***
Мэй пришла как нельзя вовремя, когда я уже готова была взвыть от количества неудачных попыток, и обрадовала меня новостью о возвращении Кэйташи-ото-сама. После чего принялась торопливо меня переодевать: по её мнению мой внешний вид совершенно не соответствовал полагающемуся химэ на церемонии приветствия главы клана. По опыту Чинацу зная, насколько бессмысленно пытаться переубедить юную служку, я даже не сопротивлялась, когда та начала крутить и вертеть меня точно большую куклу, обматывая моё тельце очередным слоем широкого оби. Пару раз в месяц можно и потерпеть. С ото-сама, как вы уже поняли, я виделась редко. За прошедший с моего здесь появления срок мы с ним пересекались всего дважды, что суммарно не превышало получаса. За это время он умудрялся выдать мне классический перечень вопросов, задаваемых взрослыми маленьким детям. Потрепать меня по волосам и сунуть в руки небольшой бумажный кулёк с засахаренными орешками или очередную игрушку. Этим наше с ним общение исчерпывалось. Подобное положение дел меня, признаться, полностью устраивало: чем меньше родительского влияния мне уделялось, тем ниже был шанс того, что кто-то заметит неладное и поднимет шум.***
В крытом павильоне было… беспокойно. Стены из вощёной бумаги были слишком тонкими, и ещё на подходе были слышны охи и ахи почтенного семейства, напоминая разворошенное осиное гнездо. Хотя, какие они осы? Скорее уж змеи… Остановившись, я прислушалась к происходящему. — …акже так?! Милый! — голос Сузумэ-сама, как всегда излишне эмоциональной, звонкими трелями врывался в уши. — Разве может что-то заменить родную мать?! Где-то рядом раздался тоскливый всхлип. — О чем ты говоришь, Сузумэ-имото? — голос Соры-химэ, обычно холодный и бесстрастный, пропитан фальшивым беспокойством. — Я люблю Хидики как родного сына и желаю ему только добра! — Но онэ-сама! Это же… — Довольно! Хватит этих глупых сцен, Сузумэ, — прервал разошедшуюся женщину раздраженный голос ото-сама. — Аната? — любимая наложница отца явно была удивлена тем, что её столь бесцеремонно прервали, а раздражающие слух всхлипы лишь усилились. — И хватит лить слёзы, Хотару. Ты тюро этого дома и должна быть благодарна за оказанную тебе честь! Сора — почтенная мать семейства, и её забота — это лучшее, что может получить любой из моих детей! Всхлипы за дверью чуть стихли, а я мысленно выругалась. На душе от услышанного было мерзко. Обе моих половинки находились в полном раздрае: я-Чинацу не могла понять, зачем отнимать у малыша Хидики его ка-чан, а я-Марго понимала. Умом. Просто не находя в себе сил принять поступок ото-сан сердцем. Какого биджу происходит в этом доме? О, тут всё очень просто: Сора-химэ захотела получить себе наследника. И получила… Юки Сора. Наречённая мать Юки-ичизоку. Ну, или говоря простым языком, жена главы клана. Черноволосая, статная дама с антрацитовыми глазами. Женщина столь же красивая, сколь и холодная. Чистокровная Юки. Вот уж кто, в отличие от отца, практически никогда не покидал территорий клана. Что, в общем-то, не удивительно, для человека, ответственного за финансы Ичизоку. Да, вы не ослышались. Несмотря на все местные средневековые заморочки, а также наличие кучки советников и добровольных помощников в лице старейшин, финансовыми вопросами клана заведовала женщина. Наплевав на все увещевания и стенания окружающих о том, что столь тяжкая ноша не подходит для её хрупких женских плеч, Сора-химэ крепко держала руку на пульсе финансовых потоков клана. И явно не собиралась уступать эту должность кому бы то ни было. Даже своему отцу. Сора-химэ родилась в семье одного из старейшин Юки-ичизоку. Её с раннего детства готовили к тому, чтобы занять причитающееся ей в клане место. Место первой госпожи. Учили управлять и править. И у неё, признаться, могло бы всё получиться. Женщина была умна и за короткий срок сумела стать мужу если не другом, то уж точно союзником, поддерживающим тогда ещё наследника клана во всех его начинаниях. Умная, волевая красавица. Признаться, она могла бы стать единственной, роди она молодому Кэйташи сына. Но… Не сложилось! Помешала природа. Несмотря на все ухищрения ирьенинов — местных медиков-чудотворцев — Сора-химэ очень долго не могла забеременеть. А когда всё же смогла, то родила девочку. Не долгожданного сына и наследника, а очередную химэ. Больше детей у законной супруги быть не могло… чего не скажешь о наложницах, к тому моменту подаривших ветреному супругу и долгожданного сына, и ещё одну дочь. Данное обстоятельство на долгие годы лишило почтенную госпожу прочной почвы под ногами, раз за разом заставляя её сражаться с любимой наложницей отца за место под солнцем. При этих мыслях в моей голове невольно промелькнули воспоминания маленькой химэ… «Я сижу за поросшим мхом валуном, стараясь не издавать лишних звуков. Даже дышу через раз из опаски, что меня выдаст моё же прерывистое дыхание. Мы с Мэй-тян играем в прятки! Чуть отдышавшись, я уже собираюсь немного выглянуть из-за укрытия, чтоб посмотреть, где там моя «подружка», как слышу лёгкий перестук деревянных гета по каменной дорожке сада. Сердце на секунду замирает и испуганным зайцем несётся вскачь. Чуть не попалась… Я прикрываю глаза и вслушиваюсь в звуки, стараясь на слух определить Мэй это или нет. Я же будущая куноичи! А шиноби должен быть готов к любым испытаниям, так ка-чан говорит. Слух у меня музыкальный. Миг, и цельный звук ударов дерева о камень разбивается в моей голове на несколько разных. Вот ритмичный, но медлительный, отдающийся глухим эхом и плеском воды — это бамбуковый фонтан раз за разом опрокидывается острым носиком о камни ручья. Вот скрипучий и неравномерный, перемешанный с тихим шелестом — ветки старого миндаля, колышущиеся от ветра и бьющиеся о стены дома. А вот и… Тихий, но отчётливый звук гета раздваивается в моей голове, и я понимаю две вещи: их двое, и Мей-тян среди них нет. Она недавно потянула лодыжку и теперь каждый раз чуть замедляется, осторожничая наступать на повреждённую ногу. Эти же двое шли ровно и плавно, без опаски ступая по каменным плитам. — Чего ты хочешь? — разносится по саду усталый, пропитанный нотками раздражения женский голос. — Ну, зачем ты так сразу, не-сан? Я к тебе с душой и лаской, а ты… — голос второй женщины медовой патокой льётся в уши, и я понимаю, что влипла. Сора-химэ и Сузумэ-сама! Вот ведь хвосты биджу! Если я сейчас вылезу, эти две гадюки меня со свету сживут. — Не трать моё время, Сузумэ. Здесь нет посторонних, только ты и я, так к чему устраивать Кёген? Не криви из себя дуру. Тебе не идёт. — И то верно, сестрица. Чего хочу, спрашиваешь? Чтобы ты ушла с дороги! — Ушла с дороги? Милостивые Ками, да разве я тебе мешаю? — Хватит подсовывать Кэйташи своих девок, — шипит Сузумэ рассерженной гюрзой. — Не доводи меня до греха, ибо даже Рикудо терпит до трёх раз! — Потерпишь, я же терпела тебя столько лет. И детей твоих… — Только попробуй… — А не то что? — Сора-химэ усмехается. — Пожалуешься Кэйташи? Ветви, что дают прохладу, не рубят. Муж знает, что что бы я не делала, я делаю во благо клана. У главы должно быть много наследников. Таков закон! И я, как примерная жена, слежу за его исполнением. — У него уже есть наследник! Дайки! — Верно, всего один наследник. От наложницы. Меж тем, ты ведь не молодеешь, Сузумэ. Годы идут. — Что? Раз сама понести не можешь, решила пусть эти рожают? Пустышка, — кривится Сузумэ. И получает такую же кривую усмешку в ответ. — Верно, какая-нибудь да родит. А я воспитаю. Приму как родного, Кэйташи мне и слова не скажет. Всё-таки даже приёмный, ребёнок главной жены всегда будет выше по статусу ребёнка от тюро! — Ты борешься в чужом фундоси, не-сан! Смотри, как бы это не обернулось против тебя…»