Дорогой из желтого кирпича

Случайные встречи редко бывают приятными. Особенно в таких местах, как Пустоши. Нет, иногда тебе везет встретить караван, которому можно скинуть часть добычи, которую ты собрал в руинах, попадающихся тебе по пути. И крышечек поднять, и немного убавить вес поклажи, которую тащишь. Но чаще всего случайные встречи - это неприятно, потому что они грозят опасностью. И не важно, стая ли это кротокрысов, или случайно выбравшийся на охоту коготь смерти. Хотя и с того, и того можно поднять немного ценного мяса. Правда, мясо когтя смерти может встать очень дорого. Чтобы полакомиться им, придется проявить недюжинную сноровку. Иначе сам станешь обедом, после того как тварь оторвет тебе голову. Но, наверное, хуже всего - это случайные встречи с людьми. Все потому, что люди непредсказуемы. Они могут улыбаться тебе в лицо, а в уме уже поделить между собой добычу, которую можно с тебя взять. Они могут бить в спину. Когда ты встречаешь тварь, ты знаешь, чего можно от нее ожидать. Когда у тебя на пути встает человек, все не так. Поэтому я старался изо всех сил избегать таких встреч, внимательно осматривая окрестности и стараясь идти по тем местам, где человека легко заметить и свернуть в сторону. Но это получается не всегда. Судьба не спрашивает разрешения перед тем, как свести тебя с кем-то. Судьба вообще не спрашивает разрешения на что-то, и об этом надо помнить. Потому что иногда она рушит воздушные замки, которые ты уже успел построить в своей голове, как ядерные бомбы разрушили довоенный мир. И все хорошее, все, на что ты мог опереться в своей жизни, превращается в труху. Они появились внезапно. Пришли на дым костерка, который я развел под обрушившейся крышей старого дайнера. Я бы никогда так не поступил бы, потому что знал, что жечь костер опрометчиво, но за десять дней мне крайне осточертело жевать вяленое мясо и сушеные овощи. Да и с водой была самая настоящая беда, почти вся, что мне попадалась, была радиоактивной. Я не рисковал, никакой антирадин не спасет тебя от раковой опухоли желудка, которая начнется из-за попавшей в него горячей частицы. Но пить от такой диеты хотелось постоянно. А этот дайнер оказался самым настоящим подарком судьбы: за ним протекал небольшой ручеек с пусть и мутной, но не очень радиоактивной водой. А в задней комнате нашлись спальные мешки и запас дров. Кто-то явно ночевал здесь, причем нередко, но, когда я пришел туда, хозяев на месте не оказалось. Вдалеке были видны каменные громады небоскребов Чикаго. Я не собирался лезть туда, хотел обойти город по широкой дуге и двинуться дальше. Но после десятидневного перехода мне требовался отдых. Иначе я никогда не остановился бы на чужой стоянке. В придачу к этому мне попался большой и жирный кротокрыс, которого я снял метким выстрелом из своего автомата. Бедняга хотел похлебать мутной водицы из ручья, но ему не повезло. Этот кротокрыс должен был стать прекрасным ужином, так что я спустил кровь, выпотрошил мелкую тварь и потащил ее с собой до места привала. На самом деле именно это меня и успокоило: раз в окрестностях водилась мелкая живность, значит, никто ее не зачищал. Что давало повод предположить, что стоянкой не пользовались давно. Но я ошибся, и эта ошибка грозила стать для меня фатальной. Их было пятеро, когда они вышли из темноты ночной Пустоши к моему одинокому костру. Трое были одеты в кожаную броню, еще двое - в металлическую, но не то шипастое недоразумение, грубо сформированное из кое-как обработанных металлических пластин, которое носили все подряд. У этих броня была искусно сделана, и явно была плодом труда не мастера-одиночки, а чего-то вроде завода. В том, что это не залетные рейдеры, я убедился сразу, как только увидел на их доспехах эмблемы. Она чем-то неуловимо отличалась от эмблем того Братства, которое я видел в Калифорнии. Присмотревшись внимательно, я понял, что она попросту отзеркалена. Да и цвет был немного другой, скорее синий, чем серо-голубой. - Подходите к костру, присаживайтесь, - предложил я, не собираясь провоцировать конфликт. - Кротокрыс большой и жирный, его хватит и на шестерых. - Кто ты такой? - спросил один из них - высокий чернокожий парень, один из обладателей металлической брони. - Просто путник, - ответил я. - Я ни от кого не убегаю, и не пытаюсь спрятаться. Я просто иду. В этом была ровно половина вранья. Я убегал и прятался, но признаваться в этом первым же встречным не собирался. Еще чего. Чем меньше они знают, тем меньше шансов на то, что они попытаются меня убить. - Ты остановился на нашем месте, - продолжил говорить тот самый здоровяк, чем-то неуловимо напоминавший мне Каноля, моего лучшего друга. Только вот не было в нем той добродушности, которая была у Каноля. Наоборот, выглядел он совсем не добрым. И ничего хорошего встреча с ними не предвещала. Да, он один из Братства Стали, но местное Братство, скорее всего, совсем не то, что в Калифорнии. у них ведь даже эмблема другая, а уже это о многом говорит. - И что, ты выгонишь путника на улицу ночью? - спросил я. - Я думаю, здесь места хватит на всех. Тем более я приглашаю вас к своему же столу. Да, я взял немного дров, что тут хранились, чтобы собрать костер, но я предлагаю поделиться кротокрысом. Сейчас я его дожарю, и мы спокойно поедим все вместе. А потом переночуем, я подежурю вместе с вами, чтобы ничего страшного не случилось. С утра разойдемся, я отправлюсь своим путем, а вы - своим. - А если ты шпион? - спросил другой, худощавый парень в кожаной броне и с очками на носу. - Откуда нам знать, вдруг эта еда отравлена? - Ну я же буду вместе с вами есть, - ответил я. - Я ведь не могу отравить кротокрыса так, чтобы все, кроме меня, отравились и умерли, а я сам остался целым и невредимым. Ты какую-то глупость говоришь. - Все равно ты можешь быть шпионом, - продолжил очкарик. - Вдруг в твою вахту на нас нападут. - Мы должны досмотреть твои вещи, - снова заговорил негр. - Если ты шпион, то у тебя наверняка есть рация или еще что-то подобное. - Я не дам досматривать свои вещи, - я встал и тут же оказался под прицелом четырех стволов. У двоих из них были уже знакомые мне китайские автоматы, у еще двоих - штурмовые винтовки R 91, образцы, которыми была вооружена национальная гвардия, а когда-то и армия. Негр оружие в руки брать не стал, но у него на груди висела снайперская винтовка. Видимо, он был в группе не только за главного, но и за снайпера. Почему они не вооружены лучеметами, и почему среди них нет ни одного человека в знаменитой силовой броне? Неужели местное Братство настолько бедствует, что вынуждены вооружаться тем же оружием, что и рейдеры? Мой автомат стоял прислоненный к стене, там же, где и рюкзак. При мне по-прежнему было два пистолета, но я не был уверен, что их пули пробьют металлическую броню, а даже если и пробьют, то нанесут фатальный урон. К тому же, как ни крути, но братьев было пятеро, а я один, и они уже держали меня под прицелом. - У тебя интересная броня, - проговорил негр, внимательно уставившись на меня. - Такой я еще не видел. Откуда она? - С Западного Побережья, - ответил я. - Там такой много, в них ходят люди, которые называют себя рейнджерами НКР. - Рейнджеры НКР? - заинтересовался здоровяк. - То есть, ты хочешь сказать, что ты один из них? И много вас здесь? - Нет, - покачал я головой. - Я всего лишь путник. А броня досталась мне трофеем. - Снимай, - проговорил здоровяк. - Наши писцы должны изучить эту броню. Лучше она будет у нас, чем у всякого отребья с Пустоши. - Вот как? - спросил я. - По-моему это самый обычный грабеж. И что говорит ваш кодекс по этому поводу? - Кодекс говорит, что технологии должны быть у нас, - спокойно проговорил негр. - Так что снимай, и не болтай лишнего. - Снимешь ее с моего трупа, - ответил я и одновременно пнул ногой угли костра. Оставалось только надеяться, что ботинок не расплавится, а одежда не загорится. Угли полетели в сторону братьев, словно миллионы новых звезд, а я уже бросил свое тело вперед, прямо через костер, одновременно отработанным движением доставая из кобуры пистолет. Мне повезло: братья не успели выстрелить, потому что уклонялись от летевших во все стороны углей. А потом было поздно, потому что их от меня загородил их предводитель. Я схватил его, обнял, прижав к себе левой рукой, а потом приставил пистолет, зажатый в правой к его виску и утопил спуск. Выстрел грохнул, в правом ухе у меня зазвенело, но я уже перевел ствол пистолета на следующего из братьев и снова нажал на спуск, но на этот раз дважды. Очкарик, так и не успевший поднять оружие, получил две пули в грудь и упал на пол заброшенного дайнера. Я перевел ствол на третьего, длинноволосого парня в металлической броне, и снова спустил курок. Пуля отрикошетила в сторону от его брони, и тогда я поднял пистолет выше, прицелился ему в голову и выстрелил. Во лбу парня появилось аккуратное отверстие, а мозги его вышибло на стену, разукрасив ее в красный цвет, казавшийся в свете костра багровым. Раздался звук короткой автоматной очереди, и труп, который я по-прежнему прижимал к себе, затрясся от пулевых попаданий. Однако стрелял только один из братьев. Я выглянул, и увидел, что еще один прижимает к груди левую руку, которой только что держал автомат. Похоже, что в нее угодила пуля, отрикошетившая от брони длинноволосого. Я толкнул труп негра в сторону автоматчика, а когда тот отскочил в сторону, прицелился и еще дважды утопил спуск. Попал, мне-то в отличие от него ничего не мешало. Однако ничего еще не было кончено, в живых остался последних из братьев. И он вполне мог успеть схватиться за оружие. Я перескочил через труп негра, оказавшись возле последнего из оставшихся в живых братьев, и обеими руками долбанул его по ушам. Этому приему меня учили еще в полицейской школе, и я прекрасно знал, что после него человек обычно полностью теряет способность сопротивляться. Схватив его за голову, я заставил его наклонился и ударил коленом в лицо. Один раз, второй, после чего толкнул на землю, и ошалевший парень упал. И тут же получил от меня носком ботинка по зубам. Только после этого я сменил магазин в пистолете, навел ствол на пускающего изо рта кровавую слюну парня и спустил курок. Вокруг наступила звенящая тишина. А может быть, это у меня в ушах звенело после всей этой пальбы. В дайнере пахло кровью и порохом, пахло смертью, которую мог перебить только запах паленого мяса от кротокрыса, который упал в костер и сейчас горел. Да, не суждено мне вкусно покушать. Как и поспать на самом деле. Нужно было срочно уходить отсюда, причем, в сторону города. Нашу стрельбу было слышно далеко, так что скоро сюда могут наведаться. Их ведь наверняка заинтересует, кто это тут стреляет по ночам. Если я все правильно понимал, то в сам Чикаго никто особо не суется. А, значит, есть шанс оторваться от преследователей, затеряться в руинах. Пока я жил в Денвере, научился в них ориентироваться, а я не думаю, что два разрушенных ядерными бомбами города сильно отличаются друг от друга. Хорошо, что у меня есть антирадиационные препараты и костюм. Это мне повезло. Но сперва нужно спешно обшарить трупы братьев. Может быть, найдется что-то полезное… *** На трупах братьев помимо запасов патронов, еды и медикаментов, нашлась рация. Это всполошило меня еще сильнее, поэтому я быстро свернул поиски и отправился в путь. Если у них есть запланированный сеанс связи, то поисковая группа вполне могла выдвинуться. А мне нужно было как можно быстрее исчезнуть в руинах Чикаго, чтобы меня не засекли. Поэтому я потратил еще немного времени, чтобы проглотить пару кусков вяленого мяса, напиться воды, после чего принять две таблетки Рад-Х и переодеться в противорадиационный комбинезон. После этих приготовлений отправился в путь. Не знаю, как скажется на мне бессонная ночь, но оставалось лишь надеяться, что одну такую я переживу. Когда я добрался до пригородов Чикаго, начался очередной радиоактивный шторм. Дважды я доставал счетчик Гейгера, и убеждался, что радиационный фон только растет. В конечном итоге я выключил его и убрал в рюкзак, чтобы он не нервировал меня своим щелканьем. Оставалось только надеяться, что все приготовления были не зря, и что после этой короткой прогулки у меня не начнутся признаки лучевой болезни. Над городом висели низкие штормовые облака, а в воздухе была взвесь из песка и радиоактивной пыли. Да, теперь-то мне было понятно, почему никто не живет в руинах Чикаго, и почему здесь не возникло такого же поселения, как скажем, Могильник на развалинах Лос-Анджелеса. Похоже, что сотни сброшенных на Америку ядерных бомб нарушили что-то в местном климатическом равновесии. Не зря же здесь начинаются эти странные штормы. Мне вспомнился городской сумасшедший из Хаба, который утверждал, что ученые из Китая разрабатывали и даже успели испытать климатическое оружие. Может быть, он был не таким уж и сумасшедшим. Хотя, он вроде бы говорил что-то про то, что китайцы могут изменить гравитационное поле Земли, из-за чего Америка должна была полностью оказаться под водой… Тем не менее, даже если в руинах нет людей, там могли оказаться какие угодно твари, так что винтовку я держал под рукой. Оставалось надеяться только, что я успею убить любого напавшего на меня монстра до того, как он до меня доберется. Потому что любая дыра в моем комбинезоне нарушит его герметичность, и тогда я начну очень быстро хватать радиацию. Даже не знаю, в чем эта доза измеряется. Однако, похоже, что радиационный шторм загнал обратно в логова и зверей. Я шел по улицам пригорода Чикаго и не встречал никого живого. Может быть, я просто их не видел, а они не замечали меня в этом чертовом тумане. Мне нужно было зайти достаточно глубоко в город, чтобы потенциальные преследователи точно потеряли меня. К счастью у меня был компас, так что я не должен был заблудиться в руинах даже в эту бурю. Я медленно продвигался дальше, дышал безвкусным воздухом, пропущенным через фильтр, висевший у меня на поясе. Улица, по которой я шел, была достаточно широкой, и вела к центру города, где возвышались небоскребы, темные силуэты которых было видно даже в тумане. Вблизи они выглядели еще более величественно, пусть и были наполовину разрушены. Удивительно, как человечество вообще строило такие громады, а, что поражает еще сильнее, так это то, что оно теперь вынуждено ютиться в лачугах, ну или в лучшем случае жить в малоэтажных домиках из песчаника, как в Шейди Сэндс или Новом Ханаане. Ну или в старых домах, как в Нью-Рино. Хотя вряд ли люди жили в них. Скорее всего они работали в офисах и занимались там делами. Вокруг меня была в основном малоэтажная застройка, аккуратные домики. Да, когда-то и в них жили люди, поливали и стригли лужайки, ходили на пробежки и выгуливали своих животных. Было же время. И почему мне не повезло жить не в то прекрасное довоенное время, а сейчас, когда человеческая жизнь почти ничего не стоит? Как так вообще сложилось? Или, может быть, я сильно нагрешил в прошлой жизни и в наказание меня отправили сюда, в радиоактивную Пустошь? Тогда куда же меня отправят в следующей жизни, если учесть, как сильно я нагрешил в нынешней? Сколько человек я отправил на тот свет? Да целую кучу, я уже со счета сбился. Но я по-прежнему считал себя хорошим парнем, который заслуживает лучшего. А кто я теперь? Вечный беглец? Раньше все было гораздо проще. Хотя с другой стороны, чего же такого страшного могло случиться с человеком в довоенное время? Увольнение с работы? Жена ушла бы? Болезнь родных? Пустошь же готова отобрать твою жизнь, причем зачастую самым мучительным образом. А иногда с тобой может случиться и что-то гораздо хуже смерти. Та же самая гулификация. Нет, если я начну обращаться в гуля, то немедленно покончу с собой. Не хочу жить гниющим трупом. Оставалось надеяться, что таблетки и противорадиационный комбинезон сработают. А превратиться в супермутанта? Да, Создатель, который собирал людей по всем пустошам для того, чтобы превращать их в мутантов давно убит Выходцем из Убежища. Но ведь супермутанты появлялись после этого, и они были еще больше, сильнее и злее, чем их ранние собраться. Помнят ли они о предыдущей жизни? Остались ли у них воспоминания, чувства? Я знал пару супермутантов, один из них был даже рейнджером НКР и служил вместе с моим отцом. В конце концов у нас в НКР запрещен расизм. Мы ведь не ублюдки из Города Убежища. С другой стороны, могу ли я вообще говорить “у нас в НКР”, если я ушел из Республики и скрываюсь от всех? Я продолжал идти в этом зелено-сером тумане, над моей головой иногда сверкали молнии, но и они не особо освещали что-то. Меня постепенно стало клонить в сон, но я держался. Не хватало только упасть и уснуть. На столько фильтров точно не хватит, так что ночевать в этом городе не вариант. Хорошо, что костюм оказался совсем новым, даже пробка на фильтре не была распечатана. Интересно, где его вообще достал тот парень? Я продолжал идти, уже потеряв счет времени. В этом зеленом тумане все казалось одинаковым. До сих пор я не встретил ни одного человека, и ни одной твари. По ощущениям прошло уже никак не меньше двух часов, но я продолжал перебирать ногами, развлекая себя мыслями и периодически сверяясь с компасом. Скоро я оказался в другом районе, и дома здесь уже были в несколько этажей, такие же, как в Нью-Рино. Думаю, что тут жили люди победнее, чем в тех одноэтажных домиках. А может быть, ближе к центру было просто никак иначе. Чем ближе к центру города, тем выше дома. Наверное, так было везде. Не знаю, я не бывал в других довоенных городах. Здесь уже не было так просторно, как в предыдущих районах Чикаго, и мне приходилось часто сворачивать. Но я, тем не менее по-прежнему держал направление. Я чувствовал, что вымотался, но отдыхать не собирался, потому что нужно было как можно быстрее замести следы и сматываться. Следующий проход оказался завален соседним зданием, обрушившимся то ли от мощи ударной волны, то ли попросту от времени. Перебираться через завалы я не собирался, как и искать обходной путь. Просто подошел к первой же попавшейся на пути двери ближайшего дома и рванул на себя дверь. Наверняка там найдется окно, ведущее на ту сторону. На первом этаже все двери были закрыты, взламывать замки мне было нечем, а выбивать створку не хотелось, я опасался нашуметь. Такая же ситуация была на втором этаже, и только на третьем мне повезло, одна из дверей оказалась открыта. К счастью квартира была на той стороне дома, куда мне и было нужно. Добравшись до нужного окна, я поднял створку вверх, но вовремя услышал с улицы какие-то звуки, подозрительно напоминающие мне шаги. Невдалеке я заметил силуэты, очень похожие на человеческие. Я замер, вжавшись в стену у окна. Силуэты постепенно выплывали из зеленого тумана, и скоро я смог различить их. Они одновременно напоминали людей, но были слишком крупными. Но это точно не супермутанты, их я бы узнал сразу. Всмотревшись, я понял, что это попросту группа людей в силовой броне. Так это что же, я ошибся, и Братство Стали все-таки рискнуло отправить в руины Чикаго отряд? Но нет, они шли со стороны центра города. Да и сомнительно это, что Братство мало того, что успело узнать про перебитый мной отряд, так еще и отправить следом за мной отряд. Причем в силовой броне. Нет, может быть, они подумали, что их отряд был перебит другим отрядом, а не одиночкой. Хотя, по дырам от пуль должно быть понятно, что действовал один человек. Или они попросту не поверили тому, что такое может устроить одиночка? Всякое бывает. Но верилось в это слабо. Но кого же я тогда встретил здесь, в руинах, которые по идее должны быть необитаемы? По какому-то наитию я достал рацию, выкрутил громкость на минимум, а потом включил режим поиска. Рация стала сканировать каналы, а я продолжил наблюдать за людьми в силовой броне. - Сержант Абрамс, доложитесь, - послышалось сквозь шипение. - Прием. - Это сержант Абрамс, двигаемся по маршруту. Признаков человеческого существования не наблюдаем, враждебной живности не встречали. В целом все в порядке. Прием. - Принял. Продолжайте движение. Сеанс связи через двадцать минут. И рация замолчала. Я тут же выключил ее и убрал обратно в рюкзак. Сержант - это армейское звание. В армии Новой Калифорнийской Республики они были вполне себе в ходу, и правильно, ведь она брала за основу довоенные США. А вот среди Братства таких званий не было. Я мало знал об этом закрытом милитаризированном ордене, но слышал, что у них звания вроде “рыцаря”, “стража” и прочего. Систему званий довоенных США они не использовали. Так что скорее всего это не Братство. Но это по-прежнему не значило, что я должен был вылезать из укрытия. Мало какие приказы у этих парней по поводу признаков человеческого присутствия? Может быть, они должны их немедленно ликвидировать? Я тут я вспомнил байки, которые ходили по НКР. Об Анклаве, организация, которая называла себя наследниками правительства довоенных США. О тех, кто якобы прятался на нефтяной вышке где-то в океане. И о базе Наварро, которая точно существовала, ведь ее взяли штурмом войска НКР. Неужели войска Анклава нашли пристанище здесь, в разрушенном Чикаго? В этом случае система довоенных званий вполне ложится на мое предположение. Но как это вообще могло случиться? Да, у них были винтокрылы, на которых они могли перемещаться на дальние расстояния, несколько таких трофейных сейчас составляют воздушный флот Республики. Но тогда мне точно нужно прятаться, потому что чужаков бойцы Анклава предпочитают уничтожать на месте. К тому же у них есть энергетическое оружие, они умеют им пользоваться. А еще у них силовая броня, пробить которую я из своего оружия не смогу. И не смог бы, даже если бы у меня были бронебойные патроны. Я присел, скрывшись за стеной, вжался в нее, молясь всем богам, чтобы меня не заметили. Оставалось надеяться, что у бойцов Анклава не будет детектора движений, потому что с таким прибором они могут заметить меня даже через стену. Может быть их, конечно, не заинтересует движение или они сочтут меня мутантом, обосновавшимся в квартире. Хотя, такие приборы чаще всего настроены на обнаружение массы искомого объекта. Чтобы не реагировать на каждого встреченного кротокрыса или радтаракана, которые все равно не смогут ничего сделать облаченным в силовую броню солдатам. Скоро я услышал и тяжелые шаги, и лязг сервоприводов брони. Все, что мне оставалось, это вжиматься в стену. На какой-то момент мне показалось, что я даже перестал дышать, настолько мне не хотелось, чтобы меня заметили. Звуки шагов проследовали мимо окна, за которым я сидел, и стали отдаляться с каждой секундой. Через какое-то время они совсем затихли. Тогда я рискнул высунуться, и не увидел никого. Нужно было спускаться и валить отсюда как можно скорее. Уж с кем мне точно не хочется встречаться, так это с патрулями Анклава. Я подбежал к кровати, схватил с нее простыню, наволочку и быстро связал их между собой. Скрутил, привязал конец получившейся веревки к батарее парового отопления, выбросил другой конец в окно. Оставалось надеяться, что эта конструкция выдержит меня, и я не грохнусь на землю с высоты третьего этажа. Да, я, скорее всего, это переживу, но только вот со сломанной ногой я вряд ли смогу уйти куда-то. Схватившись за подоконник, я принялся спускаться вниз. Мне повезло, старые простыни выдержали, уж не знаю, из какого материала их сделали, но скоро я был на земле и даже целым. Проблема была в том, что веревка оставалась висеть, раскачиваясь от ветра. А это был след, оставлять которых мне не хотелось. Впрочем, больше ничего сделать я не мог, оставалось только бросить все, как есть. Я пересек улицу и двинулся в переулок. В принципе, я забрался достаточно близко к центру города, можно было постепенно двигаться обратно к окраинам. Достав компас, я взял азимут и двинулся дальше через улицы разрушенного мегаполиса. Хотелось, конечно, посмотреть поближе на небоскребы, ведь это была вещь, о которой я потом мог бы рассказывать детям. Если у меня, конечно, когда-нибудь будут дети, в чем я очень сильно сомневался. Однако теперь я шел не посреди улицы, а старался двигаться скрытно и держаться вдоль зданий. Встретиться с патрулем Анклава мне не хотелось. Я не очень-то любил случайные встречи, а эта точно станет для меня последней. Скорость моего передвижения замедлилась, но я упрямо продолжал идти вперед. Дважды мне пришлось обходить завалы, разрушения здесь были гораздо сильнее, чем в малоэтажной застройке. Там-то дома были просто обветшалыми, но с другой стороны, там и обрушиваться было особо нечему. А еще мне постоянно приходилось обходить ржавые остовы автомобилей. Да, похоже, что довоенная Америка была достаточно богатым и развитым государством, если в ней было так много машин. Сейчас встретить рабочую машину - большая редкость. Хотя, говорят, был какой-то парень, который катался на восстановленной тачке. Вот кому-кому, а ему я завидовал, иначе можно было бы пересечь всю Америку за несколько дней и скоро оказаться на восточном побережье. Вдали от Республики, и от всех преследователей. На соседней улице у входа в какой-то магазинчик лежал труп. Он был совсем истлевший, но выглядел очень худым, будто мумифицированный. Это меня удивило, ведь за годы, прошедшие после войны, он должен был превратиться в скелет. Как скелеты, которые лежали вокруг, в разбитых машинах, да и просто на улице. Я просто не обращал на них особого внимания, ведь мертвые мне ничем не угрожали. Это живых людей встретить я опасался, а скелеты лежат и никого не трогают. Я перешагнул через труп и пошел дальше. Пусть даже он и сохранился лучше, чем остальные, то все равно он ничего не мог мне сделать. А когда я двинулся дальше и услышал позади себя сипение, то дернулся и повернулся назад. Труп внезапно ожил, он тянул ко мне руку и пытался встать с земли. И намерения его были совершенно недружелюбными. Я вскинул винтовку, но стрелять мне не хотелось. Потому что выстрелы могут услышать солдаты Анклава, которые должны были уйти совсем недалеко. И по поводу выстрелов у них могут быть свои приказы. Например, в их обязанности может входить находить и устранять источник этих самых выстрелов. Гуль, а это был именно он, стал постепенно подниматься с земли. Я не был уверен, что его тощие ноги смогут выдержать вес его тела, а не переломятся. С другой стороны, гули вполне себе передвигались, хотя внешне не сильно отличались от встреченного мной. И как я вообще не узнал его? Наверное, все дело в чертовом радиационном тумане. Надо бы проверить, может быть это нормальный гуль, а не дикий. Может быть, он тоже шел через город, устал, решил отдохнуть и прилег посреди улицы? Сомнительно, чтобы все было именно так, но я все-таки решил спросить. - Эй ты! - сказал я так, чтобы меня было слышно через переговорное устройство шлема. - Если ты разумный, скажи что-нибудь! Гуль ничего не ответил, только продолжил вставать. Да, пожалуй, это был дикий гуль. В таких местах как это их должно быть много, они ведь по слухам любят радиацию и получают от нее дополнительную энергию. Странно, что я вообще не встречал их за все время моего путешествия, их ведь должно быть достаточно много. Дожидаться, пока гуль встанет и не попытается сожрать меня, я не стал. Подбежал к нему и долбанул мыском ботинка в грудь, а когда тварь снова упала на асфальт, несколько раз ударил его подошвой по голове. После четвертого удара тварь перестала дергаться. Жесткая подошва раскрошила старые кости и на землю потекло кровь вперемешку с мозгами. Но то, что я увидел дальше, заставило меня отскочить от магазина и вскинуть оружие. Не знаю, как гули почувствовали мое присутствие, но из магазина в мою сторону двигалось уже двое таких же. И еще трое вставало с кафельного пола. Стрелять по-прежнему не хотелось. Я уже собирался просто развернуться и броситься прочь, рассчитывая на то, что ходячие трупы не смогут меня догнать. Но тут ближайший из гулей резко рванул в мою сторону, вытягивая перед собой руки. Я встретил его ударом ногой в живот. Любого нормального человека от такого бросило бы на землю, а потом вырвало бы. Гуль тоже упал, но блевать не стал, да и никакого видимого урона, очевидно, не получил, а стал спокойно подниматься на ноги. Второй гуль споткнулся об упавшего собрата, снова повалив его на землю, и как из пушки вылетел через дверь магазина прямо к моим ногам. Я, недолго думая, долбанул его ногой в лицо, раздался резкий хруст и его тело обмякло. Похоже, я сломал ему шею. Первый гуль так и не успел подняться, зато тем временем поднялись те, что валялись на кафеле. И все вместе они побежали к двери, столкнулись в ней, но двое все-таки смогли вырваться наружу. Отступать было поздно, нужно было драться. Я долбанул одного из них прикладом по ребрам, но тварь, кажется, даже не почувствовала этого удара. Да и у меня было такое же ощущение, будто я, скажем, ударил деревянную дверь. Отскочив назад, я вскинул винтовку и утопил спусковой крючок. Гуль качнулся в сторону, но одна из пуль все-таки попала ему в лоб и снесла верхушку черепа. Тварь запнулась и упала на землю. Я повернулся и выстрелил во второго, двойкой в грудь. Однако оживший мертвец будто бы и не почувствовал этого, и снова рванулся ко мне. Пришлось ударить его ногой, и когда он отлетел на стену магазину, прицельной очередью снести ему голову. Наплевав на тишину, я расстрелял и того гуля, что врезался в дверной косяк. А потом последнего, который только успел подняться, после чего развернулся и рванул прочь от места стрельбы. Причем не только потому, что боялся встречи с Анклавом, но и потому, что из всех соседних домов на выстрелы полезли ожившие трупы. Их было слишком много на меня одного, даже при том, что у меня был в руках автомат. Поймают, зажмут, разорвут на куски, и никакой костюм не поможет. Тогда я повернулся и побежал прочь, что было сил. Бежать в антирадиационном комбинезоне было неудобно, дышать через фильтр оказалось очень тяжело, но мне пришлось наплевать на это, потому что от того, как быстро я уберусь с улицы, зависела моя жизнь. Руины Чикаго оказались вовсе не такими пустыми и безжизненными, как я думал. В них была своя жизнь, причем, вполне себе бурная. И пусть гули большую часть времени валялись безжизненными кучами, когда рядом поднимался шум или в окрестностях появлялись люди или животные, эта могли очень быстро сбросить с себя эту самую неподвижность. Выстрелы переполошили весь квартал, и гули выходили и из зданий, мимо которых я бежал, и даже из тех, что были дальше по улице. Они осматривались мутными высохшими бельмами, которые остались от их глаз, но они все равно все прекрасно видели. Хотя если точнее, то заметить им нужно было меня, а потом уже рвануться ко мне, что было сил, в надежде догнать, повалить и разорвать. На бегу я вскинул винтовку и расстрелял остатки магазина по идущим ко мне наперерез гулям. Стрелял я не очень точно, но в такую мишень, как человеческий силуэт в полный рост, все равно попадал. Гули падали, кто-то из них замертво, другие продолжали шевелиться, но я только пробегал мимо. Они меня уже не догонят. Магазин я заменил, и даже сунул пустой в карман разгрузки, которую натянул поверх комбинезона, а не выронил. Но тут из-за соседнего переулка наперерез мне выбежали четверо бойцов в силовой броне. А на плечах у них была выбита эмблема, которую я так надеялся не увидеть: буква “Е” в обрамлении из нескольких звезд. Последнее, чего мне хотелось делать, это остановиться и пересчитать звезды. - Стоять! - грянул голос, очевидно, усиленный переговорным устройством силовой брони. - Не двигаться! Я ничего не ответил и только побежал дальше, как двигался, так и бросился вперед, падая за проржавевший насквозь остов машины, но не замер, а пополз, перебирая ногами и руками с такой скоростью, на которую был только способен. Над моей головой пролетело несколько пучков плазмы, и мне даже показалось, что я чувствую их жар сквозь плотную резину костюма. Пучки врезались в бетон соседней постройки, выжигая на них темные пятна. Вытащив из кобуры пистолет, я вскинул его и выстрелил в голову двинувшегося мне наперерез гуля. Кольт, как всегда, сработал безотказно, оставив в черепе ожившего трупа маленькое входное отверстия и огромное выходное. Тварь упала, а я с места рванул дальше, за следующую машину. Звук стрельбы из плазменных винтовок был слышен постоянно, но в мою сторону плазма больше не летела. Похоже, что бойцы Анклава отвлеклись на гулей, кишевших по всей улице. Да, твари не могли нанести никакого урона человеку в силовой броне, но позволить им преследовать меня они тоже не могли. А гулей было очень много. Я осмелел, выскочил из-за машины и забежал в первую попавшуюся мне дверь. И столкнулся нос к носу с еще одним гулем. К счастью, я успел отреагировать и встретил его хорошим таким пинком в живот, от которого тварь отлетела назад, споткнулась о лестницу и упала. В здании было достаточно темно, поэтому, прежде чем стрелять, я подскочил к ней вплотную, тщательно прицелился и пустил еще пулю в лоб уже поднимающемуся гулю, после чего рванул вверх по лестнице. Остановился у первой же попавшейся двери, отскочил назад, размахнулся и долбанул ногой в область замка. Ветхое дерево не выдержало, дверь распахнулась, на пол упала какая-то железяка из замочного механизма. Заскочив в квартиру, я тут же подбежал к окошку, поднял его вверх, развернулся и аккуратно вылез в проем, повиснув на подоконнике. Разжал руки, упал мягко, как учили во время тренировок в полицейской школе. Уходил через окно я специально, потому что знал, что человеку в силовой броне сквозь него не протиснуться. Это значит, что бойцам Анклава придется обходить здание, а это даст мне несколько дополнительных минут форы после того, как они расправятся с гулями на улице. Я огляделся и не увидел на этой улице никаких форм жизни: ни дружелюбных, ни враждебных. Развернувшись, я побежал прочь. Нужно было запетлять следы, спрятаться в руинах так, чтобы меня точно не нашли. Из-за дома по-прежнему были слышны звуки выстрелов из плазменного оружия, а, значит, гули все еще пытались откусить свой кусок от солдат Анклава. Добравшись до первого же перекрестка, я свернул, а потом еще раз и еще. После этого достал из кармана компас, взял нужный азимут и двинулся уже по нему, но все так же бегом. Бежал я долго, до тех пор, пока окончательно не выбился из сил, и только после этого позволил себе перейти на шаг. Хотелось сбросить с себя чертов костюм, ну или хотя бы снять шлем, чтобы продышаться, но делать этого было категорически нельзя. Радиоактивный шторм до сих пор не утих, и в воздухе по-прежнему висел зеленый туман. Но теперь я был в относительной безопасности. Для того, конечно, кто находился в самом центре радиоактивных руин мегаполиса. Нужно было выбираться как можно быстрее.