Сквозь время к истокам

Возвращаться в сознание пришлось под писк браслетов, которые были яро против таких кульбитов. Тем более, здесь не было Генератора, так что и не было энергии, на которой они работали. Писк стих через несколько минут, знаменуя полное отключение этих полезных гаджетов, которые теперь стали просто кусками железа. Над головой было серое небо, а в горле и носу пыль. Воздух казался тяжелым — постоянно хотелось кашлять. — В нашем времени все немного осело, и воздух чище. А здесь… Ее снова настиг приступ кашля. Музе казалось, что она сейчас выкашляет свои лёгкие, так же как Икару, которому переносить подобное было еще труднее. В Полисе воздух был всегда чистый и фильтрованный от всевозможных опасных для организма примесей. Теперь им нужно сделать хотя бы элементарную пародию на маски. Конечно, полностью эту проблему они не решат, но отсрочат негативное влияние на дыхательную систему. На это полезное дело пришлось пустить несколько платков с ажурной золотой вышивкой. — Бр… — Икар вздрагивает, а по коже бегут мурашки. Открытые плечи и тонкая ткань рукава не греют совсем, в отличие от плаща Музы. После осмотра местности обнаружился некий склад — скорее всего почтовый и, что удивительно, почему-то целый. Если там было хоть что-нибудь полезное, им повезло. Икар чуть не падает на четвереньки от нового приступа и затем встает на дрожащие ноги, осматривается вокруг как потерянный ребенок и обнимает себя руками. Кажется, это один из немногих моментов, когда он не знает, что делать. Из головы вылетели все инструктажи Барда и Бродяги, которые он проходил недавно по собственной инициативе. Знаний много никогда не было. — Пойдем. Нельзя надолго оставаться на открытом пространстве. Тащит его в сторону склада, взяв на себя сейчас роль ведущей в их паре. Ученый послушной овечкой следует за любимой, периодически еще кашляя. И удивленно моргает, когда слышит, как Муза безуспешно пытается взломать замок на железной двери. — Дай мне. Получив из ее рук отмычку, учёный справляется с заданием за считанные секунды и довольно кивает, когда слышит характерный щелчок. Все же опыт краж из кухни детского дома, а затем из Института печенья остался с ним на всю жизнь. Склад встречает их затхлым воздухом и кучей картонных коробок с адресами, на которые они уже никогда не придут. — Как там говорила Лия? Распаковка-чек. Раскладной нож легко режет податливый картон с характерным звуком. Пленка и бумага тихо шуршат под пальцами, покорно давая себя развернуть. Внутри удавалось находить разное. Конечно, было среди посылок и множество хлама, которое для них представляло в основном только историческую ценность — как вещь из мира, где небо не упало. А вот нужное сразу оказывалось в двух найденных здесь рюкзаках, пусть даже они были с рисунком котиков. Сейчас выбирать не приходилось. В процессе Икар обзавёлся новыми кофтами, брюками и кроссовками вместо своей привычной обуви: ходить им придется много, а бегать еще больше. Но самым большим кладом стали консервы и портативный набор для выживания. Бард говорил, что такие использовались раньше для походов на природу. — Вот и наш Грааль. Еще бы фонарик найти. — Муза шарит по другим коробкам, пытаясь найти еще что-нибудь. — Солнце, мне кажется, я знаю, почему здесь никто не ходит. Тихо ведет ее к окну и указывает на целую стаю трупоедов, которые уже успели поймать их след и уверенно двигались по пустой улице. Окровавленные пасти созданий, которые когда-то были лучшими друзьями человека, внушали ужас в души неподготовленных этим зрелищем. Пришлось в немедленном порядке хватать уже найденные вещи и бежать. Причем ни Муза, ни Икар так быстро никогда еще в жизни не бегали, что не могло не отразиться на дыхании и общем состоянии. Лица у обоих были красные. И если Икар в принципе не привык бегать, то Муза уже отвыкла от этого через несколько лет жизни в Полисе, за что сейчас себя мысленно корила, пытаясь за короткое время отдышаться и бежать дальше. Иначе их приключение может закончиться быстро, болезненно и даже не начавшись толком. За спинами трясутся и дрожат рюкзаки с набитыми в них продуктами и другими вещами первой необходимости. Чтобы хоть как-то оторваться от погони, которая уже имеет все шансы закончиться в желтых зубах жертв мутации, пришлось вброд перебираться через попавшуюся им по дороге неглубокую реку. Вода холодная и затекает во все щели, ноги вязнут в илистом дне, и течение сносит в сторону. — Хватайся! Длинная палка, за которую успел уцепиться Икар, теперь спасает и Музу от падения в холодные воды. Девушку сносит в сторону еще сильнее его самого. Как только им обоим удается выбраться на берег, он прижимает к себе любимую, слыша своё и ее сердцебиение, которое было гораздо быстрее нормального. — Нельзя стоять. Идем скорее отсюда. Без лишних слов снова тянет его за руку как можно дальше от реки, на другом берегу которой сердито лают трупоеды. Почему они в воду не лезли?.. Впрочем, думать о причине сейчас никак не было желания и сил — была только цель найти более или менее защищенное укрытие и переварить всю эту ситуацию. — Кошмар. В учебниках они описывались не столь страшными… В свете костра, который был разведен с помощью найденных на складе журналов и газет, Икар кажется еще более уставшим и испуганным. Адреналин перестал давать ему силы, поэтому сейчас ученый был настоящей амебой, наблюдавшей за тем, как сушится его одежда. Болеть в этом мире было опасно, но и крепким здоровьем тоже никто не мог похвастаться. — Со временем воспоминания притупляются, поэтому и описания были не так страшны. — Как это можно забыть? Мне теперь это в кошмарах будет сниться! Было впечатление, что молодой учёный сейчас просто впадёт в состояние истерики. Вокруг был мир, который он видел только на страницах учебников истории. Мир, в котором он не готов был выживать. — Кнопки… Они тоже сюда полетели! Внезапное озарение заставляет подняться духом, а в душе разгорается надежда на то, что они смогут выбраться отсюда скорее, чем подцепят какую-нибудь болезнь или будут закусаны гигантскими муравьями. Икар подрывается с места, уже порываясь побежать назад даже без штанов и босиком. Сейчас в его голове главной идеей было достать эти две несчастные кнопки, являвшиеся единственным ключом для возвращения домой. — Ты никуда не пойдешь. Сейчас почти ночь, да и в такое время ничего не найдешь. — Голос Музы звучит на удивление твердо. Она кладет руку на плечо мужчины и внимательно смотрит ему в глаза. — Но ведь… — Пожалуста. Не надо. Пойдем утром. Только нам нужно будет хоть какое-то оружие… Тон и голос жены заставляет ученого немного осадить пыл и сесть обратно. Он доверительно прижимается к девушке. Так было теплее и спокойнее — так он знал, что не один в этом кошмаре. Она гладит его по голове, пропуская между пальцами пряди кудрей. Тишина стоит незыблемой некоторое время, только костер трещит рядом, давая немного света и тепла. — Арматура как оружие подойдет? — Ученый кивает на торчащую из раздавленной стены железку. Возле Музы удалось успокоиться, и уже не хотелось просто расплакаться, как маленькому ребёнку. — Подойдет. Главное — уметь ею правильно ударить. А Реконы из них еще делали мечи… Папа рассказывал. Спать пришлось тоже по очереди, и утро было тяжелым. Только сейчас пришло осознание, что им очень повезло, ибо на огонь никто не пришел. А вполне мог бы. И не факт, что все сложилось бы так хорошо, как при первой встрече родителей. Рассвет был холодным. Роса и туман, в котором тяжело дышать, делают этот момент еще более невыносимым. Возвращаться назад, где их могут караулить десяток трупоедов, не очень хотелось. — Здесь и мост есть. Как мы его не увидели? Парень кивает на мостик, который был почти уничтожен, но по некоторым участкам еще можно было пройти. Надо было только расставить руки в стороны и держать равновесие, иначе придется искупаться в холодной воде еще раз — а это уже совершенно точно приведет к простуде. Идти пришлось очень тихо, чтобы не привлечь внимания животных… Только их здесь почему-то не было. А вот следы пребывания других людей были заметны даже невооруженным глазом: следы на земле и след тушеного костра. — Будем надеяться, что это были не Мародеры. — Без всякой брезгливости Муза роется в земле рядом с местом их появления. Копать руками ей приходится уже не в первый раз. Тем временем, Икар ходит рядом, пытаясь своими внимательными глазками отыскать хотя бы одну кнопку — в теории, им обоим и одной кнопки для возвращения может хватить. За подобным занятием проходит несколько часов. Все это время оба были как на иголках и вслушивались в каждый звук, опасаясь пропустить приближение врага. — Их здесь нет… Нигде нет! Это как искать иглу в стоге сена. — с грустью в голосе констатирует девушка, опираясь при сидении спиной на стену. Она устала, проголодалась и замерзла. Дома это не было столь большой проблемой, потому что было куда вернуться. Паника и отчаяние начинают накатывать волнами уже на нее. К шуршанию обуви добавляются тихие всхлипы, которые почти сливаются с воем недавно поднявшегося ветра, делавшего их положение еще более невыносимым. Каждый порыв сопровождался новой волной пыли, от которой спасали маски и капюшоны. — Муза, посмотри. Не дожидаясь ответа, Икар поднимает девушку на ноги и тянет за собой к одной из стен в конце улицы. Буквально в двадцати метрах от места появления на стене красуется свежий профиль Афины и надпись снизу. — Вчера его здесь не было… Я всегда такое замечаю. Рисунок, будто выцарапанный гвоздем на хрупкой штукатурке, почему-то кажется родным и знакомым, а также вселяет надежду. Потому что здесь точно проходили люди, которым не чуждо понятие человечности и цивилизации. — Ч-ш-ш. Я рядом. — Он как будто только сейчас увидел, что на лице любимой были дорожки от слез, хорошо заметные на покрытой тонким слоем пыли коже. Обнимает и аккуратно прижимает к себе, явно желая оградить от враждебного мира. — Если кнопки забрал кто-то из эллинов, то у нас еще есть шанс. И здесь есть метка. Звездочка, мы выберемся. Корпорацией своей клянусь. Твое лицо улыбка украшает гораздо лучше. — Просто… В Лагере у меня была уверенность, что… — Что у тебя будет, где спать, и это место будет в безопасности. Икар её все еще не отпускает и шепчет на ухо, старается не показывать собственного дрожания в голосе. Он также успел обдумать ситуацию и все ее риски — хоть и самому было не менее страшно. Но это один из немногих разов, когда было страшно Музе, и ее нужно было поддержать и утешить. — Мы выберемся и вернемся домой. Ты мне веришь, звездочка? Я никогда тебе не лгал. Смотрит в ее глаза, чувствуя, как болит сердце от слез любимой, которые хоть и не прямо, но были его виной. — Верю. Она поднимает глаза на вывеску, которая была над макушкой Икара. Стилизованная под греческий шрифт вывеска «Атлантида» когда-то светилась неоном и была названием ночного клуба, но сейчас она стала маячком, одной из частиц большого путешествия в Полис. — Ахеронт укажет путь. Пожалуй, это та река, которую мы переходили. И идти нужно по течению. — радостно констатирует ученый, едва не выкрикивая свое предположение вслух. Ведет быстро ее за руку назад к реке, обходя куски стены, чтобы жена, которая о чем-то резко задумалась, не споткнулась и не упала. Хотя, когда он впервые увидел, сколько у Музы на самом деле шрамов, был немножко так в шоке. И заверение от самой девушки, что это еще мало, никак Икара не успокоило. Идти пришлось не по самому берегу реки, а в паре метрах от течения, чтобы не оставлять на песке следов, по которым их могли бы очень легко выследить разные деструктивные личности. Пока был день, идти было не так страшно, но арматуру в руках нужно было держать постоянно в боевой готовности. На всякий случай. И напрягать слух, что являлось главным инструментом выжившего.