Хтонь

      Прекрасно ли быть женщиной?       Когда как.       Зачастую от тебя слишком много требуют, учитывая тот факт, что требования зачастую невыполнимые. Но к этому я привыкла, свыклась. Самое, пожалуй, неприятное в этом всём — это когда ты истекаешь кровью, ибо такова твоя природа, подруга!       Женщина… звучит как проклятие.       — Лучше не зли меня, — предупреждаю я обладателя нависшей надо мной тени. — Мне плохо.       Матку словно выворачивает наизнанку и хочется уже самой её вырезать кухонным ножом из чрева, дабы не мучаться.       Ещё и этот подоспел. Как вовремя!       — Тебе что-то принести из аптечки? — несмотря на мою злость, спрашивает Доу, никак не отползая от меня       Я на мгновение прикрываю глаза. Боль адская, ничего не помогает толком, чтобы хоть как-то притупить эту хуйню.       — Знаешь, какого быть женщиной, Джон? — начинаю я в бессознательном бреде. — Когда природа издевается над тобой, одарив тебя прекрасной способностью истекать кровью… просто потому что.       Доу замолкает. А что он ещё скажет? Пожалеет неужто? В такой ситуации жалеть — именно то, что вообще нихера не нужно. Разве что, мог бы вырубить ненадолго: вдруг во время отключки боль спадёт?       Если бы. Поэтому рисковать не стану.       Внезапно я замечаю, как лицо Джона буквально переламывает на что-то ему несвойственное. Что-то неприятное.       Его руки тянутся к брюкам. Мои глаза — за ними.       Я замечаю кровь.       — Какого…       У меня в голове пролетает бесконечный полёт мыслей, из которого ничего толкового не могу выявить. Но самое главное, к чему всё сходится, — тотальное охуевание и плюс охуевание.       — Это действительно неприятно, — говорит он и поднимает руку к животу.       Я смотрю на него, не моргнув ни разу. Ей-богу, — ни разу.       — Это что?..       — Забыла? — Доу снова улыбается. — Я могу воссоздать любой орган в своём теле, если захочу.       Забыла? Забыла?..       Как я могла забыть, если я даже не знала об этом? И… как, блядь, вообще можно воссоздать орган?!       — Какой-то абсурд, — мотаю головой в неверии я.       Он принимается трепать меня по голове.       — Ну, у меня нет иных причин, чтобы у меня шла кровь!       — Тогда… тогда ты можешь убирать органы?! Чужие, к примеру?       — Ха! — посмеивается он. — Тогда мне понадобится нож!       Фыркнув, я бью его по плечу. Легонько, конечно же, ибо в «такие» дни чувствительность особенно высока.       — Тогда, выходит, ты теперь девушка? Или у тебя там всё на месте?       Интересно, если меня интересуюь такие вопросы в ланной ситуации, то считаюсь ли я больной?..       — Моё тело подвластно мне полностью, однако я не уверен, что тебе отсутствие чего-то очень уж понравится, — на его губах растягивается лукавая улыбка.       — Мне иногда не хватает подружки, — пожимаю плечами я и улыбаюсь в ответ: — Понимаешь, о чём я?       — Конечно, моя любовь!       Доу вскакивает с места и бежит к шкафу, где в основном валяются мои вещи. Миг — и одна вещь вылетает за другой под моё ворчание. Потом уже отлетают вещи Джона, который он носил на протяжении дня. Меня уже даже это забавляет. Однако когда он говорил такое про себя? Как я могла подумать, что это нормально? Почему сейчас меня это не беспокоит? Почему я не забиваюсь в угол от страха?       А есть ли мне чего бояться?       — Нравится?       Доу предстаёт предо мной в моём старом розовом платье, в красную крапинку, которое явно ему не по размеру. Однако в зоне декольте всё, на удивление, в порядке — вот засранец! У него сиськи больше, чем у меня!       Да в итоге я признаю, что нравится. Но только чтобы не обидеть!..       — Так ты теперь Джейн Доу? — я чуть отползаю назад, пока Дж(ей)он пытается едва ли не оседлать меня. — А если серьёзно, раз такая ситуация, то мне понадобятся ещё прокладки.       Я провожу рукой по окровавленному бедру, на что Доу вздрагивает. Не помню, дабы я так дерзко касалась его.       Но Дж(ей)он это не беспокоит, а даже наоборот. За это дерзкое касание меня валят на кровать и вцепляются в шею.       — Может, — слышу высокий голос я у уха и прикрываю глаза.