Навсегда твоя

Каждый, кто испытывал чувство разливающейся по телу любви, не даст соврать, что это прекрасно. Те же, кому ещё не довелось ощутить, жаждут скорее почувствовать пресловутые «бабочки». Ведь эмоции, которые люди испытывают, когда касаются друг друга, смотрят в глаза или разговаривают, находясь в состоянии абсолютной любви, невозможно перебить почти ничем. Юля и Витя были ровно теми, кто плавился лишь от легкого касания кожи к коже, у кого перехватывало дыхание от нахождения рядом. Они словно вернулись на шесть лет назад, когда всё только зарождалось, но с тем лишь отличием, что больше не стеснялись и не робели, а наслаждались каждой секундой, проведённой вместе. Пчёлкин за месяц ехал каждый вечер домой к жене, обязательно привозя той либо цветы, либо что-то вкусное. Пару раз он задерживался, выпивая в офисе с Белым или Филом, но обязательно звонил Юле и предупреждал, предлагая поговорить с другом, чтобы ты убедилась. Она смеялась и вешала трубку. Когда же Витя ехал домой уже не слишком трезвый, то снова набирал номер жены и рассказывал, как он её любит и что она вообще святая женщина. Юля ушла из тренерства окончательно, решив, что хочет попробовать что-нибудь другое. Она сама пока не знала, что именно, поэтому сидела дома и придумывала, чем бы могла заниматься. Пока что никаких идей, кроме как тратить деньги мужа, у неё не возникало. Пчёлкина отказалась от развода, извинившись перед адвокатом и заплатив тому двойную стоимость. Андрей Витальевич догадывался, что этим всё кончится. Обычно пары, которые так эмоционально вели переговоры, по итогу мирились. Казалось, в декабрьский морозный воздух какими-то окольными путями пробрался весенний ветерок, который всегда предзнаменовал новое начало — чувство влюблённости и окрылённости. По крайней мере, в квартире Пчёлкиных однозначно была весна! С солнечными зайчиками, украденными у тёмной ночи поцелуями и заливистым смехом. — У тебя же в шесть самолёт. Или я перепутала всё? — спрашивала Юля, наблюдая, как супруг проверяет паспорт и билет. — Мне ещё к родителям заехать надо, они лекарства попросили привезти. И две встречи потом, — Пчёлкин обувался и краем глаза посматривал на жену, которая вышла из спальни абсолютно голая, потому как ещё десять минут назад выгибала спину в мольбах быть жёстче. — Тебе, кстати, идёт. Ходи дома только так. — Будет сделано, мой господин, — рассмеялась девушка. — Ты чем заниматься будешь? — С Томой и Олей должны были ехать по магазинам, но там Ваньку в больницу надо свозить, поэтому Белова минусанулась. — Ты как гопник разговариваешь, — ухмыльнулся Пчёлкин. — От тебя научилась. — Всё, маленькая моя, я полетел. Послезавтра вернусь, — целуя жену в губы, прощался Витя. — Люблю тебя. Юля ещё походила по квартире, позвонив Томе и договорившись встретиться через час в торговом центре, который был совсем рядом от дома Пчёлкиных. Удивительно, но сегодня её шестое чувство молчало, как будто уснуло мёртвым сном. Хотя даже если бы она что-то и ощущала, то изменить события ближайших часов никак бы не смогла. Они гуляли с Филатовой по магазинам и перебирали вещи, казалось, уже целую вечность. Девушки стали настолько избалованными деньгами и возможностями, что шоппинг не приносил никакого удовольствия, как это было раньше, а лишь утомлял. Если пару лет назад девушки не то что бы считали, сколько они могут себе позволить потратить, но особо всё равно не шиковали, то сейчас же и Тома, и Юля на ценники не смотрели. Магазины, в которые девушки заходили раньше, уже были, что называется, не их уровень. Теперь они сидели в бутике и пили шампанское. Юля даже наплевала на то, что она за рулём, которое непременно услужливые девушки-консультанты предлагали гостьям. Догадаться, что время за пределами торгового центра течёт, можно было лишь по тому, как в редкие окна перестал проникать солнечный свет, а на смену ему пришли густые сумерки. Их размеренный шаг вдоль ярких витрин прервал телефонный звонок на трубку Тамары. — Алло? Что? — девушка вдруг закричала так, словно на том конце провода была сама смерть. — Д-да, я сейчас буду, — заикаясь и кивая, будто собеседник может её увидеть, отвечала Тома. Юля стояла как вкопанная и мёртвой хваткой вцепилась в рукав пальто подруги, следя за каждой эмоцией, которые отражались на её лице. — Юль, — бесцветным голосом произнесла Филатова и посмотрела на Юлию каким-то пустым взглядом, — Валера в больнице. — Что? — Пчёлкина подумала, что ей послышалось. — Саша позвонил, сказал, что Валера в Склифе. — Поехали, Томочка. Поехали, родная моя. — Юля осторожно вела подругу за руку к выходу, пока та, явно в шоке, смотрела на неё, не отрываясь. Пчёлкина выжимала из своего «Мерседеса», казалось, скорость, которую тот не мог развить физически. Будь она в другом состоянии и в иной ситуации, то непременно боялась бы разбиться вместе с Тамарой на очередном повороте. Но сейчас страх, который гнался за ними, облизывая пятки своим шершавым языком, не успевал и отставал где-то позади. Тома влетела в стеклянные двери приемного отделения, словно фурия, захлёбываясь слезами. В машине её отпустил первый шок, и на смену ему пришёл ужас за супруга. Филатова моментально оказалась в руках Белова, который опустил её на стул и стал жёстким голосом убеждать в том, что операция идёт хорошо и работает лучший хирург. Девушка его практически не слышала, срываясь на очередной приступ слёз. Следом за Тамарой быстрым шагом зашла и Юля, которая сразу оказалась рядом с Космосом, шедшим ей навстречу. Осмотрев присутствующих, Пчёлкина поняла, что не увидела среди них своего мужа. — Где Витя? — без каких-либо приветствий спросила она. Любезничать времени не было. — Это ты скажи, где он, — зло процедил Кос и посмотрел на Юлю так, словно видел впервые в жизни. — Чего? Он из дома ещё днём уехал. — Хочешь сказать, он тебе не позвонил? — схватил за запястье девушку Холмогоров и потянул на себя. — Руки свои убери от меня! Объебался опять? — она знала, что играет с огнём, но и сама была не пушистой кошечкой. — Чё ты, блять, там сказала? — рука Космоса норовила раскрошить кости Пчёлкиной в труху, настолько сильной была хватка. — Кос, остынь. Она не знает нихера, — крикнул Белов, и Юля отлетела в сторону от того, как Холмогоров выкинул её запястье из своей ладони, глядя при этом с каким-то даже отвращением, что ли. Только чудом девушка осталась стоять на ногах, прожигая некогда друга взглядом, полным ненависти и злобы. Пока Саша успокаивал Тамару, которая невероятными усилиями брала себя в руки, Юля вглядывалась в лица людей вокруг, пытаясь понять, что произошло и где, в конце концов, её муж. Холмогоров ответил на телефонный звонок и впроброс сказал, что они с Сашей чувствуют себя нормально, только с Валерой худо. От услышанного Пчёлкину затрясло так, будто по венам электричество пустили. Сколько же это приемное отделение повидало женских и мужских истерик и сколько увидит ещё, Юля не знала. Но сейчас она самолично пополняла эту жуткую коллекцию. Заботливая медсестра по просьбе Белова взяла обеих девушек под руки и повела в один из кабинетов, попутно ласково объясняя, что сейчас им дадут успокоительное и станет полегче. Юля оборачивалась в коридор, надеясь, что просто не рассмотрела супруга среди других, проглядела, но его образ никак не хотел появляться перед глазами. На Тамару успокоительное подействовало, словно организм только этого и ждал. Она быстро расслабилась и смогла трезво соображать. Девушка лишь заламывала пальцы, нервно глядя на белую больничную дверь. Пчёлкина же, казалось, будто и не пила ничего. Её продолжало трясти, слёзы текли по щекам, не останавливаясь, хотя она этого даже не чувствовала. Было ощущение, что тело и мозг перестали контактировать между собой, решив, что с них хватит. Молодая девушка в белом халате, видимо посоветовавшись с кем-то, взяла Юлю за руку и нежно сказала, что сейчас ей поставят капельницу в соседнем кабинете, нужно только дойти. Пчёлкина смотрела на неё отрешённо, лишь через несколько секунд осознавая смысл сказанного. Юля медленно поднялась с кресла и тихими, почти незаметными шагами шла за медсестрой, которая держала её ладонь в своей и вела по направлению к двери. Осторожно ступая, Юлия перешагнула порог и посмотрела вперёд по коридору, туда, откуда пару часов назад её уводили под руку. Мираж, который она так мечтала увидеть, стал явью. В метрах пяти от неё, глядя вниз, шагал Витя, а за ним трое парней. Мужчины синхронно повернули головы на посторонний звук. Даже если бы она очень захотела, то не добежала бы. Он, в свою очередь, понимал, что его пристрелят, стоит только сделать шаг. Не та это была ситуация, в которой кто-то будет думать о необходимости попрощаться с любимым человеком. Витя посмотрел на неё, склонил голову вбок и улыбнулся. Так много было в этом жесте: и любовь, и нежность, и извинения. Но больше всего сквозило прощание. Если бы Пчёлкиной предложили до конца жизни видеть лишь одну картинку, то она выбрала бы любой, но только не этот его взгляд. Она понимала, что на крик сил у неё просто нет, а потому улыбнулась, сложила пальцы в понятный только им двоим жест, помахала «крылышками» и показала сердечко из ладоней. Им не нужны были слова, чтобы понять, что эта любовь, которая поселилась в каждой клеточке организма, будет с ними двумя до самого конца. Витя отвернулся и вошёл в кабинет к своим друзьям. Братьям, которые ровно в эту минуту ставили его под стволы. Юлю же медсестра аккуратно уложила на кушетку и попросила сжимать и разжимать кулак, чтобы вставить катетер. Пчёлкина абсолютно равнодушно смотрела в потолок и мечтала провалиться в сон, который никак не шёл. Сквозь тонкие стены кабинета она слышала какие-то непрекращающиеся шаги, возню где-то дальше по коридору. Ей даже в один момент показалось, что среди криков был голос Оли. Она мечтала, чтобы всё это закончилось, чтобы она просто закрыла веки и ничего не чувствовала. Но у судьбы на неё планы были совсем другие. Лишь по звукам аппаратуры она догадывалась, что в соседнем кабинете, видимо, был Валера. Пчёлкина всё ещё гипнотизировала потолок, надеясь, что хотя бы так придёт, наконец, покой, когда за дверью раздался звук каталки и шаги, а после и крик Белова: — Космос, ствол убери… — дальше она не слышала ничего, понимая, что сейчас станет вдовой. Вот буквально с минуты на минуту. С каким-то остервенением Юля вытащила иголку из руки и через силу заставила себя подняться. В ватные ноги словно пустили адреналин. Она вылетела из кабинета, видя, как на каталке с расстёгнутой рубашкой и мертвецки-белым испуганным лицом лежит Витя. Космос стоит перед ним на коленях, вкладывая в руки другу пистолет и, ударяя себя холодным металлом по лбу, кричит: — Стреляй! Ну, стреляй в меня! Я сука, я! А непонимающий ничего Пчёлкин оглядывается на Сашу. Юля, словно в замедленной съёмке наблюдала за тем, как Белов забирает оружие и отдаёт стоящему сзади Максу, как просит прощения у Вити. Девушка с ужасом видела, чего стоит эта дружба, что из себя представляет их братство. Казалось, мужчины даже не замечали её до тех пор, пока Юля не заорала так сильно, что норовила порвать, к чертям, связки: — Ненавижу! Как же я вас всех ненавижу! Твари! На звуки её голоса из кабинета, где была Тамара, выскочила Оля и пыталась утащить Пчёлкину, но та лишь отмахивалась от её рук, продолжая говорить всё то, что у неё накопилось за эти несколько часов. — Клятву вашу дебильную ненавижу! Всю эту грязь, которую с вас не смыть, ненавижу! Ублюдки! Оле удалось схватить Юлю сзади за предплечья и оттащить в кабинет. Белова кричала Максу, чтобы тот позвал врача и срочно. А трое друзей смотрели на девушек, которые стали частью их жизни и были вынуждены вместе с ними принимать на себя все отвратительные её повороты. Казалось, что нервные клетки закончились, но ещё по инерции организм продолжает биться в истерике. Юля кидалась на дверь, пытаясь оттащить от неё Белову, швырнула в стену бутылку с раствором, который в неё заливали через капельницу. Её остановила лишь резкая и острая боль внизу живота, настолько сильная, что в глазах всё потемнело. Пчёлкина не успела обрадоваться, что расслабление, которого она так давно ждала, наконец, наступило. Девушка практически согнулась пополам, когда её ноги подкосились, и она упала на пол. Пчёлкин лежал на каталке, а друзья подавали ему в одну руку бутерброд с икрой, щедро намазанной на хлеб, а в другую — стакан со спиртом. Они чокались и пили за то, чтобы Фил простил их. Вите показали видео, на котором был запечатлён виновник произошедшей сегодня трагедии. Было ощущение, что вместе со спиртом по их организмам разносится сама дружба, которая может преодолеть всё. Ровно такая же, как в далеком 89-ом. Все трое были уже изрядно пьяны, убеждая друг друга в том, что они бригада, которая с первого класса вместе. Деревянная дверь кабинета главного врача приоткрылась, и всё та же милая медсестра осторожно заглянула, чему мужчины были очень удивлены, ведь просили никого к ним не впускать. — Извините, там девушка… — начала она. Бригадиры прекрасно понимали, что Юля была абсолютно права в каждом своём слове. Космос чувствовал себя виноватым не только за то, что думал на Витю и, по сути, убедил Сашу в виновности того, но и за их с девушкой разговор в приёмном отделении. Белов искренне корил себя, что мог оставить Юлю вдовой по глупости. Но хуже всех себя ощущал Пчёлкин, который даже представить себе не мог, что испытывала супруга этим вечером. — … она без сознания, её отвезли в реанимацию. Не приходит в себя.