Ведьмак - Дыхание луны

      — Ты уверена в этом? — в очередной раз спрашиваю я Рату, скача верхом на диковинном звере.       — Я клянусь кровью своих предков. Ума никогда не стал бы просто говорить об этом и тем более обманывать, — отвечает она, подкрепляя свои слова ещё одной традицией.       Когда обычный воин клялся кровью предков, он ставил на свою душу проклятое клеймо. Если по каким-то причинам он не исполнял клятву или обманывал, то подвергал свою душу заклятию, суть которого в том, что после смерти сосуда он не перерождался, а становился одним из призрачных тварей этого мира. Но это всего-навсего слухи, ничем не подкреплённые. За всё время существования народа и племён никогда не подтверждали существование этих тварей, поэтому выражение «Клянусь кровью предков» стало обыденностью, крылатой фразой, успокаивающей собеседника. Я это воспринимал не всерьёз, что не скажешь про саму Рату. Зарриканка твёрдо верила в это — поэтому для неё такая клятва большой шаг. Пойти на риск, подвергая свою душу проклятием. Пускай так остаётся, я не собираюсь переубеждать кого-то и тем более влезать со своим уставом в чужой монастырь.       Чудо зверь с двумя горбами и длиной шеей, никак не походивший на привычных коней, передвигался не так, как скаковая живность. Он спокойно, но уверено шагал по самым крутым и по виду опасным пустынным местам. Если вместо него поставить коня, то животинка уже на подъёме в бархан выдохлась бы или, ещё хуже, завязнет где-нибудь, когда же эта чудо тварь медленно, но уверенно поднялась бы, будто перешагнула лужу. Мы неспешно продолжали свой путь до захода солнца, пока старшая сестра не попрощалась с нами, уступая младшей своё место. Лунный диск в самом начале давал меньше света. Продвигаться дальше по темени было опасно. Тогда решили сделать привал, дождаться, пока младшая сестра дойдёт до зенита. Пока мы ждали, а чудо животное по кличке Горбик восстанавливал силы, мы сидели у разведённого костра, благо тут было много сухой поросли. В такой идиллии Рату первая заговорила со мной:       — Лэнг, спасибо, что не отказали в моей просьбе. Для меня это очень важно. Если бы… — она умолкает, прижимает к груди колени и обнимает их.       Воительница из сильного воина вдруг стала слабой девушкой. Она просто из-за своих чувств не могла подобрать правильные слова. Мне пришлось срочно успокоить её, пока не начался повтор на арене, когда при всех она умоляла меня на коленях, позорясь как командир, теряя авторитет среди своих. Этого я просто не могу допустить. Странно, почему я, убивший без жалости множество своих жертв, так сильно беспокоюсь за состояние этой женщины? Ведь я прекрасно понимаю, она моя рабыня, оружие, которое могу использовать как мне заблагорассудится. Но щемящее чувство в груди не даёт покоя.       — Рату, — сухим голосом привлекаю её внимание к себе. Она приподнимает голову, устало смотрит. — Расскажи мне ещё раз о своём племени. Только огради меня от лишнего, не имеющее ничего общего с моим вопросом, — прошу я, устроившись поудобнее у костра.       Следующий час я внимательно слушаю рассказ, посвящённый зарождению племени, чем в основном занимаются, о культуре и традициях. Это было большой ошибкой. Вместо того, чтобы узнать причину рвения воительницы, мне захотелось послушать историю. Почему её племя сейчас в опасности? Почему именно меня она попросила о помощи? Что может сделать шестнадцатилетний в чужой для него стране? Вот это я должен был сейчас расспрашивать, а не историческую географию страны.       Из полученной информации я выделил для себя самое главное: мы направлялись не в само племя, а так сказать в маленькие кланы, которых насчитывалось сто семнадцать штук, их ещё называют «Драконьими зубами». Вот они составляли основной костяк всего племени. Также существовало, как и везде принятое, разделение на сильных и слабых. Племя делилось на главные кланы и побочные. К таким относились тридцать четыре, занимающие передние верхние и нижние ряды челюсти дракона, так как остальные восемьдесят три размещались на боковых челюстях.       Такое разделение в обществе «Клыка» очень удивило меня, но и это ещё не всё. Каждая побочная ветвь должна примкнуть к главной ветке, дабы учиться у них и принимать знания в военном искусстве, чтобы в следующий раз можно было подняться в «Нумерации зубов». Это делалось для того, чтобы не давать большим главным сильно закрепиться на одном месте. Ведь как бывает, если осядешь и не будешь развиваться дальше, то это прямая дорога к деградации. Поэтому каждый главный клан обязан иметь при себе пару побочных, которые, как кость в горле, готовы в любой момент ударить им в спину.       Но находились такие личности, что просто силой подчиняли себе слабейших, делая из них не соперников в грядущих «Нумерации зубов», а настоящих рабов, которые, в свою очередь, платили им дань ресурсами и душами, пополняя главный клан молодёжью, лишая остальных будущего.       Вы могли бы спросить, почему два побочных клана не могут объединиться против главного узурпатора? Чего тут такого может быть страшного? Да всё очень просто. Если клан пойдёт против другого, то сюда может вмешаться третья сила. Их ещё называют «Четыре главных клыка» — военная мощь племени, где собраны самые сильная воины. Они вмешиваются только тогда, когда конфликт слишком затянулся, потери среди кланов колоссальные или затрагивает всё племя. Тогда один из главных клыков, не разбираясь, кто прав, а кто нет, уничтожает всех старейшин вырождающихся, восстанавливает порядок, назначает своих людей временными правителями. Но как бывает, человеческий фактор берёт своё. Временные люди, оставленные для соблюдения порядка, забирают всю власть себе. Оседают, находят приличных жён, заводят детей и становятся постоянными правителями клана. Так под их руководством у главного и побочных кланов появляется шанс стать сильнее.       — Если враг в лице Континента вторгнется в вашу страну? — задаю я вопрос, который посчитал для себя интересным.       — Тогда «Четыре главных клыка» соберутся вместе, призовут к оружию всю челюсть, к ним присоединятся когти и хребет. Все три племени разом вторгнутся на территорию врага. Лучшая защита — это нападение. Хвост и сердце останутся и будут снабжать продовольствием армию и соседние племена, оставшиеся без защиты. В трудную минуту Зеррикании объединятся перед главным врагом, пока не придут с победой. Поэтому никто из Континента не думает вторгаться на наши земли, зная, чего это может им стоить.       — Получается, в прошлом такие инциденты уже происходили? — задаю я риторический вопрос самому себе. — Но я никак не могу понять вот что. Если у вас такая дружная страна, так почему просто не захватить соседнюю? Ведь с такой могучей армией вам никто не соперник. Плюс вы живёте среди песка. Вам наоборот нужно сплотиться и отобрать плодородные земли.       — Да, в ваших словах есть дух драконьего воина. Понимаете, у нас нет целей завоевателей. Мы мирный, но грозный народ. Если не трогать логово дракона, он не станет нападать. По этому принципу мы и живём. Нас не так много, как могло показаться. От силы мы сможем собрать стотысячную армию для защиты своего дома, а думать о завоевании других территорий и освоении их мы просто не можем себе позволить по причине высокой смертности из-за…       — Кажется, я тебя понял. Ваши традиции, «Нумерация зубов», клановые терки, болезни и всё из этого выходящее, — заканчиваю за неё мысль. Тут же перехожу в атаку, не давая ей ничего сказать: — Я тут заметил интересный факт. Пока ты была рабыней Хозаина, твой клан бездействовал. Как только представитель высшего из «Баазара» сгинул, тут резко появляется гонец с посланием, в котором требуется твоя помощь. Совпадение? Не думаю. Также у меня есть свидетель, который видел, как ты самовольно покидаешь «Баазар». Ответь, ты это специально подстроила, чтобы меня завлечь в ваш конфликт?       — Господин Хан…       — Прекращай, Рату! Ты прекрасно знаешь, как я не люблю, когда ты так говоришь. Можешь притворяться перед кем угодно, но мы прекрасно знаем, кто скрывается под этой маской «Клыка», — эти последние слова становятся триггером, снимая ширмы притворства.       — Чёртов мальчишка, — плюёт она, скривив лицо. — Надеялась до конца играть свою роль, пока мы приближаемся к клану, — с горечью произносит, вытягиваясь во всю и распластавшись на песке. — Где я прокололась? — невинно задаёт Рату вопрос, не обращаясь кому-либо.       — С самого начала, когда вы с Хозаином покинули таверну. Мне не составило труда собрать о вас информацию. Вы, клановые, очень любите светиться своими титулами да достижениями. Вначале я не поверил, думал, слухи, как сплетни, могут преувеличивать. На деле всё оказалось правдой. Хватило всего лишь один раз взглянуть, как ты действуешь в бою, и всё срослось. Мне лишь оставалось продолжать играть свою роль. — Собеседница сжимает кулаки, подбирая в ладонь песок.       — Догадывалась ведь, что так просто не будет. Нет, наивно предположила, что у вас своих дел по горло и не до меня. Вот как вышло. Расслабившись, я позабыла про осторожность… — Она на несколько секунд умолкает, разглядывая звёзды. — Скажи, если ты знал правду, так почему ничего не предпринял? Ведь у тебя был шанс… — тут Рату умолкает на секунду, догадавшись — Да… Не… Такого просто не может быть… — она привстаёт, внимательно смотрит на меня сквозь языки пламени. — Ты специально это сделал… Чтобы я играла свою роль до конца…       Я улыбаюсь ей, аплодируя догадливости.       — Ничего не могу сказать в своё оправдание. Всё так, как ты сказала, Рату, или мне тебя назвать «Убийца Дракона»? — Титул просто ударяет по ушам воительницы.       — Прошу, не называй меня так. Как тебе не нравится лизоблюдства, так и мне титул. Я до сих пор не могу понять, кто пустил этот слух, ведь тогда это был не дракон, а обычный подвид драконида. Существо с туловищем, задними лапами и хвостом льва и с головой, крыльями и когтями орла. Именно из-за того, что он был огромный и мог летать, его приняли за дракона. На деле простой Грифон, что обитает вблизи гор. Непонятно, как он оказался у моей деревни.       — Зная их повадки, он, наверное, покинул своё место обитание. Этому мог послужить человеческий фактор, или более сильный хищник вторгся на его территорию. Вот он основался там, где больше еды и нет конкурентов, — блеснул я своим знанием о бестиарии тварей этого мира.       — Да мне плевать на это. Из-за этой твари моя жизнь как главного воина бесследно потеряна. После убийства монстра меня посчитали еретичкой, изгнали из клана, продали в рабство. Мне пришлось окунуть руки в крови своих сородичей, чтобы заслужить это место. Мне оставалось совсем немного, чтобы выкупить свою свободу, но твоё появление всё испортило. Теперь я снова оказалась у самого начала пути к ней.       — Если это так, то зачем ты решила остаться со мной, а не уйти к другому прихлебателю высшего?       — Да всё очень просто. Я рассчитала, что с тобой у меня будет куда больше шансов обрести свободу, чем снова пресмыкаться перед очередным, как ты выразился, прихлебателем. Ведь пятёрка высших как раз выходцы из тех самых «Клыков».       — Погоди! Я думал, что высшие — это пять представители племён Зеррикании. С твоих слов выходит, «Баазар» принадлежит твоему племени «Клыку». Другие племена знают об этом… Да как такое возможно? — искренность Рату повергла меня в шок.       Всё это время «Клык» подминал под себя центр торговли между Континентом и Зерриканией, пока другие племена просто не знали об этом. Интересно, что произойдёт, если эту информацию выбросить в мир? Как отреагирует общество и все ближайшие вражеские племена? Картина кровавой бойни промелькивает шальной мыслью. Шок резко сменяется азартной улыбкой. Рату сразу замечает, как изменилось моё настроение.       — Вижу, к тебе пришла гадкая мысль. Я тоже задумывалась об этом. Но сразу скажу тебе, лучше забудь об этом. При первом же упоминании тебя сразу же уберут с шахматной доски. Эта партия нам не по зубам. Ещё ты не прав. Племя не владеет «Баазаром», его истинные хозяева — это пять главных кланов, занимающие первые места в челюсти. Если хочешь досадить «Клыку», я могу с этим помочь. Как раз такой шанс у тебя образуется, лишь нужно прислушаться к моим советам, — предложила Рату, не скрывая свои мотивы против своих сородичей.       Я призадумываюсь, слова не лишены смысла. Но в них скрывалось зерно сомнения, которое она пыталась скрыть от меня. Конечно, я не собирался действовать бездумно, рискуя своей жизнью и переходя дорогу более сильным не от мира сего. Не охота заиметь под боком очередного врага в лице целого племени. Кто знает, как отреагирует на эту новость сам «Клык». Уверен, четвёрка главных клыков понятия не имеет, что перед их носом пробегают большие деньги. Это рассуждение снова наводит на интересную мысль.       — Если мы обратимся не к самим племенам, а к «Четырём главным клыкам»? Уверен, один из них заинтересуется этим. — Такая трактовка ещё сильнее заинтересовывает её.       — Твоя идея намного занимательнее, чем простой подкуп с отстранением кандидатов. Но даже так у тебя нет шансов приблизиться к ним. Главные клыки никого не подпускают к себе. Если ты хоть искоса посмотришь в их сторону, они без выяснений расценят это как угрозу. Сразу прикончат тебя на месте, не боясь возмездия со стороны.       — Намекаешь, что мне всё равно не отвертеться от ваших «Нумераций зубов»? — Рату кивает, сладострастно улыбаясь. Следующие мои слова омрачают её настроение: — Ты слишком сильно не надейся на меня. Да, я согласился помочь твоему клану, но как это будет происходить я решу сам.       Она фыркает, отворачиваясь.       — Ну и пожалуйста. Я не рассчитывала на вас, господин Лэнг, — язвительно произносит воительница, сметая с лица всё дружелюбие.       — Рату, перестань язвить, тебе это не к лицу.       — Тогда зачем вы согласились? Если не будете помогать, — зыркает на меня ядовито.       — Да всё просто. Я буду просто консультировать тебя, как правильно поступил бы я в том или ином случае. Тебе просто остаётся либо прислушаться, либо сделать по-своему. — Такое изложение ситуации она не рассчитывала услышать от меня. Ударил той же монетой, что и Рату.       Она дёргается, хватая копье, но не принимая каких-либо действий.       — Это для вас шутка какая-то? — цедит сквозь зубы она. — Мой клан в беде, возможно его хотят полностью уничтожить или, ещё хуже, сделать рабами, а вы тут лишь хотите… — я замечаю, как Рату подбирает под себя ноги, практически готовясь рвануть на меня.       Но небольшая демонстрация вспышки, раздающаяся от костра, умеряет пыл собеседницы, заставляет оступиться. Светопредставление в виде расходящегося в разные стороны огня даже меня проняло. В следующий раз нужно уменьшить дозу, а то я сам чуть в штаны не наложил. Но эффект мне очень понравился, не зря потратил эти три дня. Удалось подсмотреть рецепт у того странного гладиатора. Ни в какую не хотел мне помогать, пока не пообещал ему свободу. Пришлось применить военную хитрость. Под болью у любого развяжется язык. Так я заполучил один из вариантов порошка. Мне досталась Зерриканская смесь, в которую входит Уголь, Селитра и Сера. Найти правильную пропорцию не составило труда. Сейчас я имел у себя в руках самую смертоносную силу. Эксперименты с ней и идеи того пленного подтолкнули меня к… Тут Рату решает напомнить о себе, сбивая меня с мысли:       — Это на это ты потратил три бесценных дня? — задаётся вопросом она, уже зная ответ.       — Уже снова вернулись на «ты». Как иронично это от тебя слышать. — Рату пропускает колкость мимо ушей, продолжая внимательно изучать увиденное. — Да, именно то, что ты сейчас увидела. Я потратил на это три дня. Это упростит нам жизнь. — Хищно расплываюсь в улыбке. — Но сейчас рано об этом говорить. Давай в начале доберёмся до твоего клана. Там мы посмотрим… — делаю я многозначительный намёк, возможность на то, что использую против её врагов.

***

       — Рату, «Убийца Дракона», даю тебе десять вздохов, чтобы убраться из деревни и зарыться обратно в помойную яму, откуда ты вышла, — грозит ей соплеменница, выставив наконечник копья у самого горла.       Вначале мне показалось, у меня двоится в глазах. Одно тело, те же манеры говорить, даже жесты одинаковые. Перед нами стояла копия Рату в злой ипостаси. В её глазах горело пламя ненависти, но было в ней отличие от настоящей. Если присмотреться поближе, можно увидеть более молодые черты лица. Да, точно, Рату намного старше её по возрасту. Это просто не спрятать. Выходит, она не близнец, а что-то наподобие сестры или родственника. Просто природе было лень, и она решила сделать вторую Рату.       — Привет, Сараби. Я тоже рада тебя видеть, — невозмутимо приветствует она её. — Я пришла сюда не по своей воли. Клан в беде, я пришла на его клич.       — Враньё! Никто из нашего клана не посмеет нарушить табу. Лишь…       — Хватит… — её резко перебивает старческий голос. — Опусти оружие, Сараби, и дай Рату пройти. — Она оглядывается на голос и не верит своим глазам.       — Нкозан, как вы могли! Она же еретичка! Своими руками убила хранителя бога! Это святотатство! — взъярилась было Сараби.       — Сараби, не нужно так преувеличить. Мы все прекрасно знаем, Рату поступила тогда правильно. В тот день наш клан мог потерять куда, больше чем одного избранного воина. Я до сих пор жалею, что дал судить её. Если бы…       — Если, когда, может быть… Мне плевать на ваши отговорки, старейшина. Вы приняли своё решение, посчитали правильным пожертвовать одним ради спасения остальных. Как я поняла, это вы послали сообщение о помощи. Что же случилось такое, чтобы потребовалась помощь от еретички? — ядовито спрашивает она, демонстративно скрещивая руки, показывая насколько раздражена всей этой обстановкой.       — Перестань дурачиться. Ты гордая воительница «Клыка», не постать дочери старейшины клана себя так вести.       — Не тебе, старик, мне читать нотации, как правильно поступать. Если есть, что сказать, так говори.       Сокрушенно покачав головой, старец опирается на свой посох.       — Ты никогда не отличалась, как твоя мать, терпением. Это также отразилось на твоей сестре. Сараби, детонька, собери всех наших лучших воинов на главной площади. Пока я обрисую твоей сестре всю ситуацию.       Сараби хотела возразить, но резкий нагнетающий взгляд старика усмиряет её.       — Будет исполнено, — только и может сказать она, покидая нас.       — Прости её глупую. Ты всегда была для неё примером. Она хотела стать такой же, как ты. Но… — тяжело вздохнув, он умолкает. Мы уже и так поняли, куда он клонил. — Я не стану тянуть, а сразу перейду к делу. Обстановка в клане накалилась до предела. Большая часть старейшин готова восстать против главной ветки. Им надоело преклонять колено перед теми, кто относится к ним, как к животным. Я понимаю их, но не могу допустить кровопролития внутри кланов. До нас доходили истории, когда побочный клан шёл войной против главного. Это заканчивалось большими потерями с двух сторон. Когда наступали турниры зубов, эти два клана оказывались на самом дне иерархии. Я просто не могу допустить такой судьбы.       Рату продолжает молча стоять, сверля глазами старейшину. Были видно, она до сих пор не простила его. Играла желваками, добела костяшек сжимала рукоять копьё. Ей с трудом удавалось сдерживать свою злость, чтобы не прикончить того, по чьей вине она оказалась в такой ситуации. Старик даже не думал успокаиваться, продолжая гнуть свою линию.       — Мне очень жаль. Но ты должна снова пожертвовать собой ради клана, — заявляет он.       — Я больше не в вашем клане и ничего не должна, — ядовито выплёскивает Рату свою ярость.       Он сокрушенно качает головой.       — Однажды ставший клыком остаётся им навечно. Судьба каждого кланового — жертвовать собой ради блага племени. Помни! Ты приносила клятву.       — Я отреклась от племени после того, как меня сделали изгоем и рабом и не собираюсь больше иметь никаких отношений с кланом, тем более с племенем, — с каждым словом она становилась всё злее.       Чаша терпения уже наполнилась до краёв. Ещё одна капля, и Рату просто разорвет в клочья своего родителя.       — Копьё в твоей руке говорит само за себя. Не обманывай себя. Мы прекрасно знаем, ты до сих пор верна своему племени. Если бы твои слова были правдой, ты не вернулась и оставила нас на произвол судьбы.       — Старый дурак, я не намерена больше слушать твой маразм. Если вам ничего не угрожает, я возвращаюсь обратно. Я не хочу иметь ничего общего с тобой и кланом, — она была готова развернуться на выход из деревни, как ей в спину старик бросает:       — Они собираются судить Сараби. — Воительница останавливается, поворачивает голову. — Она скрыла свои чувства от тебя, говоря, что отвергла тебя. На деле она продолжала идти по твоим стопам. Я был рад этому, вторая дочь стремится стать как старшая. Вот только я не думал, что она будет повторять те же ошибки. — Он качает головой, тяжело вздыхая. — Сегодня пришла депеша отдать её на суд племени, где будет решаться её судьба среди других кланов.       — Говори, что она сделала?! — выкрикивает Рату, размахивая копьём.       — Убила драконида, — более мрачно произносит старик.       Вот тут она опешивает от услышанного. Драконид считался дальним родственником истинных драконов. Убийство одного из них являлось хуже, чем умерщвление твари в виде Грифона. Рату это прекрасно понимала. Кланы так просто не будут смотреть сквозь пальцы, как в её случае. Все прекрасно знали истину происхождения твари, поэтому Рату ждало лишь изгнание. Попадание в рабство — это проделки главной ветки клана. Зачем разбазаривать такой талант, когда можно его приватизировать. Вот нашёлся хороший повод, чтобы заполучить в свои руки отличного воина, при этом ослабить сам клан. Так сказать, убить двух зайцев одним выстрелом. Но сейчас совсем другое. Сараби грозило не просто изгнание, а верная смерть через палящее светило. Её просто распят голой на столбе в сердце пустыни, где множество тварей просто разорвут тело на части. Особенность пытки в том, что там находятся особые монстры, в виде маленьких жучков они забираются под кожу жертвы, откладывают в неё личинки. В течении несколько дней жертва испытывает внутреннюю агонию, разрывающую изнутри, пока выводок не насытится телом и не дойдёт до самого вкусного — мозга. Такую участь никому не пожелаешь, даже злейшему врагу. Это Рату озвучивает вслух, обращаясь ко мне. Я не отвечаю ей, продолжая наблюдать со стороны.       — Что ты предлагаешь? — задаёт риторический вопрос, на который сама уже знала ответ. Ей просто захотелось услышать ответ от своего отца.       Он последовал:       — Воспользуйся «Правом обмена». Ты рабыня души, у тебя больше нет возможности вернуться назад. Пожертвуй собой ради сестры. Не дай нашему роду оборваться из-за твоей ошибки, — старейшина прямо обвиняет её во всех грехах деревни. Это стало последней каплей, заполнившей чашу терпения. Сжимая зубы, Рату оскаливается как настоящий хищник на своего природного врага.       — Ненавижу, — цедит она сквозь зубы.       Срывается с места, выставляя вперёд копьё, и наконечник устремляется к сердцу. Мне хватает всего секунды, чтобы остановить взбалмошную девку от неминуемой ошибки. Ускорившись, я перехватываю её удар ещё не сложенной до конца косой, уводя в сторону копьё. Следующие мои слова сильно отрезвляют её:       — Рату, приди в себя! Это чистой воды провокация. Не позволь своим эмоциям взять верх над разумом. Если ты перестанешь думать о мести, а оглядишься по сторонам, то увидишь странность. Почему у входа из всей деревни только мы трое? Не кажется тебе, что тут попахивает ловушкой, как раз подготовленной для тебя? — Только после моих слов воительница прислушивается ко мне. Ярость, пылающая в глазах, утихает. Она выпрямляется, втыкает остриё копья в землю.       — Вот о ком я тебе говорила, отец. Несмотря на его молодой возраст, он не обделён драконьей мудростью. Лучшего стратега для нашего клана нам не найти, — огорошивает меня Рату.       — Твоя правда, — улыбается, кивая, старец. — Немногие дерзнули бы так открыто пойти против воина «Клыка», тем более на его территории. Либо наш гость безрассудный, под стать тебе, либо смышлёный, как ты описывала в послании, — подытоживает он, держась за посох двумя руками. Несмотря на его силу духа и воли, годы, прожитые в этом мире, брали своё.       Я вопросительно поднимаю бровь, офигевая от происходящего. Прямо сейчас это семейка ломает драму, лишь бы испытать меня. Выходило, тут ждали не Рату, а меня. Конечно, это льстит мне, я кому-то приглянулся, но срань господня, они совсем не дружат с головой?! Если бы я не вмешался, одним трупом было больше, и как это отразилось бы на нас? Не всполошился бы ли клан после смерти своего старейшины войной против чужеземца? Да они с головой совсем не дружат! От этого мне сильнее захотелось привести свой план к исполнению. Ну ничего, у нас, охотников, тоже есть зубы. Вот только я знаю, когда их лучше применить.       — Не серчайте на нашу невинную шутку, господин Хантер. Рату много рассказывала о тебе, даже упоминала ваши подвиги. Я не мог упустить такую возможность, чтобы убедиться в этом. За весь наш разговор с дочерью вы не проронили ни слова. Это говорит многое о вас. Вы оценили ситуации, заподозрили неладное, приняли решение. Скажу не самое худшее для Рату. Если бы она на самом деле напала на старейшину, будучи рабом, её и владельца ждала бы лишь смерть. Раба за проявленную дерзость и нападение четвертуют, а хозяину отрубают голову.       — Как интересно… — произношу я, растянув губы в улыбке.       Старик повторяет мой жест, думая, что в этом есть что-то забавное. Вот только Рату не разделяет с нами нависшую радость. Наоборот она напрягается, словно натянутая тетива лука, сжимает древко копья.       Я делаю шаг в сторону старейшины, как передо мной, преклонив колено, встаёт на пути Рату.       — Господин Лэнг! Прошу простить моего отца и деревню! Я готова понести суровое наказание за их проступки! — выкрикивает она.       Её эмоциональный фон трепещет от страха. Рату боялась, нет, она была в ужасе. Правильно. Сейчас в моей голове была лишь одна месть. Я просто не мог пройти мимо и не преподать им урок вежливости. Воительница прекрасно понимала, обычным разговором это может не окончится, вот ради родных снова пошла на образину, жертвуя собой. Одним взмахом я обнажил до конца косу. Старец сжимает посох, прищуривается, из обычного приветливого старичка превращается в собранного хищного зверя, приготовившись сражаться. За его спиной выскакиваю из своих укрытий Зерриканцы с натянутыми луками, из укрытий вылезают воины с копьями. Среди них даже наблюдается хищная кошка в полтора метра в холке, песочной масти с пушистыми кисточками на ушах. Зверюга рычит, демонстрируя свою силу, готовность в любой момент напасть на меня. Обстановка ничуть не располагает к моей победе. Даже если попробую использовать на всю КВС, мне просто не хватит внутренних ресурсов против такой толпы. Я уверен, за ними находился ещё дюжина таких же бойцов. Тупой стороной лезвием косы приподнимаю подбородок Рату. Мы зрительно встречаемся, от чего эмоциональный фон просто взрывается разными красками, начиная от негодования и заканчивая паникой.       — Слушай меня внимательно, рабыня души, — я делаю большой акцент на её положении в обществе, чтобы все это слышали. — У тебя нет никакого права. Клан давно отказался от тебя. Ты безродная вещь, которая не имеет даже право тявкать. — Приближаюсь к ней. — Ещё раз помешаешь мне, и твоя участь будет намного хуже, чем у рабов из «Колизея», — сухо произношу я, одним движением складываю в виде копья лезвия косы.       Не стал собирать, прикрепляю к спине специальными механическим кольцами косу. Удобно расположив её, я двигаюсь к выходу из деревни. Сейчас мне хотелось побыть одному привести, свои мысли в порядок и найти любого монстра или завалявшуюся тварь, чтобы сбросить пар. Рату попыталась было пойти за мной следом, но мой многозначительный взгляд заставляет попутчицу остановиться от неверного решения.       Воительница шмякается вперёд на колени, провожая уходящего виноватым взглядом. Она не замечает, как к ней приблизился старейшина, кряхтя и опираясь на посох.       — Вижу, ты привела могучего воина с яростью дракона и сердцем человека, — он умолкает, продолжая наблюдать за уходящем силуэтом, пока тот просто не растворился в песках. — Постарайся привлечь его на нашу сторону, иначе в этом году клан доживает последнее оставшееся время, — просит её по-отечески старец, проводя рукой по волосам дочки. Этот маленький спектакль лишний раз показал старцу, что есть люди с духом, присущим настоящим драконам.