Ночные мысли Мэдди и Соника, преодоление стен

      Соник рывком проснулся, его конечности дергались в одеяле, в котором он запутался. Тихий крик сорвался с его губ. Задыхаясь, еж огляделся вокруг широко раскрытыми глазами. Что-то было не так. Это были его вещи, но это была не его пещера. Она была слишком большой, потолок слишком высоким, а в углу горел маленький огонек. Его охватила паника, и он пинком сбросил покрывавшее его одеяло. Вскочив на ноги, он заметил, что пол не был холодным и сырым, как в его пещере. Больше похоже на… дерево? Постепенно его разум стряхнул последние остатки сна, и он снова стал ясно мыслить. Его не было в его пещере. Он был на чердаке «Повелителя пончиков и Леди Кренделек». Они предоставили ему эту замечательную комнату в своем доме. И это было чудесно. Было тепло и уютно, и он мог видеть луну через окно в крыше над собой. Они спали прямо внизу. Он больше не был один. Это было все, чего он когда-либо хотел. Верно? Так почему же это было так… странно? Днем все было не так уж плохо. Он тусовался с Повелителем Пончиков, а Леди с Кренделек готовила лучшую еду. Они смеялись, разговаривали и смотрели фильмы. Все, чего он когда-либо хотел, пока тайком пробирался сюда, чтобы понаблюдать за ними. Это было идеально. Но это чувство изменится, когда наступит ночь. Вместо того, чтобы чувствовать себя легко и весело, это было… ну, странно. Он не мог точно подобрать к этому слова. Он чувствовал себя незваным гостем. Как будто он занимал слишком много места в их доме. Они настаивали бы, чтобы ему были рады, то есть теперь это тоже был его дом, но это было странно. Он обхватил себя руками и сел на край кровати. Новый дом не остановил кошмары. На самом деле это, казалось, увеличило их. Он не всегда помнил, что в них происходило, только чувства ужаса, вины и безнадежности, которые они приносили. Но сегодняшняя ночь была особенно тяжелой. Это было во время битвы на Мейн-стрит. Роботник нацелился на Соника, готовый разнести его вдребезги, как вдруг безумец повернулся и вместо этого нацелился на его друзей. Соник попытался подбежать к ним, но его ноги не двигались. Полетели ракеты, и все в Грин-Хиллз были сожжены. Он слышал их крики. Смотрел, как они горят. Пончик лорд — Том, кричал, обнимая свою жену. Соник тоже закричал. Тогда Роботник повернулся к нему. — Все, кого ты любишь, умрут, защищая тебя, — усмехнулся он. — Ты не приносишь ничего, кроме боли и смерти. Ты заслуживаешь одиночества. Тебе следовало продолжать бежать. А потом Роботник повернулся и ушел, его смех плыл позади. Оставил Соника смотреть, как все люди, которых он когда-либо знал — его новые друзья, весь его родной город — сгорают дотла. Соник закричал, его ноги прилипли к плавящемуся асфальту. Именно тогда он проснулся, и, судя по тому факту, что никто не спешил сюда, чтобы проверить его, он догадался, что не кричал вслух. Что было хорошо. Кошмары были достаточно плохими, но будить Тома и Мэдди посреди ночи, заставляя их терять сон, чтобы утешить его, было еще хуже. Он прерывисто вздохнул, потирая лицо руками. Ночи были тяжелыми. Они всегда были такими. Он не мог бегать по ночам. Он не мог отвлечься ни на громкую музыку, ни на игры, ни на комиксы. Он так усердно боролся со сном, но все равно всегда проигрывал и засыпал. И в те мгновения, прежде чем сон утащил его вниз, его разум нашептывал ему. Как он шептал сейчас: Она ушла из-за тебя. Ты выпендрился и привлек этих воинов прямо к своей двери. Она умерла, защищая тебя. Это твоя вина. — Прекратите это, — прошептал он, крепко зажмурив глаза. — Замолчите. Кто умрет следующим из-за тебя? — Замолчите! — прошипел он, зажимая уши руками, как будто это могло остановить голос в его голове. — Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал из-за меня! — Беги, — прошептал голос. — Чем дольше ты останешься, тем труднее тебе будет. Просто беги. Тебе не обязательно отправляться на Грибную планету. Начни все сначала где-нибудь в другом месте. Но на этот раз держись подальше от людей. От них не будет ничего хорошего, так сказала Длинный Коготь. Она была бы так разочарована, что ты ослушался ее последнего желания. Он захныкал, перекатываясь на бок на кровати. — Нет. Замолчите. Пожалуйста. Я больше не хочу быть один! — Ты всегда будешь один. Всегда найдутся такие люди, как Роботник, которые хотят Вашей власти. Пока ты жив, ты в опасности. И ты тоже подвергнешь опасности всех окружающих тебя людей. Слезы текли по его лицу, смачивая мех. В течение дня этот голос тонул в рассеянности, шуме и волнении Соника за жизнь. Но ночью он говорил ясно. Озвучивая каждое чувство вины. Каждый страх. — Тебе здесь не место. В этом доме. На этой планете. Тебе нужно идти. Он открыл глаза, тяжело дыша. Часы у его кровати показывали 12:22 утра. Он задавался вопросом, где бы он оказался, если бы ушел прямо сию минуту. Просто выбери направление и беги. Где он будет в 1:00? в 4:00? В какой части этого большого мира он окажется, когда солнце поднимется над горизонтом? Но бегать ночью было опасно. Ярко-синее пятно, которое он оставлял за собой, было гораздо легче разглядеть в темноте. Он привлек бы к себе внимание. И вся эта неразбериха с «правительство охотится за тобой» может снова начаться. Что и привело его к нынешним условиям жизни. Крякнув, Соник перевернулся на спину. Он потер глаза тыльной стороной ладони. На данный момент голос затих, но он вновь разбередил болезненные старые раны. Чувство вины, которое он испытывал из-за смерти своей суррогатной матери, Длинного Когтя, казалось, становилось все тяжелее с каждым разом. При свете дня он мог привести логические доводы в пользу того, что на самом деле это была не его вина — эти воины, похоже, уже ждали снаружи хижины. Так что, возможно, это не он их принес. И Длинный Коготь мог бы пройти с ним через кольцо. У нее было время сделать это. Но она этого не сделала. Она решила остаться. Она знала об опасности, но все же осталась. Возможно, она знала, что маленькому ежику будет легко спрятаться на этой планете, но гигантская сова, скорее всего, привлечет внимание. Прямо сейчас ни одна из этих теорий не казалась слишком вероятной. Но они были возможны. Внезапно он почувствовал тяжесть в мочевом пузыре и понял, что голос был прав в одном. Ему действительно нужно было идти. Закончив в ванной, Соник вышел обратно в коридор. Он снова завернулся в одеяло — по какой—то причине ему всегда было холодно, когда он покидал чердак ночью, — и на мгновение замер в темноте. Голоса донеслись до его ушей, и он двинулся, чтобы взглянуть вниз по лестнице. В гостиной замигал свет. Он предположил, что телевизор включен, но было так поздно. Кто наблюдал за нами в это время ночи? Медленно, бесшумно он на цыпочках спустился по лестнице. Добравшись до низа, он метнулся к стене арки, ведущей в гостиную. Он слышал, как несколько раз переключались каналы, прежде чем остановиться на чем-то с треком смеха. Он выглянул из-за угла и обнаружил Леди Кренделек — Мэдди, ее зовут Мэдди, сидящую на диване. В мерцающем свете телевизора она выглядела усталой и не очень веселой. Соник на мгновение задумался о том, чтобы сбежать обратно наверх. Она делала свое дело, он не должен был вмешиваться. Он не знал ее так хорошо, как Повелителя пончиков-Том, и что-то в ее присутствии заставляло его чувствовать… Он искал подходящее слово, но, казалось, ничто не соответствовало точным эмоциям. Это сбивало с толку. — Проходи, — сказал ему голос, и этот голос был не таким насмешливым или холодным, как тот, который он слышал раньше. И это больше походило на него самого. — Что еще ты собираешься делать? Вернуться наверх и снова спорить с самим собой? Соник сделал глубокий вдох и выпустил его так тихо, как только мог. Затем он шагнул в арку. Она взглянула на него, добрая улыбка тронула ее губы. — Привет, малыш, — тихо сказала она. — Все в порядке? О, конечно, подумал он, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. Мне только что приснился еще один чудесный сон о том, как ты и Том умираете из-за меня, и я потратил десять минут, коря себя за то, что я представляю ужасную опасность и что всем было бы лучше без меня. Все великолепно. — Что ты делаешь? Она пожала плечами. — Пытаюсь довести себя до бессознательного состояния. Я плохо сплю, когда Том работает в позднюю смену. — ой. Люди без сознания выглядят мертвыми, услужливо предложил его мозг. Прямо как в твоем сне. Он отвел взгляд, плотно сжав губы. Прекрати это. Просто прекрати это. Мэдди выключила телевизор, оборвав смех на полуслове. — Тебе приснился еще один плохой сон, милый? Он на мгновение заколебался, сон снова промелькнул в его сознании. Он неуверенно кивнул, не глядя на нее. Они знали, что ему снятся кошмары. Нет смысла лгать об этом. — Ты хочешь поговорить об этом? — мягко спросила она. -Иногда это может помочь им уйти. Он покачал головой, крепко зажмурив глаза. Разговор о них не заставит их исчезнуть. Сны все равно будут приходить. Они всегда так делали и всегда будут делать. — Все в порядке, милый, — успокаивала она, наклоняясь вперед на диване. — Нам и не нужно этого делать. Мгновение он стоял с закрытыми глазами, борясь с самим собой. Это была ошибка, он не должен был быть здесь. Он должен просто развернуться, побежать обратно наверх и пялиться в потолок, пока не взойдет солнце. Держаться подальше. Не подходи близко. Будь в безопасности. Вместо этого он открыл глаза и прочистил горло. — Могу я… э-э… могу я посидеть с тобой? Мэдди слегка приподняла брови. Она явно этого не ожидала. Это было плохо? — Конечно, милый, — сказала она, перестраиваясь, чтобы Соник уместился и похлопала по месту рядом с собой. — Устраивайся поудобнее. На мгновение он замер на месте, и первоначальная мысль о побеге вернулась в его голову. Он не должен быть здесь. Он не должен приближаться к ней. От него было слишком много хлопот. Соник подошел к дивану и забрался на него. Он сел рядом с ней, но позаботился о том, чтобы между ними оставалось свободное пространство. Несмотря на завернутое в него одеяло, он почувствовал, как холод пробежал по каждому дюйму его тела. — Что ты смотришь? — Просто старое телешоу. Тебе это может понравиться. — хорошо. Она включила телевизор, и теперь черно-белое шоу звучало. Они наблюдали в течение нескольких минут, и Соник действительно обнаружил, что смеется над некоторыми шутками. Это было приятно. Уютно. Тепло. Но это казалось неправильным. Он занервничал и заерзал на диване. Не раздумывая, он придвинулся чуть ближе к женщине рядом с ним. Он плотнее закутался в одеяло. Прошло несколько минут, и тревожное чувство вернулось. Он подвинулся еще немного. Несколько минут спустя — еще один рывок. Это продолжалось и продолжалось. Каждые несколько минут Соник испытывал желание ерзать и придвигался немного ближе к Мэдди. Эта женщина, которая взяла беспокойного ежа в свой дом, кормила его так, как будто он принадлежал к их столу, и всегда находила время, чтобы подняться на чердак и пожелать ему спокойной ночи. Она была доброй. Она была нежной. Она всегда была рядом, но никогда не навязывалась. Всегда с нетерпением жду его последних приключений или взволнованной болтовни. Всегда был терпелив с ним и отвечал на любой вопрос, который у него мог возникнуть. Она была ветеринаром, то есть, по-видимому, врачом для животных. После битвы на Мейн-стрит она тщательно осмотрела его, проверяя, нет ли синяков, порезов или каких-либо других травм. Ее руки были мягкими и нежными, они касались его лица, его головы, его рук. Она была осторожна с его иглами, но настояла на том, чтобы прижать пальцы к его голове, чтобы проверить, нет ли шишек или других проблем. Не обнаружив ничего подозрительного, она вздохнула с облегчением и одарила его теплой, заботливой улыбкой. Она напомнила ему Длинного Когтя. От осознания этого у него по спине пробежал холодок. Он заменил Длинного Когтя? Забудет ли он ее? Страх охватил его, и он задрожал так сильно, что зубы застучали друг о друга. Это было ошибкой. Еще одна в длинной череде ошибок, которые он совершил в недавнем прошлом. Он не хотел проявлять неуважение к памяти Длинного Когтя. Он любил Длинного Когтя, она отдала за него свою жизнь! Но Мэдди была такой доброй, такой теплой и такой нежной, и он так устал чувствовать страх и одиночество. Последний рывок, и его бок задел ее ногу. Шок сковал его, и он сидел неподвижно, как камень. Паника закружилась у него в животе. Его грудь сжалась, и он втянул и выдавил воздух сквозь зубы. Он подумал, что может потерять сознание. — Все в порядке, — прошептала она, обнимая его за талию. Она притянула его ближе и уткнулась носом в его голову. — Ты в порядке. Я держу тебя. Ее прикосновение было чудесным. И чужой. Ему хотелось свернуться калачиком у нее на коленях. Тепло и давление вокруг его талии вызывали у него желание плакать. И кричать. Это простое прикосновение, которое, конечно же, не имело большого значения и было естественным для нее, наполнило Соника такой невероятной радостью и абсолютным ужасом. Могла ли она… заботиться о нем? О нем? Маленький ежик, который принес столько неприятностей, такую опасность в ее и ее мужа жизни? Через мгновение Соник медленно, осторожно вытащил руки из своего одеяла-плаща и обхватил ими руку, прижимающую его к себе. Он сжал ее, совсем чуть-чуть, и она ответила тем, что сжала его в ответ. Могут ли они действительно быть… …семьей? Он расслабился, сильнее прижимаясь к ней. Его импровизированный плащ помогал уберечь ее от его колючек, и она притянула его ближе, положив подбородок ему на макушку. Он испустил долгий вздох, его тело расслабилось еще больше. Она была такой мягкой. И теплой. И здесь. Черно-белое шоу, которое они смотрели, закончилось, что привело к чему-то под названием «Обезьяны». Сонику на самом деле было все равно, что показывают по телевизору, лишь бы он оставался в объятиях этой доброй женщины. В конце концов он задремал, его голова опустилась, пока не оказалась на груди Мэдди. Остальные его сны были мирными.