Ночная мгла

      Глупо было ожидать, что после вчерашнего неловкого появления подростков-истребителей (преимущественно Зеницу) в неподходящий момент, не поползут сплетни. Мои соседки по комнате впервые за всё время в поместье буквально окружили меня в ту же ночь, хотя до этого заводили беседу лишь по делу. Несколько раз подряд незнакомые мне истребители демонов вдруг, проходя мимо, начинали здороваться и интересоваться, как я поживаю. Кто все эти люди? Чего они хотят этим добиться?       Большую часть времени я прилежно тренировалась, стараясь поднять неподъёмное и сдвинуть несдвигаемое. Получалось ужасно плохо, и если в выполнении второй части тренировок виднелся хоть какой-то просвет, то в случае с камнем, чувствую, меня ждёт полный провал.       Я битый час стояла возле него и пыталась подтолкнуть хоть немножко — всё было бесполезно. В результате мучительных усилий, напряжения всего тела и максимальной концентрации дыхания, камень не сдвинулся абсолютно ни на йоту.       — Фух, ну я всё. Может, пока никто не видит, поможешь немного? — спросила я у Кёджуро в шутку, но в тайне надеясь, что он согласится.       — Ты пробовала применять повторяющиеся действия?       — Столп Камня объяснил мне принцип техники. Но, честно говоря, не понимаю каким образом прокрутка в голове воспоминаний, приносящих гнев и боль, сделают меня всемогущей, — честно призналась я, — Пока что, вспоминая что-то плохое, я чувствую лишь, как силы покидают меня. Думаю эта техника не для всех.       — Может ты и права.        Не верю своим ушам, Кёджуро да согласен в том, что можно сдаваться?       — Правда? Думаешь у меня не получится?       — Шинобу Кочо стала столпом, хотя не может даже срубить демону голову. Сила — не самый главный показатель.       Ого, это меня даже как-то успокоило. Сдаться я пока не готова, но однозначно меня его слова порадовали. Особенно удивительно узнать такой интересный факт про Шинобу. Я думала все столпы сверхлюди, которые способны чуть ли не на всё, что только вообразить можно. И о чём это я?       Дни летели стремительно. Я крепко спала каждую ночь, не просыпаясь до самого утра, завтракала, шла на утреннюю тренировку с брёвнами, вместе со всеми обедала, пыталась сдвинуть камень, а вечером или вернее ближе к ночи у всех начиналось свободное время. Все собирались вместе у костра и ели жаренную рыбу, выловленную из той самой горной речки, в которой все стояли под водопадом. Обычно я просто брала порцию на себя и на Кёджуро и шла наблюдать за его тренировками, которые длились допоздна.       Но в этот раз мы сидели у костра все вместе, что вызвало одновременно и восторг, и смятение у всех присутствующих. Они любят Кёджуро, но не хотят при нём наговорить лишнего, потому что, насколько знаю, большую часть разговоров у них составляют сетования и жалования на свою нелёгкую судьбу. Вот и на этот раз стоило ему приблизиться, как все резко замолчали.       — Позволите к вам присоединиться? — поинтересовался он, не обращая внимание на общую реакцию.       — Да, конечно! — первым ожил Танджиро, отодвигаясь от меня подальше, как бы освобождая между нами место. И все тут же вторили ему «Садитесь», «Присоединяйтесь», «Да-да!».       — О чём ведёте беседу?       — Да так, ни о чём… рассказываем страшные истории, — выкрутился Зеницу.       А ведь это почти правда. От историй о тренировках Санеми Шинадзукагавы и правда веет ужасом.       — Очень интересно! И кто сейчас держит слово?       Все тут же обратили взгляды на Зеницу, который и придумал всю эту затею. Вид у того был будто вокруг одни предатели, бросившие товарища на произвол судьбы. Тот задумался, картинно почесал затылок и взял наконец слово. Думаю, с такой работой как у нас для вечера страшных историй достаточно рассказать про свой обычный четверг, так что проблем с сюжетами возникнуть не должно. От истории Зеницу у меня, признаться, мурашки пошли по коже.       — Легенда гласит, что одна женщина упала на железнодорожные пути, — вечно с этими поездами происходит что-то неприятное, — И её разрезало пополам. Теперь её верхняя часть очень быстро передвигается, используя вместо ног руки. А если кого-то поймает, то разрежет его пополам…       Жаркое, оранжево-жёлтое, колышущее пространство вокруг костра — это некое таинственное помещение, окружённое со всех сторон кромешной тьмой. Мерный треск горящих дров, плеск воды и какофония ночных лесных звуков вокруг были отличным фоном для голоса рассказчика. Во все стороны мягко и плавно струится костровое излучение, но кажется, что основной поток света поднимается с клубами дыма к самому звёздному небу. Сидя на прогретой костровой лужайке, начинаешь невольно обострённо ощущать сильную связь с каждым присутствующим.       История действительно была жуткой, но больше всех по-моему испугался сам Зеницу, особенно после звука сильно стрельнувшего бревна в костре. Он буквально подскочил с земли.       — Это хорошая история! Но как же она режет людей пополам, расскажи поподробнее, — оборвал долгое молчание Кёджуро.       Дальше все стали рассказывать истории по кругу. Очень спонтанно получилось организовать самый обыкновенный вечер страшилок, даже странно. С самой ранней юности ни в чём подобном не участвовала, и кто бы мог подумать, что такими детскими вещами мы будем в рядах столь серьёзной организации. Самой сумасшедшей из всех историй ожидаемо стала бредовая эпопея Иноске, который в этот раз не забыл нацепить кабанью маску. В его повести он сам же сражался против демона-паровоза со множеством лап как у сороконожки. Опять поезд? И что страшного в истории, где главный герой с полтычка выносит монстра? В начале истории Иноске упомянул, что она основана на реальных событиях, но кто-то усомнился в её подлинности. В итоге состоялась дуэль между рассказчиком и сомневающимся.       Со временем очередь рассказывать страшилку дошла и до меня.       — Хорошо. Это история про ад Томино, — начала я, когда дождалась, что все начнут слушать.       — Ад Томино? Эту историю ведь знают все дети Японии, — тут же перебил меня какой-то парнишка из группы.       — Да, только то, что я хочу рассказать произошло с нами на самом деле… — все тут же примолкли, — Мне тогда было лет восемь, возможно уже девять. Был тёмный сумрачный вечер. Холодный и тихий. Мы сидели у реки, прямо как сейчас… Соседские дети рассказывали страшную историю. «Сердце как катящийся камень». У одного из мальчишек была книга стихотворений. Новая, с красивыми картинками. В конце книги герой истории Томино умер и попал в ад. Поговаривают, что те, кто прочитают вслух это стихотворение тоже умрут. Или рано или поздно испытают что-то очень плохое. На странице книги был изображён Томино. Мальчик с большими глазами и шеей. Длинной как рука от кисти до плеча. Мальчик из ада. И тут один из ребят захотел прочитать стихотворение вслух.       Зеницу вздрогнул, все сидели притихнув и с интересом слушали. И только Иноске бросил фразу, что на кусочки бы его порвал.       — Я уговаривала их не делать этого, потому что очень испугалась мальчика с картинки. И когда они начали читать, убежала домой. Но остался мой брат. Не знаю решил ли он пошутить надо мной, или им и правда что-то привиделось в тени… Но в воде, — я медленно перевела взгляд на реку, — Им почудилась чья-то голова с большими глазами.       В воде что-то бултыхнулось, все обернулись.       — И что же случилось дальше? — упавшим голосом спросил Зеницу.       — Ну, ничего, — пожала плечами я, — Скорее всего надо мной просто пошутили.       — Значит, никто не умер? — спросил Танджиро, заметно успокоившись.       — Нет, не… — я вдруг осеклась, резко накатило понимание. Какое ужасное, отвратительного совпадение, — Вообще-то они умерли в течении года.       Кто-то заохал, люди сидевшие спиной к воде пересели ближе к огню, кто-то обнялся от страха, Зеницу закричал. Какая же это болезненная аналогия.       — Правда, кто-то умер?       Я не стала говорить, что погибли совершенно все. Но по моему молчанию все сделали свои выводы.       — Но многие из нас в детстве читали это стихотворение вслух, ничего не происходило! — заметил кто-то из перепуганной толпы.       Точно, он прав, это просто случайность. Но мне стало очень и очень не по себе. И почему все мои истории так или иначе сведены всего к одному событию в прошлом? Внезапный порыв ветра со стороны реки заставил поёжится. Стало неуютно, и я обхватила колени руками.       Я очень и очень пугливая. А навязчивые мысли то и дело лезут в голову, будто тёмные тучи стягиваются на небе перед грозой. Пугливая, это неправильно.       Мне не семь лет. И я не плаваю в озере, понимая, что не успеваю за Кацу, который угрёб вперёд, оставив меня с другими детьми на мелководье. На кой чёрт мы взрослеем, если это взросление только и делает, что бьёт нас лицом о землю? С каждым разом удары становятся всё больнее и глубже, и неизвестно, когда же будет настигнут предел, после которого найти в себе силы встать уже не получится.       — Кажется, моя очередь рассказывать! — громко привлёк к себе внимание Кёджуро, тоном очень контрастирующим с общим тревожным настроением. Он придвинулся ко мне ближе, будто устав сидеть в одном положении, и незаметно взял за руку, — Но чтобы история стала интереснее, лучше всё проиллюстрировать.       В итоге его сказ про душегуба с топором, убившем тридцать человек превратился в настоящую театральную сценку. Он откуда-то взял топор и назначил на роль убийцы Иноске, видимо за самый дикий и неистовый внешний вид, да и норов тоже. Все остальные периодически исполняли не менее важную задачу, играли жертв. Рассказ был длинным и очень эмоциональным, если честно, от него скорее становилось смешно, чем страшно, не смотря на общий дикий и мрачный посыл. Иноске слишком сильно переигрывал и казалось вжился в роль по-настоящему, потому что несколько раз мне действительно показалось, что он хочет кого-то убить.       Настроение у всех заметно повысилось, теперь не только голос рассказчика оттенял звуки ночного леса, но и смех, общий шум и возня.       Я подхватила общий запал и смеялась с безумств Иноске вместе со всеми, почти позабыв про прежние мрачные мысли. Хотя когда роль жертвы пришлось исполнять мне, было уже немного не до веселья.       Мы не расходились до самой ночи. После яркого рассказа Кёджуро как-то резко накатила сонливость, и все остальные страшные истории я слушала, клюя носом. Единственное, на истории Танджиро про призраков неупокоившихся душ людей, несущих в сердце боль предательства и утрат, все вместе мы проронили слезу.       Приятно любоваться ночью огненным цветком тлеющих углей погасшего костра. Некоторые из историй я пропустила мимо ушей, задремав прямо так, сидя у костра и положив голову на колени.       После того вечера минуло ещё несколько суток, проведённых в почти столь же приятном и уютном режиме (даже несмотря на тренировки, которые никто не отменял). Танджиро поразил всех, выполнив испытания столпа Камня полностью. А вслед за ним это сделал и Иноске. Картина была очень впечатляющей, а о происхождении широченных следов на земле в ближайшем городе до сих пор ходят странные слухи.       К тому моменту я поняла, что повторить их подвиг мне совершенно не под силу. Поднять брёвна и удержать их некоторое время, то есть выполнить вторую часть испытания, для меня уже было величайшим достижением.       Но в один день я смогла продемонстрировать настоящий предел своей силы, собрав волю в кулак и задействовав каждый мускул в своём теле.       Столп Камня подсказывал мне как достичь желаемого результата, делал замечания и указывал на ошибки. Я следовала им в точности, не сомневаясь.       И вот произошла маленькая, совсем незаметная продвижка. Сильнее, ещё сильнее.       Я закрыла глаза от напряжения, накатила липкая тошнота. Но остановиться тоже уже не выходило. Ноги скользили, руки дрожали от усилий. Чувствовалось, что твёрдая поверхность камня поддаётся, но… в глазах как-то неестественно потемнело. Давление уменьшилось, и я сама не заметила, как вместо того, чтобы толкать камень, медленно стала сползать по его поверхности.        А затем на лицо кто-то выплеснул добрую порцию холодной воды. Как оказалось, от перенапряжения я потеряла сознание. Это было печально, мой максимум на данный момент достигнут — камень сдвинулся с места на расстояние раза в два меньше человеческого роста.       — Хорошая работа.       Слышать похвалу от столпа Камня с таким-то провалом было странно. В итоге выяснилось, что я не способна выполнить задание, как бы сильно не старалась, просто потому что тело ешё слишком слабо. Но даже тот результат, который мне удалось продемонстрировать был достаточно впечатляющим. В итоге я не прошла всю тренировку целиком, но мне всё равно позволили идти дальше.       Конечно, это не могло не радовать, но одновременно было очень жаль уходить.       И снова вокзал. У меня отчаянное ощущение, что вся моя жизнь так или иначе крутится вокруг этого вида транспорта.       — Сколько ещё тренировок тебе нужно пройти? — спросил Кёджуро.       — Ещё две…       — Напиши мне, когда завершишь, думаю я тоже к тому времени закончу. И поедем домой, — улыбнулся он мне.       — Боюсь, тренировка у столпа Ветра очень сильно затянется… Хорошо, что она хотя бы будет последней.       — Значит, сейчас отправляешься к Мицури? Она моя ученица, думаю тебе будет у неё весело.       Ученица, значит.       Вздохнув, я повернулась к прибывающему поезду. Посмотрела на вагон, на высокие чугунные колёса медленно катившегося первого вагона, на его винты и цепи. И густой, валивший из трубы чёрный дым, который был так не похож на уютный костровый, что я ощущала на коже в каждый из последних вечеров. Всё-таки в чём-то Иноске Хашибира прав, иногда огромные поезда действительно очень похожи на мистических чудовищ, больших и нелепых. Раздался гудок, что так неприятно полоснул по ушам.       — Обещай, что не переусердствуешь на тренировках, — резко оборачиваюсь к Кёджуро, устав от столь неприятного созерцания.       Над моей внезапной просьбой, больше похожей по тону на весьма настырное убеждение, он по-доброму усмехнулся.       — Хорошо, тогда ты тоже, — ему пришлось ненадолго отвлечься, чтобы между делом помочь незнакомой бабушке, что также подошла к перрону, поднять багаж в вагон, — Доброго пути, уважаемая!       Святая непосредственность. Я наблюдала за его действиями с огромной теплотой на сердце. Как же всё-таки хочется отложить очередное прощание на потом, а лучше и вовсе никогда не разлучаться. Тем временем бабуля сердечно поблагодарила Кёджуро за помощь.       Этим мы и отличаемся — в то время как я вдаюсь в рефлексию, и ничего кроме своих далёких мыслей не замечаю, он живёт настоящим и вместо слов всегда действует. Когда Кёджуро вернулся ко мне, то тут же попал в ловушку. Потому что я крепко прижалась к нему, сцепив руки за его спиной, и не собиралась отпускать так просто.       Волны шипящего горячего воздуха со стороны состава. Свисток работников и механический голос объявляющий отбытие поезда по рупору.       Я оставила ему долгий искренний поцелуй на прощание, а затем быстро покинула, залетев в вагон вот-вот собирающегося тронуться поезда.