* * *
— Милый, что ты имеешь в виду под тем, что Моззи — твой сводный брат? — спросила Элизабет и в буквальном смысле почесала в затылке. — Ты же единственный ребенок. — Ну, очевидно, мой дорогой папуля хорошо "порезвился", прежде чем остепениться с моей матерью. Или после того. Сколько вообще Мозу лет? Он старше меня? А, черт, я не хочу думать о том, что мой отец занимался сексом! — Питер вышагивал взад-вперед по кухне, а Элизабет, следуя за ним, поворачивала голову то влево, то вправо, как будто смотрела теннисный матч в замедленной съемке. — Я имею в виду, это же мой папа, у которого волосы из ушей лезут, и который разыгрывал меня с "потяни палец", когда мне было девять! — И который, видимо, нашел себе немного странноватую даму, — тихо прокомментировала Элизабет. — Эл!* * *
— Сейчас полседьмого утра, — счел необходимым проинформировать его Нил, озадачено почесывая голую грудь. — И суббота, — услужливо добавил он. Что должно было читаться как "лучше бы оно того стоило". Питер посмотрел на него, пытаясь отыскать в себе сочувствие, но очевидно не преуспел, поскольку Нил внезапно напрягся лицом и телом: — О нет! Кто-то умер? — Нет! Нет. Но Питер только и мог, что стоять в дверном проеме и беззвучно шевелить губами. Беззвучно — потому что слова отказывались покидать его разум. — Питер? — Моззи — мой брат, — вот, слова наконец сказаны. Хотя Питер едва сознавал, что их произнес. — Повтори. — Нет. — С чего ты взял? Питер протянул ему изрядно потрепанную теперь папку, Нил цапнул ее и раскрыл. — Моззи — твой брат? — произнес он, дважды перечитав результаты. — Можно, я сяду? — не дожидаясь ответа, Питер устало добрел до дивана и сел, сжимая руками голову. — Ты в порядке? — Нил стоял над Питером, протягивая ему стакан воды, который тот с благодарностью принял, хотя и не испытывал жажды. — Конечно. Конечно, я в порядке. — Нет, ты не в порядке. Если бы ты был в порядке, тебя бы здесь не было, ты был бы в постели со своей женой. — Говорю тебе, я в норме. У меня были полные 12 часов, чтобы это принять, ясно? — Ясно. — Моззи. Моззи не будет в порядке. — Нет, не будет. — Нил с силой опустился на противоположный конец дивана. — Я скажу ему. — Ты... нет. Я не могу просить тебя об этом. — Он примет это лучше, если услышит от меня... — С этим я спорить не могу.* * *
— Я ЧАСТИЧНО КОСТЮМ?!? — завопил, завизжал, запричитал Моззи, и Питер всем телом вздрогнул. Элизабет сжала его руку, оказывая такую необходимую сейчас поддержку, хотя Питер подозревал, что в действительности она хотела быть уверена, что он не сбежит. Голос Нила доносился тихим, явно успокаивающим бормотанием, но Питер не мог различить, что именно он говорит. А Моз все продолжал кричать, и слова "ЗАГОВОР!", "ПРЕДАТЕЛЬСТВО!", "ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ!" вплывали в гостиную Джун, все прибавляя и прибавляя в страсти и громкости. Потом на лестнице раздались шаги, и в дверном проеме появился Моззи, трясущийся и смертельно бледный. — Никогда больше со мной не заговаривай, — негромко сказал он Питеру и вышел из дома. — Все прошло нормально, — невозмутимо сообщил Нил, спускаясь по лестнице и выходя вслед за Мозом.* * *
— Питер. Бёрк поднял глаза от отчета, в который пытался вникнуть весь последний час, и быстро поднялся на ноги. — Моз, — осторожно поприветствовал он гостя и жестом показал ему садиться. Тот факт, что Моззи пришел к нему в офис, был по значимости для Питера весьма "говорящим" — он знал, какое отвращение тот испытывает к людям из правительства. Моззи сел и посмотрел на Питера с, как тому показалось, тщательно выверенным каменным выражением. С выражением, которое абсолютно ничего не выдавало, и как Питер знал, должно было показать наблюдателю все — и одновременно ничего. Все эмоции, мысли, реакции мог "предоставить" этому лицу лишь тот, кто сидел напротив. И Питер невольно вошел в эту роль. "Любимый сын, — представил он, как говорит ему лицо Моза. — На сколько матчей Малой лиги он тебя водил, на сколько семейных пикников?" Питер прочистил горло. Лицо Моза оставалось все таким же безразличным. "Он отправил тебя в колледж, был на твоей свадьбе. Сколько раз он говорил, что любит тебя, что тобой гордится?" Питер заерзал, грудь внезапно сдавило. Моз моргнул. "А я все это время был брошен в приюте, мне приходилось своим умом выживать на улице. У тебя дома было тепло? Ты плавил на огне зефирки?" "Ты знаешь, что я провел свою юность бездомным?" — Моз... — начал Питер, не в силах больше выносить обвинения, которые метало в него каменное лицо Моззи. Но когда тот, обрывая Питера, заговорил, в его словах не было ничего, что по предположению Питера, могло выражать его лицо. Словами, на самом деле сорвавшимися с губ Моззи, были: — Он сейчас жив? — Да. Выражение лица Моза стало чуть более открытым, взгляд смягчился, и когда он снял очки, чтобы протереть их подолом рубашки, Питер увидел в его глазах слезы. — Он знал обо мне? — Теперь знает. Моз кивнул. — Ты хотел бы с ним встретиться? — спросил Питер.