лагерь, дело Сагами, ты неплохо справился, учитывая результаты. Шизука снова вздохнула, — Но я не могу похвалить тебя. Хатиман отвернулся, закатив глаза. — Я не ищу похвалы. Он почувствовал ее руку своей щекой и повернулся к ней лицом. — Хикигая. В голосе Шизуки звучали сочувствие и забота, — Помощь кому-то не является оправданной причиной для того, чтобы ты пострадал. -Это меня не сломает. — Хатиман вспомнил, что сказал себе на крыше школы. Хатиман оторвал голову от ее прикосновения. — Не то чтобы мне действительно было больно от этих вещей. — Может быть, ты и правда привык к боли. Есть люди, которым будет больно смотреть, как ты страдаешь. — Тебе не мешало бы поскорее это понять, — продолжила Шизука. Хатиман внутренне напрягся, обдумывая то, что она только что сказала, и это не очень-то ему нравилось. Никто никогда не видел его раненым, никто по-настоящему не видел Хатимана, но, возможно, что еще более заметно, раненым был Охотник. Но в тех ситуациях, о которых упоминала Шизука, других вариантов не было. Не было времени думать о чем-то лучшем для Цуруми, но враждебность прекратилась, потому что Хатиман внушил страх студентам, которые плохо обращались с ней. А в случае с Минами просьба Минами состояла в том, чтобы расти как личность. Юкино и Сидзука специально сказали, что им нужна Минами для церемонии закрытия, и она не двинулась с места, что бы ни говорили ее друзья или Хаято. И слова Хатимана о том, что помощь кому-то не является причиной причинять себе вред, не действовали на него, когда он вспоминал каждый раз, когда отваживался выйти на Охоту в качестве Охотника. Он подвергал себя опасности, защищая людей. А если бы он этого не сделал, люди пострадали бы или умерли. Он делал то, что делал, по правильным причинам. Он понял, что, хотя она и важна для него, она ничего не знает о том, кто он на самом деле. Только тем, кем она его воспринимала, просто студентом-одиночкой с гнилым характером и глазами. Хотя она, возможно, ничего не осознавала, услышав то, что сказала Шизука, он почувствовал, что все его усилия, как Хатимана, так и Охотника, уменьшились. И это его обидело. — Ты хочешь сказать, что мне не стоит беспокоиться? — Спросил Хатиман. Шизука покачала головой. — Нет Хикигая. Послушай, ты хороший парень. Может, я и не выгляжу так, но склонен к фаворитизму. — А вы должны быть учителем? «Моя политика состоит в том, чтобы хвалить студентов, чтобы помочь им расти. Но это не значит, что я не читаю необходимых лекций. И Хикигая, если ты будешь придерживаться своих обычаев, то не сможешь помочь кому-то, когда тебе этого больше всего захочется. — Пример. — Спросил Хатиман. Шизука замолчала на секунду, застряв на этом вопросе. Однако прежде чем она успела заговорить, Хатиман вмешался: Позвольте спросить, вы говорите то же самое капитану Иню? — Ч-что? Что вы имеете в виду? Шизука не ожидала этого. — Ты говоришь, что помощь кому-то — не оправданная причина причинять себе боль. Вы говорите это капитану Инь, полицейскому, вашей двоюродной сестре, которой, возможно, придется пострадать и рисковать своей жизнью, чтобы помочь людям? Вы говорите то же самое? Хатиман наклонился вперед, сидя на кровати. — Она офицер полиции Хикигая, а ты все еще студент. Это не одно и то же. Шизука отметила, что это определенно не та консультация, которую она ожидала, но она продолжит, если это заставит Хатимана заговорить, открыться. — Ты все время твердишь мне, что я всего лишь студентка, не собираешься лететь со мной, но все равно. Все эти случаи, на которые вы указали, вы говорите, что я не должен был помогать? — Спросил Хатиман. — Хикигая, ты не слушаешь, ты не должна причинять себе боль, чтобы помочь другим, потому что есть люди, которые причинят боль, увидев это, — снова подчеркнула Шизука. — Тогда кто-нибудь действительно видел его? Он нахмурился. Теперь рот Хатимана скривился. — А какой же тогда был другой путь? — Ты мог бы поговорить с ними получше. — Предположила Шизука. — Сервисный клуб попробовал это сделать, но ничего не вышло. Поэтому мне пришлось сделать то, что я сделал. — Спросил Хатиман, его тон постепенно становился холоднее. — Хирацука-сэнсэй, вы говорите, что я не должен причинять себе боль, помогая людям. Хатиман посмотрел на нее напряженным взглядом: «Ты хочешь сказать, что жертвы бессмысленны? Только потому, что кому-то это не нравится? Челюсть Шизуки немного отвисла, глаза немного расширились. — Сэнсэй, взгляните на сегодняшний день. Я спас тебя от преступника, и это случилось. Хатиман указал на свою раненую руку. — Мне было больно, это плохо кончилось для меня, и дай угадаю, тебе это не нравится, верно? Но ты жив. Это гораздо важнее. Шизука ошеломленно посмотрела на него. — А что, если это, — Он снова указал на свою рану, — было на тебе? Или еще хуже. Она уставилась на забинтованную руку, воображая, что получит ее вместо этого. — Это должен быть я, потому что я не могу позволить, чтобы это был ты или…кто бы еще мог его получить. — Хатиман скрестил руки на груди. — Так ты говоришь мне, что защита тебя и Хаямы не была оправданной причиной того, что я пострадал? Сначала вы были благодарны, а теперь утверждаете обратное? — Хикигая. Ты доводишь это до крайности. Голос Шизуки стал суровым, не то чтобы Хатиман отступил от этого. — Хикигая, я говорю не о таких ситуациях. Я не говорю о жертвах. Я говорю о том, что ты постоянно делаешь себя козлом отпущения и жертвой в школе. Хатиман глубоко вздохнул. — Сказал он апатично и ровно. — Из-за чего? Я не понравлюсь студентам? О нет, что за кошмар. — Что вы имеете в виду? Шизука выглядела смущенной, затем стала раздраженной, — Для тебя это не имеет значения? Потому что ты думаешь, что это ненадолго? Хачиман не ответил, погрузившись в молчание. Последовала короткая пауза, чтобы оба могли успокоиться. — Хикигая, что ты думаешь о Клубе Обслуживания? — решилась спросить Шизука. «Пустая трата времени», — подумал Хатиман. — Клуб, в который я должен пойти, потому что это, очевидно, помогло бы мне, и мы с Юкиноситой могли бы, так сказать, помочь друг другу. — Вместо этого сказал Хатиман. — Как у тебя дела с Юкиноситой и Юигахамой? — Спросила она. «С ними все в порядке, просто они не знают, кто я на самом деле», — подумал Хатиман. — Думаю, с ними все в порядке, я не знаю, как они справляются с этой просьбой в той поездке в Киото. Вместо этого он сказал: — И ты думаешь, этот клуб помогает тебе? — Спросила Шизука. — Это ты мне скажи. Хатиман пожал плечами. — Хикигая. Во-первых, я хочу, чтобы вы поняли, что я просто пытаюсь вам помочь, хорошо? Так что для тебя это того стоит. — Спросила Шизука. Он наклонил голову, несмотря на ее беспокойство. — Я знаю, — хрипло прошептал Хатиман. — Вернемся к вопросу. Я думаю, что есть улучшение. — Спросила Шизука. — Но есть еще те указатели, что были раньше, они все еще показывают твою гнилость. — Хорошо, — кивнул Хатиман, но глаза его тоже смотрели в сторону. Он больше не собирался спорить, так как на самом деле она мало что знала для него. Увидев его глаза, уголки губ Шизуки слегка нахмурились. — Ты думаешь, я что-то упускаю? Или что я чего-то не понимаю? — Спросила она его. — Нет, — сказал Хатиман, но Шизуку это не убедило. — То, как у тебя сейчас лицо, говорит об обратном. Шизука скрестила руки на груди. Хачиман не ответил, но повернулся и посмотрел ей в глаза. — Как скажете. — Хикигая, я спрашивал об этом много раз. — Спросила Шизука. — Чтобы однажды вы могли поделиться друг с другом. Я могу только догадываться, что что-то случилось. Хатиман промолчал. — Я могу сказать только то, что пока понимаю. И поначалу я понимаю, что, хотя твоя личность и прогнила, ты все равно помогаешь людям. — Сказала она, но потом вспомнила, что видела что-то шокирующее, когда он появился больным, глаза страдающего и разъяренного загнанного в угол хищника. — Но тогда вы тоже на что-то сердитесь. — Добавила Шизука. Глаза Хатимана, смотревшие в сторону, медленно моргнули, и он снова посмотрел на нее. Это медленное моргание показало Шизуке, что он становится очень осторожным с этим разговором. В этот момент Шизуку почти расстраивало, что Хатиман вообще никому не открывался. Но она все еще держала себя в руках. — Есть ли причина, по которой ты не можешь или не хочешь мне сказать? Как вы думаете, это показывает слабость? Это не так. Это помогает мне, помогает тебе. И как? Разговор об этом — первый шаг». Хатиман по-прежнему хранил молчание и был настороже, но по его глазам было видно, что он глубоко задумался. -Сказать ей? Что она может понять? Хатиман обдумывал варианты. Он не собирался говорить ей, кто он на самом деле. Но если ей нужно было что-то узнать, то, возможно, она могла бы узнать, что сделало его… хуже, чем студент-одиночка с паршивым характером и глазами. — Я не могу тебе сказать, — сказал Хачиман, — но если тебе нужно знать, я могу показать. Шизука выглядела ошеломленной, услышав, что Хатиман наконец уступил. — Что показать? Шизука наклонилась вперед. Внезапно дверь открылась, и они встали, чтобы посмотреть, кто вошел в комнату. — Эй, малыш, — сказал Этсудо, — я пытался дозвониться до твоих родителей. Она подняла телефон. — Но они не берут трубку, — сказал Этусдо. — Ничего, я напишу им, что вернусь поздно. — Сказал ей Хатиман. — Малыш, они должны знать, что случилось. Мы все равно должны сообщить им, — сказал Этсудо. — Хорошо, но я уже хочу уйти. Хатиман направился к двери. — Хирацука-сенсей. — Малыш, ты всерьез собираешься гулять в таком состоянии? Она указала на его руку. — Эцудо, это важно, — сказала Шизука. Этсудо на мгновение задумалась, а потом достала свою визитную карточку и протянула ему. — Позвони мне, когда вернешься домой и когда твои родители узнают о твоей руке. Я хочу убедиться, что они знают. Капитан проинструктировал подростка. — Ладно. Он взял ее визитку и поздоровался на прощание. Когда он шел по коридору, Шизука и ее кузина стояли бок о бок. — Что происходит? — Спросила капитан Инь своего кузена. — Он согласился рассказать мне больше, чтобы я могла помочь ему с консультацией. — Спросила Шизука с надеждой на лице. — Ребенок открывается? — Да, он сказал, что хочет мне кое-что показать. — Что? — Я не знаю. Может быть, детская площадка, где его дразнили, когда он был моложе, или средняя школа. Шизука пожала плечами. — Или аркаду, или торговый центр, где над ним за что-то смеялись. — Или что-то другое. — Предположил капитан Инь. — Я пойду за ним и посмотрю. — И ты понимаешь, что я не могу тебе сказать? — спросила Шизука. — Мне было неинтересно это знать. Капитан Инь покачала головой. — Скоро увидимся. Шизука попрощалась с ней. — Мы прижмем этого мудака, который налетел на школу. Эцудо произнесла свою последнюю фразу. Выйдя из больницы, Хатиман шел по улицам с холодным стальным лицом и напряженными от суровости плечами. Шизука последовала за ним, гадая, куда он ее ведет. Она знала, что тропинка, по которой они шли, не вела ни к какой известной ей игровой площадке или торговому центру. Там, куда они направлялись, на улицах становилось все темнее. Они не были ни в одной школе, о которой она знала. — Эй, Хикигая, куда ты меня ведешь? — Спросила его Шизука, в ней немного шевельнулась осторожность, потому что она не ожидала этого, отправляясь туда, куда на самом деле не пошел бы старшеклассник. — Там, где я мог бы вам показать, — ответил Хачиман, его голос не выдавал никаких эмоций. Теперь Шизука запуталась. Они прошли мимо нескольких круглосуточных магазинов, которые рано закрылись по необъяснимым причинам. Хачиман повернул голову и, увидев ломбард, тоже прошел мимо него. Он повернулся и вошел в переулок. Шизука посмотрела на крыши зданий, недоумевая, что это за место. Наконец она вошла вслед за Хатиманом. Они вдвоем вошли в переулок. Пока Хатиман не остановился на перекрестке. По аллее пронесся тихий свист ветра. — Что это за Хатиман? Шизука оглядела сверкающие окрестности. — Хирацука-сенсей. — Спросил Хатиман. — Ты что-нибудь знаешь об этом месте? — Ничего. Она ответила: В его голосе внезапно появилась ледяная враждебность. — Сэнсэй, если ты кому-нибудь расскажешь об этом, Богом клянусь… — Отсюда ничего не уходит. — Обещаю, — заверила его Шизука. Хатиман повернулся, достал телефон и показал ей веб-страницу. — Три года назад здесь произошло преступление. Контрабандисты, которые привозили сюда, в этот переулок, наркотики и оружие. Хатиман показал ей новостную страницу на своем телефоне. Шизука прочитала страницу новостей, рассказывающую ей о людях из местных банд, Обществе фальшивых лиц Черной Маски, наркотиках, оружии и Бэтмене, убивающем их всех. — В этом переулке произошло преступление. — Спросил Хатиман. — Этот Криминальный переулок. — И свидетелей не было? — Спросила Шизука и вернула ему телефон. — Был один. — Мрачно сказал он. Его молчание после этого сказало ей, кто этот свидетель. — Хикигая, что случилось? Шизука сделала шаг вперед. — Я пытался вернуться сюда после того, как купил выпивку в круглосуточном магазине. Но вместо этого я наткнулся на этих контрабандистов, они заметили меня и поймали. — Выбрось его и положи в фургон, — сказали они. А один приставил пистолет к моей голове. Глаза Шизуки стали шокированными. Хатиман стоял на том же самом месте, где три года назад ему приставили пистолет к голове. — Как раз перед тем, как он выстрелил мне в голову, пришел Бэтмэн. Он настоящий, он спас меня от того случая. Хатиман рассказал свою историю. — Сомневаюсь, что ты или кто-нибудь из старшеклассников знаешь, каково это — держать пистолет у головы. Хатиман указал двумя пальцами на лоб Шизуки. — Чтобы смерть была у тебя на лице так быстро, просто умереть и уйти так, чтобы никто не знал. Затем Хатиман сказал: «Я не знаю, знаете ли вы, на что это похоже. Быть злым до глубины души, быть злым до мозга костей. Шизука собиралась возразить, но, по правде говоря, у нее никогда не было ничего, что могло бы вызвать гнев так глубоко. У нее никогда не было такого глубоко укоренившегося гнева. — Когда с тобой такое случается, да еще какое, — Хачиман убрал руку. — Ты видишь больше вещей. Шизука хотела что-то сказать, но Хатиман прервал ее: — Извините, сэнсэй, но я еще не закончил. — Ты как-то сказал, что я не знаю, на что похож мир снаружи, — сказал Хатиман. Я расскажу вам, что я видел до сих пор о том, как выглядит мир снаружи. Хатиман встал перед Шизукой лицом к лицу. — В реальном мире люди умирают. Как я чуть не сделал. Его мысли вернулись к Крокодилу-Убийце, убивающему невинных людей, и никто не предпринимает никаких действий. — Люди жестоки друг к другу, потому что могут. — Сказал он. Он подумал о уличном гонщике «Светлячок» и пользователе «яд». — Люди пойдут на любые ужасные вещи, чтобы заработать деньги. Он мысленно вернулся к преступлению трехлетней давности, к контрабандистам в порту и к Человеку-Сове, который хотел убить Охотника за долю. — И кто-то будет делать ужасные вещи без всякой логики и заботы. Леди Комедия. Затем Хатиман сказал: «Поэтому, когда вы говорите мне, что я должен беспокоиться о школьных делах, мне наплевать, когда есть вещи похуже, чем просто тривиальные школьные вопросы о том, что ученики не любят меня, потому что я что-то сделал. Мне плевать. Школьные сплетни, школьные давки, школьные драмы. Это все белый шум. Неужели ты думаешь, что ненависть в школе — это что-то по сравнению с этим местом? Челюсти Шизуки немного отвисли. — Для меня действительно важно, чтобы люди вокруг меня были в безопасности, потому что тогда меня там не было. Поэтому, когда вы говорите мне, что помощь кому-то не была оправданной причиной для того, чтобы пострадать, я бы сказал, что лучше я, чем вы. Если это для окружающих меня людей, то только это и имеет значение. Хатиман объяснил. Шизуке потребовался хороший момент, чтобы осознать то, что он сказал, зная теперь, что Хатиман никогда не будет обременен тривиальными школьными делами, потому что его сердце уже было обременено такой ужасной болью. — Я уже показал тебе, сэнсэй, что ты можешь забрать отсюда все, что захочешь. Мне уже пора возвращаться. — Спросил Хатиман, проходя мимо нее. — Хикигая. Она остановила его и повернулась. — У меня нет ответа на твою проблему прямо сейчас, но просто помни. — Какой бы выбор ты ни сделал и какие бы действия ни предпринял, — сказала она. Убедись, что оно того стоит, и ты не пожалеешь об этом. Хатиман промолчал и повернулся, чтобы уйти, а Шизука последовала за ним. — Стоит того? Не жалеешь?