Навсегда твоя

Спорт — это, конечно, жизнь. Но что делать тем, у кого кроме этой жизни есть ещё и другая, где присутствуют семья, друзья? Пчёлкину разрывало на части от одной только мысли, что дальше лишь спад. Она ведь прекрасно понимала, что через четыре года подрастут новые, более техничные и сильные фигуристы, а вот вероятность того, что они с Ситкиным будут ещё в форме тягаться с ними ой как не велика. Каждый день, выходя на лёд, Юля думала: «А зачем это всё?». Она жила уже там, в 96-ом году, где не едет на Олимпиаду или проигрывает, где видит, как её звезда в спорте медленно гаснет. Если так подумать, то всю свою жизнь ты работаешь ради каких-то трёх раз по четыре минуты на льду, и не факт, что те будут удачными. Семнадцать лет тренировок по шесть раз в неделю ради двенадцати минут — справедливо? Нормальный человек ответит, что абсолютно нет, но не спортсмен. Тот приведёт сотню доводов и аргументов, расскажет всю историю соревнований и до последнего будет стоять на своём. После начала тренировок Юле стало сложно совмещать их и личную жизнь. Пчёлкину было важно появляться на некоторых мероприятиях с супругой, хвастаться как будто трофеем и водить под руку от одного малоприятного мужчины к другому. Девушка отчаянно старалась убирать усталое выражение лица на этих встречах, делать вид, что ей интересно и приятно. Но всё чаще она становилась раздражительной, закатывала глаза или просто уходила, не дождавшись окончания вечера и ссылаясь на усталость после тренировок. Витя терпел долго, но однажды взорвался и высказал ей, что он хочет видеть дома жену, а не живой труп. Аргументы про то, что он знал, на ком женится, не работали. Они, по правде говоря, никогда на него не действовали, лишь отсрочивали неизбежное. — Завяжи со спортом! — заявил в приступе гнева Пчёлкин. — Ты чё несёшь? — взорвалась Юля. — Ты хоть представляешь, что для меня фигурное значит? — Ты же сама говорила, что это- всё, предел. Так в чём проблема? — настаивал он. — Закончи со своими делами, — парировала Юля. — Давай! Как ты там говоришь, «соскочить»? Так вот, соскочи, Пчёлкин, в чем проблема? — Это другое, — отмахнулся парень. — Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно. — Ты тоже просишь невозможного! — срывалась на крик она. — Что я буду делать? Дома сидеть? — Иди тренировать. Ты как-то говорила, что это вариант. — С тобой бесполезно разговаривать, — кинула Юля, и дверь в ванну за ней захлопнулась. В этом году они с Ситкиным пропустили чемпионат Европы, получив своим золотом Олимпиады путевку сразу на Мир. Внутреннее состояние Пчёлкиной никак не сказывалось на тренировках. Она продолжала работать, как и раньше, но мысли на счёт того, что это её последний сезон, посещали все чаще. Прямо перед Новым годом, тридцатого декабря, состоялась свадьба Валеры и Тамары. Юля смогла приехать лишь в ресторан, потому что у неё был вечерний лёд. Вернувшись с праздника, в семье Пчёлкиных произошёл очередной конфликт на тему занятости жены. — Какого хера я должен сидеть там один и нажираться, пока ты не пойми где? — кричал, стоя возле форточки и выкуривая уже вторую сигарету за пятнадцать минут, Витя. — Тебя никто нажираться не просил! — у Юли дрожал голос, но она пыталась говорить как можно более уверенно. — Что ты от меня хочешь? Чтобы я бросила фигурное? — Да, — кивнул Пчёлкин и прищурился, смотря прямо на жену. — Знаешь, — улыбнулась она, — мне с каждым днём всё сильнее кажется, что ты женился не на мне, а на Олимпийской медали. — Да чё ты, блять, несёшь? — Витя затушил окурок о толстое стекло пепельницы. — Хватит разговаривать как в сериале. Тебя тут никто не снимает, если ты не заметила. — Да пошёл ты, — кинула девушка, разворачиваясь и шагая по направлению спальни, — придурок. Этим вечером она ложилась спать с мыслью, где будет встречать 1993-й год, потому как садиться за один стол с мужем не хотела. Уже перед сном он опять стал давить на счёт тренерства, она опять просила его отойти от дел. Каждый требовал от другого неисполнимых вещей, и каждый же по-своему был прав. Утром тридцать первого Витя зашел в квартиру с живой огромной ёлкой и заявил, что не собирается праздновать в ссоре. После двух раундов в постели и жарких извинений пара отправилась на праздник к новоиспечённой семье Филатовых. Апрель, 1993 год Воскресное утро рассыпалось по Москве солнечными лучами, которые заглядывали в окна горожан и настойчиво будили их, слепя в закрытые веки. Сегодня был один из тех дней, когда Юля могла лежать в кровати, сколько угодно потягиваться и не бежать сломя голову к машине, в которой её ждал водитель. По сути, парень, которого Витя к ней приставил, был ещё и охранником. Но Пчёлкина в подобном ключе об Антоне думать не хотела, иначе пришлось бы размышлять на тему того, от чего и почему девушку необходимо охранять. Антон Хитров, который с недавнего времени ездил с Юлей везде, был давним спортивным другом Валеры, а потому, когда дела с боксом пошли худо, подался в братву. Фил, будучи человеком, желавшим помочь всем вокруг, не стал кидать Хитрова к остальным «быкам», которые ездили на стрелки, а предложил его в качестве личной охраны для жены Пчёлы. Витя не хотел ставить рядом с любимой человека нового, непроверенного, но давнее знакомство Антона с Филом, да и с самой Юлей, его убедили. Потягиваясь в пустой кровати, девушка легла в какую-то невероятную позу, выгнув спину, вскинув руки наверх и подогнув ноги. — Я вызываю экзорциста, — смеясь над женой, сказал вошедший в спальню Пчёлкин. — Мне так удобно, спину тянет, — зевая, ответила Юля. — Ты куда? — Уезжаю, — застёгивая молнию на брюках, ответил Витя. — Фарик прилетел, надо потрещать. Вытащишь мне рубашку? Юля ещё раз сильнее потянулась и, завернувшись в одеяло, подошла к шкафу. Порывшись на полках супруга, она обнаружила водолазку, которую привезла ему откуда-то с соревнований и которую тот ни разу не надел. — Надень это, — продемонстрировала мужу вещь она. — Я тебе клоун что ли? — недоверчиво посмотрел Пчёлкин. — Ну так все в Париже ходят, Вить. — Вот в Париж переедем, там и буду так ходить, — кивнул он. — А щас рубашку мне кинь зелёную. — Сам это уродство доставай, — направившись обратно в кровать, заявила Юля. Витя к характеру супруги привык и уже на её колкости не реагировал, максимум смотрел недовольно. Он прекрасно знал, что она так общается не со зла, а потому, что такая манера у неё: всегда отставлять за собой последнее, причём довольно едкое, слово. Каждый раз, уезжая из дома в выходной любимой, проводы в коридоре затягивались на десятки минут, потому что молодые люди не могли оторваться от губ друг друга. В этот же раз их прервал телефонный звонок, и Юля побежала в комнату. — Алло, Юль? — голос Беловой был нервным. — Ты одна дома? — Привет, щас буду, — настороженно ответила Пчёлкина, — а что? — Юль, я ушёл, — крикнул Витя и закрыл за собой дверь. — Можешь ко мне приехать? — срывающимся голосом спросила Оля. — Это важно. — Что-то случилось? — Приезжай, не по телефону. Рассудив, что Ольга бы так по-мелочи не переживала, Юля быстро надела на себя первое, что попалось под руку и побежала ловить такси. Звонить Антону, ждать его и потом только ехать было слишком долго. От подъезда до квартиры на Котельнической Юля бежала, потому что сломался лифт, и девушка воспользовалась лестницей. Этажу к шестому заболел бок, а на восьмом легкие просились наружу. Она нажимала на звонок, опираясь рукой и в тщетной попытке отдышаться. — Наконец-то, — вздохнула Оля, впуская подругу в квартиру. — Если это что-то не важное, я клянусь, убью тебя, — проходила Юля прямиком на кухню. — Чай будешь? — пыталась оттянуть разговор Белова. — Не буду. Рассказывай, что стряслось. — А шарлотку? Только что испекла. — Издеваешься, да? — начинала заводиться Пчёлкина. Оля сделала три круга по кухне, поправила вазу на столе, стряхнула невидимые крошки и села на стул, хватая и крутя в руках полотенце. — Обещай, что никому не расскажешь, — потребовала Белова. — Даже Вите. — Да Боже мой, говори уже, — раздраженно сказала Юлия. — Нет, ты сначала пообещай! — настаивала девушка. — Обещаю, честное пионерское! Рассказывай, — подгоняла вторая. Белова выдохнула, провела ладонями по лицу дважды, подняла глаза к потолку и на одном дыхании произнесла: — Я беременна. — От кого? — насторожилась Юля. — Что? — как будто очнувшись от чего-то, спросила Ольга. — Ну ты так нагоняла панику, что ребёнок явно не особо законный. — Дура! — рассмеялась Белова. — От Саши, конечно, от кого же ещё. — Олька! — улыбаясь во весь рот, закричала Пчёлкина. — Олька, я тебя поздравляю! А он знает? — Нет, пока никто не знает. Ты первая. — Я могила, обещаю, — закрыв рот на воображаемый замок и выбросив ключ, ответила Юля. — А срок какой? — Пять недель, я утром у врача была. — Белова, ну вот можешь же удивить! Они разговаривали ещё несколько часов. Пчёлкина всё же умяла два куска шарлотки, заявив, что у неё стресс и сегодня можно. Девушки обсуждали будущего ребёнка, как Ольга хочет обустроить детскую, как планирует рассказать Саше и прочие заботы беременной женщины. Юля была бесконечно рада за подругу, абсолютно искренне. Но несколько раз в её голове промелькнула мысль: что бы она делала, узнав о собственной беременности, ведь они с Витей не предохранялись. Разговоров о ребёнке не заводили, но рано или поздно это же произойдёт. Как быть со спортом? Как вообще строить жизнь, когда ты несёшь ответственность не только за себя, но и за маленького беззащитного человечка, которого сам привёл в этот мир? Финал чемпионата России в этом сезоне был какой-то нервный. То музыка обрывалась у одной пары, то шнурки у фигуристки из Новгорода развязались, то судьи задерживали оценки. Пчёлкина ещё с первого дня ругалась с девушкой из Самары, которая в прошлом году прожигала Юлю взглядом. Они откровенно хамили друг другу, толкались в раздевалке и на разминках. Самарцы, конечно, в качестве катания заметно выросли, но всё равно шли вторыми. Москвичи ведь тоже весь год не баклуши били. Уже традицией стало, что всё окружение мужа и он сам приходили посмотреть на девушку и её катание в последний соревновательный день. Это было каким-то счастливым знаком для неё, что ли. Она сразу заметила, что коньки лежат по-другому. Вышла из раздевалки всего минут на десять. Решила, что ничего не произойдёт, ведь там полно других фигуристок. На самом деле все ещё с детства знают простое правило: на соревнованиях без присмотра вещи не оставлять. Или костюм кто испортит, или чехлы умыкнёт. Это, конечно, не трагедия, но всё равно ведь неприятно. А лишний эмоциональный всплеск перед стартом ни к чему. Юля элементарно забыла об этом, когда пошла поцеловать Витю перед тем, как готовиться к выходу на лёд. Аккуратно взяв в руку ботинок, девушка заметила какой-то блеск внутри. Схватив за лезвие, перевернула его, и из конька посыпалось битое стекло. Со вторым дело обстояло так же. — Кто? — заорала Юля на всю раздевалку. Спортсменки лишь отводили стыдливо взгляд. Но тут она увидела довольную улыбку девушки, которая занимала второе место. — Ты, — прошипела Юля. — Не понимаю, о чём ты говоришь, — пожала она плечами и демонстративно надела свой конёк на ногу. Пчёлкина поняла, что дело — труба. Побежала в мужскую раздевалку, прихватив коньки с собой, и рассказала Диме что произошло. Он быстро вытащил из сумки скотч, которым приматывал шнурки к ботинкам, и попытался собрать остатки стекла. Но внутренняя часть ворсистая, а потому стекольная стружка в ней оседает намертво. Юля попробовала засунуть ногу в конёк. Всё в порядке. Зашнуровала, походила. Тоже нормально. Уже выйдя на пятиминутную разминку на льду, она поняла, что крупно ошиблась. Словно сотни маленьких иголочек впивались ей в ноги, причиняя пока что дискомфорт. Во время проката предшествующих ей и Ситкину пар она расшнуровала коньки и вытащила ноги, стараясь ничего не касаться. — Ты как? — спросил сидящий рядом Дима. — В норме, — соврала девушка. — Тогда зашнуровывайся, эти заканчивают. Юля завязывала узлы и темечком ощущала взгляд Пчёлкина. Он всегда неотрывно следил за ней, если знал, что сейчас его поддержка ей необходима. Витя любил говорить жене, что она очень сильная и он восхищается этим. Но в моменты прокатов парню хотелось защитить её, что ли. От того, что сейчас его Юле нужно выйти на лёд и откататься идеально. От сотен пар глаз, прикованных к ней одной. Физически у Пчёлкина была потребность спасти супругу, и это, наверное, лучшее, что в нём взрастила их любовь. — На старт приглашаются, — разнёсся по арене громкий голос, когда Юля и Дима уже стояли у выхода на лёд и тихо желали самим себе удачи, — Юлия Пчёлкина и Дмитрий Ситкин, Москва. Посмотреть на фигуристов собралось человек триста сегодня, никак не меньше. Но Юля отчётливо слышала одного конкретного болельщика за её спиной. Да она могла поставить деньги на то, что это именно Витя отрывисто, громко хлопает и, кажется, даже свистит. Если бы она обернулась, то непременно бы увидела, как он довольно улыбается. Ну, серьёзно, его жена выезжает на лёд с его фамилией. Вряд ли что-то было для Пчёлкина вообще более приятным за последнее время. Они откатались чисто, без помарок и ошибок. В первой части программы Юля улыбалась ещё естественно, во второй уже с трудом, потому как ноги горели огнём. К третьей её улыбка стала похожа на оскал. Пчёлкин, зная девушку как облупленную, заметил эти изменения сразу и неотрывно следил за её лицом. Со слезами на глазах, но держа улыбку на лице, она поклонилась и двинулась в сторону выхода со льда. Сделав первый шаг за бортик, Юля рухнула в руки Ситкину. Витя, сидя на трибунах, не понимал, что происходит, ведь партнёр подхватил Юлию на руки, а она сжимала ладони в кулаках, жмурила глаза, из-под чёрных ресниц которых градом катились слёзы. Пчёлкин вскочил и побежал вниз, к выходу на лёд. Друзья понеслись следом. — Что с ней? — крикнул он, забежав в пространство, где находились спортсмены и их тренеры. — Молодой человек, вам сюда нельзя, выйдите, — отчеканила Лида, расшнуровывая коньки Пчёлкиной, пока та стискивала от боли зубы, сидя на диване. — Что с моей женой? — орал Витя. — Пожалуйста, подожди в холле, — насколько могла громко сказала Юля. Пчёлкин, яростно зыркнув на всех, сплюнул прямо на резинку, которой застилали пол, и вышел прочь. Он мерил шагами холл, ожидая, когда ему хоть что-то объяснят. Юля на награждение не пошла. Дима стоял на верхней ступени пьедестала один. Она пинцетом для бровей вытаскивала осколки из одной ноги, а со второй помогала ей Вобла. Тазик с тёплой водой, который принесли тренера, меняли трижды, потому что прозрачная жидкость становилась алой. Заботливая женщина из мед. пункта, ещё раз проверив ноги девушки на наличие остатков стекла и не обнаружив ничего, сделала ей какой-то компресс, замотала ноги бинтом и написала, как залечивать порезы. — Твоя награда, боец, — зайдя к ней в раздевалку и повесив золотую медаль на шею, заявил Ситкин. — Спасибо, — усмехнулась Пчёлкина. — Я ухожу из спорта. — Что? — не веря своим ушам, переспросил Дима. — Я сказала, что это были мои последние соревнования, — чеканно повторила девушка. — Юль, это всего лишь травма, заживёт, — пытался как-то образумить её парень. — Нет, ты не понял. Это не всего лишь травма. Это мои ноги, которые превратились в кусок мяса из-за ебанутой бабы. Это моё желание жить нормальной жизнью. — У тебя стресс, тебе надо отдохнуть. — Я думала об этом весь сезон и вот это, — указав на свой голеностоп, сказала девушка, — последняя капля. — Сука, — ударил по стене партнёр, — это бред! Ты понимаешь, что это просто идиотизм? — Не ори на меня! Я всё решила, — спокойно ответила Пчёлкина и крикнула вслед Ситкину, который почти вылетал из раздевалки. — Позови Витю, пожалуйста. Дверь за Димой с грохотом закрылась. Юля не испытывала ничего, кроме отвратительного чувства вины перед партнером, с которым каталась половину жизни. Но рано или поздно приходится выбирать. И она свой выбор сделала. — Блять, — выдохнул Пчёлкин, заходя в раздевалку и подбегая к жене, — что с тобой? — Порезалась, — иронично ответила Юлия. — До машины отнесёшь? Я ступать не могу. — Кто это сделал? — взгляд Вити стал диким, звериным. — Не знаю. — Пиздишь! Говори, кто сделал. — Я сказала, что не знаю! — прикрикнула Юля. — Я всё равно выясню, — стараясь успокоиться, сказал Витя и, закинув себе на плечо её сумку, подхватил девушку на руки. — Кстати, пока не забыла. Это были мои последние соревнования. — В смысле? — Я больше не чемпионка, — пожала она плечами. — Ухожу из спорта. — Из-за этого? — кивнув на толстый слой бинтов, спросил Пчёлкин. — Не только. Так будет правильно. Она действительно считала, что это идеальное время. Уйти на вершине, чтобы тебя запомнили яркой и успешной. Впереди был ещё один сложный разговор с Димой, с тренерами, но больше Юля неКрылова на лёд как фигуристка выходить не собиралась. Она ушла чемпионкой СССР, Европы, трижды Мира, дважды России и, в конце концов, чемпионкой Олимпийских игр.