Сквозь время к истокам

— Ох ты блять! — первое, что вырвалось из уст Икара через несколько часов ходьбы, когда перед ними выскочило нечто, что могло быть когда-то спаниелем. Создание сердито рычало, готовясь в любой момент наброситься, но несколько ударов арматурой, отправивших мутанта в реку, вернули уверенность в ходьбе… И прибавили скорости, потому что такие монстрики водились в основном в темных углах разваленных городов. В полях была трава, которая от одной искры загоралась и убивала дымом все остающееся живое, а в лесах огромные муравьи, шершни и прочая нечисть, о которой слышала только Муза. И то от отца, когда у него было настроение на эпические рассказы. — Вижу, общение с моим братом не прошло мимо твоего лексикона. Даже после такого потрясения, от которого неподготовленный человек мог бы поседеть, она улыбается. Через несколько часов удалось взять себя в руки: все же у них был какой-то план, они не шли вперед, как слепые котята, а имели цель. Эти факты придали ей уверенность. Страх отошел на второй план — не исчез полностью, а только отошел, словно испугался теплоты руки Икара, которую она не отпускала, пока они шли. — Я испугался. Это первое, что пришло в голову. — Учёный оправдывается, опуская глаза на несколько секунд. — Тем более, ты и сама умеешь не хуже Персея слова выбирать. У меня с первого раза, когда я тебя испугал, едва уши в трубочку не скрутились. — Зато ты знаешь, что меня так пугать нельзя, и что вообще лучше не подкрадываться. — Ее наглая улыбка в этот момент и смешки в глазах на время затмили собой эмоции от встречи с монстром. — Будто к тебе можно подкрасться. Даже тогда ты в наушниках была. — Просто ты топаешь как слоник. Икар не знал, смеяться ему или обижаться на слова жены, поэтому он просто положил арматурину на плечо и потопал дальше вдоль реки, держа Музу за руку. Просто он хочет быть уверенным, что она рядом. Так было спокойнее. Впоследствии оказалось, что снять после почти семи часов ходьбы обувь было сущим блаженством. А потом еще и опустить в холодную воду на несколько секунд… Икару показалось, что даже во время близости с Музой он не испытывал такого блаженства, хотя и вынужден был признаться самому себе, что в этом деле Лия была лучше. Но никому он об этом, конечно, не скажет. Второй раз он от Музы не уйдет точно. В голове сразу всплывает воспоминание ужина, который готовила тогда еще невеста, и как в ее руках треснул бокал, когда он оговорился, что какое-нибудь из предложенных блюд его бывшая готовит лучше. В тот момент Икар уже мысленно прятался в недрах Ковчега: тогда девушка еще носила с собой охотничий нож. — Мы успешно прошли около тридцати семи километров. Довольно неплохой результат. Чтобы не привлекать внимание, как в первую ночь, было решено греться, прислонившись друг к другу. В Полисе это было для них проявлением нежности и романтики, а сейчас в этом жесте появилось практическое использование. Ночи здесь холодные. — Я в жизни столько не ходил… И это за день! — Солнце, ты ежедневно чуть ли не сто тысяч шагов наматываешь по своей корпорации. Их палатку закрывала от ветра стена разваленного временем и природой дома. Рюкзаки лежат рядом, а две уже пустые баночки консервов успешно спрятаны среди камней и кирпичей, чтобы скрыть их присутствие в этом месте. Супругов безжалостно клонило в сон. Усталость брала свое, а уверенности, что они проснутся завтра, почти не было. — Надо хоть по очереди дежурить. Тихое сопение Икара, голова которого мирно покоилась теперь у нее на плече, ясно дало понять, что ученый поступил как настоящий джентльмен и уступил первой опробовать эту возможность даме… Которая тоже очень хотела спать. — Жил черный волшебник, служивший Луне, Прекрасную деву он видел во сне, Она простирала дрожащие длани, Она умоляла: «Приди же ко мне». Боясь, что девицу замучает враг, Врата открывает влюбленный дурак Пасть бездны ему распахнулась навстречу, Его поглотил торжествующий мрак. Думал он тогда, что любовь спасает, И открыл врата, это было глупо, Что же было дальше — мы оба знаем, Черная луна поглотила утро. Поэты говорят, что мир спасется любовью. Но нам с тобой другой пример известен пока: Мир, залитый кровью, Сожженный войною Из-за любви дурака. Поэты фальшивые басни сплели, А маги защиту для мира нашли, Союзом врагов они Бездну закляли, Надеясь ее оградить от любви. Прекрасная пленница вновь заперта, Но ключик к замку подберется всегда, Любовь несовместное соединяет, Любовь открывает любые врата. Если бы любовь не была орудьем, Может быть она и спасала бы души, Но во все века неизменны люди, И любовь и злу, и гордыне служит. Поэты говорят, что мир спасется любовью, Но чистую любовь наш мир не выдел века, И той, что откроет Врата Преисподней — Цена невысока. Цена невысока… Муза пела шепотом, переложив Икара так, чтобы его голова была на ее коленях, и гладила мужа нежно по кудрям. Когда-то ей эту песню пели перед сном как колыбельную. Бард в такие моменты словно оказывался в каком-нибудь трансе: ничего не слышал и не видел, а когда песня доходила до конца, Муза уже успевала заснуть, видя во снах какую-то фигуру в черном плаще и с посохом. И такие сны быстро забывались, оставляя за собой только смутные образы, которые девушка пыталась передать на бумаге — однако всякий раз эта фигура выскальзывала из ее мыслей. Способа измерения времени у нее не было, и пришлось мысленно считать, вглядываясь в темноту, к которой глаза потихоньку привыкали. Когда число перевалило за десять тысяч, Муза растрясла мужчину и заснула сама, вцепившись мертвой хваткой в ​​его штанину. Она уже не чувствовала, как ее гладят по голове и целуют в щеку. Восход солнца они встречали уже на ногах, как и последующие несколько дней после этого. После пары подобных ночей под глазами залегли мешки, а ходьба была лишена былой живости и легкости. Города, поселки и поля, заросшие воспламеняющимся сорняком — пейзаж не особо радовал, и глазу почти не за что было зацепиться. Серое небо — и серое было все вокруг. — Я вижу что-то… Стеклянное. И с красными точками. — Икар оглядывается вокруг. На глаза не сразу попалась разбитая витрина магазина; рядом были хорошо видны следы древнего, едва ли не очень, боя. По коже ученого побежали мурашки от осознания случившейся здесь ситуации. Обычно по дороге они успели увидеть последствия агрессивной позиции Мародеров: многие магазины и склады были разгромлены и разграблены, следы крови встречались буквально каждые пару километров. — Я вижу что-то синее. Муза довольно быстро нашла взглядом кусок старого дивана, который вынести полностью не удалось, и указала рукой на тот же обломок. Каким-то чудом он не выцвел под солнцем за все это время. — Я вижу что-то черное и длинное. — Девушка чуть не зевает между словами. Рекорд в тридцать семь километров так и не побили, с каждым днем ​​проходя все меньше и меньше. А до знакомой местности, которую описывали Бард или Тесей, оставалось еще немало. — Дерево. Муза, стой. Я больше не могу. Давай найдем безопасное место и нормально поспим. Пожалуйста!.. — Сейчас нельзя останавливаться. Идти еще далеко, и если мы хотим вернуться домой поскорее… — С таким режимом уже некому будет возвращаться! Это — один из немногих случаев, когда он срывается на крик. Обычно Икар себе такого не позволял, но сейчас от всего букета факторов не выдержал и он. — Если мы останемся здесь дольше, чем нужно, то тоже уже некому будет возвращаться! Как ты не понимаешь?! Этот мир может нас обоих убить в считанные секунды! Крик разошёлся эхом по пустой улице. Девушка замерла, опасаясь, что ее крик могли услышать. Не теряя времени Икар, ломая все стереотипы об ученых-теоретиках, схватил Музу, закинул себе на плечо и быстро сошел в сторону какой-то побитой кафешки. Там все еще стоял прилавок, за которым можно было спрятаться. — Пусти меня немедленно, кудрявый! — От кудрявой слышу. Учёный поставил ее на ноги, но потом быстро обнял и зашептал на ухо. Держал крепко, не желая отпускать, приседая под стену. Скоро оба заснули в таком положении — вернее, первым заснул именно Икар, а Муза на пару минут позже, когда устала брыкаться и сердито рычать, как волчица. Пробуждение ознаменовалось тихим стуком, который со временем нарастал и превратился в настоящий грохот. На улице падали смертоносным градом острые льдинки, впиваясь во все, что можно, или ломаясь о бетон зданий и дороги. — Хорошо, что мы здесь остались. Дальше поле, и наша палатка это бы не выдержала. — Муза потягивается, пока Икар рядом разминает шею. Льдинки быстро растают, как только ненастье пойдет дальше, но сейчас оставаться в пределах бетонных стен было лучшим выходом. — И кому за это надо спасибо сказать? Было впечатление, что Икар сейчас просто лопнет от гордости, ведь именно его силами они остались здесь и не попали под дождь тысячи стрел, который в их времени уже был легендой, а здесь вполне реальной опасностью… Хотя и очень красиво сверкал под скупыми лучами солнца. — Ладно, признаю, что ты нас обоих спас. Молодец. Муза перевела взгляд на улицу, наблюдая за природным явлением, которое еще пять лет назад было полным нонсенсом и могло вызвать глубокую обеспокоенность ученых. Затем она закрыла глаза и просто слушала этот стук, пока осадок от недавней ссоры потихоньку таял. Икар скоро сел рядом, обнимая ее одной рукой за плечи, прижимая жену поближе к себе. С улицы через разбитое окно сквозит беспощадно. Учёный прищуренно смотрел на льдинки, вовремя останавливая себя в желании исследовать хоть одну поближе. — Что-то мне это напоминает. Несколько секунд пошарившись в рюкзаке, вскоре Икар из недр оного достал несколько острых лезвий, завернутых в тряпочку, оказавшихся перьями — плоскими и острыми, цвета меди. Скорее верилось, что это тонкая работа кузнеца, а не творения мутировавшей природы. — Стенфалийские птицы. Хорошо, что мы не попали в их ареал обитания… И ещё из этого можно сделать оружие. Муза взяла одно в руки и покрутила, глядя со всех сторон, стараясь не порезаться. С помощью куска ткани удалось сделать самодельный нож — пусть для боя он подходит мало, но для метания можно использовать. Что только не пригодится в непредсказуемой ситуации… И вдруг она резко приставила острый конец к горлу парня и совсем немного нажала — чтобы ощутимо и чтобы на коже остался маленький красный след. — Реакция все еще ужасна. Ты же тренировался! — С тобой тренировался, звездочка. Вспомни, чем наши тренировки обычно заканчивались. Она ехидно улыбается, копируя манеру Бродяги, но потом улыбка сменяется нежной; специально делать больно Икару она не хотела никак. Перьев хватило, чтобы оба имели по два ножа на всякий случай. Под стук дождя они успели в медленном темпе поесть и были готовы двинуться дальше — оставалось только дождаться, пока будет безопасно продолжать путь к Полису. Дождь шёл и шёл до самой ночи — но зато удалось еще раз поспать без боязни не проснуться стараниями Мародеров или монстров, которые могли здесь проживать и питаться случайными путниками.