Навсегда твоя

Яркий солнечный свет отражался от белого снежного полотна, который укрыл промёрзлую землю и заглядывал на второй этаж дома. Юля уже двадцать минут наблюдала за рыдающей подругой, которая сидела на диване в юбке и белом бюстгальтере. Разговаривать сейчас было бессмысленно, и Пчёлкина это прекрасно понимала, а потому осматривала комнату, цепляясь взглядом за пианино и ажурную салфетку, лежащую на столе. Юля практически столкнулась с милицейским мотоциклом, когда подъезжала к дому Елизаветы Андреевны. Девушка не сразу поняла, что в люльке сидел никто иной, как криминальный авторитет Белов, а сзади транспортное средство подталкивали трое его «быков». Саша с какой-то ненормальной улыбкой заявил подъезжающей Пчёлкиной, что его приняли и везут составлять протокол. Девушка лишь усмехнулась и ответила, что давно уже пора. Она слабо понимала, что происходило у ворот дома Суриковой, но решила не уточнять у Белова. Вряд ли бы он стал откровенничать, да ещё и в таком окружении. — Не могу я больше, — заявила Ольга срывающимся голосом. — Надоела мне такая жизнь. — Такая — это какая? — глядя в окно на играющего во дворе с другом Ваню, спросила Юля. — Это когда из-за меня он убивает людей. — Тебе было бы легче, если бы он убил тогда Витю? — Чушь не неси! Прекрасно знаешь, что нет. — Тогда послушай меня, — неотрывно смотрела в окно Пчёлкина, — мы обе прекрасно знали, за кого выходим замуж… — Юль… — … прекрасно знали, чем они занимаются. — Но он не убивал из-за меня людей! — срывалась на крик Оля, пока Юлия говорила очень спокойно и даже как-то лениво. — Кордон умер потому, что сам был гнидой, а не из-за тебя. — Ты стала рассуждать как они. — Может быть, — пожала плечами девушка, — но я приняла правила игры, которые ты пытаешься игнорировать все эти годы. Оля действительно с каким-то отчаянным упорством делала вид, что не замечает статус своего супруга. Юля же все иллюзии растеряла давно и просто смирилась с участью жены бандита. — Ты, безусловно, можешь закатывать истерики, рыдать, уезжать и прочее. Я тебя поддержу в любом случае. Но ответь мне на один вопрос, — Пчёлкина повернулась к подруге и посмотрела той в глаза. — Когда он купил дом, когда отправлял тебя в Америку, почему ты тогда не ревела? — Хочешь меня сукой выставить? — не на шутку разозлилась Оля. — Да нет, просто пытаюсь понять, как работает твоя логика. Это же так удобно, не замечать ничего, когда в обмен получаешь все блага, правда? — Когда Пчёлкин изменял, так же рассуждала? — процедила Ольга. — А вот это больно, — усмехнулась Юля. — Можешь сколько угодно плеваться ядом, мне насрать, на самом деле. Но не ври хотя бы себе: ты ушла не потому, что он его убил, а потому, что сама испугалась запачкаться. — Прекрати, — сжимала зубы Белова и смотрела на подругу, как на предателя. — Повторяю ещё раз: я буду на твоей стороне в любом случае. Но говорить только то, что ты хочешь услышать, не собираюсь. Белову, которая ещё несколько секунд назад была готова разорвать подругу от ярости, вдруг как прорвало. Она подбежала к Юле и, обняв ту, что есть сил, разрыдалась на плече. Пчёлкина же обняла её в ответ и, гладя нежно по голове, тихо-тихо сказала: — Всё будет хорошо, слышишь меня? Тебе нужно отойти, подумать обо всём и тогда принять решение. — Юль, прости меня, я дура. Наговорила тебе ерунды всякой. — Не реви, Белова, прорвёмся! Если наши мужики — идиоты, так хоть мы должны быть умницами. Юля действительно верила в свои слова. Она правда считала, что Оля справится. Несмотря на то, что девушка внешне казалась очень хрупкой и ранимой, внутри у неё был стержень, которому можно позавидовать. Их троица: Оля, Юля и Тома вообще были крайне обманчивыми на внешность. Они были из тех женщин, которые за улыбкой могут спрятать такую силу, которой не каждый мужчина обладает. Три «хрупкие» фигуры, на плечах которых только и держались мужья. Февраль, 1999 год — Юлька, доставай шампанское! — заходя в квартиру, кричал Пчёлкин, довольный, как кот, которому удалось украсть со стола кусок колбасы. — Да тихо ты, Аню разбудишь, — шикнула на него Юля и, ещё раз проверив сон дочери, прикрыла за собой дверь в гостиную. — Чё за повод? — У тебя муж теперь во главе дела стоит, — притягивая к себе за затылок жену и целуя её совсем неприлично, ответил Витя. — Ммм, так ты завидный парень, получается. Как удалось? — А вот так. Белый решил в депутаты заделаться, прикинь? Пчёлкин давно хотел возглавить движение, даже если и на пару с Космосом. Он всегда был скорее ведущим, чем ведомым. И именно по этой причине его периодически коробило, что последнее слово остаётся за Белым. Юля, естественно, амбиции мужа знала и была искренне рада, хотя идея того, что Саша станет депутатом, казалась ей каким-то идиотизмом. — А у нас есть чё на ужин? — роясь в холодильнике и цепляя кусок сыра, бубнил Витя. — Рыба есть под маринадом, — насупилась Юля. — Не, подожди, а нахера ему депутатство? — А ты думала, мы всю жизнь по разборкам гонять будем? Всё, маленькая моя, Белый становится депутатом, потом президентом, меня делает министром финансов. Я еду в Америку и знакомлюсь с Шерон Стоун. — Юля повернулась к мужу и, приподняв бровь, рассмеялась. — А ты ничё не перепутал, друг? Я так-то жена твоя. — Да что ты говоришь? — двинулся Пчёлкин в её сторону. — А что у нас по части супружеского долга? — Шерон Стоун отдаст, — уворачиваясь от мужа и смеясь, ответила Юля. — Нахер мне та Стоун? Мне ты нужна, — посадил супругу на стол Витя, раздвинув её колени и встав вплотную, сжимая в руках нежную кожу бёдер супруги. Юля не знала, от чего конкретно ей было так хорошо: то ли от касаний мужа, то ли от того, что постепенно жизнь становилась нормальной что ли. Бизнес стал легальным. Ну, практически. Витя всё чаще бывал дома с женой и дочерью. Да и вообще появлялось чувство, что ещё немного и всё наладится. Словно поезд, который давно едет между рельсами, встал на развилку и вот-вот войдёт в колею. Неожиданно для самой себя Юля перестала волноваться, когда Витя уходил гулять с дочерью один. Раньше, когда Аня была совсем крошечной, у Пчёлкиной всегда был страх, что муж не справится, не так её возьмёт или ещё что-то. Витя однажды пошутил, что Юля ведёт себя так, словно он криворукий, а она воспитала сотню детей. Супруга на это лишь закатила глаза и в двадцатый раз стала объяснять, как нужно поддерживать головку. Звонок в дверь заинтересовал Анечку, которой мама уже десять минут пыталась завязать шапку. Девочка крутила головой, отпихивала маленькими ручками Юлю и пыталась уползти к папе на кухню, который точно разрешит всё, что дочь попросит. Пчёлкин вообще не отличался особой строгостью. Если Юля могла запретить что-то твёрдым голосом, то Витя улыбался дочери и разрешал. Девушку это безумно раздражало и умиляло одновременно. — Заходите, щас Юля Аньку оденет и поедем, — впуская в квартиру гостей, сказал Пчёлкин. — Здорово, Вано, как жизнь? — Привет, всё путём. А где Юля? — пожал протянутую ему руку мальчик и пошёл в комнату, куда кивнул Витя. — Ванька, ты уже вообще взрослый стал! — обнимала крестника одной рукой Юлия, пока второй пыталась удержать шапку на голове дочери. — А когда она бегать уже будет? — Ваня разглядывал маленькую Аню, пока та внимательно смотрела на него как-то очень по-взрослому и оценивающе. — Скоро, а ты когда в школу пойдёшь? — Тоже скоро, — кивнул мальчик. Два отца наблюдали за этой картиной, стоя в дверях гостиной, и не могли сдержать улыбок. Кто бы им сказал лет десять назад, что они повезут своих детей в парк гулять и дышать свежим воздухом, не поверили бы. Рассмеялись прямо в лицо. — Смотри, Ванька, какую невесту тебе Юля растит, — улыбнулся ещё шире Белов и получил от Пчёлкина кулаком в плечо. — Это мы ещё посмотрим. У нас каждая кандидатура будет проходить серьёзный отбор, — очень по-отцовски заявил Витя. — Юль, — чуть тише заговорил Ваня, но всё равно достаточно громко, чтобы слышали все, — я когда вырасту, на тебе женюсь. Ты только дождись меня, ладно? — Юля постаралась сохранить серьёзное выражение лица и кивнула. — Я чё-то не понял, он у меня и жену, и дочь увести решил? — рассмеялся Пчёлкин. — А вот так, Пчёла, глазом моргнуть не успеешь и останешься один тут. Мужчины, переглядываясь и заливисто смеясь, вышли на лестничную клетку, куда Юля вывела буквально через минуту и детей. Она смотрела, как эта компания заходит в лифт, и не удержалась от того, чтобы поразиться изменениям, произошедшим буквально за пару лет. Белов держал за ладонь Ваню, а Пчёлкин нёс на руках маленькую Анечку. Два статных мужчины, которые, по большому счёту, были очень суровыми и жёсткими в рабочих моментах, с детьми превращались в любящих и заботливых отцов. Пчёлкина неслась в больницу так, словно если хоть немного притормозит, то точно не успеет. Каким-то чудом Тамара позвонила ровно в тот момент, когда няня стала собираться домой, но ещё не ушла. Филатова сообщила, что Валера пришёл в себя и Юля, упросив женщину, которая уже больше года сидела с Анютой, задержаться, помчалась в Склиф. Буквально на пороге она столкнулась с Ольгой, тоже приехавшей после звонка Томы. Белоснежная одноместная палата, в которой лежал Фил, никогда не видела столько улыбок. Космос, Витя и Саша сидели у постели друга и счастливо улыбались, глядя на то, как Валера просто смотрит в одну точку. Да, было ещё рано говорить о каком-то восстановлении, но то, что спустя больше чем год Филатов пришёл в себя, уже было чудом. — Я вот Оле с Юлей позвонила, — сообщила Тома бригадирам, которые, увидев девушек, расплылись в ещё более довольных улыбках. — О, привет, Оль, — поздоровался Пчёлкин, за что получил недовольный взгляд супруги. Могло поменяться в этом мире всё, что угодно, но одно оставалась неизменным. Витя флиртовал на глазах у Юли специально, наблюдая за тем, как жена ревнует, и упиваясь чувством того, что электричество начинает искрить между ними даже спустя восемь лет отношений. И Пчёлкин, и Белов встали со своих стульев, пропуская жён. Юля же решила в долгу не оставаться, а потому крепко обняла Космоса и поцеловала того в щёку. Холмогоров, поняв всё правильно, приобнял девушку и посмотрел на недовольное лицо её мужа с ухмылкой. Нет, ну а что? Не только ведь Пчёле позволено флиртовать направо и налево. — Миленький, — прошептала Оля, глядя на Филатова. — Родной наш, как же мы по тебе соскучились, — глотая слёзы, тихо сказала Юля, гладя Валеру по ладони.