Навсегда твоя

Вы когда-нибудь видели, как ребёнок делает свои первые в жизни шаги? Аккуратно, неуверенно поглядывая на взрослых рядом, ища подстраховки. А потом искренне радуется, когда у него получается. Но если этому ребёнку двадцать один год и жизнь начинается практически с нуля, откуда брать эту самую поддержку? Рядом нет родителей, которые поймают в случае чего. Учиться ходить, конечно, легче, чем учиться жить. Как передвигать правильно ногами, отрывать ступню от земли и переносить вес тела, тебе могут объяснить, но никто не расскажет, как правильно жить. Не потому, что жалко делиться такими секретами, а потому, что никто этого не знает. Каждый совершает какие-то поступки на своём пути, понятия не имея, а вообще туда ли он двигается. И что самое забавное, результат можно узнать только в самом конце, когда ничего уже не исправишь. Первые две недели после того, как Пчёлкина забрала свою зачётную книжку из Ледового и окончательно ушла, её с периодичностью раз в три дня мучала бессонница. Сложно описать то чувство, которое испытывала девушка. Это было чем-то… новым. Она с удивлением обнаруживала, что может есть и пить всё, что захочет. Вечером первого дня Юля налила себе чай и аккуратно взяла печенье, положила рядом с чашкой. Потом ещё одно рядышком. Третье туда же. Это было так странно: знать, что на тебя не будут завтра орать за набранные сто грамм. Витя сидел напротив и наблюдал за женой, как за диковинным зверем. Осмотрев три квадратика печенья и чашку с горячим напитком, Пчёлкина вздохнула, съела одно, запила чаем без сахара и ушла спать. Невозможно за один день искоренить то, что росло в тебе восемнадцать лет. Утром девушка отправилась на пробежку. Юля почти каждый день проводила то с Олей, то с Тамарой. У Беловой беременность проходила уж как-то очень легко. Ни токсикоза практически не было, странных желаний, психов и истерик тоже не наблюдалось. Ольгу можно было показывать как рекламу для тех, кто боится заводить детей, мол, смотрите, как чудесно всё. Юля даже несколько раз задумалась, может и поговорить с Витей на тему ребёнка, раз уж она ушла из спорта. С конца июня и до начала августа Пчёлкина была в Париже. Обставляла квартиру, ходила на выставки и в оперу, посетила все кабаре города. Юля стабильно раз в неделю просила мужа прилететь к ней, но то Космос улетел в Испанию, и Витя вырваться не может, то Саня в Америку собирается. Юлия злилась, но прекрасно понимала, что жаловаться ей не на что. Пчёлкин же пообещал вырваться в октябре и как минимум неделю провести вместе во французской столице. Метро Парижа пугало. Оно было ещё более запутанным, чем в Москве. Когда Юля впервые увидела карту, ужаснулась, решила, что будет ездить на такси. Но потом взяла себя в руки и спустилась в подземку. Буквально через пару дней она уже очень неплохо ориентировалась, посматривая иногда на указатели, конечно. Почти каждый вечер Пчёлкина совершала один и тот же маршрут: выходила из метро на станции «Cluny La Sorbonne» и шла несколько метров вперёд на набережную Сены. Слева располагался сам университет, в честь которого назвали станцию, а справа шла набережная и тротуар вдоль домов. Прямо за спиной, если смотреть на реку, небольшое кафе с террасой. Иногда девушка садилась там, но чаще шла дальше. Если спускаться вниз по набережной, то через метров десять будет улочка между домами шириной полтора метра, не больше. Одна из достопримечательностей города, к слову. Самая узкая улица в Париже. Крылова проходила по ней и попадала в Латинский квартал. Когда-то это место облюбовали студенты, учащиеся рядом, и местные рестораторы стали открывать на первых этажах домов кафе с недорогой и вкусной едой, как правило, что-то сытное и домашнее. Сейчас же на пяти улицах квартала можно было найти кафе и рестораны французской, итальянской, испанской, греческой и американской кухонь, а также магазин итальянского мороженого и настоящего французского шоколада. Пчёлкина была решительно настроена поесть в каждом заведении, но из раза в раз возвращалась в милый французский семейный ресторан, которым владела женщина в возрасте, а работали там её сын и племянник. Они общались на ломаном француско-английско-русском, пока Юля ела петуха в вине и луковый суп. Октябрь, 1993 год Проснуться от телефонного звонка в шесть часов утра — это не то, о чем мечтает каждый человек. Нащупав рукой на тумбочке трубку, Пчёлкина, не глядя, ответила. Испуганный и нервный голос Беловой на том конце провода сообщал, что у неё начались схватки. Юля даже не сразу поняла, что подруга имеет ввиду, ведь до рождения ребёнка был ещё примерно месяц. Но то ли Ольга так переволновалась возвращению мужа из Майами, который прямо в это время летел где-то над океаном, то ли просто устала ходить беременной, на что ставила Пчёлкина, потому что живот у Беловой был огромный, и ходить становилось всё тяжелее. Так или иначе, Белов в самолете, Юля сонная, а Оля скоро родит. Натянув на себя какие-то джинсы и водолазку, Пчёлкина накинула на плечи пальто, влезала в ботинки и на ходу объясняла мужу, что вообще происходит. Витя стоял в дверном проёме спальни и наблюдал за супругой, которая могла бы поставить мировой рекорд по скорости сборов, если бы захотела. В небольшое светло-зелёное здание Юля зашла аккуратно, словно боясь что-то нарушить. Она поднялась на третий этаж, прошла по коридору до одноместной палаты. — О, Юлечка, — раздался голос тёти Кати за спиной. — Ольга всё спрашивала, приехала ты или нет. — Она тут? С ней всё хорошо? — оглядывалась Пчёлкина. — Всё хорошо, — кивнула Катя. — Да ты зайди к ней, она уже переоделась. — Не, я тут подожду, — нервная улыбка появилась на лице Юлии. — Боишься что ли? Не трусь, пока там всё спокойно, заходи давай, — кивнула на дверь врач. — На вот, надень только халат и бахилы. Небольшая, но просторная палата была залита солнечным светом, который попадал внутрь через три больших окна. В комнате расположилась койка, странная медицинская каталка и одинокое кресло. Белова выглядела как-то умиротворённо, чего не скажешь о Пчёлкиной. — Привет, — заглядывая в палату, тихо произнесла Юля, — можно? — Проходи, конечно. Я тебя ждала, — просияла Ольга. — Ты не выглядишь как человек, который планирует рожать, — осмотрев подругу, вынесла вердикт Юлия. — А как я выгляжу? — хохотнула Белова. — Будто отдохнуть прилегла. А где пот, слёзы, крики? Я в кино видела. — Оля уже во всю смеялась, но потом резко зажмурилась и стиснула зубы. — Ты чего? Катю позвать? — Это просто схватка, не переживай ты так, — пыталась успокоить подругу роженица. Пчёлкина подтащила кресло ближе к койке и села в него, заявив, что она вообще не стерильная и к Ольге ближе не подойдёт. Они обсуждали, кто родится, думали, какие будут у ребёнка глаза, нос, рот, на кого похож. Юля стала привыкать к схваткам, которые становились всё дольше. Но когда Белова начала сжимать руки в кулаках и натурально орать, Пчёлкина испугалась. Ну, не понимала она, почему процесс рождения называют прекрасным. Ничего хорошего. Оля, хоть и держалась молодцом, всё равно гримасы боли сдержать не могла. Вскоре схватки стали чаще, а Катя позвала медсестёр. Присутствовать Юля отказалась, сказав, что будет только мешаться, и вышла в коридор. Когда за тонкой стенкой палаты раздавались звуки вздохов и подбадривающие фразы медперсонала, мобильный Пчёлкиной зазвонил. — Любимый, — увидев кто звонит, сказала в трубку девушка, — ну как ты там? — Всё хорошо, Юль. Щас в офис с Фариком заедем, он тебе привет передаёт, кстати, и в роддом, — произнёс Витя. Он всегда говорил с ней жёстче, если рядом был кто-то, чтобы не выглядеть «каблуком». Какая глупость. — Давайте быстрее, тут Ольга уже рожает во всю. — Скоро будем. — И он отключился. Звуки в палате становились всё громче. Катя и какие-то две женщины стали активнее переговариваться между собой. Юля слышала слово «стимуляция» раз пять и не понимала, о чём речь. Когда Белова заорала явно не от счастья, у Пчёлкиной по спине пробежал холодок. Это ж как ей там должно быть больно, что она такие звуки издаёт? Оля всё кричала, рискуя сорвать голос, а Юля обливалась холодным потом. Если бы она не знала, что там роды, подумала бы, что девушку убивают. Через минут десять послышался звонкий детский плач, а Пчёлкина ощутила, как из глаз побежали слёзы. Ни то от страха, ни то от радости. Она смотрела на дверь и набирала по памяти номер мужа. Витя не отвечал. Тогда она позвонила Белову. Тишина. Космос и Фил тоже не брали трубки. Ерунда какая-то. Ну не могли же они забить на всё и поехать праздновать. — Мальчик, — вышла из палаты тётя Катя. — Богатырь. — Как она? — кивнув в сторону палаты, спросила Пчёлкина. — Умница она. Племянник-то мой где? — Понятия не имею. Трубки не берёт никто из них. — Ты зайди к ней минут через пятнадцать, — обнимала Юлю женщина, — и слёзы давай вытирай, у нас вон какой парень родился. Юлия просидела с Беловой часа три, пока новоиспечённая мамаша спала. Пчёлкина следила за каждым её вздохом. Не дай Бог, будет не ровный. Юля остервенело набирала номер мужа до самого вечера, пока уже не стемнело. — Юль, — позвала в коридор Катя, и девушка на цыпочках вышла из палаты, — ты езжай домой, поспи хоть. — Не, — отрицательно покачала головой девушка, — пока Саша не приедет, я отсюда ни ногой. — Он трубки не берёт, гад такой. — Витя тоже, — устало кивнула Юля. — Я поеду, переоденусь и обратно. Ей что-нибудь привезти? — Не надо. Да и ты лучше уж тогда не мотайся туда-сюда. Пойдём, я тебе футболку какую-нибудь дам и в ординаторской ляжешь. Пчёлкина стянула с себя прилипшую к телу волозазку, залезла в какую-то футболку, которая явно была ей велика, и вернулась в палату. Она звонила мужу до тех пор, пока не сел телефон, а после швырнула его на подоконник. Мысли о том, что произошло нечто не слишком приятное, словно пчёлы в улье, кружили в её голове. — Сколько времени? — разлепляя веки, спросила Оля. — Три часа ночи, — посмотрев на часы над дверью, ответила подруга. — Как ты себя чувствуешь? — Немного болит и усталость жуткая. А где Саша? — Я не знаю, Оль, — опустила голову девушка. — Так и думала. Знаешь, мне Катя принесла какую-то посылку от него, но я поняла, что это она сама купила. — Мне тебе нечего сказать, кроме того, что он тебя любит и просто так бы не пропал с радаров. — А вдруг что-то случилось? — взволнованно начала Оля. — Ты же видела, что творится на улицах, вдруг его… — её голос дрогнул. — С ума сошла? Нет, Белова, наши с тобой мужья под танки бы не полезли! Слишком сильно жизнь любят. — Под пули же лезут, — отчеканила Оля. — Идиоты потому что, — отмахнулась девушка. — Знаешь, я завтра напьюсь. У меня стресс. — У тебя-то от чего? — рассмеялась Белова. — А ты не слышала, как орала, — поддержала настрой Юля, радуясь, что перевела тему. — Мне кажется, если вот человеку под ногти иголки засовывать, ломать пальцы и одновременно резать, и то не так кричать будет. — Прям так сильно? — Ага. Они ещё немного поговорили про маленького Ваню, которого Юля успела увидеть лишь краем глаза, и Белова заснула. Пчёлкина, поборовшись со сном какое-то время, пошла в коридор и устроилась на стуле с подлокотниками. Она то клала голову на руки, то откидывала её назад, а в итоге перекинула ноги через один подлокотник, шею запрокинула на другой и заснула. Конечно, тело затекало жуть как, но это положение хотя бы отдалённо напоминало лежачее. Проснулась девушка от того, что кто-то гладил ее по голове и шептал на ухо: — Я приехал, маленькая моя, просыпайся. — Лучше беги, — не открывая глаза, ответила Юля. — Что у тебя с телефоном? Я звонил раз десять, — все ещё нежно гладя жену, спросил Витя. — Сел, — отмахнулась она. — Бедненький, как же ты переживал, наверное, да? — язвительности Юлии было не занимать. — Я видел, сколько раз ты звонила, можешь не ворчать, — помогая встать супруге, говорил Пчёлкин. — Езжай домой, а я вечером приеду и всё расскажу. Антон внизу, он тебя отвезёт. Смирив на прощание мужа грозным взглядом, Юля поплелась к машине, прожигая глазами Фархада и Валеру, которых встретила в коридоре. Пчёлкина проспала весь день. Даже для сильной Юли эти прошедшие сутки были слишком. Она открыла глаза, только когда услышала шаги в квартире. Витя тихо проходил в спальню, стараясь не нарушать покой супруги, но вышло у него это плохо. — Я тебя разбудил, да? — Где ты был этой ночью? — сходу решила выяснить Юля. — Тебе не понравится ответ, — усмехнулся Витя. — И всё же, — давила девушка. Пчёлкин был какой-то помятый и со следами усталости на лице. — В Бутырке ночевал, прикинь, — присел он на кровать. — Прямо у офиса скрутили. — Весёлая у тебя жизнь. Завтра куда? В Лефортово? — Сплюнь, — Витя слишком устал для словесной перепалки. — Я в душ. Нарами провонял. — Иди, — кивнула Юля, тоже не настроенная на ссору. — Не-не, даже не смей ложиться, ты со мной идёшь, — стаскивал жену с кровати Пчёлкин и вёл за собой в ванную. Каждый раз она удивлялась тому, насколько он был привлекательным. Казалось бы, за два с лишним года знакомства должна была привыкнуть, но каждый раз смотрела на него, как в первый. День за днём Витя становился всё более мужественным, сильным. С лица уходили черты юности и появлялись другие, более благородные и строгие. Одежда Пчёлкина была какой-то мятой и пыльной. Юля аккуратно расстёгивала каждую пуговицу на рубашке, глядя ему в глаза, и стянула ту с плечей, кинув на пол. Потом, не разрывая зрительного контакта, встала на колени, дернула металлическую пряжку ремня, и та звякнула раскрываясь. Девушка высвободила пуговицу из петельки и медленно расстегнула молнию на ширинке. Брюки упали на пол. Пчёлкин рывком поднял её на ноги и через голову стащил с жены шёлковую ночнушку. Они одновременно спустили бельё, оставаясь абсолютно обнаженными друг перед другом. Это был слишком долгий день для обоих, который необходимо срочно смыть. Витя галантно пропустил Юлю вперёд и, зайдя вслед за ней, задёрнул шторку. Прижав девушку спиной к своей груди, он целовал её в шею и гладил одной рукой по животу, второй настраивая воду в душе, которая лилась на них сверху. Только благодаря сильным рукам мужа, Юля крепко стояла на ногах. Её ноги подкашивались от приятного чувства возбуждения. Она завела одну руку ему за шею и зарывалась в волосы. Вторая ладонь девушки опустилась на клитор, проводя тонкими пальцами вдоль него. — Какая ты развязная сегодня, Пчёлкина, — усмехнулся Витя, наблюдая за движениями Юли. Он положил ей большой палец в рот и смотрел, как та посасывает его, двигая головой. — Глубже. Витя надавил Юле на подбородок, и она взяла его полностью. Ему нравилось смотреть на то, как дрожали её закрытые веки, как выгибалась спина от движений собственной ладони. Пчёлкин вытащил изо рта палец и мазнул по её влажным губам, развернув к себе. Витя хотел поцеловать девушку, но та увернулась и коснулась губами линии его челюсти, прошлась дорожкой вдоль шеи. Он прислонился к стене спиной, а Юля опускалась всё ниже: плечо, ключицы, грудь, на которой было несколько «боевых» шрамов, солнечное сплетение. Целовала живот она уже стоя на коленях и проводя руками по его бёдрам. А Пчёлкин сжал кулаки и наблюдал за супругой, стараясь не упустить ни один момент. Впечатать это в память. Юля никогда этого раньше не делала, но почему-то именно сейчас точно знала, что хочет попробовать. Страх сделать что-то неправильно был. Но она ведь чемпионка, во всём должна преуспеть. Макушкой девушка ощущала тяжёлый взгляд мужа, сама на него глаза не поднимала. Стеснялась. Аккуратно взяв член за основание ладонью, провела языком по головке, поцеловала. Странные ощущения. Пчёлкин замер в ожидании, не позволяя себе даже лишний раз дышать. Юля, решив, что пора действовать, аккуратно вобрала головку в рот и втянула в себя. Витя зашипел, и Пчёлкина моментально отстранилась. — Говори, если я буду делать что-то неправильно, — беспокойно попросила Юля. — Продолжай, — тяжело дышал он. Потому что она делала всё правильно. — Просто продолжай. Она аккуратно, будто невесомо, скользила ртом по члену, помогая себе рукой. Вите этого было мало, Юля словно дразнилась. Он чуть подался бёдрами вперёд, и Юля стала ускоряться. Она втягивала щёки и двигала головой. Не быстро, но достаточно ощутимо. Одной рукой Юля гладила и сжимала его бедро, а второй член. Пчёлкин прекрасно понимал, что это её первый раз, а потому не позволял себе брать её за волосы и управлять, входить глубже. Он то жадно смотрел вниз, где его жена стояла на коленях под каплями воды и жадно сосала, то крепко жмурился и стонал в кулак. Юля остановилась, головка выскользнула из её рта, и только Витя хотел сказать, что она умничка и делает всё отлично, как девушка вернулась обратно, вбирая в себя твёрдый член глубже, жёстче. Её щеки раскраснелись, а губы распухли. Она вдруг отодвинулась, поцеловала головку, очертила языком уздечку, отчего ноги Пчёлкина подкосились, провела языком вдоль основания и взяла в рот яйца, аккуратно их посасывая и оттягивая, а ладонью продолжала водить по члену. — Блять, — шептал Пчёлкин. — Ты лучшая. Он хотел толкнуться вперёд, но контролировал себя. Юля вернулась обратно, убирая руку. Плотным кольцом её губы сжимали член, и язык массировал уздечку. Витя не сдержался и схватил её за волосы, сделал несколько движений бёдрами вперёд. На глазах у Юли выступили слёзы, и Пчёлкин это увидел, поэтому потянул за волосы наверх. Юля выпустила член изо рта и встала на ноги. — Я хочу, чтобы так начиналось каждое утро в нашей постели, Пчёлкина, — целовал её Витя жадно, собственнически. Он резко развернул её спиной и нажал на поясницу. Юля наклонилась и прогнулась, прижимаясь к нему. Он беспрепятственно вошёл. Она была уже очень влажная. — Мы обнаружили у тебя талант, — зашептал он, медленно двигаясь внутри Юли. — Оральный секс — это однозначно твоё. Юля рассмеялась, и Витя, чуть отстраняясь, вошёл ещё раз. Жёстче, резче. Ей нравилось. Она текла вокруг его члена. В этот раз Пчёлкин не готов был сдерживаться ни секунды. Он хотел получить её полностью. Витя вбивался настолько сильно и быстро, что у Юли скользили ноги. Одной рукой опираясь на стену над её головой, Пчёлкин подхватил девушку за живот и крепко держал. Она выгибала спину всё сильнее. Хватаясь за его предплечье, пальцами свободной руки начала рисовать какие-то узоры на клиторе. Звуки мокрых шлепков отскакивали от стен ванной. Вода, которая лилась на них, летела брызгами во все стороны. Пчёлкина скорее кричала, чем стонала, желая поскорее получить разрядку. Витя чуть замедлился буквально на секунду, и в этот момент Юля кончила. Дрожала, еле удерживаясь на ногах, только благодаря опоре в виде его рук, сжимала и пульсировала вокруг его члена. Пчёлкин был не в силах остановиться, просто не мог. Он вбивался ещё минуту и кончил внутрь с её именем на губах. — Может быть, я где-то в жизни и проебался, — шептал ей на ухо Витя, когда намыливал её грудь, прижимая к себе спиной, — но с выбором жены не ошибся точно.