Навсегда твоя

Пчёлкина ехала сегодня утром в родной Ледовый дворец так, словно никогда в нём ещё не была. Ладошки потели, и каждые несколько минут она вытирала те о штанины джинс, потому что ощущение влаги на руках нервировало ещё сильнее. Сегодня был её первый день в качестве тренера по фигурному катанию, точнее, постановщика танцев. До тех пор, пока Юля не получит диплом о высшем образовании, она могла только заниматься созданием программы, но без технической части. Эти условности были лишь на бумаге. По факту же девушка имела право делать ровно ту же работу, что и её напарник. Когда Юля пришла к своим тренерам и сказала, что хочет попробовать себя в этой же роли, те не были удивлены. Ну, а куда ещё податься человеку, который всю жизнь отдал спорту? Правильно, идти учить подрастающее поколение. Сначала Лида думала взять её к себе, но вчетвером проводить тренировки у одной группы — это бред. А потому Лидия Михайловна вместе с Воблой остались только со старшей группой, а мелких теперь тренировали Ваня и Юля. Тренерская, в которую когда-то девушка входила исключительно со стуком, встретила её плотным воздухом, который даже после проветривания отдавал запахом сигарет. Комнатка три на три, в которой стоял шкаф с документами, диван, стол, два стула и магнитофон, всегда казалась ей если и не святым, то очень приближенным к этому местом. Пчёлкина, увидев сидящего на диване Ваню, просияла. — Ну, здравствуйте, коллега. — А ведь еще каких-то четыре года назад мы с тобой сами лёд топтали, Юль, — приветственного обнимая девушку, рассмеялся он. — Не поверишь, я об этом думала, пока сюда шла, — улыбнулась Пчёлкина. Младшая группа, в которой занимались дети от одиннадцати до четырнадцати лет, никак не могли привыкнуть к тому, что она теперь не Юля, а Юлия Александровна. Они раньше, конечно, не общались, разве что когда старшие приходили поздравить кого-нибудь с Днём Рождения и заточить торт под шумок. Ну или младшие подходили сказать, что смотрели очередные старты и очень гордятся. Но всё равно по имени и отчеству к ней не обращались. В этом сезоне никто из мелких ехать на соревнования не должен был, поэтому и программ не ставили. Сфокусировались на обязательных танцах, обучению новым поддержкам и отработке элементов, которые нужно довести до идеала. Пчёлкина и Ваня не сидели за бортиком, как Вобла с Лидой. Они надевали коньки и выходили на лёд, показывая на себе, что именно хотят получить от юных спортсменов. Иногда Иван делал с девочками поддержки, показывая партнёру как это должно выглядеть, а Юля вставала в пару с кем-то из парней и выполняла элементы. Отличие от тренировок в качестве спортсменки, конечно, были: теперь она приходила не за сорок минут до начала льда, а за десять. Во время разминки не раскатывалась, а пила кофе и шнуровала коньки. Могла болтать и смеяться, не боясь, что её отругают. Выходила на лёд не в тонком костюме из лайкры, а в тёплых штанах и кофте. Пчёлкина вжилась в роль тренера просто отлично, иногда копируя своих собственных учителей в фигурном. Теперь ей стало ясно, почему Лида и Вобла так орали: подростки на льду ничерта не понимали, недотягивали ноги, плохо вставали на рёбра, разъезжались на твиззлах. Фигуристам же, естественно, казалось, что всё отлично, но тренеру виднее. Раньше девушка мечтала, что когда-нибудь сядет за бортик, будет пить горячий чай или кофе и указывать, что делать. Сейчас же она бы душу продала, чтобы переставить Наде Колобаевой свои ноги, лишь бы та нормально сделала чоктау. Лёд у младших был сразу после взрослой группы. Именно поэтому Юля вышла чуть раньше, чтобы посмотреть, как катаются её друзья. Ситкин встал в этом сезоне в пару с новой девушкой, Леной, которая осталось летом без партнёра. Пчёлкина была рада, что всё удачно сложилось для них двоих. — Юлия Александровна, здравствуйте, — рассмеялась Лида, увидев девушку, заходящей к ним с Воблой за бортик. — Проходите. — Доброе утро, — улыбнулась Юля и села зашнуровывать коньки. — Все ко мне, — постучала по бортику тренер, и спортсмены подъехали к ней, — давайте десять минут заминки и свободны. — О, какие люди! Крылова, — заметил встающую с лавки Юлию Дима, — у тебя щас лёд? — Ага. — Может, как в старые-добрые? — предложил Ситкин. Лида рассмеялась и кивнула девушке, мол, давай, езжай. Было такое чувство, что они целую вечность не держались за руки. Всё же с Ваней было не то. Хоть они и понимали оба, что хотят друг от друга, делали всё чисто и параллельно, но каждый тянул одеяло на себя, а Диме она доверяла полностью. Они были скатанные. Ребята сделали пару кругов перебежкой назад, повторили одну дорожку по кругу, а вторую параллельную из «Лебедя» и выполнили поддержку. Это было так странно: не думать о том, что если сейчас недотянешь ногу, то тебя заставят делать ещё раз, а просто кататься в удовольствие. Пока Юля вспоминала свою спортивную карьеру, держа Ситкина за руку, за бортиком уже столпились младшие, неотрывно глядя, как катается их тренер. После того, как пара вышла из поддержки, подростки захлопали, и кто-то из них даже свистел. А Юля обняла Диму и рассмеялась, сказав ему в тысячный раз: — Ты лучший в мире партнёр, Ситкин. — Он улыбнулся и поцеловал её в макушку, ничего не ответив. Дима всё ещё считал, что уход девушки из спорта — самое идиотское решение, которое только могла принять Юля. Морозное декабрьское утро было на удивление солнечным. Казалось, даже погода решила, что сегодня хороший день, а потому была безветренной и спокойной. Пчёлкина буквально за несколько минут стала матерью, хоть и крёстной, а Валерка Филатов — отцом. Когда Оля рассказала, что они с Сашей решили покрестить Ваню и хотят, чтобы Юля стала крёстной, девушка искренне удивилась. Она не была верующей, но и атеисткой себя не считала. Пчёлкина на предложение это согласилась, даже съездила, покрестилась сама и прошла школу крёстных родителей при храме, решив, что нужно ко всему подойти ответственно. Юля прекрасно понимала, что в случае чего забота о сыне Беловых ляжет на её плечи, и была готова растить Ваню как мать, если родители по каким-то причинам будут не в состоянии. Выходя из церкви, она стала судорожно натягивать перчатки на руки, потому что ледяной мороз облизывал пальцы, стараясь пробраться до самых костей. Юля смотрела на мужа и не понимала: ну как ему не холодно? Она стоит в двух колготках, вязаной юбке и свитере, закутавшись в шубу и платок, а он в пальто и с «голой» головой, словно и не мёрзнет вовсе. — Я люблю тебя, — пытаясь поцеловать жену в губы, произнёс Витя. — Ну храм же, чего ты творишь? — увернулась Юля и поцеловала трижды Пчёлкина в щёки. Она поздравляла с крещением Валеру, обсуждая, что теперь они почти что родственники. Где-то на заднем фоне Витя и Космос просили друг у друга прощения за то, что один отбил у него Таньку, а второй ему сломал нос. Компания решила сделать общую фотографию на память, чтобы запечатлеть момент. Даже фотоаппарат отказывался работать, так холодно было. Юля уже не чувствовала кончик носа и пальцы на ногах, переминалась на месте, пока Макс отчаянно жал на кнопку затвора. Оля, Тома и Юля обнимались и целовались, поздравляя друг друга. Белова ещё раз напомнила, что в пятницу ждёт всех на Котельнической праздновать Новый год. Девушки было предложили ей помочь накрыть на стол, но та отказалась, заявив, что они с Елизаветой Андреевной быстро со всем управятся. — Я в машине тебя подожду, холод жуткий, — спускаясь по лестнице, сказала мужу Юля и побежала в тепло, на ходу растирая озябшие ладони друг о друга. — Ну, мы все вместе не влезем в лифт, — нажимая на кнопку вызова, объясняла Юля. — Давай-давай, щас эти завалятся, и мы с тобой пешком потопаем, — подгонял её Холмогоров. — Да конечно, на руках меня потащишь, — усмехнулась Юля, — а где Витя? — Плетётся там. Ну, давай иди, — проталкивал её в открывающуюся кабину Кос. — Э, руки убери от неё! За талию он хватается, — подлетел Пчёлкин. — Видишь, чемпионка, за какого рыцаря замуж вышла, — хохотал друг, залезая внутрь, потому что пешком идти не собирался. — Нас подождите, — забегая в подъезд, кричал Валера. — Вам на следующем. Мест нет, — ответила Юля, и лифт поехал наверх. Шумная компания встретила открывающую дверь Олю с бенгальскими огнями и смехом, который разносился по этажам. Хозяйка дома была в тёмно-синем платье с открытыми плечами, которое ей очень шло. Юля в этот вечер выбрала черное мини с вырезом лодочкой и дополнительными подплечниками, а волосы убрала в низкий пучок. В ушах девушки переливались бриллиантовые серьги — подарок Пчёлкина на свадьбу. Помимо трёх семейных пар, Космоса и Елизаветы Андреевны, на праздник пришли две школьные подруги Беловой. Пока Юля общалась с бабушкой Ольги и поздравляла ту с наступающим, Витя принялся ухаживать за девушками и наливать им шампанское, болтать о чём-то и шутить, вызвав у Юли лишь ухмылку. Она-то прекрасно знала, что ночью, когда они вернутся домой, Пчёлкин будет целовать её и говорить, что девки эти ему до лампочки и вообще он на них даже не смотрел. Компания стала постепенно рассаживаться за столом. Саша где-то ходил, Витя играл в невероятно галантного мужчину, Тамара выясняла, настоящая ли ёлка в квартире, Космос хвастался татуировкой, а Фил звонил Максу и давал установку расслабиться. Юля сидела рядом с Елизаветой Андреевной и обсуждала, как ходила в Парижскую оперу, стараясь отвлечь женщину от того, что вечер она проведёт в обществе Олиного мужа и его друзей. Юля знала, как бабушка Беловой относится ко всей этой компании и что только Пчёлкиной и Филатовой искренне симпатизирует, а потому решила окружить женщину своим вниманием. — Ну чё, праздник-то будем начинать? — открывая бутылку водки, спросил Валера. — Оль, ну где Саша-то, не приболел? — очаровательно улыбаясь, спросил Пчёлкин у Беловой. — Да нет, — просияла девушка и крикнула мужу. — Саш. Саша… — Олюшка, не волнуйся, я сейчас позову, — заботливо сказала Елизавета Андреевна и пошла на поиски зятя. Юля наблюдала за мужем и чувствовала, как начинает медленно, но верно раздражаться. Он всегда с кем-то флиртовал. У него была такая манера общения. Прекрасно знал, что жену это бесит. Но ещё лучше ему было известно, что, вернувшись домой, эта ревность выльется в секс, который будет намного более страстный, чем обычно. Пчёлкина в долгу никогда не оставалась, заигрывая то с Космосом, который эту схему прекрасно понимал и поддерживал Юлины игры, то с кем-нибудь ещё на глазах у Вити. И если Юля просто спокойно сидела и наблюдала, то Пчёлкин взрывался моментально. Сколько было раз, что он начинал ругаться с каким-нибудь мужчиной, если тот позволял себе хотя бы просто жадно осмотреть Юлю с ног до головы. Абсолютно всегда после этого, когда они ночью были в постели, он резко входил в неё, заставляя отвечать: — Какой я? — спрашивал Витя, между ударами тел друг о друга. — Ты… хороший, — еле дышала девушка. — Нет, так меня не устраивает, — мотал головой Пчёлкин. — Ещё раз: какой я? — Лучший, ты самый лучший… да, — после удовлетворительного для него ответа, который был единственно верным, секс переходил за грань безумия. Заметив, что супруга сидит одна и смотрит в коридор, Пчёлкин понял, что перегнул палку. Что флирт-флиртом, но вот сейчас уже был очевидный перебор. — Я всё ещё общее место? — садясь рядом, усмехнулся Витя. — Чего? — Ну, ты сказала два года назад, что меня не ревнуешь, потому что я — общественный туалет. — А, это, — рассмеялась девушка. — Я повысила тебя до музея. — В каком смысле? — Смотреть можно, а трогать нельзя никому, — целуя Пчёлкина в губы так, чтобы это точно увидели сидящие рядом девушки, улыбнулась она. Витя знал, что этой ночью они с Юлей вряд ли уснут. — А вот и я, — зашёл в комнату Белов, ведя перед собой марионеточную куклу. Он проходил к своему месту во главе стола, попутно здороваясь со всеми. И отправил Космоса встречать Катю, которая немного задержалась и только что позвонила в дверь. — Уважаемые братья и сёстры! Простите, что заставил вас так долго ждать, — принимая от Тамары рюмку, начал Саша. — Я бы хотел поднять этот тост. Щас Катя с Космосом подтянутся. Хотел поднять этот тост за уходящий 93-й год. Он был нелёгким. Был действительно очень трудным. Но, тем не менее, несмотря ни на что, мы живы, а это главное в нашем деле. Поехали! Пидорасы пьют сидя, — закончил Белов, и все мужчины за столом подскочили. Под общий смех в комнату зашёл Кос в костюме Снегурочки и Катя, одетая как Дед Мороз. Даже Елизавета Андреевна подхватила общий настрой и хохотала вместе со всеми. — У крылечка, — писклявым голосом заговорил Космос, — на площадке. — Ковырял я снег лопаткой, — басила Катя, отчего Пчёлкин пришёл в восторг и громко зааплодировал. — Хоть и снега, ну там типо, было мало, — явно забыв текст, продолжал Холмогоров. — Я Снегурочку слепила. — В коридор поставила. — А она растаяла! Дед Мороз и Снегурочка обнялись и даже поцеловались. Как никак родственники получается. Саша кричал тёте о том, что любит её, а Космос требовал водки, потому что у него был стресс после такой невероятной актерской игры. — Двенадцать! Фил, врубай телевизор, — резко засуетился Витя, а сидящая рядом Юля аж подскочила. Белов поздравление президента смотреть не хотел, поэтому друзья стали его уговаривать поздравить от себя, пародируя Ельцина. — Дорогая братва, — очень похоже поднимая бровь, поздравлял «Президент», — поздравляю вас с наступающим годом собаки. Желаю, чтоб никто из нас не стал сукой, понимаешь! — Оля извиняющеся посмотрела на бабушку, а Юля сжала ладонь женщины. Она ласково улыбнулась обеим, благодаря за безмолвную поддержку. — Чтобы у вас всё было без базара, поляна накрыта, понимаешь, и в лопатах полно зелени. С Новым Годом! Под бой курантов Витя открыл бутылку шампанского, которая брызнула на кого-то из гостей, и разлил в бокалы присутствующим. Все поздравляли друг друга с Новым годом и звонок чокались, очевидно, нарушая мирный сон Ванечки, который лежал в соседней комнате. — Это тебе, — достал белый конверт из внутреннего кармана пиджака и протянул Пчёлкин Юле, садясь обратно за стол. — Ещё одна квартира? — с интересом посмотрела девушка. — А жирно не будет? — рассмеялся он. — Давай открывай. — Объясни, — растерянно произнесла Пчёлкина, потому что в конверте лежали водительские права с её фотографией, такой же как в новом паспорте, и сам документ был на её имя. — Ну ты же хотела машину, а без прав ездить нельзя. — Так я водить не умею, Вить. — Научу, — кивнул довольный Пчёлкин. — «Кадиллак» не жалко? — усмехнулась Юлия. — Очень жалко, поэтому пришлось купить тебе сто девяностый «Мерс», — расплылся в улыбке Витя, наблюдая, как ошарашено смотрит на него супруга. — Ты ненормальный, Пчёлкин, просто больной, — целовала его девушка в щёки и губы, пока тот радостно смеялся. Он был не идеальным мужем и далеко не самым хорошим человеком, но денег на то, чтобы Юля улыбалась, не жалел никогда. Витя прекрасно знал, что она была бы рада, даже если бы он ей просто подарил какую-нибудь рамку с фотографией. Но Виктор Павлович был мужчина широких жестов, а потому автомобиль и права — в самый раз.