Дорогой из желтого кирпича

Подготовка - это важно. Я понял это еще с самого раннего детства, когда смотрел, как отец готовится к рейдам. Он был рейнджером и всегда понимал важность подготовки, пусть это его в итоге и не спасло. Да, печальная история. Но это не меняет того, что подготовка очень важна и к любому важному делу стоит подходить с готовым планом. А еще обязательно продумывать запасные возможности. Чтобы, когда все полетит к чертям, не бегать как при пожаре, а спокойно отступить назад. Или сделать все по запасному плану. Это не всегда удается, но нужно к этому максимально стремиться. Возможно, если бы я совершал менее импульсивные поступки и больше времени уделял бы планированию, я бы не оказался в такой заднице. Но, что сделано, то сделано, время назад не повернешь, так что остается только жить дальше и стараться вести себя мудрее. Ну и осознать всю важность подготовки, конечно. Вот и сейчас меня никто не выгнал из Нового Ханаана сразу после крещения. Меня стали учить всему, что может пригодиться миссионеру: выживанию в Пустошах, ремонту всяких полезных штуковин, а, что самое главное, медицине. Последнему учил, кстати говоря, Филипп. Знал этот врач действительно много, и весь мой предыдущий опыт в оказании помощи самому себе, включавший в себя штопку ран в ванной давно заброшенного дома и попытки достать пулю в Новом Иерусалиме, мерк перед тем, чему он меня научил. Нет, я вряд ли сумел бы провести более-менее сложную операцию, но от меня это и не требовалось. Зато я вполне мог оказать первую помощь, достать пулю, вычистить, промыть и зашить рану. Помимо этого, он научил меня разбираться в травах, растущих в окрестностях Солт-Лейк Сити. У нас в НКР лечение травами считалось уделом дикарских лекарей, мы привыкли использовать довоенные запасы лекарств, которых в Республике было почти бесконечное множество. Но кто же, например, знал, что мелко нарубленные куски ядовитой железы радскорпионов в крови ночного охотника или браминьем молоке помогают выводить почти все распространенные на Пустошах яды? Или что такого же эффекта можно добиться, если смешать водку, перец халапеньо и пару ягод паслена. Или что смесь порошков из корня зандера и цветка брока помогают заживлять даже глубокие раны, спасают от нагноения и воспаления? Пусть это лечение и имело побочные эффекты в виде галлюцинаций. Что-то всасывалось в кровь, видимо. Нет, все-таки в чем-то дикари были впереди нас. Они использовали то, что находилось у них прямо под ногами, вместо того, чтобы рыться по довоенным развалинам. А вот мормонов назвать дикарями было никак нельзя. Они умудрялись комбинировать довоенную медицину с тем, что давала природа. И у них это получалось. Так меня научили не только врачевать раны, но и готовить лекарства. А еще я узнал о таких важных вещах, как агрономия и скотоводство. В общих чертах, потому что чему-то большему научить меня просто не успели. Впрочем, для племен, куда мы собирались отправиться, и этого хватило бы. Там-то об агрономии понятия не имеют. В трудах, связанных с обучением прошло около трех месяцев. И после этого Проповедник и мои учителя решили, что я готов. Тогда мне выдали новый пистолет - Кольт 1911, мощную штуку под сорок пятый калибр. Я уже успел опробовать новое оружие, под которое сделал вторую кобуру, и он мне очень понравился. Мощный, с приятной отдачей, которую почти не надо контролировать. Было бы там еще патронов побольше в магазине, так я вообще с удовольствием распрощался бы со своим 6520. А так всего семь. Для того чтобы отбиться от мелкой банды где-нибудь в Шейди Сэндс, где открытое ношение оружия вообще запрещено, это хватит. А вот для брождения по Пустошам этого далеко недостаточно. Хотя у меня для таких случаев винтовка есть, и то хорошо. На следующий день после того, как мне выдали этот пистолет, мы покинули Нью-Ханаан. Мы - это трио миссионеров, двое помимо меня были семнадцатилетними молодыми парнями. Но стоило сказать, что оба они умели крепко держать в руках оружие и, что немаловажно, были тверды в своей вере. Я-то твердостью в вере как раз не отличался, потому что был воспитан в совсем других кругах, хотя за почти четыре месяца, что провел среди мормонов, проникся что ли. Мы добрались до Денвера с большим караваном, который снарядили в те края мормоны. Как оказалось, они поддерживали связь с тамошними племенами, а в городе у них был еще и торговый пост, на котором постоянно жило некоторое количество народа. Туда мы и пришли, вместе с вьючными браминами, повозками и прочим скарбом. Честно говоря, этот поход прошел гораздо лучше, чем предыдущий. В первую очередь благодаря тому, что шли мы проторенной дорогой, да ещё и большой толпой. Опасаться в таком походе стоило либо больших банд налетчиков, потому что маленькие сами предпочтут убраться с нашего пути, либо диких зверей, у которых слишком мало мозгов, чтобы поберечься. Но все равно осознавать, что большой путь остался позади, оказалось приятно. Торговый пост был построен посреди большой площади и огорожен достаточно высокой стеной, увитой поверху колючей проволокой. Вокруг стояли полуразрушенные из-за времени и ядерной войны здания. Этот город не миновала общая участь, и он тоже оказался разрушен во время Великой Войны. Ничего удивительного в этом не было. - Ну вот мы и на месте, - проговорил Эдвард, он же человек, который командовал нашим караваном. - Добрались. - Это точно, - согласился Ричард Грэхэм, один из трех миссионеров, что отправились вместе со мной в Денвер, или как его еще называли, Догтаун. - Есть тут что-то, чего опасаться стоит? - спросил я. Мне хотелось знать больше о месте, где мне предстоит жить целый год, прежде чем вернуться обратно в Нью-Ханаан. Да, нам рассказали в общих чертах об этих местах, рассказали и о племенах, в которых нам предстоит проповедовать. Но одно дело когда об этом говорят там, а совсем другое - когда здесь. - Тех, кому вы проповедовать собираетесь опасайся, - ответил Эд. - А еще псов. Их здесь своры настоящие, они жрут, плодятся и живут на руинах. Говорят, среди них еще и киберпсы попадаются, это из тех, у которых тело наполовину собачье, а наполовину из металла сделано. Вот этих еще сильнее опасайтесь, они ведь еще и разумные. А многие еще с Великой Войны по руинам бегают, так что мало ли, чего может в их собачьи мозги прийти. - И что, собак тут даже больше, чем богомолов в Пустошах вокруг Нью-Ханаана? - спросил Джеф Томпсон, третий из начинающих миссионеров. А богомолов вокруг бывшего Солт-Лейк-Сити было действительно целое море. Мы даже пару раз ходили охотиться на этих тварей, которые поедали посевы и нападали на домашний скот. Даже непонятно было, откуда столько мелких пустошных тварей в тех краях. - Насчет того больше или нет, не знаю, но очень много, - проговорил начальник каравана. - Они крыс жрут и прочую мелкую живность. Утильщики бьют их, Битые Псы приручают вроде бы. Они, кстати говоря, лучшие собаководы во всех Пустошах, так что тому, кто к ним отправится, будет чему поучиться. - А между собой местные племена как? - спросил Ричард. - Дружат или наоборот воюют? - Когда дружат, когда воюют, - ответил Эд. - Разное случается. На наших они не нападают и с нами же и торгуют, а это главное. Все, включая Утильщиков, хотя их как раз-таки не все любят. Ворота торгового форта открыли, и погонщики стали загонять внутрь вьючных браминов и повозки. Я же забрал с повозки рюкзак со своими пожитками и дарами для лидера Битых Псов. Меня собирались отправить туда, так что это мне придется учиться обращаться с собаками. Да, хорошая затея, особенно если я потом смогу передать это учение другим мормонам. Внутри оказалось неожиданно людно, были здесь и люди вполне цивилизованного вида, и какие-то мрачные парни, одетые в кожаную одежду и с противогазами, притороченными на боках, и абсолютно дикарского вида люди, одетые в набедренные повязки и какие-то обрывки шкур. О дикарях я слышал и раньше, еще в НКР, но они, насколько мне было известно, быстро цивилизовывались, стоило им попасть под влияние Республики. Хотя говорили, что где-то на севере есть целое поселение, в котором жили дикари и выходцы из одного из Убежищ. Я лично в эту байку не верил, зачем жителям убежища делить кров с какими-то дикарями? Похоже, что к кому-то из этих дикарей мне и предстояло пристать. Учить их мормонской вере, агрономии, уходу за оружием и прочим премудростям, а в ответ впитывать науку выживания. Да уж, интересный будет опыт, особенно с учетом, что прожить так мне придется целый год, пока меня не подменит кто-нибудь из новичков. - А это кто такой? - спросил воин, охранявший ворота, уставившись на меня. Однако, едва он заметил на бедре кобуру с Кольтом 1911, взгляд его потеплел. Похоже понял, что я кто-то из своих, раз ношу такое оружие. - Это новенький, - ответил за меня Эдвард. - Недавно прибился к нам, в одиночку почти десяток “Безбожников” положил. Хороший парень, Михаилом зовут. - Странное имя, - качнул головой охранник. - Откуда родом, парень? - С запада, из Шейди Сэндс, - ответил я. - Вы скорее всего не знаете, там люди живут. Ну, это долго рассказывать, объяснять надо. - Хорошо, потом объяснишь, - махнул рукой воин. - Все равно еще не один раз сюда вместе с людьми из племени придешь, будет время обсудить. Ты ведь на миссию? - На миссию, - ответил я. Вот все мне нравилось в мормонах, кроме этой идеи о том, что каждый человек должен целый год жить с каким-нибудь племенем. Без этой традиции все было бы гораздо веселее. Ну ладно, нечего грустить, в конце концов, это же всего лишь на один год. Я в тюрьме провел в пять раз дольше, а там дела совсем кисло обстояли. Скоро мы въехали в торговый форт, и охранники закрыли за нами ворота. Эд вышел вперед и жестом подозвал меня, Ричарда и Джефа. - Хорошо, что дикари здесь, - проговорил он. - Не придется никого из вас до их стойбищ провожать. Ну, видимо, узнали, что сюда караван пришел, и решили заранее явиться, чтобы поторговать. Тебе Рич, к ним, тебе Джеф, к вон тем, - показал он на две группы дикарей, которые стояли чуть поодаль. - Ну а тебе, Михаил, к Битым Псам. Это вон те. С первого взгляда дикари не особо отличались друг от друга: дурацкая одежда с большим количеством открытой кожи, примитивное оружие в виде ножей и копий, огромное количество татуировки и шрамов. Хотя даже если бы они носили нормальную одежду, как те же Утильщики, я бы все равно смог отличить их от нормальных людей. Было в них что-то такое… Словами не передать в самом деле, это видеть надо. Я внимательнее присмотрелся к дикарям, на которых указал Джеф, и увидел, что татуировки на них были вполне осмысленные. Рисунки на их телах изображали собак. Да, похоже они не только разводят и тренируют собак, было видно, что они еще и поклоняются им. И как я должен объяснить этим людям, что нужно поклоняться не собакам, а единому Богу, живущему на небе? Вот уж задачка. Собаки при них тоже были, кстати говоря, две мохнатые шавки впечатляющих размеров. Интересно, чем эти дикари откармливают своих псов, уж не телами ли убитых противников? - Тогда мы пошли? - спросил Грэхэм, который тоже уже успел забрать с повозки свою поклажу. - Идите с Богом, - ответил Эдвард и махнул рукой. - Но помните, если случится что-то не то, то вы всегда можете вернуться к торговому форту. Вас здесь примут, если вы, конечно, не нарушали заповеди, и сами не виноваты в том, что случилось. Это был еще один подводный камень во всей этой истории с миссией. Как я понял, если мы ее провалим по своей вине, то в Нью-Ханаан путь нам будет уже закрыт. И ничего с этим не поделать. Я кивнул Эду, парням, после чего отправился к дикарям, которые так и стояли своей сплоченной группой. - Я друг, - проговорил я, нарочито растягивая слова. - Я пришел к вам, чтобы учить вас тому что знаю, и учиться тому, чему вы готовы научить. - Зачем ты говоришь так медленно? - в тон мне спросил тот из Битых Псов, что стоял ближе ко мне. Да уж, неловко получилось. И с чего я вообще решил, что нужно общаться с ними медленно? Они ведь такие же люди, потомки жителей довоенной Америки, а значит и разговаривают на одном языке с нами. - Извини, - пробормотал я. - Ничего, - ответил воин племени и жестом подозвал меня поближе. - Присядь, - сказал он и тут же опустился на корточки. - Протяни руку. Я протянул руку, а он присвистнул, призывая к себе одну из собак. Та послушалась, ну надо же. Похоже, что псы у них действительно вышколены по высшему разряду, раз повинуются даже не голосу, а одному только свисту. Одна из псин подбежала ко мне и стала меня обнюхивать. Я почувствовал себя, мягко говоря, неуютно. У нее зубища же огромные, она легко может отхватить мне пару пальцев, если не всю кисть руки. - Не бойся, - проговорил воин племени. - Марта рвет только плохих людей. А уж я ее чутью доверяю как ничему другому. Если ты хороший человек, то она тебя не тронет. - Очень рад это узнать, - проворчал я, но собака не проявляла никаких признаков враждебности. Я и сам-то не был уверен в том, что я хороший человек, но псина, похоже, во мне ничего плохого не почувствовала. Впрочем, погладить себя она не дала, вывернулась и вернулась обратно к дикарю. Ничего удивительного в этом не было, обученная собака не станет ластиться к незнакомому человеку, как и угощения брать не будет. Мало ли, вдруг ее отравить хотят. - Значит, ты один из людей, поклоняющихся большому белому богу? - спросил дикарь. - И ты собираешься жить с нами? - Точно, - кивнул я. - А еще кто-то из мормо… В смысле из наших, уже жил с вами? Учил вас? - Нет, - улыбнулся мне во все зубы дикарь. - А чему ты собираешься нас учить? Я ожидал увидеть заточенные клыки или еще что-нибудь такое, как мне рассказывали, делают с собой дикари, если конкретнее, то из племени шакалов. Говорили, что оно тоже произошло из Убежища 15, правда ни одного шакала я в жизни не видел. Да и, наверное, почти никто из живших в нынешней НКР не видел, потому что они вроде бы ушли куда-то далеко на юг, в пустыню Сонора. Хотя это тоже могло оказаться всего лишь слухами. Ну, уже то, что никто из мормонов с ними не жил, было хорошо. Иначе чему я мог бы научить дикарей? Уж вере точно не смог бы, любой из мормонов стоит в ней гораздо тверже чем я. - Тому что умею, - ответил я и добавил, немного сместив акценты. - Всему, что умею. Умел я немного - раскрывать преступления и убивать. Эти навыки, конечно, наверняка, очень востребованы среди местных, особенно второе. Но как раз этому учить мне их не хотелось. Люди и так убивают друг друга слишком часто. - А еще собираюсь учиться тому, что вы можете научить меня, - продолжил я. - Хотя бы воспитывать собак так, как вы. - Мы их не воспитываем, - покачал головой воин племени. - Они наши друзья. Мы можем научить тебя дружить с собаками как мы, но это уже не мне решать, а вождю. Хорошо. Мы сейчас будем торговать, а потом пойдем назад в земли племени. Жди нас здесь, пойдем все вместе, потому что один ты не пройдешь. - Не пройду, - согласился я. - Я же дороги не знаю. - Точно, - снова заулыбался он. - Дороги ты не знаешь. Хорошо, мы идем торговать, ты ждешь. На том и порешили. *** Ждать дикарей мне пришлось недолго, что-то около получаса, я сумел засечь время с помощью карманных часов, доставшихся мне в наследство от рейнджера НКР. Было скучно, конечно, но в свою бытность детективом я привык ждать. Да и в тюрьме постоянно чего-то ждал, сначала побудки, потом обеда, а вечером наоборот отбоя. Так что я развлекал себя, наблюдая за тем, как дикари обделывали свои дела с мормонами, меняя свою немудреную добычу за то, что могло вполне сойти за дары цивилизации. К тому времени, как ко мне подошли воины племени, Грэхэм со своими дикарями уже успел покинуть форт. Тогда и мы двинулись наружу, вышли через ворота, но отправились не прочь от города, как я ожидал, а в его восточную часть. Шли мы долго, периодически нам приходилось перебираться через завалы, и я отметил, что дикари делали это вполне привычно, и даже умудрялись переносить на руках своих собак и помогать мне. У меня-то опыта в таких делах не было. Скоро мы добрались до стойбища, которое располагалось в достаточно большой низине, в отдалении от полуразрушенных домов. Наверное, до войны это было что-то вроде парка. Я уже видел парки в Нью-Рино, пусть они и пребывали в запустении, да и тамошний климат нисколько не предрасполагает к произрастанию зелени. Да и в Шейди Сэндс то тут, то там встречались места, в которых росли деревья. Здесь деревьев почти не было, а само стойбище состояло из пары десяток палаток, явно построенных из подручных материалов. В дело шло все: шкуры, палки, и куски каких-то довоенных ковров. Оставалось надеяться, что и мне выделят место для жизни, хотя жить в палатке целый год мне не хотелось. Но лучше уж так, чем жить вообще на улице. Встречали моих проводников всем племенем. И с собаками, собак было очень много, и все они были вполне себе откормленные. Похоже, что с едой проблем у племени нет, раз они даже псов позволяют себе кормить. На самой окраине бывшего парка находились тотемы, и неудивительно было то, что они тоже были сделаны в виде собак. Если точнее, то собачьих голов. Я ожидал увидеть тут и собачьи кости, но их не было. Да. собакам тут поклонялись, а мертвых, наверное, хоронили точно так же, как и людей. На меня косились, но вопросов особых не задавали. Похоже, все они уже были в курсе, что к ним придет миссионер от мормонов. Вопрос только в том, почему я должен был показаться вождю. Видимо для того чтобы утвердить мою конкретную кандидатуру в виде гостя племени. А утвердят меня или нет зависело скорее всего от даров, которые я должен был поднести этому самому вождю. Воины племени сняли со спин котомки с тем, что они наторговали в торговом форте мормонов и передали одному из дикарей, самому здоровому и упитанному, кстати говоря. Но толпа не расходилась, она явно ждала чего-то. - Тебе к вождю, - проговорил тот самый из воинов племени, что давал своей собаке обнюхать меня. - Я тебя провожу. И вместе с ним мы двинулись вглубь стойбища. Да уж, я успел побывать не в таком большом количестве городов за свою жизнь, а на самом деле, так вообще всего лишь в трех: в Шейди Сэндс, Нью-Рино и Хабе, но я никогда не ожидал, что окажусь в стойбище дикарей. Хотя здесь все было как у людей, ну они и были людьми. Бегали дети, стариков разве что не было. Но жизнь в таких условиях явно не может быть особо долгой, так что до старости, скорее всего, они попросту не доживали. А чтобы исправить это меня сюда и отправили ведь. Скоро мы дошли до большой палатки, по сторонам от входа в которую стояли еще тотемы с собачьими головами. Их вообще здесь было немало, что в очередной раз подтвердило мое мнение о том, что дикари этим самым собакам поклонялись. А я должен был хотя бы попытаться научить их вере мормонов. Ну и дела, конечно. - Иди внутрь, - проговорил воин племени. - Вождь там, он будет говорить с тобой. Если он не разрешит тебе остаться здесь, мы проводим тебя обратно в место, где мы встречаемся с торговцами. Ну и то хорошо. Если получится так, то я успею вернуться в Нью-Ханаан вместе с торговцами. Они должны остаться в торговом форте на несколько дней, для того, чтобы поторговать со всеми дикарями и Утильщиками, живущими в окрестностях. Я оборвал себя на половине мысли. Черт подери, я еще не приступил к своему заданию, а уже собираюсь идти на попятный. Что со мной стало, неужели годы, проведенные в тюрьме, так на мне сказались? На меня возложили миссию, отправили меня на подвиг, и я должен сделать все для того, чтобы выполнить это задание. Я откинул полог и двинулся внутрь шатра. Вождь сидел внутри на своем троне, переделанном из старого довоенного кресла. Выглядел он совсем не так, как я ожидал, я думал, что он будет толстым и с самым большим количеством татуировки, да и со всякими костяными бусами и прочим, но нет. Вождь был высоким и очень мускулистым, татуировки на нем почти не было. Пусть он и был уже в возрасте, но было ясно, что он может быть очень опасным противником. А еще в шатре были собаки, их было целых три, и одна из них была необычной: примерно половина ее тела была сделана из металла, а вместо части головы располагался резервуар с плавающим внутри мозгом. Видимо, это и был тот самый киберпес, о которых говорил Эд. Интересно, как у дикарей получилось приручить это животное? - Приветствую тебя, вождь Битых Псов! - поприветствовал я вождя и тут же продолжил, как меня учили. - Я скромный человек из поклонников белого бога, пришел просить тебя, чтобы мне разрешили жить с вами, учиться у вас и учить тому, что я умею. - Как тебя зовут? - спросил вождь. Как и остальные Битые Псы, говорил он на вполне нормальном английском языке. - Михаил, - ответил я и повторил. - Меня зовут Михаилом. - Хорошо, Михаил, - кивнул вождь. Было видно, что он думает о чем-то, но о чем именно я не знал, я ведь не умею читать мысли. - Так чему ты хочешь научить моих людей? Что ты знаешь такое, чего не знаем мы? - Я знаю, как высаживать маис и капусту так, чтобы они приносили больше плодов, - ответил я. - Еще я могу лечить людей, используя довоенные лекарства, и могу научить этому вашего… Шамана. Я не знал, как именно назвать того, кто занимается лечением, но шаман, наверное, было правильным словом. - Ты не выглядишь, как шаман, - ответил вождь. - Честно говоря, выглядишь ты как воин. Причем, воин, который бывал в разных передрягах. - Я был воином, - ответил я. - Не всю свою жизнь, но был. И в передрягах мне приходилось бывать, в этом ты прав, вождь. - А кем еще ты был? - вождь явно заинтересовался мной, но пока что не принял решения. - Я был детективом, - сказал я и, заметив в глазах вождя тень непонимания, принялся объяснять. - Я обеспечивал порядок. Так, где я жил до этого, было много плохих людей, совершивших преступления. Моей работой было находить этих людей, и передавать их в руки правосудия. Так работают законы тех мест, где я жил. - Ты следопыт? - в голосе вождя прозвучало сомнение. - Нет, - покачал я головой. - Мне приходилось искать по следам, но не так часто. Чаще я расспрашивал людей, искал тех, кто видел, как было совершено преступление, проверял оружие. Но я не следопыт-охотник, если ты об этом, вождь. - Вряд ли нам понадобится такой человек, - нахмурился вождь. - В племени и так порядок, и мои люди верны, поэтому они не совершают преступлений. Воин нам пригодился бы больше, особенно такой, что умеет обращаться с довоенным оружием. И готов этому научить моих людей. Это совсем не входило в мои задачи. Наоборот, я должен был учить этих дикарей тому, как жить мирно, а не тому, как убивать и захватывать новые территории, уничтожая другие племена. С другой стороны, я ведь могу попытаться научить их оборонительной войне. Как ни крути, я лучше умею защищаться, чем нападать. Мне ни разу не приходилось участвовать в нападениях на кого бы то ни было. - Я могу научить вас ухаживать и использовать довоенное оружие, - ответил я. - Но только для того, чтобы защищаться. Моя вера не позволяет учить вас убивать людей во время нападений. - Мне нравится, что ты говоришь со мной честно, - кивнул вождь и замолчал. Молчал он достаточно долго, так что я понял, чего он ждет. Тогда я стащил со спины рюкзак, вытащил из него сверток и, сделав несколько шагов к вождю, положил подарки на землю. - Мы приготовили подарки для тебя, вождь, - проговорил я и развернул сверток. До сих пор я и сам не знал, что может быть внутри, потому что подарок собирали мормоны под надзором самого Проповедника. - Да? - взгляд вождя тут же потеплел, он слегка подался вперед, чтобы лучше видеть, что за дары я собирался ему преподнести. - Что там? - Это мощное лекарство, - проговорил я, доставая сразу несколько стимуляторов. Насколько я знал, мормоны освоили выпуск этих лекарств в своем медпункте. Каждый человек должен был сдавать кровь несколько раз в год специально для того, чтобы из нее делали стимуляторы. - Оно может заживлять даже очень серьезные раны, и особенно хорошо работает для тех, кто потерял много крови. Здесь семь штук, этого при экономном расходовании хватит надолго. - Хорошо, - с важным видом кивнул вождь. - Это будет полезно для шамана. - Еще, тут есть счетчик Гейгера, - развернул я прибор и показал его вождю. Этому подарку я удивился, все-таки такие счетчики были очень редкими и дорогими. И я очень сомневался, что мормоны умеют делать их сами. Может быть, наткнулись на какой-нибудь довоенный груз и теперь раздают их племенам, чтобы хоть немного улучшить качество их жизни? - Теперь вы сможете проверять еду и предметы, которые приносите из Денвера, на радиацию. Я не знал, как называют радиацию между собой дикари, но они ведь наверняка должны были иметь понятие о таком явлении. Наверняка среди них кто-то умер, попавшись в горячее пятно в Денвере. Город-то был разбомблен, а, значит, и радиация в этих краях должна быть нешуточная. - Невидимая смерть? - вождь посмотрел на меня с большим уважением. - Я и не знал, что последователи белого бога умеют определять и избегать невидимую смерть. Это хороший подарок, Михаил. А еще у тебя нет таких вещей, они очень пригодились бы нашим разведчикам? - К сожалению, у меня только один прибор, - вздохнул я. Мне действительно было жаль, что мне самому не дали такого же прибора. Он очень пригодился бы мне на руинах Денвера, особенно если мне придется куда-то идти. - Зато у меня есть вот это, - я достал еще несколько шприцев. Это морфин, мощное болеутоляющее. Под таким можно даже совместить сломанную кость или сделать операцию. Тоже очень полезная вещь. - А что еще ты принес для меня? - снова подался вперед вождь. - Боевой нож, - проговорил я, разворачивая следующий сверток и доставая из него холодное оружие. - Довоенный боевой нож из высококачественной стали. Хорошее оружие, верное, если умеешь им пользоваться. Это уже специально для тебя, вождь. - Нож? - вождь прищурился. - Нож - это хорошо. Но я очень сильно рассчитывал получить и что-нибудь получше. Например, пистолет или винтовку такую же, как у тебя. Я вздохнул. Отдавать винтовку глупо, потому что это оружие может помочь мне выбраться живым из любых передряг. Даже если все Битые Псы по какой-то причине ополчатся на меня, я при желании смогу перебить их всех, и все это благодаря винтовке. Но мне все же нужно было остаться здесь. Проклиная себя, я отстегнул набедренную кобуру с Кольтом 6520. Отдать “девятнадцать-одиннадцатый” я не мог, потому что для каждого мормона это оружие имело священный смысл. Даже Фил, который был доктором, носил такой же и даже умел им пользоваться. А вот 6520 такого смысла не имел, и его можно было бы отдать вождю. Оружие распространенное, и очень вероятно, что в будущем я найду себе такой же. А еще у меня был дробовик, который может оказаться очень полезным в ближнем бою. - Вот, - положил я на землю кобуру, в которой лежал пистолет. Подумав немного, я добавил к нему два запасных магазина, после чего достал из рюкзака две пачки патронов и присовокупил к подарку. - Это Кольт 6520, оружие, которым в довоенные времена были вооружены армейские офицеры. Надежное и мощное оружие с большим калибром, двенадцать патронов в магазине. Он самозарядный, то есть надо только один раз дослать патрон и взвести курок, а потом стрелять до тех пор, пока не закончатся патроны в магазине. Двенадцати выстрелов хватит для того чтобы отбиться от кого угодно, особенно если умеешь пользоваться и стреляешь точно. Если позволишь мне остаться у тебя в племени, я научу тебя. - Я вижу, этот пистолет не предназначался мне в дар, - проговорил вождь, посмотрев мне прямо в глаза. - Это твое имущество? - Мое, - ответил я. - Но у меня остается винтовка и еще один пистолет. Этого хватит на случай самозащиты. И еще, вождь, я хочу, чтобы ты понял, насколько важна для меня честь остаться здесь. Меня не просто так отправили сюда, это испытание. Каждый из, как ты говоришь, поклонников белого бога, должен год провести в племени, учиться тому, что умеют люди племени и учить тому, что умеют сами. Знания должны передаваться друг другу, ведь если каждый закостенеет в своем секрете, не будет учить секретам своего мастерства других, то никакого прогресса в мире не будет. А вот если люди могут объединить два секрета, тут и жизнь становится гораздо лучше. - Я слышу в твоих речах мудрые слова, пусть и не совсем готов признать их правильность. Ведь если мы будем делиться секретами с соседями, то они в конечном итоге станут сильнее нас. Они смогут ворваться в наше стойбище, убить мужчин и забрать себе женщин. - Но мы-то вам не соседи, - ответил я. - Мы торгуем между собой уже многие годы. Мы не враждуем между собой, у нас нет причин для войны. Мы не претендуем на ваше стойбище, потому что мы сами живем далеко на западе. Мы просто хотим сделать жизнь людей лучше. - Хорошо, - кивнул вождь. - Твои слова радуют мое сердце, и ты принес мне хорошие дары и поднес их с большим уважением. Ты даже пожертвовал частью своего имущества, пусть и не был обязан. Я позволю тебе остаться в нашем стойбище, учиться самому и учить моих людей. *** Это удивительно, но четыре месяца пролетели, будто один день. Пожалуй, так быстро время летело только во времена, когда я учился в полицейской школе в Хабе. Но тогда мы были больше заняты подработками и развлечениями, все-таки мы были молодыми парнями, и взгляды на жизнь у нас были совсем другими. Думаю, остальные миссионеры тоже погружались в учебу со всей душой, потому что это был их долг, и этого от них требовала вера. А как иначе, если Господь требует прилежности, то куда денешься? Со мной ситуация была совсем другая, я хоть и проникся моральными аспектами этой религии, самой веры пока что не заимел. Не знаю, что мне требовалось для того, чтобы именно поверить в Бога, наверное, только увидеть какое-нибудь чудо. Причем, чтобы мне дали это самое чудо изучить со всех сторон, чтобы удостовериться в том, что тут нет никакого подлога и ничего подобного. А пока что таких чудес на моем пути не встречалось. Но тем не менее, в учебу я погрузился просто потому что понимал, насколько это может оказаться полезным. Дикари умели почти все, что нужно было им для выживания, они ловили дичь, приручали собак, выращивали съедобные растения и лечились тем, что давала сама природа. Причем, постигли это все они своим умом, а не кто-то пришел и научил их. Среди дикарей, как и среди других групп имелись свои гении и свои дураки. Гением, например, был Друх - шаман племени, который в отличие от моих предположений не только курил галлюциногенные травы и ел грибы, но и практически в одиночку тащил на себе всю медицинскую помощь. С помощью трав и простейших инструментов, сделанных из кости и металла, он умудрялся залечивать сложнейшие раны и исцелять больных. Вождь, кстати говоря, передал ему принесенные мной дары, который тот принял и… Отложил на дальнюю полку. Непривычно ему было пользоваться дарами цивилизации, он и так все умел, а про эти лекарства сказал, что будет пользоваться ими в чрезвычайных случаях, которых за три месяца так и не случилось. Хотя раненых в стойбище приносили, причем нередко. И даже серьезных: то кто-то нарвется на арматуру, то кого-то искусают собаки. Мне каждый раз приходилось помогать шаману в лечении, хотя зачастую помощь моя ограничивалась тем, что я подавал инструменты. И ведь Друх умудрялся вытягивать даже таких с того света, и даже были вполне серьезные надежды, что они сумеют вернуться к нормальной жизни. Это было поразительно. Так что я счел за честь учиться у такого таланта. И пусть он понимал в анатомии и физиологии гораздо меньше меня, но все равно умудрялся лечить людей и делать это хорошо. Но я прекрасно понимал, что многое из того, что он делает, у меня не получится повторить никогда. Просто потому, что размышлял этот дикарь совсем другими категориями, и человеческое тело для него даже не делилось на органы, которые выполняли определенную работу. Он воспринимал все это целостным и неделимым. Тем не менее я научился оказывать медицинскую помощь, причем делать это при дефиците припасов, используя исключительно то, что есть под руками. Хотя некоторые вещи мне не нравились. Например, шаман предлагал разжевывать корень ксандера и цветок брока в однородную кашицу, прежде чем закладывать ими раны. Мне казалось, что гораздо лучше и безопаснее будет мелко нарезать их и залить кипятком, на что Друх принялся ругаться и заявил, что главная скрепляющая часть этого лекарства - человеческая слюна. Я был не уверен, что это так, особенно с учетом, что так в рану попадали и бактерии, которые живут у человека во рту, но объяснить этого шаману мне не удалось. Помимо этого, я стал ходить на охоту вместе с дикарями. И основной охотой к моему удивлению была не загонная с помощью собак, пусть и этот вид был все-таки широко распространен, а установка всяких силков и ловушек. Причем делали их из буквального того, что было под рукой: веток, плетеных из травы веревок, камней, кусков металла и стекла. Сначала меня научили делать то, что нужно для ловушек, а потом и ставить их. Самое главное, что все эти ловушки при определенной изобретательности можно было использовать и для самой интересной охоты - на двуногую дичь. Этому меня тоже научили, хотя здесь уже все зависело исключительно от удачи и внимательности врагов. Хотя, если добавить к этому немного взрывчатки, получалось совсем хорошо. Еще меня учили выслеживать дичь, отличать следы одних зверей от других. Это было важно, потому что крупные следы не всегда означали опасного хищника, от которого следует бежать. Хотя большинство следов принадлежало собакам, которых в Денвере оказалось просто невообразимое количество. Однако на них Битые Псы не охотились, так что и меня научить, естественно, не могли. Не могу сказать, чтобы мне удалось добиться особого расположения у обычных жителей племени, однако вождю я явно нравился. Еще бы, я ведь подарил ему свой пистолет, научил чистить его и смазывать, а еще и учил стрелять. В первый раз на шум стрельбы собралась чуть ли не половина племени, а на следующий раз еще трое из дикарей принесли оружие и даже какие-то патроны, старые, уже покрытые патиной. Оружие, кстати, у них было так себе, два мелкокалиберных полицейских револьвера, какой в свое время был у меня, да еще один одноствольный дробовик. Мне пришлось потратить время на то, чтобы хорошенько очистить стволы и привести их в готовность к стрельбе, после чего я с разрешения вождя стал учить и остальных обращаться с оружием. Видимо, вождь сделал выводы, что четыре ствола в случае чего лучше помогут защитить племя, чем один. А потом мы даже сходили на торговый пост для того, чтобы прикупить еще патронов у Утильщиков, которые добывали их на руинах города во вполне себе промышленных масштабах. У меня была мысль сколотить из дикарей команду добытчиков вроде тех же Утильщиков, но меня отговорили. В первую очередь потому, что город уже давно был поделен между разными бандами и племенами, и своих конкурентов Утильщики уничтожали быстро и безжалостно. Что же касалось религиозной стороны моей миссии, то тут все было достаточно плачевно. Менять свою веру на чужую Битые Псы не хотели ни под каким предлогом, упрямо продолжая поклоняться собакам. И даже то, что я рассказал им, что собаки не только служили людям до Великой Войны, а были выведены ими, ничего не поменяло. Кое-кто меня, конечно, первое время слушал, но, когда Друх строго поговорил с этими слушателями, они разбежались и, увидев меня, шарахались в стороны. Я до сих пор гадал, что же он им такое сказал. В конечном итоге, я решил подзабить на религиозную часть своей миссии и положиться на удачу. Если я сумею доказать свою полезность, ну и показать таким образом, что мой Бог превосходит силой их племенных божков, то дело сдвинется с мертвой точки само собой. Ну или я просто таким образом успокаивал себя. Сегодня же был особенный день. День, к которому, как выяснилось вчера, меня готовили последние четыре месяца. Я-то думал, что я учу дикарей, а как выяснилось, это они готовили меня к посвящению. Когда мне об этом рассказали, я не удивился. Я подозревал, что у дикарей должен быть какой-то ритуал посвящения, но не думал, что меня подвергнут этому испытанию. Все-таки для них я был чужим. Но нет, меня собирались учить и самому главному: приручению собак, той самой тайне, благодаря которой Битые Псы были гораздо сильнее всех остальных племен. Этому я был скорее рад, чем нет, если я смогу как следует научиться этому, а потом передать это умение другим мормонам, скорее всего Проповедник закроет глаза на то, что религиозная часть моей миссии провалилась. Сейчас мы двигались в сторону центра города. Мы - это я, и двое воинов племени. Одним из них был Авонэк - тот самый дикарь, вместе с которым мы шли от торгового форта. Он был одним из главных разведчиков племени, и то, что именно он вел меня на посвящение было для меня большой честью. Вторым был Вэнон - совсем молодой парень, по меркам НКР так вообще даже мальчик, который сам прошел посвящение только в прошлом году. Он тоже готовился стать разведчиком. Разведчики вообще были своего рода элитой среди дикарей. Все-таки в племени каждый был воином, и всем приходилось работать на посадках и со скотом. Всем кроме этих самых разведчиков, которые большую часть времени проводили вне стойбища. Мне до сих пор ничего не объяснили, сказали только, чтобы я не брал ничего лишнего. Я уже привык покидать стойбище без брони, которую оставлял в своей палатке. Кстати говоря, еще один плюс жизни в племени, где все друг друга знали, можно было оставлять свои вещи без присмотра и не бояться, что кто-нибудь возьмет их. Ну дикарям было еще привычнее, они-то брони вообще не носили. Оружие я тоже оставил в палатке все, кроме пистолета и пары магазинов. Накинул пыльник прямо поверх футболки и отправился в путь. Все-таки мы жили не в те времена, чтобы ходить вообще без оружия. Воины племени, что шли со мной, тоже были при оружии, они несли с собой копья. А Авонэк нес еще и револьвер тридцать восьмого калибра. Он был одним из тех троих, у которых нашлось оружие, а управляться с ним его я более-менее научил. Крупных хищников в Денвере не водилось, и все благодаря стаям собак, которые могли загнать любого зверя. Чтобы отбиться от одной-двух шавок копья и пары пистолетов хватило бы в любом случае. Ну а если нас попытается загнать стая собак, тогда уже никакое оружие не поможет. Единственный вариант в таком случае - забраться куда-нибудь, где собаки тебя не достанут, и ждать, пока им не надоест тебя караулить. Местные собаки знали вкус человечины, это было у них в крови. Первое их поколение, состоявшее из сбежавших домашних псов и уличных собак именно человечиной и питались. А чего им еще было есть, если даже в мусоре копаться смысла не было, потому что пропали те, кто этот самый мусор производил. Зато трупов на улицах после бомбардировки наверняка было море. Мы шли уже примерно полчаса, Авонэк шел первым и, как мне казалось, смотрел не только по сторонам и на землю, рассматривая следы, но и усиленно нюхал воздух. Из интереса я тоже попытался принюхаться, но ничего особенного не почувствовал. Однако скоро мы остановились у разрушенного многоэтажного дома, от которого целым остался только подвал. Авонэк заглянул внутрь, кивнул, стащил со спины сумку, сшитую из какой-то тряпицы и протянул ее мне. - Иди внутрь, - едва слышно пошевелил он губами. - Выбери себе щенка, положи в сумку и возвращайся. Веди себя тихо, сейчас собаки должны быть на охоте, но кто-нибудь может и охранять логово. - Это логово? - спросил я, чувствуя, как мое сердце начинает биться чаще. - Мне идти внутрь? Одному? - Одному, - кивнул воин племени. - Не бойся, каждый из воинов племени приходил сюда, чтобы взять себе собаку. И не только в это логово, но и в другие, по всей нашей части города. - Да, но воровать щенков… - я чувствовал себя неуютно. В голову пришла дурацкая мысль о детской книжке, в которой сумасшедшая женщина, помешанная на мехах, украла щенков для того, чтобы сделать из них шубки. Я, конечно, шуб ни из кого делать не собирался, но воровать щенков у сук… Как-то это неправильно было. Они ведь сосунки еще, как я выкармливать-то его буду? - Взрослую собаку уже не приручить, - ответил дикарь. - Настоящим другом может стать только такой пес. Так ты готов или нет? - Готов, - вздохнул я и повесил на плечо сумку, после чего двинулся внутрь логова. Аккуратно спускаясь по ступеням так, чтобы не нашуметь, я пожалел, что у меня нет с собой фонаря. С другой стороны, фонарь мог бы напугать животных, а это для меня совсем не подходит. Я должен сделать все быстро и четко, нам ведь придется и уходить отсюда как можно быстрее, чтобы собаки не нашли нашего следа. Оказавшись в полной темноте, я остановился и дал себе немного времени, чтобы зрение привыкло к мраку собачьего логова. Заодно принюхался, как учили меня дикари. Хорошо, что я давно бросил курить, хотя обоняние у меня и так было не особо развито. Это дикари могли своим нюхом различать сразу по полдесятка запахов, тогда, когда мне удавалось учуять лишь один. Вот и сейчас, например, из логова доносился отчетливый запах псины, который смешивался с запахом дерьма. Ну да, собаки же, гадят там же, где живут. Дождавшись, когда в тени стали различаться силуэты, я двинулся дальше, вглубь этого подвала. На всякий случай расстегнул хлястик кобуры Кольта, на случай, если дикарь ошибся, и в логове сейчас есть взрослые собаки. Поморщился, вспомнив, что не дослал патрон, но решил, что щелчок затвора будет слишком хорошо слышно в подвале. Скоро я остановился у большой кучи полуистлевшего тряпья, наклонился над ним и поворошил его, ожидая, что найду здесь щенков. Но их тут не было, только запах псины стал еще сильнее. Я чертыхнулся про себя и двинулся дальше, аккуратно касаясь рукой стены, чтобы не заблудиться, ну и не упасть, если запнусь обо что-нибудь. Следующая куча тряпья нашлась через десятка полтора шагов, я поворошил ее и наткнулся на полудюжину теплых телец. Да, это были щенки, еще совсем маленькие, сосунки. И именно такого мне и нужно было забрать с собой. Только вот как мне выбирать их в полной темноте? Решив положиться на удачу, я схватил одного из щенков за загривок и засунул его в сумку, после чего развернулся и двинулся наружу. Щенок едва слышно заскулил, но я решил не обратить на это внимание. Кто угодно будет скулить, если вытащить его из вороха теплого тряпья и засунет в сумку. Обратно идти было гораздо проще, потому что свет падал в проем, освещая мне дорогу. Скоро я добрался до лестницы и поднялся по ней наверх. Воздух разрушенного города после смрада собачьего логова казался настолько свежим, что буквально пьянил. Даже голова закружилась. - Нашел, что искал? - спросил Авонэк, когда я поднялся наверх из подвала. - Да, - кивнул я. - Только он ведь сосунок совсем. Да и слепой ещё, вроде бы. Как я его кормить-то буду, пока он не вырастет? - Научим, - ответил воин племени. - Мальчика взял или девочку? - А я и не знаю, - ответил я, после чего открыл сумку и достал из нее лобастенького и достаточно крепкого щенка. Похоже, что он был из той породы, что до Великой Войны называлась бойцовыми, уж очень широкая у него была грудь и крепкие передние лапы. Взяв щенка в обе руки, я поднял его перед собой и заглянул под хвост, где обнаружил все, что было положено. - Мальчик. - Мальчик - это хорошо, - проговорил Авонэк. - И крепкий, это тоже здорово. Ну, теперь все от тебя зависит, кого ты из него воспитаешь, тот и вырастет. А уж как воспитывать пса, мы тебя научим. Пойдемте назад, пока собаки не вернулись. Спорить с дикарем я не стал, мне и самому хотелось как можно быстрее вернуться в спокойное и безопасное стойбище. Обратная дорого почти ничем не отличалась от прямой, разве что мы остановились один раз и Авонэк высыпал на наши следы пару горстей сушеной травы. Я уже знал, что это дикорастущий табак, но дикари предпочитали не курить его, а жевать. Как раз потому, что из-за курения портилось обоняние. А еще это растение начисто отбивало нюх собакам, так что место, где Авонэк рассыпал табак было крайней точкой, до которой дикие псы смогли бы пройти по нашему следу. Щенок вел себя спокойно, не скулил, да и вообще, похоже, что его укачало, и он уснул. Хотя он ведь мелкий совсем, они в таком возрасте только и могут что спать, сосать мамку и гадить. Я до сих пор понятия не имел, как буду его выкармливать, но судя по тому, что дикари мне ничего не сказали, у них была какая-то технология. Поэтому я решил пока что не думать об этом. Что-то да получится, не дадут же ему умереть от голода. Дикари-то собак почитают. *** Прошло еще полгода и за это время многое изменилось. Учебы стало только больше, но теперь дикари учили меня больше, чем я их. И учили они меня именно тому, что было важно: как вырастить и воспитать собаку. Сначала мне пришлось выкармливать его с помощью смоченной молоком тряпицы. Я не был уверен, что браминье молоко пойдет на пользу собаке, но дикари меня успокоили, сказав, что все будет нормально. Мне пришлось сложить в своей палатке кучу тряпья, чтобы щенок мог зарываться в нее и не мерзнуть, но все равно мне частенько приходилось брать его с собой в постель, чтобы греть теплом своего тела, иначе он мог замерзнуть или заболеть. Скоро у Джима, как я его назвал, открылись глаза, он научился делать первые, еще неуверенные шаги, поскуливать и даже издавать нечто похожее на лай. Честно слово, я чувствовал себя, будто мать, следящая за ребенком. Во-первых, мне было совестно за то, что я забрал щенка от суки, которая его родила. Вряд ли я мог обеспечить ему лучший уход, чем его мать, но мне приходилось стараться изо всех сил. А во-вторых, Джим мне действительно понравился, и я почувствовал к нему привязанность. Прошло так много времени с тех пор, как я чувствовал привязанность к другому живому существу, и я никогда не думал, что это будет этот небольшой ушастенький комочек шерсти. Через какое-то время у щенка прорезались зубы, и я стал кормить его мелко нарубленным мясом кротокрыса, которых мы ловили в городе. Наверняка это был и обычный рацион для любой собаки Денвера, кротокрысы там водились в изобилии и собаки, естественно, душили их и ели. Мне объяснили, что очень важно рубить мясо как можно мельче, потому что нежный желудок щенка может не справиться с цельными кусками, и это может плохо закончиться. И я этим и занимался, стараясь, чтобы кусочки были не больше половины ногтя. А потом Джим стал расти не по дням, а по часам. Из смешно и неловко переваливающегося на лапах недоразумения, он стал превращаться в маленького и очень активного проказника. Мне постоянно приходилось следить за ним, чтобы он не сбежал куда-нибудь и не накуролесил, не изгрыз какие-нибудь вещи и не сожрал чего лишнего, что могло пойти ему во вред. Забот прибавилось, еще и потому, что я начал дрессировать его, чему меня учил Сэни - один из самых старых и опытных жителей племени. Учить щенка приходилось всему, что может пригодиться в жизни, но и делать это приходилось постепенно. Если сперва учеба больше была игрой, когда я бросал различные предметы, а Джим приносил их мне, то потом мне пришлось учить его приносить предметы, на которые я указывал. И это было не все. Я учил его садиться и охранять, лежать, красться, подавать голос. Мне казалось, что научить всему этому собаку, у которой, очевидно, нет разума, невозможно, но Сэни подсказывал мне как это сделать, и следовал его наставлениям и все получалось. Сначала мне, конечно, приходилось подкармливать Джима кусочками вяленого кротокрыса, но потом уже было достаточно и обычной похвалы. И я постепенно начал проникаться немудреной философией местных по поводу собак. Племя зависело от собак, псы помогали им охотиться, охранять стойбище и даже в войне. Без собак Битые Псы не смогли бы ничего противопоставить другим племенам, живущим в окрестностях Денвера и, скорее всего, они были бы очень быстро истреблены. И пусть я и сам не собирался поклоняться собакам, но за полгода я кое-что понял. Верить в собак для дикарей было гораздо проще и привычнее, чем верить в какого-то далекого Бога. Собаки рядом, от них зависит жизнь племени. К тому же я стал понимать, что собака - это самый верный друг. Он никогда не предаст тебя ради перспектив, которые предлагает работа на мафиозную семью, как поступил мой бывший лучший друг, и никогда не бросит тебя в беде. А даже если и уйдет, то только на тот свет. Либо защищая тебя, либо вместе с тобой. Джим стал именно таким моим другом. Однако новые проблемы подошли оттуда, откуда я их совсем не ждал. В тот день я сидел у себя в палатке и чистил пистолет. Набор для чистки оружия у меня с собой был, его мне дали мормоны, так же, как и научили ухаживать за Кольтом 1911. Сам бы я не факт, что разобрался бы с этим и нашел все нужные точки для смазки. Винтовку мне чистить не приходилось, ведь я ни разу из нее не стрелял, а большую часть времени она вообще провалялась у меня в палатке, завернутая в тряпки, чтобы не пылилась почем зря. А вот из пистолета мне приходилось стрелять. Иногда по чересчур наглым кротокрысам, пару раз по радскорпионам. Но в основном все же на импровизированном стрельбище, которое мы построили на дальнем краю стойбища. Так или иначе, но оружие я старался содержать в порядке, и заодно учил этому и дикарей. Из своего пистолета я стрелять никому из них не давал, мало ли, вдруг сломают. Вроде бы у Кольта простая и надежная конструкция, но с дикарями можно ожидать чего угодно, даже того, что они умудрятся испортить и этот пистолет. Поэтому и чистил его сам. Я закончил наносить смазку на нужные места, собрал пистолет, взвел курок и утопил спуск. Пистолет сухо щёлкнул, и уже после этого я вставил магазин с семью тупоголовыми патронами сорок пятого калибра. Пистолет со взведенным курком я не носил, хотя это было абсолютно безопасно: во-первых, у Кольта был двойной предохранитель, во-вторых хлястик кобуры, сшитой специально под этот пистолет, прикрывал ударник. Слышал я, что ношение со взведенным курком может оказаться не очень полезным для пружин. А так достать пистолет и тут же взвести его, дернув на себя затворную раму давно уже было делом привычки, это движение было отработано на сотнях тренировок, начавшихся еще в Хабе. Полог палатки распахнулся и внутрь вошла Нина. Нина была одной из дочерей вождя Битых Псов, и характер у нее был… Даже сложно его описать. У меня было стойкое ощущение, что этой девушке место скорее в компании золотой молодежи НКР, среди сынков и дочерей богатых промышленников, скотоводов или кого-нибудь из парламента. Короче говоря, среди тех, у кого есть все, что угодно их душам. И от этого они начинают маяться скукой. Вот и Нине тоже явно было скучно. Как у дочери вождя у нее было все, что она хотела, но ее интересовало другое. Девушке не было интересно общаться с соплеменниками, она давно положила глаз на меня и несколько раз намекала мне на то, что хочет познакомиться со мной поближе. В последний раз она заявила об этом прямо, но мне удалось отговориться тем, что я собираюсь отправиться в рейд вместе с разведчиками. Похоже именно поэтому она и дождалась момента, когда я не буду ничем занят. А подстеречь меня можно было только в палатке. Джим, увидев Нину, глухо заворчал. Похоже, что девушка ему не нравилась. Или собака своим сверхъестественным звериным чутьем почувствовала приближения неприятностей для своего хозяина. У меня такого чутья не было, хотя, если судить по всем приключениям, которые я пережил, оно давно должно было образоваться. Я посмотрел на Нину. На самом деле девушка была вполне себе хороша. Еще бы, она ведь была дочерью самой красивой женщины племени, жены вождя. Загорелая кожа красиво блестела, словно бронзовая, лицо было симпатичное, с пухлыми губками и большими щечками. Да и фигура у нее была вполне себе ничего, все что полагалось иметь женщине с моей точки зрения, у нее было на месте. На лице девушки была написана жесткая решительность, похоже она собиралась получить от меня того, что она хотела. Я же давать ей этого ни в коем случае не собирался. Нет, может быть, окажись я в такой ситуации пять лет назад я бы воспользовался вниманием молодой девушки. Но я нынешний этого делать не хотел. Во-первых, у меня могли начаться большие проблемы, если бы об этом узнал вождь. А он бы непременно узнал, так как в таком тесном сообществе, как племя, слухи расходятся с очень высокой скоростью. Реакция ее отца могла быть непредсказуемой, так как брак Нины, как ни крути, это ещё и политический инструмент для того, чтобы сохранить в своих руках власть. Кто знает, как он отнесся бы к новости, что чужак, поклонник белого Бога попортил его дочь. Во-вторых, я не собирался позволять себя использовать девчонке из местной "золотой молодёжи". Такие люди не нравились мне в прежние времена, и не нравятся и сейчас. Ну а в-третьих все дело было в моей миссии. Как я мог учить дикарей соблюдать правила, если я сам не буду их блюсти? Это уже будет лицемерием, а в сексе вне брака Проповедник говорил вполне категорично, называя это грехом и блудом. Мормонами такие вещи осуждались. - Ты здесь, - наконец, проговорила девушка. - Да, я тут, - ответил я. - Где же мне еще быть, кроме как в собственной палатке? - Ну мало ли, - протянула Нина. - Вдруг у тебя нашлись какие-то срочные дела? Как в прошлый раз. - Нет, - покачал я головой. - Никаких срочных дел у меня сегодня нет. В разведку мы не собираемся, а Друху помощь сегодня не нужна. Тяжелых раненых нет, а с остальными он и сам справится. Я планировал почистить оружие, а потом потренировать Джима. А то он совсем обленился. Услышав свое имя, пес навострил уши и посмотрел на меня многозначительным взглядом. Будто понял, что именно я о нем сказал. Главное, чтобы не обиделся пес а то мало ли. - А вечером ты свободен? - спросила девушка. - Сегодня будет полнолуние, должно быть очень красиво. Не хочешь погулять со мной под луной, посмотреть на звезды? Я прекрасно понимал, что именно она мне предлагала и чем должна закончиться прогулка под этой самой луной. В НКР под таким же предлогом звали в бар или ресторан, а в Нью-Рино - в казино или на бои. - Ладно, - проговорил я, поднимаясь с лежака, на котором сидел, после чего сунул Кольт в кобуру на бедре. - Давай поговорим начистоту. Я понимаю, что парни из племени тебя не привлекают, что отношения с ними кажутся тебе скучными. Но идея строить отношения со мной, она ещё хуже. Я пришел к вам в племя для того, чтобы выполнить миссию, и уйду, как только пройдет время. Я не собираюсь заводить ни с кем дружбы, и уж тем более любовных отношений. И тем более с тобой, Нина. - Это почему же? - девушка нахмурилась. - Потому что ты - дочь вождя, - без обиняков заявил я. - Потому что он наверняка собирается выдать тебя замуж, а я не хочу портить ему планы. Потому что я совсем из другой компании, и то, что ты мне предлагаешь, у нас называется блудом, и за это очень жестко наказывают. Мне продолжать? - Да плевать мне, чего там хочет папаша! - выплюнула мне в лицо Нина. - Я хочу тебя, и ты мне дашь то, чего я хочу, иначе… Иначе, тебе же и хуже будет, понял? - Не нужно злиться, - я примирительно поднял руки перед собой. - Не нужно устраивать сцен, пожалуйста. Я этого не заслуживаю. Ты меня совсем не знаешь, так что… - Заткнись, - перебила меня девушка. - Ты боишься проблем с моим отцом? Знаешь что, я тебе устрою это! И она пулей вылетела из палатки, переполошив Джима, который вскочил на лапы и принялся лаять. Да, похоже, что ему тоже не понравились интонации девушки. Сперва я сел обратно на лежак, а потом вскочил, чувствуя как мое сердце бешено заколотилось. Она пообещала устроить мне проблемы с отцом, а у нее ведь есть немало способов для этого. Она может рассказать все, что угодно, и поверят ей, а не мне, чужаку. Усилием воли я преодолел мелкую дрожь, которая стала сотрясать моё тело, и принялся натягивать на себя панцирь и дополнительные бронещитки. Что-то мне подсказывало, что если ко мне в палатку заявится разъяренный папаша, то одеться мне уже не дадут. Быстро надев броню, уже давно подогнанную так, что она ни капли не стесняла движений, и натянув поверх разгрузочный жилет и пыльник, я принялся собирать рюкзак. Собственно говоря, все мои вещи и так лежали в нем, потому что в палатке моей не было даже сундука, а это был единственный способ держать вещи в порядке. Покидав в рюкзак свои вещи, я затянул горловину, после чего стал разворачивать тряпки, в которые была завернута винтовка. Достал ее, зарядил, дернул на себя затвор и большим пальцем перекинул предохранитель. Если все пойдет по сценарию, который я уже успел нарисовать себе в голове, я до последнего буду пытаться разойтись без стрельбы. Пробьюсь в сторону Торгового Форта, не станут же они штурмовать его из-за меня. Или станут? Большой вопрос. Если вождь почувствует, что ему нанесено оскорбление, то он может попытаться отомстить. И не только мне, но и всем мормонам. Он ведь может пойти на них войной. Щенок тоже заметался по палатке, похоже, он почувствовал, что я собираюсь уходить. Я посмотрел на него, и у меня защемило в груди. Я намеревался оставить его здесь, будучи уверенным, что уж собаке-то ничего плохого Битые Псы не сделают, они им поклоняются в конце концов. Но уж слишком я привязался к Джиму. Брать его с собой? А почему бы и нет в самом деле, с собакой всяко будет веселее, чем одному. Я свистнул, и щенок радостно побежал за мной. Когда я вышел на улицу, то понял, что мой побег безнадежно опоздал. К моей палатке шла большая группа воинов племени во главе с самим вождем. Рядом с ним была и Нина, она шла чуть в стороне, и выглядела одновременно очень злой и растерянной. Уж не знаю, что она рассказала своему отцу, но, очевидно, она не ожидала от него такой реакции. А вот вождь был просто в ярости, это было видно по раскрасневшемуся лицу. На бедре у него висела кобура с моим же Кольтом. Черт, вот будет смешно, если меня застрелят из моего же пистолета. - Как ты мог?! - спросил у меня вождь, едва заметив, что я вышел из палатки. - Мы приняли тебя, мы учили тебя тому, что умеем сами! Как ты мог так отнестись к нам?! Ты нарушил все законы гостеприимства, Михаил! - Я не знаю, что она тебе наплела, - ответил я, остановившись. Винтовка висела у меня на груди, мне хватит одной очереди для того чтобы положить всех, включая вождя и его ненаглядную дочку. - Я не тронул твою дочь и пальцем. Наоборот, это она домогалась меня последние несколько месяцев. И я каждый раз отшивал ее, исключительно из глубокого уважения к тебе. Не знаю, возымели ли мои слова какое-то действие на вождя, яростное выражение с его лица так и не пропало. А вот воины племени, кажется, прислушались ко мне и даже замедлили шаг. Но не знаю, из-за моих слов это, или из-за того, что они разглядели висевшую у меня на груди винтовку. - Не сметь врать мне! - заорал вождь, кажется, окончательно теряя всякую связь с реальностью. - Нина сказала, что ты затащил ее в палатку и пытался изнасиловать. Ну-ка дочь, скажи, где он тебя трогал? - Тут, - глянув на меня упрямым взглядом, девушка дотронулась до своей груди. - И тут, - схватилась она уже за пах. - Я еле вырвалась от него, мне было дурно, и я сразу побежала к тебе, папа. Вот ведь сука. Ей еще и хватило совести на то, чтобы так нагло врать. Да еще и показать, где я ее якобы трогал. - Это ложь, - спокойно ответил я. - Я к твоей дочери даже пальцем не прикоснулся. - Если это ложь, то почему она пришла ко мне вся в слезах? И почему ты надел броню и забрал оружие и вещи? Скажи, что ты не собирался бежать. - Твоя дочь пришла к тебе в слезах, потому что она прекрасная актриса, и ей только в театре выступать, - ответил я, и поморщился. Ну да, откуда дикарю вообще знать, кто такая актриса, да еще о такой сложной вещи, как театр. У них тут из всех развлечений только танцы вокруг костра и тотемов. - И да, я собирался бежать. Потому что после того как отверг ее в последний раз, она сказала, что устроит мне проблемы с тобой. А последнее, чего мне хочется, это огрести проблемы с тобой. Тем более, что мне осталось жить в твоем племени всего-то жалкие два месяца. - И что, неужели ты думаешь, мы тебя не догнали бы? - вдруг вступил в разговор Авонэк, которые был среди воинов племени. У него, кстати говоря, тоже было оружие, револьвер тридцать восьмого. У остальных были копья и ножи. Если начнется драка, то первыми надо будет выбить именно вождя и Авонэка. Остальные большой опасности не представляют. - Думаю, если у вас мозги на месте, вы не стали бы меня преследовать, - ответил я. - Это может очень плохо закончиться. Вождь, я предлагаю спокойно поговорить. Если у тебя после этого останутся ко мне претензии, то я уйду из племени. Вы все равно не сможете мне ничего сделать своими ножами и копьями. Я был абсолютно уверен в том, что говорю, и старался говорить спокойно, надеясь, что и вождь меня послушает. - Нечего с ним говорить, вождь, - вдруг проговорил Авонэк. - Чужак лжет. И тут я понял, что изначально ошибся в оценке ситуации. Похоже, что Авонэка и Нину что-то связывало. Ну да, в кого же влюбиться самому лучшему воину и разведчику племени, как не в дочку вождя? Это же единственная более-менее недоступная цель, тогда как остальные женщины могут оказаться в его доступности по единственному желанию. Я не знаю ни одной из незамужних женщин племени, которая отказала бы ему. - Взять его! - приказал вождь, показывая на меня пальцем. Я успел отреагировать быстрее чем его люди, все-таки тренировки дали о себе знать. Вскинув винтовку, я большим пальцем переключил режим огня на автоматический, и дважды утопил спусковой крючок. С такого расстояния можно было даже не целиться. Первая очередь попала в Авонэка и когда-то лучший разведчик племени, завалился на землю, щедро заливая ее кровью из простреленных легких. Вторым был вождь, но ему повезло, он успел броситься на землю, одновременно доставая из кобуры пистолет. Этой связке движений я сам его и научил: уйти из-под вражеского огня и одновременно выхватить оружие. Две пули ушли в молоко, а еще одна попала в плечо вождя, причем очень удачно так, что рука его повисла плетью. Достать оружие левой рукой он не мог, потому что свалился на нее, да и неудобно было тянуться. Остальные воины племени рванули ко мне, и я не без сожаления расстрелял еще двоих. Больше всего в тот момент я желал, чтобы дикари поняли, что бежать на меня совершенно бесполезно, а бежать надо наоборот от меня. Но нет, воины племени были слишком преданы своему вождю, а он приказал взять меня. На землю свалилось еще два трупа, я перевел оружие на третьего, но тут произошло то, на что я не рассчитывал. Джим выбежал из-за меня и бросился на дикаря, уже заносившего копье для удара. И напоролся на лезвие этого простого, но вполне смертоносного оружия. И тут я закричал. Мой Джим, мой веселый щенок, упал у моих ног безжизненным комочком шерсти, из его распоротого брюха на землю потекла кровь и полезли кишки. Я почувствовал дикую вспышку ярости. Собака ничего им не сделала, зачем было ее трогать? Я перестал сдерживаться и выпустил в сторону набегавших на меня дикарей длинную очередь, примерно на половину магазина. Еще пятеро воинов племени упали на землю, каждый получил минимум по две пули, хотя несколько все-таки улетело в молоко. Вот мое оружие и доказало превосходство режима автоматического огня над ножами и копьями. Нину моя очередь не задела, потому что она поступила наиболее разумно: бросилась на землю и закрыла голову руками. Она не шевелилась, похоже опасаясь поймать и свою пулю. Но стрелять я в нее не собирался, пусть и отчетливо понимал, что все, что произошло сегодня, произошло полностью и исключительно по ее вине. Но я не убиваю женщин, если они не пытаются убить меня. Хотя ее-то, наверное, и стоило, но тогда от меня точно не отвяжутся и гнать будут до самого восточного побережья. А мне всеми силами хотелось бы этого избежать. Перезарядив винтовку, я засунул наполовину опустошенный в свободный карман разгрузки, и перекинул переключатель на одиночный огонь. Подошел к ближайшему из лежащих на земле дикарей и выстрелил ему в голову. Я проделал то же самое и со остальными воинами племени, после чего подошел к вождю. Только сейчас он смог достать из кобуры пистолет левой рукой, но она тряслась. Да, действовать его в такой ситуации я не тренировал, ну и правильно, что я этого не сделал, а то он ведь по мне стрелять стал бы. Я влупил по лицу вождя носком ботинка, а когда он опрокинулся на землю, наклонился над ним и отобрал пистолет. Это не потребовало от меня никакого труда, после моего удара дикарь уже не мог сопротивляться. - Это мое, - проговорил я. - И это не я нарушил законы гостеприимства, а ты. Я не сделал тебе ничего плохого, а ты натравил на меня своих людей. Впредь ты будешь меньше слушать женщин и влюбленных в них сосунков. Я не убью тебя, потому что без тебя некому будет управлять племенем, а мне вас жаль. Но запомни: не вздумай меня преследовать. Иначе я вернусь и убью всех: мужчин, женщин, детей, даже собак. Никто меня не остановит. Ты понял? - Понял, - глухо прошамкал разбитыми губами дикарь. Я упрятал пистолет в кобуру на разгрузке, после чего развернулся и двинулся прочь из стойбища. Вернуться к мормонам после того, что я натворил здесь, я не могу. Все-таки миссия моя оказалась с треском провалена. Придется вернуться к прежнему плану и двинуться дальше на восток. Посмотрим, там ведь наверняка тоже живут люди. Может быть, я смогу устроиться в тех местах.