Дорогой из желтого кирпича

Дикари бывают разные, я прекрасно понял это за время своего путешествия. Более того, я ведь какое-то время прожил среди них, и сумел если не проникнуться их взглядами на мир, то по крайней мере осознать, что они имеют право на жизнь. Меня нельзя назвать экспертом по дикарям в отличие от некоторых из мормонов, которые прожили среди племен по несколько лет. Одно я понял точно: мировоззрение дикарей сильно отличается от “цивилизованных” людей. Для них свойственны самые разные вещи. Например, они могут считать вполне нормальной вещью ритуальный каннибализм. И более того, поедая мясо своих врагов, они могут таким образом высказывать им почести. Они ведь делают это для того, чтобы съесть и перенять удачу и доблесть врагов, а вовсе не из голода. Хотя есть и такие. Ну или, например, дикари, у которых главенствующую роль в племени занимают не мужчины, а женщины. Или племена, в которых нет ролей отцов и матерей, все дети считаются общими. Ну или как те же самые “Битые псы”, которые поклонялись собакам. Короче говоря, самое разное бывает. Обычно дикари варятся в собственном соку в своих закрытых сообществах, а контакты с внешним миром у них ограничены торговлей со случайно забредающими в стойбища караванами. Но бывает и другое. Рассказывали, что один из дикарей, называвший себя Избранным, навел немало шороху в калифорнийской пустоши. Говорят, что это именно он уничтожил нефтяную вышку, на которой скрывались люди, называвшие себя Анклавом. Судя по тому, что я увидел в Чикаго, Анклав он не добил, и его остатки вполне себе спокойно живут в других частях Пустоши, которая когда-то была Соединенными Штатами Америки. Так или иначе, выбравшись из руин Чикаго, я похоронил антирадиационный костюм. Да, он спас меня, но провести дезактивацию как положено, у меня было нечем, поэтому я предпочел попросту закопать костюм в песок на глубину шести футов и пометить это место крестом из двух палок. Ресурс фильтра тоже наверняка уже вышел, так что жалеть было не о чем. Да и не собирался больше я лезть в радиоактивные места. Остановился я в итоге на небольшом расстоянии от стойбища дикарей. Какое-то время я понаблюдал за ними, но не увидел ничего особенного и пугающего. Мне не хотелось поселиться поблизости от каких-нибудь отмороженных каннибалов, но эти дикари показались мне вполне себе мирными, они выращивали браминов, и похоже, поклонялись им. Впрочем, идти в их стойбище я все равно не собирался, потому что хотел как можно сильнее ограничить общение с людьми. Большая часть моих проблем исходила именно от них. Неважно, желали ли мне эти люди зла или наоборот были привязаны ко мне. Может быть, в какой-то момент я стал воспринимать себя проклятым. Причем не только с того момента, как отправился в путь, а еще раньше, начиная с учебы в школе детективов. Люди вокруг меня умирали. И, что хуже всего, умирали те, кто был мне дорог. Каноль, Галлас, Дженис, все они отправились на тот свет слишком рано. Возможно этого не произошло бы, если в их жизни не было бы меня. Я начинал воспринимать себя каким-то дурацким ангелом смерти. Однако остаться совсем без людей я не мог, поэтому и поселился в окрестностях дикарского поселения. Я наблюдал за ними несколько дней, оставаясь при этом в тени. Таким образом мне удалось вычислить, что они не ходят в сторону развалин Чикаго. Я подозревал, что это связано с каким-то суеверным страхом. Который, тем не менее, был вполне себе рациональным. Дикарям было нечего делать в окрестностях разрушенного мегаполиса. К тому же они должны были знать о радиации, пусть даже и воспринимали ее как что-то похожее на злых духов. Я нашел место, в котором радиационный фон был на верхней границе нормы. Мне повезло вдвойне, потому что рядом отыскался источник воды, которая тоже была не очень радиоактивной. Мне пришлось построить кое-что вроде опреснителя из куска брезента и нескольких консервных банок, которые я нашел в одном из заброшенных магазинчиков в окрестностях. Таким образом мне удалось получить вполне себе пригодную для питья воду. Неделю я потратил на то, чтобы вырыть землянку и укрепить ее материалами, которые я нашел в окрестностях. Иногда я выбирался на охоту, ловил кротокрысов или богомолов. Живность в окрестностях была непуганой, так что добывать ее было совсем несложно. Закончив обустройство, я сделал себе капельницу антирадина. Ну и плохо же мне было после него, я пожалел, что не вырыл яму для отправления естественных надобностей. Впрочем, и это упущение я потом исправил. Так что на жизнь я устроился. У меня было жилье, был источник воды и еды. Да, я подозревал, что все еще могу попасться кому-нибудь из Братства Стали, потому что я видел в стойбище дикарей караваны стальных братьев. Оставалось только надеяться, что никто из них не полезет в окрестности радиоактивных руин. Хотя, подозреваю, что даже если они и пытались, то их патрули пропали без вести. Там ведь так много диких гулей, да и солдаты Анклава наверняка не были рады незваным гостям. Я расставил ловушки по окрестностям своего нового жилища. Часть из них были на зверей: силки, волчьи ямы и прочее. Другие же были на человека. Да в них могли попасть дикари, но в таком случае они сами будут в этом виноваты. Я в няньки никому не нанимался, так что всю ответственность снял с себя заранее. Возможно, что затворничество - это не то, к чему я стремился, но другого варианта у меня не было. Нужно было побыть в тишине, подумать о том, что произошло, и о том, что будет дальше. А двинуться в дорогу я всегда успею. Да и жалеть ни о чем не буду. В моей жизни и так было слишком много того, о чем можно было бы пожалеть. *** Прошло шесть месяцев, а на мое убежище так и не набрел ни один человек. Жил я тихо и мирно, пусть мне и приходилось часто покидать свою землянку. К моему удивлению самой большой проблемой в уединении была не еда или вода. И даже не то, что я мог в любой момент сойти с ума. Нет, голосов я не слышал, воображаемые друзья меня тоже не посещали. Самой большой проблемой оказалось отсутствие специй. У меня с собой не было ни соли, ни перца, а без них нормально приготовить дичь, которая периодически попадалась в мои силки, было невозможно. Мясо кротокрыса без соли так вообще напоминало на вкус подошву моих ботинок. Нет, я не пробовал их, просто мне кажется, что сравнение вполне подходящее. Я устроил настоящую охоту за специями, обошел почти все окрестные развалины, где считал фон допустимым. Неважно жилые дома или дайнеры, соль была почти везде. Да, слежавшаяся до состояния камня, но ничего, портиться там было нечему, главное, чтобы вода не попала, а большинство емкостей оказались герметичными. А еще я зарос. Если волосы можно было кое-как обкорнать боевым ножом, то с бородой дела обстояли труднее, и я в конечном итоге решил попросту отпустить ее. Мне почему-то упрямо не попадались бритвенные станки, а те, что удалось найти, оказались безнадежно ржавыми. Пользоваться такими мне не хотелось, кто знает, что случится, если при порезе ржавчина попадет в кровь. В конечном итоге мне пришлось довольствоваться обыкновенными ножницами, ими можно было хоть как-то обкорнать растительность на лице. Не то чтобы меня напрягал мой внешний вид, просто длинная борода мешала. А еще я завел себе хобби: наблюдать за жителями деревни. Из подслушанных разговоров я узнал, что они называют ее Брамин Вуд, и что они действительно поклоняются браминам, даже несмотря на то, что разводят их в качестве пищи. Маленькие отряды дикарей постоянно сновали по окрестностям: они ходили на охоту, водили браминов на выпас на скудную пустошную траву, а иногда будто бы просто гуляли. Я оставался на безопасном расстоянии, к тому же в одном из домов нашел хорошую накидку пустынного цвета. Укрывшись ей, я мог оставаться практически незамеченным. Не знаю, кому она понадобилась в довоенные времена, ведь тогда Средний Запад был довольно густо покрыт растительностью. Вроде бы такие места назывались прериями, или чем-то подобным. Еще там нашелся хороший туристический бинокль, так что наблюдать за дикарями стало еще проще и интереснее. Вот и сейчас я лежал на земле, укрывшись своей накидкой и смотрел за тремя совсем молодыми парнями, которые выгнали стадо браминов на пастбище. Животные разбрелись и принялись поедать траву, жители племени же собрались вокруг небольшого костерка. Я их не боялся, даже если они меня и заметят, то скорее всего попросту убегут. Должны же они понимать, что их копья - это ничто против человека, вооруженного хорошей автоматической винтовкой. И они такие винтовки видели, раз имеют какие-то отношения с Братством Стали. К тому же не претендовал я на их браминов. Да, я не отказался бы от хорошего стейка средней прожарки, но портить ради этого отношения с соседним племенем не собирался. Да и не смог бы я приготовить этот самый стейк, не было у меня для этого ни сковороды, ни плиты. Так что оставалось только мечтать и облизываться. Передо мной пробежала игуана, которая, похоже, не заметила меня. Здесь, на покрытых редкой травой равнинах их было достаточно много, просто потому что им было, что есть. Я резко выбросил вперед руку, схватил ящерицу за туловище. Хватать ее за хвост не было смысла, я об этом знал, наученный горьким опытом. Если попытаться поймать игуану за хвост, она просто отбросит его и убежит. Перехватив бьющуюся в руках ящерицу двумя руками, я свернул ей шею. Вот и отлично, не нужно будет думать, что есть сегодня на ужин. Выпотрошу игуану, насажу на какую-нибудь палку и зажарю на костре. Должно получиться вкусно, гораздо лучше, чем тот же самый кротокрыс. Я сунул тушку ящерицы в вещмешок, который лежал рядом, и продолжил наблюдать за дикарями. Меня они не заметили. Так же, как и не заметили стаю волков, которая подбиралась к стаду с востока. Я подобрался, но рассекречивать своей позиции пока не стал. Хотелось предупредить парней, но не хотелось лезть на рожон. Дикари продолжали беседовать, сидя вокруг костра и активно жестикулируя. Я перевел бинокль на волков и пересчитал их. Зверей было семеро, и они шли к стаду, видимо, привлеченные звуками и запахами, которые оно издавало. Семь волков - это многовато на троих, однако они наверняка не тронут парней, если те попросту уйдут. Но что-то мне подсказывало, что этого не произойдет. Если в племени поклоняются браминам, то наверняка попытаются не отдать ни одного зверям. Один из жителей племени, наконец, заметил бегущих в их сторону волков и указал на них остальным. Дикари повскакивали с мест, похватали копья и побежали в сторону волков, которые тут же заметили опасность и переключились на новую цель. Я чертыхнулся и вскочил с места. Не знаю, что заставило меня вмешаться, может быть, то, что волки испортили мне зрелище. Или возможно, что мне просто не хотелось в очередной раз смотреть, как люди вокруг меня умирают. Схватив винтовку наизготовку, я побежал, что было сил. Меня и дикарей разделяло что-то около трехсот футов, и я был в достаточно хорошей форме, чтобы преодолеть это расстояние секунд за сорок. Пока я бежал, ситуация на поле боя изменилась. Дикари встали в ряд и выступили навстречу волкам, один из них, тот, что шел в центре, выскочил вперед и выбросил вперед копье. Волк, поджав все четыре лапы, отпрыгнул в сторону, разминувшись с металлическим наконечником на считанные дюймы. И тут один из волков прыгнул. Всем своим весом он врезался в одного из парней, сбил его на землю. Мощные челюсти сомкнулись на горле жителя племени, тот захрипел, но почти тут же затих. Во все стороны брызнула кровь из разорванных артерий. Дикари закричали, встали спиной к спине, прикрывая друг друга и браминов, которые продолжали жевать траву, даже не замечая, что творится. По своему опыту я знал, что твари они упрямые и буквально непрошибаемые. Даже и не знаю, что нужно, чтобы вывести их из равновесия. Еще один из волков бросился вперед, прыгнул, но упал на землю, после того как дикарь сшиб его полет ловким ударом копья. Но второму дикарю не повезло, еще один из волков бросился на него и сбил на землю. Однако почему-то зверь схватил его не за горло, как первого, а за ногу. Дикарь заорал, брамины, наконец-то отреагировали и стали постепенно расходиться в разные стороны. Я обежал одного из них, вскинул автомат, прицелился в волка и утопил спусковой крючок. Выстрел грянул очень громко, ему вторило тревожное мычание. Брамины стали разбегаться, и если уж мне удалось расшевелить таких инертных животных, то дело было плохо. Тут же я перевел огонь на второго волка, и сразу же на третьего. Последний из оставшихся на ногах дикарей тоже показал, что не лыком шит, выбросил вперед свое копье и все-таки нанизал на него волка. Зверь заскулил и упал на землю, суча лапами. Еще один из волков бросился на меня и попытался схватить меня за ботинок. Только вот пес-переросток не учел того, что у меня на ногах были не обмотки из тряпья, и не самодельная обувь из шкур. Я носил настоящие армейские ботинки, укрепленные металлическими вставками. Такие даже волку прокусить было не под силу. Резко дернувшись назад, я выдернул ногу из слюнявой пасти и тут же пнул зверя по по морде. Волк отскочил и тут же получил короткую очередь из автомата. Дикарь ударил копьем того из волков, что продолжал трепать ногу его товарища, а я тем временем застрелил оставшегося волка. Перезарядил автомат, сунув полупустой магазин в разгрузку, подошел к тому из дикарей, которому волк разорвал горло. Там делать было уже нечего, парень был мертв и смотрел невидящими глазами в небо, на лице его застыло выражение боли и ужаса. А вот второй, которого укусили за ногу, был цел, но прямо сейчас истекал кровью. Он был без сознания, видимо, лишился чувств от боли. Я достал из специального кармана на разгрузочном жилете бинт и принялся туго перематывать его раны, чтобы хоть как-то остановить кровь. Единственный оставшийся на ногах дикарь никак не препятствовал мне. Он только смотрел на меня широкими глазами и молчал. Похоже, что он был в шоке, но не столько от нападения волков, с которыми он, как ни крути, дрался, сколько от моего внезапного появления. Ну, он не пытался напасть, и то хорошо. А то мог бы и броситься. Кто знает, что у других людей в черепной коробке творится? Я вот, например, не знаю. И вряд ли хоть кто-нибудь может похвастаться таким знанием. Повязка стала пропитываться кровью, но, скоро кровотечение должно было остановиться. Чтобы компенсировать кровопотерю я достал стимулятор, снял иглу со шприца, сжал мышцу на бедре дикаря и вогнал туда иглу. Он дернулся, я надавил на поршень, вводя лекарство, но в сознание парень так и не пришел. Да, тратить стимулятор на незнакомого мне дикаря было расточительно, но у меня их было достаточно много. Да и не приходилось мне ими пользоваться с тех пор, как я покинул Новый Ханаан. А завести какие-то дружественные отношения с дикарями было бы полезно. Хотя… Как им теперь обратно в деревню-то возвращаться? Труп своего притащить надо, браминов отвести, да еще и второй раненый и на ноги встать точно не сможет. Впрочем, это уже не мои проблемы, я сделал все, что мог. Так и не сказав ничего дикарю, я поднялся и двинулся обратно к своей лежке. Надо было забрать свои вещи и возвращаться к землянке. Не думаю, что дикари будут искать того, кто оказал им помощь. А может быть, никто и не поверит единственному свидетелю о том, что какой-то странно одетый человек перебил целую стаю волков. С другой стороны, дырки-то от пуль в волчьих тушах есть… Да черт с ним, что там подумают дикари. Я им помог, а что делать дальше - их дело. *** С той истории, во время которой я спас двоих дикарей от стаи волков, прошло еще пять месяцев. Я продолжал жить в своей землянке, правда теперь рисковал отходить от нее гораздо дальше, чем обычно. Все потому, что ближайшие окрестности я уже осмотрел в поисках полезных вещей, а специй и соли мне по-прежнему не хватало. Жизнь шла своим чередом, одиночество уже порядком надоело мне, но я скрашивал его наблюдениями за дикарями. Правда на глаза им больше я не попадался, держался поодаль, а поводов для того, чтобы вмешиваться, как в тот раз, у меня не было. Сегодня я возвращался домой как раз из такого похода. Несколько часов я лежал на земле и смотрел в бинокль за пастухами. Хотелось мне подойти поближе для того, чтобы послушать, о чем они говорили, но я не рисковал и держался на расстоянии. Так что до меня доходили только обрывки их голосов, и разобрать суть их разговора у меня не было никакой возможности. Дождавшись, пока они отвлекутся на то, чтобы собрать стадо в кучу, я отполз назад примерно на триста футов, после чего спустился в небольшую расщелину в земле. Эта расщелина идеально подходила для того, чтобы скрытно отойти от пастбища, она была длинной и достаточно глубокой, чтобы прикрыть меня с головой. Вела она в сторону разрушенного города, то есть именно туда, куда мне и было надо. Но сейчас, спустившись в расщелину, я услышал негромкий детский плач. Это меня насторожило, и я даже взялся за винтовку. Я не знал о тварях, которые могли бы копировать детский плач, но даже прожив целый год в окрестностях Чикаго я знал очень мало о местной фауне. Знакомство с ней ограничивалось дикими гулями, кротокрысами, волками, да игуанами. Могли ли здесь оказаться твари, которые услышали, запомнили и научились повторять детский плач для того, чтобы заманивать к себе людей? Вполне могли. Вряд ли они научились бы копировать речь, это все-таки достаточно сложно, а вот плач… Воображение уже нарисовало мне тварь, больше похожую на дикого гуля, только маленькую, примерно детского роста. И с ног до головы покрытую язвами. Стараясь ступать как можно мягче, я двинулся дальше по расщелине, держа автомат наизготовку. Я был готов расстрелять кого угодно, но не оказался готов к встрече, которая меня ждала. Плакал действительно ребенок. Это был маленький дикарь с разодранными коленками и локтями, одетый в такую же сшитую из шкур одежду, как и у взрослых дикарей. Свернувшись клубочком на земле, он тихо плакал. Только как он вообще здесь оказался? Неужели он не мог позвать на помощь? Хотя, отсюда, до костра, вокруг которого расположились дикари, примерно шестьсот футов… Помножить это на шум, который исходит от стада, брамины ведь тоже тихо себя не ведут, они мычат, пердят, издают другие звуки. Я закинул винтовку за спину, присел на землю и кашлянул, чтобы обратить на себя внимание мальчика. Он услышал это, подскочил и тут же стал отползать назад. Похоже, он меня испугался. Ну да, это неудивительно, особенно, когда ты живешь в племени, где в ходу самые разные суеверия. Я приопустил полумаску, которая закрывала нижнюю часть моего лица, чтобы мальчишка увидел, что я такой же человек, и сказал: - Тише. Я хочу помочь. Эти слова были не первыми, которые я произнес за последний год, но голос с непривычки все равно был хриплым. Да иногда я разговаривал сам с собой, иногда ругался вслух, но в последнее время привык обходиться вообще без слов. Так удобнее, так проще убедить себя в том, что ты не сходишь с ума. - Ты дух? - спросил мальчик, мгновенно успокоившись. Слезы на его щеках не высохли, похоже, что он проплакал несколько часов. - Я человек, - ответил я. - Просто человек. Живу тут неподалеку. Ты как здесь оказался? - Упал, - ответил маленький дикарь. - Охотился на игуан, побежал за одной из них с палкой, споткнулся и упал сюда. - Давно ты здесь сидишь? - спросил я. - Давно, - кивнул мальчишка. - Когда я сюда свалился, солнце было еще высоко. А сейчас оно уже заходит. Он вдруг посмотрел на меня с подозрением, бросил взгляд приклад винтовки, который торчал из-за моей спины, оглядел броню. - Пастухи рассказывали, что здесь бродит дух, - проговорил он. - Он спас двоих из них, когда на стадо напали волки. Я принял тебя за него. - Это я и есть, - ответил я. - Но я никакой не дух, а просто человек. Живу неподалеку отсюда, а иногда мне скучно, и я выбираюсь смотреть на дика… На вас, в общем. Мне просто скучно, да и хочется иногда на людей посмотреть. - Значит, ты и есть тот самый дух, - уверенно заявил маленький дикарь. - Я не должен с тобой разговаривать. Говорить с духами может только шаман, а мне никогда не стать шаманом. - И что, ты будешь сидеть в этой расщелине, пока не умрешь от жажды? - я криво усмехнулся. - И даже не захочешь принимать помощь от духа? - Мне бы этого не хотелось, - проговорил мальчишка и спросил. - Ты поможешь мне выбраться? - Помогу, - кивнул я. - Давай я подсажу тебя, чтобы ты мог выбраться. Если поторопишься, успеешь нагнать пастухов. Когда я уходил, они только собирали стадо, а, значит, не должны были уйти далеко. Я подхватил худого мальчишку за бока, приподнял, а потом помог выбраться из расщелины. Но он вместо того чтобы бежать к своим сородичам, уставился на меня, будто ждал чего-то. Я в свою очередь уставился на него, но говорить ничего не стал. - Духам нужно платить за помощь, так говорит шаман - проговорил он. - Какой платы ты хочешь? - Ничего мне не надо, - ответил я. - Беги к своим, а я пойду своей дорогой. Разговаривать с мальчиком, смотря на него снизу-вверх, было забавно и непривычно. Ему, наверное, тоже было странно смотреть на меня сверху вниз, но виду он не подавал. Однако уходить не собирался. - В таком случае, ты добрый дух, - ответил мальчишка. - Я расскажу о тебе в племени. Они принесут подношения, если шаман разрешит. - Не надо мне никаких подношений, - ответил я. - Я пошел, а ты иди к своим. И лучше не рассказывай про меня ничего. Я не хочу лишнего внимания. Я развернулся и пошел дальше по расщелине. Похоже, что мальчик собирался стоять там до тех пор, пока я не уйду. Однако, когда я прошел тридцать футов и развернулся, чтобы посмотреть, остался ли он или ушел, его уже не было. Видимо, он побежал догонять пастухов. Ну, оно и хорошо, нечего детям по Пустоши бродить. *** Я потерял счет дням. Мне было стыдно за это, и если раньше я делал отметки на стене своей хижины, то сейчас их стало столько, что я запутался. В общем-то ничего удивительного в этом не было, потому что дни мои состояли из рутины и попыток развлечь себя более чем полностью. В детстве мне приходилось читать про путешественников, которые оказывались в одиночестве на необитаемом острове. И я невольно примерял их роль на себя. Но им везло, и они либо попадали на остров не одни, как это было в “Таинственном острове” Жюля Верна, либо рано или поздно находили себе товарищей, как в “Робинзоне Крузо”. Про меня нельзя было сказать ни того, ни другого, кроме короткого разговора с мальчиком-дикарем, которого я спас из расщелины, я так и не перекинулся ни с кем ни словом. Да и тот ребенок принял меня не за живого человека, а за духа. Это было странно, духом мне бывать еще и приходилось. Но так или иначе, они принесли мне подношения. К тому самому месту, где я спас мальчика, к расщелине в земле. И подношений этих там был целый мешок, в котором лежало вяленое мясо, свежие маисовые лепешки и даже какой-то непонятный напиток в деревянной фляге-долбленке. Мясо и лепешки я съел, сам удивившись, насколько же я соскучился по вкусу свежего хлеба, а вот к вареву, которое было во фляге, так и не притронулся. Да, дикари наверняка считали его очень ценным, раз преподнесли его в подарок доброму духу, но я подозревал, что то, что хорошо для дикарей, для цивилизованного человека, родившегося в столице НКР могло оказаться смертью. Короче говоря, быть добрым духом оказалось не так уж и плохо. Особенно, если дикари почитают тебя. А я, похоже, сумел заслужить у них добрую славу. С тех пор подношения мне приносили еще дважды, и я забирал их, раз дают. Но больше случаев для того, чтобы вмешаться у меня не было. На стада никто не нападал, поэтому я продолжал наблюдать за ними с отдаленного расстояния. Но все чаще у меня появлялось желание подойти к ним и пообщаться. Перекинуться парой слов с живым человеком, обсудить какую-нибудь ерунду… Но я держался. Если уж решил жить в уединении, то придется продолжать, даже несмотря на то, что одиночество уже сводило с ума. Зато радовали находки. Я стал забираться дальше в сторону города и обыскивал зараженные радиацией места, а все потому, что нашел в старой пожарной части два противорадиационных комбинезона и противогазы с фильтрами. Мои походы стали гораздо опаснее, но я принимал Рад-Х, которого у меня было достаточно много после того, как я помог гулям в Канзас-Сити. А после особенно долгих прогулок по радиоактивным местам, я делал капельницу с антирадином. Мне удалось пополнить запасы этих препаратов, когда я разграбил заброшенную больницу. В Калифорнии все давно было разграблено, и группы искателей, которые отправлялись в радиоактивные руины разрушенных городов с каждым годом приносили все меньше. А здесь был просто самый настоящий Клондайк. Даже странно, что Братство Стали до сих пор не организовало поисковые группы, которые можно было бы отправить в город. Хотя, если учесть, что там много диких гулей и ходят патрули Анклава… Может быть, они и отправляли. Так или иначе я нашел в одном из номеров старого мотеля глушитель, который подошел к моему пистолету. Я давал себе отчет в том, что скорее всего он принадлежал какому-нибудь киллеру, и этот человек наверняка готовился совершить с его помощью убийство, но я просто забил. Что мне теперь идти в полицию? Так той полиции нет на постах уже чертовы двести лет, так что и смысла в этом никакого нет. Еще я нашел там набор отмычек и чемодан с деньгами. Отмычки я прикарманил и еще пару недель тренировался возиться с замками, вместо того чтобы отжимать их ломом или вырубать топором, как я это делал раньше. Хорошо, что в полицейской школе меня учили открывать запертые двери, и это умение пригодилось сейчас. Деньги же я оставил на месте, потому что тащить с собой такую тяжесть не было никакого смысла. Если бы я был в НКР, то их можно было бы обменять на настоящие доллары, которые чего-то стоят. Насколько я знал, старые деньги там собирали для того, чтобы отправлять их на монетный двор, где бумагу перерабатывали и печатали на них доллары НКР. Но здесь, в самом центре среднего запада в этом не было никакого смысла. Глушитель я проверил, и выстрелы из моего Кольта действительно теперь были еле слышны. Наверное, с этим пистолетом я мог бы забраться и дальше в город, чтобы стрелять по диким гулям, но я не собирался так рисковать. Может получиться так, что, чтобы отбиться от них мне не хватит пистолета, а на выстрелы из автомата твари потянутся толпами. Да и незачем мне было лезть так далеко, разве что от скуки. Но у меня уже был отличный способ избавиться от скуки: наблюдать за жизнью дикарей. Вот и сегодня я собрался заняться этим, выбрался из дома, да двинулся в сторону стойбища дикарей. Спустился в уже знакомую мне расщелину в земле, прошел по ней, выбрался на противоположном конце, улегся на землю и вынул бинокль. Однако дикарей на пастбище не было, как и браминов. Да, я знал, что они периодически переходили с одного места на другое, по мере того, как их питомцы выедали траву. Но на этом пастбище трава еще была, и что немаловажно, на ней валялись кучи браминьего дерьма. А ведь дикари собирали его: это и топливо, и удобрение, да и наверняка строительный материал. Но сегодня дикари не пришли, хотя, если судить по времени, то они давно должны были быть здесь. Меня это обеспокоило. Я провалялся на земле еще минут пятнадцать, после чего подумал, что что-то наверняка случилось, раз браминов не выгнали на пастбище. Тогда я встал и двинулся в сторону деревни. Шел я медленно, стараясь двигаться скрытно. Скоро я занял позицию в разрушенном здании, от которого остались одни только несущие стены. Оно находилось на возвышенности, поэтому это была хорошая наблюдательная позиция. Вытащил бинокль и принялся оглядывать окрестности. Зрелище заставило меня скривиться. У входа в стойбище находилось двое высоких и крепких мужчин, оба из них курили сигареты, выпуская в воздух облачка дыма. Я, конечно, подозревал, что и дикари любили пыхнуть по сигаретке, ну или трубке, в зависимости от того, что у них там было в наличии, но с первого взгляда становилось ясно, что эти парни к дикарям не относятся. А если и относятся, то только как к добыче. Они были одеты в добротные кожаные куртки с дополнительной защитой из кусков металла и обрезков шин. А вооружены оказались двуствольными дробовиками, а я пока что ни видел ни у одного из дикарей огнестрельного оружие. Значит, это были рейдеры, и они захватили селение. Что будет с дикарями дальше, нетрудно представить. Мужчины окажутся избиты или убиты, женщины изнасилованы, а все полезное добро будет загружено в мешки и вывезено на базу налетчиков. И где Братство Стали, когда оно так нужно? Наверное, пристают к случайным путникам и пытаются отобрать у них дорогую и редкую броню. Я продолжил осматривать деревню. В загоне для браминов все было спокойно, но вряд ли они были так нужны налетчикам. А вот напротив самой большой из палаток валялось несколько трупов, явно принадлежавших дикарям. Видимо, попытались рыпнуться, да только копья и дубинки никак не решают против огнестрельного оружия. И почему его нет у дикарей? Даже у “Битых псов” были какие-то пистолеты. Неужели Братство отобрало у них все оружие взамен на свою защиту? Только как они тогда проглядели крупную шайку рейдеров, которых хватило для того, чтобы захватить целый город. Или, может быть, они пришли откуда-то издалека, из того же Мейкомба? Черт его знает. Да и налетчиков может быть не так уж и много. Они могли убить самых боевитых из дикарей, а с остальными можно разобраться на голом базаре. Думаю, запугать их было не так уж и сложно. Рейдеры мелькали то тут, то там среди палаток и полуразрушенных зданий, но их было не так уж и много. Я насчитал с десяток человек. К тому же они наверняка занимаются своим любимым делом: жрут, насилуют, да бухают, если есть что. А ведь в деревне наверняка есть что-то, не зря же они приносили мне эти фляжки-долбленки, пусть я так и не удосужился открыть хотя бы одну из них. Я подумал об этом и внутренне похолодел. Неужели я действительно собираюсь лезть в деревню и спасать этих самых дикарей? Неужели я настолько привык воспринимать себя добрым духом? Нужно ли мне оно? Хотя с другой стороны. Если я не этого не сделаю, то не сделает уже никто. И будет в мире на одну больше сожженную и разграбленную рейдерами деревню. И еще один камень на моей совести, ведь мог вмешаться, мог попытаться спасти хоть кого-то, а испугался, струсил. Я протер линзы бинокля микрофиброй, после чего убрал его обратно в чехол. И проклиная себя за то, что не сумел развернуться и уйти, двинулся в сторону деревни, ко входу в нее, где как раз курили двое налетчиков. Можно было дождаться, пока они уйдут, а потом проникнуть внутрь. Можно было поискать пролом в заборе, окружавшем стойбище или просто перебраться через ограду. Но это был не мой вариант. Я решил пойти напролом. Аккуратно, чтобы меня не заметили, я прополз от развалин, где прятался, до кучи мусора. Приподнялся на четвереньки, добрался до старого мусорного бака, который почему-то валялся тут и до сих пор не был разобран дикарями на стройматериал для своих хижин. Бак был уже надежным укрытием, но рейдеры все еще были слишком далеко, чтобы по ним стрелять. Можно было выйти и просто подойти к ним в расчете на то, что налетчики удивятся. Но вид вооруженного человека гарантированно заставит их переполошиться, а то и открыть по мне огонь. Мне этого не хотелось. Скоро налетчики докурили, развернулись и двинулись в сторону ворот, ведущих в стойбище. И тогда я побежал, стараясь преодолеть как можно большее расстояние до того, как меня заметят. Когда нас разделяло примерно тридцать шагов, налетчики развернулись на звук, но я уже вскинул пистолет. Мой Кольт влажно чавкнул четыре раза, и рейдеры упали. В груди у обоих появилось по две кровоточащие червоточины, кричать они не могли из-за пробитых легких, зато могли стрелять. Один из рейдеров вскинул дробовик, но я выстрелил пятый раз и умудрился попасть ему прямо в середину лба. Второй рейдер хвататься за оружие не стал, пусть и был еще жив. Видимо, понимал, что это бессмысленно. Я подошел поближе, наклонился над тем из налетчиков, что был еще жив, и спросил: - Сколько вас? - Пошел ты, - просипел он в ответ. Времени, чтобы добиваться ответов, у меня не было. Нужно было идти вперед, пока остальные рейдеры не хватились этих двоих. Да и выстрелы они вполне могли слышать, потому что хоть глушитель и делал их негромкими хлопками, они все равно звучали достаточно характерно. Правда в стойбище было достаточно шумно, периодически раздавались то крики, то веселый смех. Банда взяла деревню и теперь праздновала. Я дострелил недобитка, сменил магазин в пистолете и двинулся дальше. И тут же нос к носу столкнулся с еще одним налетчиком. Он отскочил в сторону, открыл рот, чтобы заорать, но пуля из моего пистолета влетела ему прямо в пасть. Рейдер упал на землю, а я перешагнул через его труп и двинулся дальше. Теперь я был в стойбище. Быстро миновав загон для браминов, я оказался перед воротами. Они оказались закрыты. Видимо, у рейдеров был какой-то лидер, который решил позаботиться о безопасности. Похоже, что он и отправил часовых. Представляю, как им было обидно стоять на посту, пока остальные будут пить и веселиться. Подпрыгнув, я ухватился за верхнюю часть стены, подтянулся и перебрался на другую сторону. Присел и быстро перебежал до первой же палатки. Осмотрелся, не заметил ничего подозрительного, и подошел ко входу в палатку. Заглянул внутрь и увидел, что на лежаке лежит человек в кожаной броне. Вдруг он поднял голову, посмотрел на меня мутными глазами и спросил: - Джозеф, это ты? Ты принес мне выпить? Похоже, этот малый перебрал и его отнесли в палатку, чтобы он мог отоспаться. Ну, ему повезло, он умрет, даже не поняв, что произошло. - Да, - коротко ответил я и дважды выстрелил в налетчика. Он так и упал, а сам я встал сбоку от входа в палатку, прижавшись спиной к материалу тента. Нужно было дождаться этого самого Джозефа, чтобы он не увидел своего товарища убитым, и не поднял шума. Решив воспользоваться случившейся передышкой, я снова сменил магазин и добил оставшиеся патронами, которые таскал в карманах. Пополнив, таким образом, боезапас, я стал ждать. Джозеф пришел достаточно скоро, покачиваясь он ввалился в палатку с флягой-долбленкой в руках. - Поднимайся, я принес тебе бухла! - успел крикнуть он, а потом оказался у меня в захвате. Я прижал успевший остыть глушитель к его виску и утопил спуск. Пуля пробила его череп навылет, во все стороны брызнула кровь и костяная крошка, меня тоже забрызгало, но я вытер лицо тыльной стороной ладони. Когда убиваешь людей, нет смысла бояться испачкаться. Уложив труп Джозефа на вторую лежанку, я вышел наружу. В палатке уже воняло кровью, и воздух с вонью от браминьих загонов показался мне опьяняюще свежим. Я перешел к следующей палатке, достал нож и сделал небольшой надрез на тенте, после чего заглянул внутрь. Дикари были там, все вместе, лежали вповалку: и мужчины, и дети, и старики. Похоже, их специально загнали сюда и уложили на землю, чтобы они не могли помешать дикарям справлять свои низменные потребности. Ни одной красивой женщины внутри не было, им наверняка нашли другое применение. Но дикарей все равно было слишком мало. Может быть, кому-то удалось убежать? Возможно воины племени все-таки умерли не зря, и даже кому-то из своих сородичей возможность разбежаться. Так даже лучше, значит, если я сделаю что-то не так, то вымрет не все племя. Но этих людей нужно было освободить. Внутри был один налетчик с уже знакомым мне китайским автоматом в руках. Этого было достаточно, чтобы заставить дикарей вести себя смирно, ведь даже одна очередь могла наделать делов. Я обошел палатку, прижался спиной к тенту и выглянул за угол. У входа в палатку стояло еще двое налетчиков. Нет, дисциплина в банде была, и это было плохо. Значит, если меня заметят, то организуют вполне сплоченное сопротивление. Хотя, кто кому будет сопротивляться, у меня-то всего один ствол, а рейдеров было много. Впрочем, автомат у меня с собой. Я схватил с земли камень и резким движением перекинул его через палатку, снова выглянул из-за угла. Налетчики насторожились, один из них двинулся к противоположному краю тента, выглянул из-за него… Высунувшись, я дважды выстрелил в спину одному из налетчиков, а когда он упал, пустил две пули во второго. Тут же подбежал ко входу в палатку и нос к носу столкнулся со следующим из налетчиков. Он опешил, а я воспользовался этим и двинул его кулаком в горло. Налетчик захрипел, схватился за шею, забыв про автомат, который висел у него на груди, я обнял его, приставил трубу глушителя к глазу и утопил спуск. Снова раздался сочный шлепок, и рейдер стал заваливаться на земляной пол. Я затащил его в палатку и уронил на землю так, чтобы его не было видно снаружи. Нужно было затащить внутрь и остальных налетчиков, но сперва я решил перекинуться парой слов с дикарями. Мужчин в палатке было с десяток, все, кроме стариков, оказались сильно избиты. Один из них поднял голову и уставился на меня. Я подумал, было, что он сейчас закричит, но этого не произошло. Он посмотрел на меня с пониманием, и я его узнал. Это был один из дикарей, которых я спас от волков на пастбище. - Эй, - проговорил я. - Вы из оружия стрелять умеете? Хоть кто-нибудь? - У нас нет оружия, - ответил тот самый дикарь. Говорил он сиплым и слабым голосом, похоже, что ему сильно досталось. - Братство забрало все оружие в обмен на защиту. Но где они, когда были нужны? Мы молились богам об освобождении, и они прислали к нам на помощь духа. - Дух я или нет, но мне одному всех не перебить, - ответил я. - Помогите мне затащить налетчиков в палатку и возьмите оружие. Если услышите шум, то вылезайте наружу и стреляйте. Только по мне не попадите. - Мы поможем, - кивнул дикарь и стал подниматься. Остальные последовали за ним, да так и остались стоять внутри палатки. Мы с тем дикарем, что согласился помогать, вышли на улицу. Он морщился, но двигаться мог, так что общими усилиями мы затащили трупы внутрь. Дикарь взял китайский автомат того из рейдеров, которого я убил последним. Теперь оставалось надеяться, что он разберется, как с ним управляться. Это означало, что у меня будет еще один ствол, чтобы меня прикрыть. Лишь бы этот прикрыватель меня самого не застрелил. Я снова перезарядил пистолет. Хорошая штука все-таки, мощная и убойная, ничего не скажешь, но слишком мало в магазине патронов: всего семь, да еще восьмой в стволе. В Кольте 6520 было целых двенадцать патронов, но только к нему у меня не было глушителя. Да и патрон там был не такой мощный. Мне оставалось только двинуться дальше. Я подошел к следующей палатке, из которой раздавалось сосредоточенное пыхтение, заглянул внутрь и увидел налетчика, который пользовал одну из дикарок. Он настолько погрузился в свое дело, что не обратил внимания на то, что я подошел ко входу. Я сумел разглядеть и лицо девушки, она закусила губу, а все лицо ее было в слезах. - Жди своей очереди, - проговорил рейдер, повернув ко мне голову. Похоже, он заметил меня, но даже не понял, что я не один из них. Я выстрелил в него, пуля попала в голову и вынесла содержимое черепной коробки на тент. И тут я понял, что совершил ошибку. Мне нужно было убить его иначе, так, чтобы не переполошить девушку. А так, когда он свалился на нее с двумя дырами в черепе, она громко закричала. И это еще ничего, уверен, что крик дикарки мог бы никого и не заинтересовать, все-таки им отводилась роль мяса для траха. Только вот дикари этот крик услышали, и сразу трое выскочили из палатки с оружием наперевес. С улицы послышались остерегающие крики, и из палаток наружу высыпали рейдеры. Кто-то застегивал на ходу штаны, кто-то шатался, но большинство из них оказались вооружены и вполне себе готовы к отпору. Я быстрым движением открутил глушитель, спрятал его в один из карманов разгрузочного жилета, а сам Кольт убрал в кобуру. Время прятаться прошло, настала пора стволам заговорить. Схватил винтовку, висевшую за спиной, я дослал патрон и высунулся из палатки и тут же пустил длинную очередь по куче рейдеров. Залечь успел только один, остальным досталось, так что они повалились на землю. Я добил остатки магазина в валяющиеся на земле тела, юркнул обратно в палатку, перезарядил автомат. Дикари, которых я вооружил, попадали на землю один за другим. Они даже не пытались занять укрытия, так и стреляли стоя, словно гребаные солдатики из детского набора. Впрочем, своими смертями они дали мне время для того, чтобы снова выглянуть из палатки и срезать очередями еще двоих налетчиков. Меня толкнули в спину, и я чуть не упал. Это меня и уберегло, пули, предназначенные мне, приняла дикарка, которая, наконец, смогла выбраться из-под трупа рейдера. Дура, сидела бы тихо, осталась бы цела, а так на моей совести повис еще один груз за мертвую девчонку. Я упал на живот, прикрывшись трупом девушки, высунулся из-за него и высадил еще одну короткую очередь по очередному из вооруженных ублюдков. Две пули с влажными шлепками вошли в тело бедной дикарки, она дернулась, будто живая, но на самом деле это было только из-за попаданий. Срезав следующего из рейдеров, я медленно поднялся на ноги. Больше никого в стойбище не было, на земле валялись трупы дикарей и налетчиков. Наступила полная тишина, которая после звуков автоматных очередей чувствовалась очень непривычно. Пахло порохом, пахло кровью. На всякий случай сменив магазин, я двинулся к следующей из больших палаток. Заглянул внутрь, но нашел только следы недавнего бурного застолья. Именно из этой палатки налетчики и выбежали плотной кучей, и все полегли Тогда я перебежал к следующему зданию, уже не палатке, а довоенному дому с залатанными кусками металла стенами. Заглянул внутрь и тут же юркнул обратно в укрытие. Из дома послышался выстрел, сноп дроби вылетел из дома и не задел меня только чудом. Я высунул руку с автоматом в проем и выпустил длинную очередь на весь магазин, после чего перезарядил винтовку и снова заглянул внутрь. Рейдерша, а это к моему удивлению была девушка, лежала на полу и несмотря на две пулевые дыры в животе пыталась перезарядить обрез двустволки. Я прицелился и выстрелил еще раз, на этот раз уже в грудь, и только после этого эта бешеная сука затихла. Я уже подумал о том, что мне ни разу не встречались женщины среди рейдеров, но вспомнил «безбожников», отрядом которых тоже командовала баба. Следующие два здания оказались пусты, если не считать остатков еды и бухла. А вот в следующей палатке нашлась плачущая девушка, забившаяся в угол. Похоже, что и ей досталось, но пусть ее успокаивают соплеменники. Мне до этого особого дела нет. Последняя палатка тоже оказалась пуста. Похоже, что рейдеры были мертвы. Им не повезло, они наткнулись на еще большего отморозка, чем они сами, и полегли. Ничего удивительного в этом-то в общем не было. Но мне опять пришлось пролить кровь. Впрочем, после того, что произошло, оставаться здесь нельзя. Братство Стали наверняка станет разбираться, откуда пришли налетчики, и кто помог дикарям. А если они захотят найти меня, то непременно найдут.