В другой Вселенной

Вадик нечеловечески зол, чтобы понять это достаточно одного быстрого, брошенного украдкой взгляда. Глаза прищурены, губы поджаты, брови сведены, а шрам (непонятно почему присутствующий на каждой оболочке, слепленной с его родной — самому Олегу шкуру от отметин «почистили», ни ожога, ни шрама) натянут белёсой полоской. — Не лезь в это, Поварёшкин, — голос у Вадика тоже злой, рычащий, бьющий по ушам низкими частотами. Олег знает, что если присмотреться, можно увидеть, как от вживлённого генератора дёргается чужое горло — резко, истерично. Так, будто тот вот-вот вырвется наружу, забрызгав всё вокруг кровью, слизью и электролитом. Запах специфический, вкус — тоже (хотя вгрызаться кому-то в глотку, справедливости ради, не самый обыденный процесс). — Мафы все одним дерьмом мазаны. На Старой Земле, так ещё и доисторическим, — продолжает Вадик, мышцы на руках ходят волнами. В воздухе пахнет пиздежом. Потому что сам он не отказывается ни от каких заданий — и плевать, кто заказчик, лишь бы платил вовремя. — Если хочешь что-то сказать — говори, — Олег демонстративно поправляет кобуру и смотрит глаза в глаза. В вадиковских — искусственные сине-белые искры. Считывание биологических параметров собеседника. И напряжение — посланническое, бьющее сейчас и по самому Олегу. То, что он совершает глупость (возможно, последнюю в своей жизни) понятно на интуитивном уровне. — Хорошо, Олег, я объясню, — пожимает плечами Вадик. Интонации бархатные-бархатные, кляпом перекрывающие воздух. — Слышал про ебучую химию ебучих оболочек? Это когда гормонами по мозгам так бьёт, что ты не то что думать, воспринимать реальность не можешь. Раньше нас всех в углерод засовывали — чтоб таким было не пронять. К твоему приходу прикрыли лавочку — слишком высокий процент необратимых повреждений сознания. Это у херовых посланников блядского Корпуса, которых до этого через какие только мясорубки не пропускали, — Вадик тянется к карману и достаёт сигареты, игнорируя нервное подёргивание Олега. — Так вот, Поварёшкин, — Вадик затягивается и выпускает кольцо грязно-зелёного дыма, — стоило этому мафу врубить голосвязь, ты потёк, как последняя сука. А у него зрачки на полглаза растеклись. Как думаешь, почему? От удара Вадик уклоняется, а вот сжать свою шею позволяет. Смеётся сардонически, вылетающая изо рта слюна пачкает Олегу щёку. — Запомни, — говорит он, отдышавшись после приступа отчаянного веселья. — Химия оболочек — это наркотический приход. Не любовь, не чувства, не любая другая возвышенная херь, которая может прийти тебе в голову. И когда вы встретитесь, ни на что человеческое у вас шанса не будет. Олег отпускает и отступает на пару шагов. Разворачивается и направляется к выходу из комнаты, в которой они расположились для серьёзного разговора. — Если хочешь сдохнуть прямо в процессе, можешь ещё эмпатина в него закачать. Ощущения при перезагрузке незабываемые, — озлобленно советует Вадик, двигаясь к минибару. — Есть опыт? — спрашивает Олег и закрывает за собой дверь. Ответ его не интересует. Он отправляет Сергею Разумовскому сообщение с согласием на выполнение частного заказа.