Персики

      Бункер неподвижно сидел, упёршись локтями в стол и свесив голову, смотрел перед собой пустыми глазами. Сердце его тяжело билось, горло перехватило так, что он не мог и слова выговорить — на какое-то время шок от встречи полностью вывел его из строя. Но Тоббе, в отличие от Сулемы, казалось не замечал его состояния: активно копошился под боком, доставал из рюкзака одну за другой жестяные банки, похожие на энергетики, пакеты с едой, болтал без умолку, тыкал сталкера локтем в бок.       Сулема смотрела на них, понимая, что она снова становится чужой и лишней в сложившейся ситуации, но уйти не решалась. Чтобы не смотреть пристально на Бункера, она поглядывала по сторонам: бар постепенно наполнялся народом, двое новичков, что были с Тоббе, заняли стол поодаль, купили еды и теперь стояли переговариваясь, бросали взгляды в их с Бункером сторону. Пришли долговцы, те самые, которых они видели на входе в деревню, и тоже сунулись к бармену за прилавок. Ученая понаблюдала пару минут за тем, как они разговаривают с торговцем, заказывая выпивку.       Видимо, почувствовав, что на него смотрят, старший из них завертел головой, оглядываясь, и Сулема тут же отвернулась. Вернула свое внимание к шведам, сидевшим за столом напротив.       Бункер постепенно отходил и начинал понимать, что говорит ему Энглунд. Тот трепался, что выдрался от Йоке и Пэра якобы в отпуск, в путешествие (мало ему туров?), а сам рванул сюда, в Зону, о которой стал собирать информацию едва ни с того дня, как они увиделись по видеосвязи.       — Чего вы хотите? — Проговорил сталкер хрипло, не своим голосом, перебив его на полуслове.       — Кто «мы»? — Энглунд удивлённо округлил глаза. — Я вроде один, или ты… — Он помахал перед глазами Бункера рукой и тут же болезненно охнул.        — Ай, зараза! Ты чего? — Бункер перехватил его руку и с силой прижал кисть к столу.       — Ты и те двое, что с тобой. Зачем вас торгаш ко мне отправлял? — Прошипел сквозь сжатые зубы.       — Да черт их знает, они проводника искали. Недавно пришли, я тоже. Им в Зону надо, на станцию вроде, там, говорят, есть штука, которая желания исполняет. Я увязался с ними.       — Тоже на станцию? — На лице охотника проступило насмешливо-злое выражение. Он не выпустил руку Тоббе, но хватку ослабил.       — Да на кой она мне? — Тот попытался освободиться, но не тут-то было. Сталкер все равно держал цепко. — Я тебя искать собирался. Ты ж так и не сказал тогда, в какой части этой жопы мира обитаешь, поэтому думал идти с кем-то, пока сам не освоюсь или не найду.       — Каким хером ты собирался ходить с кем-то? Успел русский выучить за это время? — Усмешка Бункера стала откровенно издевательской, Сулема заметила это, а Тоббе, казалось, проигнорировал. С ребяческим восторгом достал из кармана куртки навороченный ПДА, а из уха — беспроводной наушник и показал сталкеру.       — Не успел. Но эта штука довольно сносно умеет его переводить.       Бункер досадливо скривился фыркнул.       — То, что эти русские здесь говорят, ни один человек извне адекватно не понимает. Не то, что твоя железяка.       — На, сам попробуй! — Тоббе протянул Бункеру наушник, тот оттолкнул его руку.       — Нет. Говори, зачем пришел.       — Гля, зануда! Заладил. Зачем пришел-зачем пришел? — Энглунд убрал ПДА обратно, взял банку, открыл ее и подсунул Бункеру вместо наушника. Тот не шевельнулся, молча продолжал смотреть на Тоббе тяжёлым взглядом. Энглунд не отвернулся. На несколько мгновений они сцепились взглядами, но потом Тоббе цокнул языком, мотнул головой и чуть ли не выкрикнул:       — К тебе пришел я, Пэр! Посмотреть, что тут у вас за чудеса творятся и забрать тебя домой! А то сидишь тут, радиацию поглощаешь. Ещё и уставился на меня как сыч… — С этими словами он вздохнул, открыл вторую банку, стал пить. — И пиво пить не хочешь. Добавил после пары хороших глотков, вытирая усы.       Бункер нахмурился, сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, подался вперёд к Тоббе. Сулеме показалось, что он и ему сейчас настучит по портрету, но она ошиблась. Охотник только хрустнул шеей и глухо, со сдерживаемой злостью заговорил:       — Чего же ты перед поездкой не спросил у Йоке, как оно тут им было, а ещё лучше — у Пэра? Чего не поинтересовался о том, как им было после возвращения домой? Или не хотел ломать романтическую картинку Зоны, которую себе придумал? Он не кричал. Не бил кулаками по столу, говорил почти ровно, но Тоббе все равно стало не по себе от его холодного тона и взгляда. Перед ним в мало изменившемся теле его старого друга будто находился чужой человек.       — Да зачем, я ж ненадолго собирался, одна нога здесь, другая — там! — Энглунд сделал попытку привычно свести все в шутку, снова подсунул Бункеру банку с пивом, но тот оттолкнул с такой силой, что оно расплескалась по столу.       — Одна нога там у тебя будет, когда ты в аномалию вляпаешься! Здесь не парк развлечений, Тоббе.       — Не, ну ты глянь. Все пиво разлил. Я тебе его тащил из дому, а ты продуктами теперь разбрасываешься. — Состроив обиженную мину, Энглунд стал вытирать куском газеты разлившееся пиво, сам при этом поглядывал на Бункера, будто ничего не слышал.       — Чего ты мне глазки строишь? Я не девочка-фанатка! — Тот уже откровенно сатанел и Сулеме было непонятно, какие силы сдерживают его, не давая кинуться на настырного друга. — Уходи, Торбьерн, по-хорошему прошу. Я не буду с вами нянчиться по Зоне.       — Хорошо-хорошо, как хочешь. — Энглунд улыбнулся, беззаботно щуря ярко-синие глаза. Он хорошо знал того человека, которым был раньше Бункер, и помнил, что с ним всегда можно было договориться. Даже если он сначала ругался и кричал, даже если пытался настучать по репе за особое упрямство — достаточно было хотя бы частично согласиться на его условия, и он сам шел на уступки. Поэтому он кивнул на своих попутчиков, что ждали результатов их разговора, и заговорщицки подмигнул. — Можешь их не водить никуда, пусть ищут другого проводника. Покажи мне хоть немного, что тут, и…       — Проваливай! — Бункер не выдержал и гаркнул на Энглунда, вскакивая с места. — Если ты не способен подумать о выживании группы — сдохнешь в итоге в одиночку! Я не поведу тебя никуда!       Сулема ничего не поняла из его слов, но почти физически ощутила их отчаянную ярость и заметила, что в глазах у ее шведа закручивается до жуткого темный шторм из гнева и глубокой, почти неосознаваемой боли.       Он ещё что-то зло высказал Тоббе, пнул ногой ножку стола и бухнулся обратно на лавку. Энглунд что-то пробормотал, пожал плечами, растерянно огляделся. Потом вдруг посмотрел на Сулему, достал из кармана ПДА, что-то в нем потыкал и заговорил, страшно коверкая слова.       — Помогьи мне, пожалусйта! Как ти нашла с ним обший йаазик?       — Нет. — Она ответила ему на английском, он, как и Йоке с Пэром, свободно говорил на нем. — Я его не нашла, поэтому помочь тебе не могу.       И это была правда. Она по-прежнему не понимала Бункера до конца. Не понимала и сейчас того, что он делает и, что вообще происходит. Снова была попаданцем в его мир, снова не понимала, о чем он говорит с земляком, но видела, что он крысится теперь не на нее, а на друга, которому должен был по идее обрадоваться. И хотела было уйти, чтобы не мешать им, встала, но Бункер не дал.       — Останься. — Произнес коротко и обжог ее странным, дерущим взглядом.       Повисло неудобное молчание. Народ в баре привычно гудел, никто не обращал на них внимания, но Сулема чувствовала на себе тяжёлый взгляд. Оглядевшись, она поняла, что на нее смотрели те двое новичков, что были с Тоббе. Понимая, чего они ждут, она покачала головой, давая понять, что проводить их никто не станет. Села обратно и глянула на обоих шведов: Бункер чуть заметно кивнул, Тоббе попеременно глянул то на нее, то на него. Оба молчали.       Ученая смотрела на них и видела, насколько они похожи, и в то же время совершенно разные. Даже говорят вроде на одном языке, а все равно Бункер с каким-то раскатистым акцентом, так, что шведский больше походит на финский.       Долго сидели молча. Тоббе лихорадочно размышлял, как уговорить друга если не показать ему Зону, то хотя бы просто вернуться домой. Тут же рядом кордон, взял вещи и иди. Можно и женщину эту несимпатичную забрать, если она согласится, хотя… чем дольше он смотрел на них обоих, тем больше сомневался в состоятельности своей затеи. Пэр страшно изменился за время жизни здесь. Не внешне — он и до Зоны выглядел так, будто пережил апокалипсис, внутри. Это был не тот ершистый, но в целом добродушный и простой парняга из деревни, это был другой человек. Подозрительный и жёсткий, обозлившийся на всех и вся и нелюдимый. Он агрессивно защищался от него, Тоббе, не желая снова подпускать к себе близко. Энглунд понимал это, но все равно надеялся, что ещё сможет достучаться того Пэра, которого он знал раньше.       Бункер изо всех сил старался держать себя в руках, чтобы не броситься на Энглунда с кулаками и не выгнать его пинками из Зоны. Он помнил их дружбу, помнил, как Тоббе поддерживал его во всех его начинаниях с музыкой, понимал, что тот пришел с благим намерением вытащить друга из опасной и страшной ловушки, в которой тот застрял, но все равно ярился.       Кто его просил об этом? Кто просил приезжать? Он, Бункер, так и не перестал тосковать по дому, понимая, что жить там больше не сможет. Не перестал видеть в кошмарах гибель Пэра и Йоке. Успокаивался только в том, что их двоих Зона отпустила. Не затянула, как его самого, не перемолола в кровавую пыль. Правда, протянула через них руки к Тоббе, а он с радостью поддался и приехал на Ее зов. И снова в голове Бункера начинала закручиваться острая, ядовито-режущая спираль из укоризненных мыслей. «Если бы я им не позвонил, если бы не показал себя и Сулему».       От них хотелось выть или с размаху кинуться на стену, чтобы до потери сознания или напиться вусмерть, лишь бы отрубиться и больше не думать…       От запаха настоящего пива, что стояло на столе, рот у него заполнился вязкой слюной — как давно он не пил его? В Зоне кроме местной порошковой бурды ничего не достать, а это….вкус дома. Но он не хотел пить. Знал, что, захмелев, размякнет, поддастся на болтовню пройдохи Тоббе и потащит его показывать местные «достопримечательности». А потом они снова станут вспоминать дом и говорить о музыке. Тоббе, как и Йоаким начнет уговаривать его вернуться, обнимет, станет мечтать, как они возродят группу, напишут новых песен и поедут кататься по Швеции с туром в поддержку нового альбома… Потом уедет.       А вот после этого уже захочется застрелиться. Бункера передернуло от мысли о том, какой будет откат после такого общения — он слишком хорошо помнил состояние грызущей, разбитой опустошенности, оставшееся после ухода Пэра и Йоке. Будто из гравиконцентрата выполз изломанный, обессилевший и ни на что не годный. И знал, что даже если согласится уехать — один черт долго за периметром не протянет. Сбежит от той условной жизни обратно к вольнице, в Зону, да только встретить его тут возможно уже будет некому.       Подняв голову, он глянул на Сулему, затем — на Тоббе — они оба жадно смотрели на него. Каждый тянул в свою сторону, звал остаться с ним и Бункер не выдержал. Стало нестерпимо жарко, кровь бросилась в лицо, воздух, казалось, загустел, им невозможно было надышаться.       — Катись оно все к явлам! — Выругавшись, он, тяжело встал, выбрался из-за стола, и пошел к выходу. На улицу, там прохладно и воздух свежий, не эта подземная затхлость.       — Ты куда? — Окликнул его Тоббе и поспешил следом.       Сулема тоже стала выбираться.       Швед выбрался шустрее, женщина застряла, забирая рюкзаки, поэтому когда выбралась наверх — Бункер и Энглунд уже стояли друг против друга набычившись, готовые броситься друг на друга. Сталкеры, обретавшиеся возле бара, поглядывали на них, оборачивались. Подходили поближе.       Когда Бункер вышел на улицу, Тоббе окликнул его.       — Куда ты, Пэр?       — Отстань! Не ходи за мной! — Не оборачиваясь, он грубо огрызнулся и быстро пошел к выходу с территории бара. Энглунд не остановился от окрика, наоборот. Догнал, резко дернул за куртку на плече, заставляя обернуться.       — Чего ты все орёшь на меня? — Пришла его очередь злиться. Помня рассказ Йоакима об их задушевной встрече и радости Бункера от нее, Тоббе ждал от старого друга такой же реакции, а получив обратно противоположную, обиделся. Вроде бы и понимал, почему тот так себя ведёт, но все равно было противно. — Думаешь, я слабак и не выдержу здесь и недели?       Бункер не ответил. Сжал зубы и недобро насупился.       — Чего смотришь? — Энглунд толкнул его в грудь обеими руками так, что тот отшатнулся на пару шагов. — Давай, скажи, почему я должен уезжать отсюда прямо сейчас? Почему ты со мной не поедешь?       — Потому что я живу здесь. — Глухо, со сдерживаемым гневом ответил сталкер.       — Здесь не твой дом, но тебе здесь нравится… — Тоббе не унимался. Подошел еще ближе, вгляделся в лицо друга, поймал его яростный взгляд, хотел еще что-то добавить, но Бункер не дал.       — Не лезь мне в душу! — Рявкнул и, схватив Энглунда за воротник куртки, резко рванул на себя.       — А то что? — Тоббе уперся руками ему в плечи, не давая боднуть себя лбом в лицо.— Рожу мне набьешь? Давай, попробуй!       Он без страха смотрел в лицо друга, улыбался. Давно, когда Пэр жил дома, они часто дрались. Как подросшие щенки хаски, трепали друг друга, мерялись силой, отрабатывали приемы, и сейчас Тоббе думал, что и в этот раз все случится именно так.       — Иди ты к черту! — Вместо ожидаемого нападения сталкер раздраженно отпихнул его от себя и развернулся уходить.        Чего-чего, а драться с Тоббе он не хотел. Не хотел никакого взаимодействия, ибо стоит зацепиться — и пойдет реакция. Он помнил его силу, знал, что Тоббе хитрый и далеко не глупый, понимал, что при должной выучке из него получился бы неплохой сталкер, но не хотел давать ни малейшего шанса этой мысли. Тоббе не должен быть сталкером, хватит, что он в этом болоте застрял с головой.       — Э? Не понял! Крутой Рембо убегает как баба? — Энглунд снова его остановил, схватив за капюшон, в голосе послышалась насмешливая поддевка.       А вот это сработало. Рывком развернувшись, Бункер ударил, целясь ему в живот, но Энглунд успел развернуть корпус в сторону так, что удар пришелся вскользь по широкой куртке, толкнул в спину сталкера улетевшего вперед по инерции. Тот чуть не упал, но успел поймать равновесие. Развернулся и снова кинулся на Тоббе.       Прямой в подбородок, другой рукой в солнечное сплетение, тяжелым берцем в колено — Энглунд не без труда уклонялся и блокировал удары — Бункер двигался легко и очень быстро. От последнего удара отскочил, но сталкер достал его ногой в бок. Кевларовый броник немного смягчил удар, но Тоббе все равно показалось, что его лягнула лошадь. Отдышаться не пришлось — Бункер снова сорвал дистанцию и принялся лупить его как ту грушу. Удары посыпались один за другим: быстрые, точные и на удивление мощные. Тоббе откровенно не ожидал от мелкого и худого Пэра такого напора, но через пару минут боя до него дошло. Он вошел в свою силу, выдрался на предел своей формы.       Настырный, упрямый, он продолжал драться даже когда Тоббе рассадил ему бровь и неслабо достал в ухо так, что на пару секунд он потерял ориентацию в пространстве. Покачнулся, неловко взмахнул руками, но тут же кинулся обратно в драку.       Клокочущая в груди мешанина из негодования, страха, бессильной злости и отчаяния выплескивалась в движении. Мощными, точными ударами он старался обезвредить противника, но не получалось. Они были примерно равными по силе, каждый выигрывал за счет своих физических особенностей, и драка эта могла продлиться до тех пор, пока оба не повалились бы измотанными на землю.       Сталкерня из лагеря, видимо, на это и рассчитывала — человек пятнадцать зевак обступили их широким кругом, среди них Бункер мельком заметил и Сулему, но зрелищу вдруг наступил неожиданный конец.       Когда Тоббе, поймав Бункера в захват, уронил его об пол через бедро, тот откатился в сторону и выхватил глок из кобуры на ноге.       — Убирайся, Тоббе! Не заставляй меня стрелять в тебя! — Тяжело дыша, прохрипел, поднимаясь на ноги, не сводя прицела с уже изрядно потрепанного друга.       Энглунд опешил. Отшатнулся назад, непроизвольно вскинул руки раскрытыми ладонями вверх.       — Ты чего, Пэр? Успокойся!       — Не называй меня так! — С трудом и не до конца разогнувшись, сталкер перехватил пистолет обеими руками. Взгляд его был диким, по щеке с разбитой брови стекала кровь, но руки не дрожали. Он твердо держал оружие, и Сулема по себе знала, что он выстрелит — у самой шрам на заднице остался после такого случая.       — Ладно-ладно, только убери пистолет. — Энглунд отступил на пару шагов. — Черт с тобой. Уйду, только успокойся.       Он явно не ожидал такого поворота событий и откровенно испугался. До этого никто не наводил на него оружие, причем так близко.       — Э-нет, черти. Так дело не пойдет. — Услышала Сулема чей-то гудящий голос. В следующий момент к Бункеру от группки нейтралов, стоявших позади него, шагнул один, немолодой, невысокий и кряжистый. Коротко и сильно ткнул его кулаком в затылок и швед, покачнувшись, стал мягко оседать на землю. Слишком занятый Тоббе, он не заметил подошедшего, а тот, улучив момент, вырубил его. Потом вынул из обмякшей руки охотника пистолет, достал из него обойму и засунул все себе в подсумок на поясе.       — Морды бить можете сколько вам влезет, а вот стрелять друг в друга в лагере запрещено. — Сенсей, так звали сталкера, погрозился кулаком Энглунду, который, растерявшись окончательно, беспомощно оглядывался по сторонам. — Устроили тут холмганг *1. Викинги хуевы.       Не он один слышал перебранку двух шведов — многих, кто пришел посмотреть, привлекли их тарабарские вопли. Местные новички, не слышавшие вживую и английского, не то, что шведского, смотрели на них, как на африканских папуасов, жадно и любопытно, чего-то ждали. Но никаких фокусов им не показали, а драку оборвали на самом интересном месте и, разочарованные, они стали разбредаться по своим делам, переговариваясь и переругиваясь.       Энглунд стоял как столб посреди небольшой площадки перед баром. Адреналиновая горячка драки отходила и он начинал чувствовать ее последствия. Саднила разбитая губа и скула, ныла спина — Бункер хорошо приложил его локтем между лопаток, настроение было хуже некуда. От былого запала не осталось и следа.       Он смотрел, как Сулема, подойдя к напарнику, стала его тормошить — тот вяло шевелился и постанывал, приходя в себя. Это был он, Пэр, и в то же время нет. Будто две личности в одном теле — то один покажется, то другой. Говорит и делает Бункер, а смотрит на все дерущим взглядом Пэр. Вроде пытается и вырваться, но тут же прячется. «Тьфу ты… Хорошо он меня по башке огрел, видимо». Тоббе одернул себя, поймав на странных мыслях — не хватало еще в лирику удариться, подошел к Сулеме.       — Зачем он его? — Спросил, похлопав себя по затылку.       — Здесь запрещено стрелять. Убивать. Здесь нейтральная территория, такой закон. Все могут находиться здесь. — Женщина попыталась помочь Бункеру сесть, но тот упрямо оттолкнул ее руку, поднялся сам, держась за голову. Пошарил рукой по земле, ища пистолет.       — Его Сенсей забрал. — Негромко сказала она, догадавшись, что напарник ищет. Тот что-то проворчал, глянул нетвердым взглядом на нее, затем на подошедшего Тоббе и лицо его исказилось.       — Отойди, ради Зоны! Не подходи к нему. — Сулема отмахнулась от Энглунда. — Вас нельзя двоих рядом держать.       Тот что-то проворчал обиженное и отошел.       Но Бункер больше не бесился. Посидел на месте какое-то время, пока оклемался, потом встал. Забрал свой рюкзак из кучи — Сулема свалила все три их баула возле покрышек, уложенных рядами под стеной бара, — поплелся в подвал к охраннику за автоматом.       Ученая последовала его примеру, Тоббе не оставалось ничего, кроме как ждать их обоих на выходе с рюкзаком. Автомата у него не было.       В подвале на входе в бар, получая у охранников свое оружие, Сулема и Бункер переглянулись. Она практически ничего не понимала из того, о чем они говорили, скорее догадывалась. Он молчал. Пыльный, потрепанный, с лицом в крови, стоял, ссутулив плечи, ждал, пока охранник принесет ствол. Как в советских гардеробах: ты ему пушку, он тебе номерок. Ты ему номерок — он тебе твою пушку, и, как и положено в гардеробах, заведение не несло ответственности за сохранность сдаваемого добра. Но оружие вернули в целости и сохранности. Уже выходя из бара, Сулема не выдержала и спросила:       — Куда мы теперь? Что делать будем?       — Пойдем…мой пушка забрать у Сенсея. Офигел.       — А с ним что? — Она кивнула в сторону Энглунда.       На это Бункер ответил не сразу: посмотрел на нее, поправил рюкзак на плечах, автомат, огляделся по сторонам — Тоббе стоял там, где оставался ждать их.       — Проводить его надо. Нье далеко. Хотьел смотреть Зону — пусть смотрит. — С этими словами он криво усмехнулся в усы и потемневшие глаза его препакостно блеснули.       «Святые ликвидаторы, черти скандинавские! Что у них в головах творится?» — Сулема мысленно застонала и схватилась за голову, но вслух ничего не сказала. Молча пошла за напарником к Тоббе, про себя моля Шухова о том, чтобы Бункер не придумал устроить тому какого-то взрывоопасного представления в аномальном поле.