* * *
Маленький грязный портовый городишко на берегу моря на острове Сицилия казался далеко не самым гостеприимным местом. Его покинули все, кто имел возможность сбежать отсюда, и город ещё глубже погрузился во мрак и уныние, превратившись в сеть пустынных улиц, на которых нечасто встречались случайные прохожие, а те, что попадались иногда, бродили по дорогам, словно тени, и так же, подобно теням, исчезали с наступлением темноты. Было трудно поверить, что так выглядел родной город Сэма, Нина ожидала чего-то более жизнеутверждающего. Солнце сейчас стояло ещё высоко, только недавно отбил полдень, хотя свет его слегка расплывался в зыбком, неплотном тумане, который, казалось бы, стоял над этим городом целую вечность. В это время тени самые длинные, и на центральной торговой площади ещё царило некое оживление. Вот ещё одна тень отшатывается и мотает головой отрицательно, стараясь скрыться подальше от назойливой девушки, которая пыталась найти своего пропавшего друга. Сразу видно было, что она не местная, и дело было даже не в сильном акценте, с которым она обращалась к ним по-итальянски, просто никто из местных не стал бы разыскивать пропавшего друга с такой надеждой, люди здесь пропадали слишком часто, и ещё ни разу не слышали о том, чтобы кого-то из них находили живым. Нина вздыхает и провожает взглядом очередного отпугнутого прохожего, а затем придирчиво рассматривает рисунок в блокноте, что держала в руке. - Неужели совсем не похож, - вздыхает девушка, глядя на эскизный карандашный набросок мужчины в шляпе с длинными волосами, больше похожего на главного героя популярного сериала про охотника на вампиров. – Или это всё моё неправильное произношение. - То есть, вот так ты и собиралась его искать? Такими темпами Штаб его точно найдёт раньше, - обращается к ней её компаньон, появляясь из-за спины и убирая за ухо чёлку длинных тёмно-розовых волос. – Городок, конечно, маленький, но вряд ли ты угадаешь, тыча пальцем в небо. Мы даже не уверены, что он был тут. - Мог бы не умничать, а помочь, у тебя всё-таки лучше с иностранными языками, - ворчит Нина в ответ, но блокнот закрывает, отчасти признавая правоту парня. - Так я и помогал, только всё это без толку. А ты даже языка толком не знаешь, как ты вообще планировала заниматься этим в одиночку. - А я ничего и не планировала, - упрямо заявила Нина. – Тебя, между прочим, никто не звал и не просил за мной шпионить. Зачем вообще увязался? - Как я мог отпустить тебя одну в такой опасный путь, - серьёзно посмотрел на неё напарник. – Хотя я зря переживал. Всё равно мы так ни с чем в Штаб и вернёмся. - Я, между прочим, такой же воин Второго уровня, как и ты. Кто тебе сказал, что я нуждаюсь в защите, - возмутилась Нина. – И в Штаб возвращаться никто не собирается. Пока не найду Сэма, я никуда не вернусь. - Ты так его никогда не разыщешь. Если есть какая-то информация, лучше запросить её в Комитете, - предложил Вероник. - Исключено! – тут же резко возражает Нина. – Тогда эту информацию точно используют, чтобы найти его раньше нас. Там никому нельзя доверять. - Ты слишком долго общаешься с «перводомным». Рассуждаешь, прям как они, - фыркает на это Вероник. - Потому что в этом Сэм точно прав, а такое с ним бывает очень редко, между прочим, - хихикает Нина. – Да и нам вообще нельзя светиться. Нас обоих тоже скоро объявят в розыск, или уже объявили. Ты сам на это подписался. Если сдашь меня, навек обижусь. - Это я сейчас обижусь, какого же ты обо мне мнения, - насупился Вероник. – Не собираюсь я тебя сдавать, просто хочу помочь как другу. - Да ладно тебе, стал бы ты в это лезть, только чтобы мне помочь. Ты же хочешь отомстить за Антуана, верно? Лучше выкинь это из головы, сразу говорю. - Может, и хочу. Хотеть не вредно, знаешь ли. - Ещё как вредно в данном случае, - спорит Нина. - Не понимаю, как ты можешь его оправдывать после такого. Зачем ты его защищаешь? – набросился на неё Вероник. - Защищаю Сэма? Это даже звучит нелепо, - смеётся Нина в ответ на такую забавную формулировку. – Боюсь, не настанет такой день, когда ему понадобится моя защита, да и вообще чья-либо, я думаю. Нет, - смотрит она серьёзно на коллегу, - я просто не хочу, чтобы ты тоже пострадал. Сэм неплохой парень, но церемониться не станет. - Неплохой парень, как же, - снова фыркает Вероник. – В итоге тебя придётся защищать от него. - Не говори ерунды, ты его совсем не знаешь! – вспылила Нина. – Меня он точно не тронет. Да и тебя тоже, если сам на него не полезешь. В конце концов, нет точной уверенности в том, что это именно он выстрелил. Она глядит перед собой вдоль торговых рядов, примечая вдруг что-то, её заинтересовавшее, и идёт в ту сторону. - Мы уже это проходили, выстрел точно был из его револьвера, - догоняет подругу Вероник. – Да и как будто у кого-то из этих рука дрогнет, даже если придётся пришить союзника. Нина вздрагивает, но не находит слов для ответа. Она и сама понимает, что Сэм мог это сделать, но не могла понять, зачем нужно было так далеко заходить. Это должно быть что-то, для него очень важное, и наверняка связанное с той загадочной синеволосой девушкой, которую они встретили в тот день. - Ты чего тут застыла? – спрашивает Вероник, подходя ближе, и сразу замечает, что они стоят перед большим прилавком с изделиями ручной работы. – А, глиняные фигурки. Сравнить решила? – усмехается парень. - Навеяло воспоминания. О первом дне, когда мы с ним встретились, и тогда же вся жизнь слетела с привычных рельс. А ведь когда-то я ничем не отличалась от этих торговцев, ну или почти ничем. Меня называли «глиняной ведьмой», - смеётся девушка. - Ведьмой? Как вульгарно, - осуждающе качает головой коллега. - Да, если подумать, мне бы точно не дали жить вот такой обычной спокойной жизнью, - чуть вздыхает девушка, наблюдая за тем, как снуют между торговыми лавками люди, торгуясь с продавцами. – А ведь в этом что-то есть. В маленьком городке на севере Бельгии, неподалёку от Северного моря, стояло ясное утро, что близилось к полудню, и солнце уже ярко светило в безоблачном небе, обещая дивный денёк. Лёгкий прохладный бриз обдувал лицо, принося с собой запах свежей выпечки из ближайшей пекарни. Одинокая девушка у скромного столика, на котором было расставлено всего около дюжины различных глиняных фигурок, очень бы хотела порадоваться хорошей погоде, но в последнее время дела шли слишком плохо, и тревожные мысли не давали покоя. Назойливый запах не улучшал настроя, потому как денег не хватало даже на самую простую булочку с горячим чаем, ведь надо было отдавать долг за аренду, а выручки было совсем мало. Девушка вздыхает, в который раз придирчиво разглядывая разноцветные фигурки диковинных животных, хотя знала, что с ними всё было отлично, ещё недавно от покупателей отбоя не было, пока и до этого места не дошли гнусные слухи. Неужели придётся покинуть и этот город. Она сама была виновата, что выставляла напоказ свою «магию», но ведь никому это не приносило вреда. Яркие совы, жабы, драконы меняли цвета, если потереть их, как лампу джина, могли испускать слабое сияние в темноте или недолго парить в воздухе, расправив крылья, если их подбросить. Поначалу людям нравились эти удивительные фокусы, они были заинтригованы и платили хорошие деньги, но очень скоро поползли слухи о проклятиях и чёрной магии, парочки несчастных случаев с некоторыми из её покупателей хватило, чтобы это переросло в тотальную истерию. Пытаясь привлечь людей своими необычными творениями, она лишь заработала себе ужасную репутацию. Внешний вид в то время ещё совсем молоденькой девушки, едва достигшей совершеннолетия, как назло, вполне соответствовал слухам: татуировки хной на руках и ногах с анималистическими изображениями, ярко-зелёная помада на губах, десятки длинных кос и куча звериных амулетов в ушах, на руках и на шее под вид сделанных из металла, но тоже глиняных. Ничего в себе менять она не собиралась, всё равно слухов от этого меньше не станет. - Какие интересные вещицы, и какая очаровательная девушка их продаёт, - слышится мягкий, бархатный мужской голос. Высокий мужчина в широкополой шляпе говорил на английском, причём с явным иностранным акцентом. Он остановился рядом с её скромным прилавком и взял оттуда фигурку слона, рассматривая её со всех сторон. Благо, Нина неплохо уже владела английским, чтобы поддержать разговор. Иностранных туристов тут было немало, и сувениры они покупали более охотно. Кроме того, им явно было о ней ничего неизвестно. - Что-то заинтересовало? – спрашивает она тоже на английском. - Какой прелестный у вас голос. Меня заинтересовало всё, включая вас, юная леди, - подмигивает мужчина как-то чересчур легкомысленно, ну и чудаки эти иностранцы. Хотя, может, это был такой хитрый способ поторговаться. – Мне очень советовали это место. Что можете рассказать про этого приятеля? – показывает мужчина фигурку слона, что держал в руке. - Это священный слон, считается очень мощным магическим амулетом. Если поставить его на видное место и окружить благовониями, он принесёт удачу и изгонит из дома злых духов, - начала плести девушка заученные байки, придавая голосу побольше таинственности. Иностранцы обычно неплохо на такое велись. - И всё? Скучно, - разочарованно протягивает иностранец. – Мне рассказывали, что это особенное место. Может, этот священный слон умеет что-то поинтереснее? - Боюсь, слухи слегка преувеличены, - слегка занервничала Нина. Её сразу напрягли его слова о чьих-то рекомендациях, ей стоит быть с этим осторожнее. – Но вы точно не пожалеете, если купите его. Настоящая магия не видна глазу, но она намного сильнее и полезнее, чем глупые фокусы. - Вот как? А я-то как раз надеялся на какие-нибудь крутые фокусы, я люблю неординарные вещи. Скупил бы тогда хоть всю эту лавку, - бегло осматривает он остальные фигурки, а затем смотрит на девушку с хитрым блеском в глубине тёмно-карих глаз. – Что ж, очень жаль. Нина прикусывает губу, но ничего не отвечает. Наверняка просто блефует, не нравился ей этот иностранец, слишком он подозрительно выглядел, ещё и с порога флиртовать начал, явно развести пытался. Мужчина тем временем ставит фигурку слона на место и уходит. Можно было выдохнуть, но спустя время девушку начали грызть сомнения. Вдруг она упустила свой последний шанс, ведь всё равно отсюда скоро выгонят за неуплату. Но снова пользоваться этой непонятной для неё самой силой было чревато, и нелестный титул был, к сожалению, только верхушкой айсберга. За весь остаток дня ей удаётся продать всего пару штук, и то практически за бесценок, хватит только на то, чтобы не умереть с голоду сегодня, но уже неплохо. По всей видимости, до местных жителей уже дошёл слух, люди скоро совсем начнут шарахаться, а потом… Нина прекрасно помнила, что было потом. Вовремя почуяв запах жареного после того, как получила с десяток анонимных угроз, одно из которых было гвоздём нацарапано прямо на двери её прежнего жилища, она не стала дожидаться их исполнения и сбежала ближе к морю, где было больше туристов. Сейчас же, казалось бы, беды пока ничего не предвещало, но неприятное предчувствие после встречи с тем типом её не отпускало. Быстро собрав в сумку весь свой товар, она торопится добраться до дома, пока не стемнело. Её тревожность оказывается не напрасна, но она всё равно не успевает отреагировать, когда на одном из безлюдных переулков к ней подбегает какой-то парень, выхватывает сумку и бежит прочь. - Эй, отдай! Там нет ничего ценного, верни! – кричит девушка ему вслед, но бесполезно. Парень и не думает останавливаться, выбегая на широкую улицу с её сумкой, в которой был не только весь её товар, но и кошелёк с заработанными деньгами. От мыслей о том, как паршиво у неё сегодня складывается день, девушку отвлёк резкий звук выстрела. Прямо у неё на глазах парень, едва успев выбежать из тесного переулка, падает на асфальт с простреленной головой. Нина попятилась назад, испуганно глядя на труп. Это был первое увиденное ею настоящее убийство, тогда она и не знала, что очень скоро ей придётся к этому привыкнуть, хоть она и не сможет до конца смириться с той лёгкостью, с которой этот человек мог отнимать чужие жизни. Судя по встревоженным голосам, идущим с улицы, убийство не прошло незамеченным, и лучше бы ей тут не торчать, но ноги не слушались. Из оцепенения девушку выводит возникшая впереди мужская фигура того самого иностранца, что подходит ближе и протягивает ей её сумку. - Ты его убил, - констатирует она очевидное дрожащими губами. – Он же просто воришка. - Какая благородность. Лучше было бы обратиться в полицию, верно? – Сэм снова смотрит хитрым прищуром, ловит ответный взгляд девушки и ухмыляется. – Вот именно, им нет дела до таких беспризорниц, как ты. - Кто ты такой? – начинает слегка паниковать Нина, делая шаг назад. – Собираешься угрожать мне? - Какая ты мнительная, я тебя только что спас вообще-то, - усмехается Сэм, качая головой. Нина смотрит на него, как на буйнопомешанного, не находя тут ничего смешного. – Хотя это и неудивительно, - он подходит ближе, буквально насильно запихивая ей в руки сумку, которую всё ещё держал перед собой, а затем решает всё же ответить на первый вопрос. – Я просто свободный охотник. Охочусь на симпатичных девушек. Как смотришь насчёт небольшого свидания? - Маньяк! – вскрикнула девушка на родном языке, хватая сумку и отшатываясь. – Ты попадёшь в тюрьму за то, что сделал. Ты же понимаешь это? - О, не переживай, красавица. Меня не так просто поймать. Но ты всё же подумай над предложением. Времени на раздумья вряд ли много осталось. Сэм хитро улыбается, и Нина шарахается от него в сторону. Тот галантно отходит, открывая ей путь к отступлению, чем она тут же пользуется и бежит, не оглядываясь, прочь от города, на самую его окраину, где редкие домики смешивались с диким лесом. Среди этих домов было много заброшенных, где можно было совершенно безнаказанно обустроить себе жильё. Там на небольшой открытой местности, скрытое среди деревьев, стояла обветшалая лачуга, служившая ей домом и действительно напоминавшая ведьминское жилище. Нина уже точно понимала, что ей нельзя тут больше оставаться, нужно бежать, в какую-нибудь глушь, где до неё не доберутся никакие подозрительные типы. Но оказалось, что было уже поздно. Яркие блики пламени впереди велели ей поспешить, и она бежит вперёд чуть быстрее, не оставляя последние крупицы надежды на то, что не всё ещё потеряно, но картина, что предстаёт перед глазами, когда она выбегает на знакомую опушку, заставляет её опустить руки и с трудом удержаться на ногах. Дом был уже со всех сторон охвачен пламенем и полыхал так ярко и неистово, что только самый отчаянный храбрец побежит внутрь, чтобы спасти свои нечастные пожитки. Группа подростков уже заканчивала своё гнусное дело, выливая остатки бензина на заднюю стену дощатой хибары. Нина просто наблюдала за происходящим с совершенно пустым выражением на лице. Неужели их так напугали безобидные фокусы с глиняными фигурками, что они готовы были пойти даже на такое. Хотя, судя по задорному смеху, с которым они это делали, им просто было весело, ведь никто их за это не накажет. “Ведьма! Она здесь! Бежим!” – закричали малолетние вандалы, как только её увидели, и побежали прочь с места преступления, продолжая смеяться. Они её даже не боялись, им по-прежнему было весело, и это её слегка даже задело. Но детишки смеялись недолго, ровно до того момента, пока с огнём не стали твориться странные метаморфозы. Он вдруг тонкими нитями пополз от горящего дома в разные стороны, быстро нагоняя беглецов и отрезая их друг от друга стенами огня. Нина была шокирована не меньше самих поджигателей, заворожённо глядя на причуды огня. - Что это за чертовщина! Она хочет нас убить! – послышался девчачий вопль, на этот раз они действительно испугались не на шутку. Сама Нина с ужасом зачем-то принялась рассматривать свои ладони, не понимая, как ей это остановить. Со стороны горящего здания послышались гулкие хлопки взрывов, и оттуда один за другим стали вылетать объятые пламенем предметы, в которых Нина узнавала знакомые очертания своих изделий, и обрушивались сверху метеоритным дождём. Кто-то громко закричал, ещё кто-то, споткнувшись, повалился на землю, поспешно поднимаясь. Дети бежали со всех ног, но огненные снаряды оказались быстрее. В последний момент чья-то огромная тень накрыла их, и прогремели взрывы. Дети не сразу понимают, что произошло, поднимая головы наверх. - Это птица. Глиняная птица! Бежим, пока не сцапала! Что стоишь, быстрее! – подгоняя друг друга, отчего-то уже не разделённые огнём, преступники бегут прочь, скрываясь в лесу, а глиняная птица, принявшая на себя весь удар, остаётся парить в воздухе. - Вот уж не думал, что ты станешь их защищать, - мужчина выходит из своего укрытия, оказываясь неподалёку от девушки и неспешно закуривая сигарету. - Так это твоих рук дело? Чёрт, мне чуть плохо не стало, - произносит она скорее для самой себя, оседая на пол и чувствуя внезапное облегчение. - Ни слова не понял. Ты, вроде, говоришь на английском, - покосился на неё Сэм непонимающе. - Не очень хорошо, - слабо отзывается Нина. - Однако я впечатлён, - говорит Сэм, игнорируя этот ответ и глядя на парящую в небе птицу. – Не знал, что ты так хорошо управляешься с печатями. Упрочнение на уровне, достаточном, чтобы выдержать мои взрывы, недурно. - Теперь я ни слова не поняла, - признаётся Нина, хотя общий смысл сказанного до неё доходит. – Я не знаю, как это вышло. Я даже не понимала, чего хотела добиться, просто думала о том, что они не должны умереть. - Значит, у тебя ещё оставались какие-то вещицы? - Это был мой талисман. Не знаю, как по-английски, - сконфузилась Нина. – В конечном итоге он действительно смог кого-то защитить. Жаль, что не меня, - последнюю фразу она говорит совсем тихо и замолкает. Иностранец в шляпе тоже не торопился что-то говорить, соревнуясь с дымящим зданием. Это даёт ей время собрать мысли в кучу и немного прийти в себя. – Зачем ты меня преследуешь? - Тебя это больше всего волнует сейчас? – удивляется Сэм. - Меня ничего уже не волнует, - апатично заявляет Нина. - Неправда. Тебя только что волновала жизнь кучки моральных уродов. - Ты серьёзно хотел их тоже убить? – вспыхивает она с негодованием. – Нельзя всё решать вот так! За такие вещи не убивают. Они просто глупые дети, их должен судить закон. - Закон меня не волнует. Подонков исправит только могила, - отрезает Сэм, и Нина хотела бы на это возразить, но не стала, у неё не получилось бы ясно выразить свою позицию на английском. - Кто ты такой? Ты тоже владеешь магией? – задаёт она простой, но важный для неё сейчас вопрос. - Магия? О, нет, это не магия, и ты никакая не ведьма, - отвечает на это Сэм. - Уже и про это знает, - вставляет Нина на родном языке. - Однако теперь тебя будут опасаться ещё сильнее, - продолжает Сэм, пропуская мимо внимания эту ремарку. – Те, кого ты защитила, расскажут всем, как ты их чуть не убила. - Это ты их чуть не убил! – возмущается Нина. - Неважно. Для тебя это ничего не меняет. - Ты специально это сделал? Чего ты хочешь? - Для начала сходим выпьем чего-нибудь. А потом я тебе расскажу про дальнейшие планы. Тут тебе не место, - Сэм зашвыривает сигарету в пожарище, и то благодарно пожирает новую пищу. – Тем более, Штабу не нравится, когда кто-то слишком светит своими способностями. - Что ещё за Штаб? Я не хочу становится членом вашей секты. И с тобой я точно никуда не пойду, маньяк! – вскрикивает Нина, оторопев от такой наглости. - А куда пойдёшь? Не дури, тебе всё равно терять нечего. Как и всем нам когда-то. Пусть горит, оставь, - перехватывает он печальный взгляд Нины, направленный в сторону горящего дома. – Можешь считать, что тут ничего и не было никогда. Пошли выпьем, надо ведь как-то отпраздновать твой день рождения. Сэм был прав, в тот день для Нины наступило новое рождение, она попала в Штаб, познакомилась с классными ребятами, открыла себя и мир с новой стороны и уже не была той, какой её знали в прошлой жизни. Для воинов это было самое обычное дело, каждый из них оставил прежнюю жизнь, порой настолько стирая её из своей памяти, что можно было и впрямь поверить, что они родились в Штабе, и никакой жизни до него у них не могло быть. Попадая сюда, каждый менялся и обретал самоценность, находил себя, развивался и обучался, однако Нина часто задумывалась о своей прошлой жизни, и о прошлом других ребят, не понимая, почему многие так не любят даже разговор об этом заводить, словно боялись пожалеть о чём-то. Жалел ли Сэм о своём прошлом и каким он был тогда. Он почти ничего об этом не рассказывал, словно всегда был воином Первого Дома. Сколько они прошли вместе, но она так и не привыкла к его жестокости. Он пытался казаться весёлым, сохраняя в глубине себя пугающую серьёзность. Однако иногда ему всё же было весело по-настоящему. Вспышка света, зелёная, красная, жёлтая, в небе над заброшенным причалом грохотал целый фейерверк из разноцветных снопов искр и разрывных петард, разлетающихся в стороны и взрывающихся при столкновениях с едва различимыми объектами. Оставляя от себя два чётких змеистых дымчатых следа от прикреплённых к ногам праздничных ракет, Сэм рассекал по нему, разбивая в пух и прах все старания противника. - Ничего себе, он все твои пузыри сбил, Юма. Крутотень! – с искренним восхищением восклицает светловолосый парень с небольшим ручным прожектором в руке. - Нашёл время восторгаться противником, придурок, - хрипло рычит на него сурового типа парень, самый старший в группе и самый крепкий на вид. – Давай, Юма, продолжай, сейчас я его пришью. Он прицеливается из пулемёта, прикреплённого к его плечу. Раздаётся шквал выстрелов, и мощные пули сбивают все пузыри, что окружали противника. - Спасибо, приятель, - салютует Сэм, зависая в воздухе неподвижно. - Ты что творишь, Газ? Совсем не видишь, куда стреляешь? – налетел на него парень с прожектором. - Эй, я не виноват! Это он что-то сделал, - протестует Газ. - Он сбил траекторию его патронов, - объясняет им спокойным голосом их щуплый темноволосый приятель по имени Юма. – Газ, лучше пока отдохни. - Дело говорит. Отдохни, дружище. Печать 11. Утяжеление, - показывает Сэм пальцем на сурового типа, и тот падает на землю, бессильно ругаясь, придавленный тяжестью собственных ручных гранат, что носил на поясе. Сэм вертит в руке римской свечой и решает перейти в нападение, выпуская в сторону своих противников десятки снопов разноцветных искр. - Моя очередь. Световое отражение, - лыбится пацан с прожектором, выставляя тот перед собой. Вспышка белого света формирует плоский диск, из которого выстреливает множество тонких лучей, что сталкиваются с атакой противника и ярко вспыхивают в ночном небе. – Вот это шоу, я понимаю! А? Куда он делся? Пацан вертит головой, когда противник исчезает из виду. Сверху посыпался град петард, что взрываются, врезаясь полусферу из мыльной плёнки, что успевает создать над ними творец. Сэму приходится ретироваться, когда пузыри снова атакуют со всех сторон. - Световые кольца, - командует новую атаку разрушитель, испуская вспышки света в виде плоских расширяющихся колец, одно из которых задевает Сэма и сбивает в полёте, а другое попадает лобовой атакой и отталкивает мощным импульсом. - Попался. Молодец, Люк, - говорит Юма, окружая Сэма пузырями, которые срастаются друг с другом, заключая его в одну большую сферу из тонкой плёнки. Он поспешно достаёт из кармана зажигалку. – Поздно. Электрическая тюрьма. Пузырь искрится молниями, заполняющими всё внутреннее пространство пузыря, но противника там уже не оказывается, только зажигался вспыхивает ярким взрывом. - Печать 65. Перемещение к объекту, - произносит Сэм, оказываясь на земле чуть в стороне, у отброшенной им ранее использованной римской свечи. – Используете печати такого высокого уровня, даже не зная их, это впечатляет. И навевает воспоминания. Интересные названия у ваших техник. Но пора заканчивать. Печать 75. Присвоение. Он указывает пальцем на большой пузырь и направляет его в троицу юных мятежников, Юма с ужасом осознаёт, что не может больше его контролировать. Пузырь ещё сильнее расширяется, зависает у них над головами и лопается, обрызгивая их мыльной жидкостью. Газ наконец чувствует, что тяжесть исчезла, и он может встать. - Я могу взять под контроль любую пиротехнику, взрывчатые вещества и всё то, что непосредственно с ними контактирует. Старина Газ был для меня самым удобным противником. Я мог бы просто подорвать на нём все эти штуки, - показывает он на обмундирование парня, - но это было бы слишком скучно. - Вот чёрт, снимайте одежду, он пропитал мой мыльный раствор бензином, - первым соображает Юма, принюхавшись, но не успевает ничего сделать, как его с головы до ног прошивает удар тока, и он оседает на колени, роняя флакон с мыльным раствором. - Не нужно дёргаться, уже поздно. Не только ваша одежда сейчас им пропитана. Я могу с вами разделаться в любой момент. Игра окончена. Будут какие-нибудь прощальные слова? – обращается Сэм ко всем троим. - Пошёл ты к чёрту, клоун. Если бы твои жалкие фокусы не работали на моём оружии, ты бы так легко не отделался, - огрызнулся Газ. - Если это всё равно конец, то я лучше постараюсь тебя прикончить раньше, - заявляет Люк, но не успевает поднять свой прожектор, как тот оказывается выбит из руки ударом массивного пулемёта стоящего рядом приятеля. – Чёрт, Газ, ты только мешаешь. - Закрой рот, пока тебя не прикончил, - ворчит на это в ответ крепкий парень. - Нашли время. Нас всех троих сейчас прикончат, - вздыхает Юма, поднимаясь на ноги и глядя на расслабленного противника. – Но я согласен, нам тебе нечего сказать, мы ни о чём не жалеем, если это ты хотел услышать. Просто так вышло, что ты оказался сильнее. - Отлично, я услышал всё, что хотел. А теперь убирайтесь прочь, пока я не передумал. Но встретимся ещё раз – пощады не ждите, - с довольной ухмылкой подмигивает Сэм шокированной троице и даже разворачивается к ним спиной. – Только одного прошу, примите поражение достойно, чтобы мне не пришлось с вами разделаться. - Ух ты, правда, что ли, пронесло, - удивляется Люк без всякой задней мысли. - Да он блефует, этот урод, - кривится Газ, но не решается атаковать своим «удобным» для противника оружием. - Неважно. Мы всё равно его почти не поцарапали. Есть о чём подумать. Пошли, - подводит черту Юма, и все трое убегают прочь. - Жалеешь своих противников? На тебя так непохоже, - подходит к нему Нина, наблюдавшая за боем со стороны. - Ты ошибаешься сразу в нескольких вещах, Нина, - усмехается он, оглядываясь на напарницу. - Я их не жалел, и они мне ни разу не противники. Да и вообще ты иногда звучишь так, словно думаешь, что я всех убиваю без разбора, - добавляет он слегка обиженным тоном и пристально смотрит, отчего та, не сдержавшись, хихикает. - Складывается порой такое ощущение, не буду спорить, - улыбается она и подходит ближе. – А что, они запали тебе в душу? - Не то, чтобы, - неожиданно смутился Сэм. – Может быть, совсем немного. Они не просто так выбрали этот путь, им просто некуда было деться. Смерти заслуживают только те, кто вредит другим, исходя из своих эгоистичных интересов, неважно, будет это желание обогатиться, например, или просто страх за собственную шкуру. - Почему бы их просто не забрать к нам, они ведь тоже отмечены Источником. Такие же потенциальные воины, как и мы, - резонно предлагает Нина. - В этом и состоит гнилая политика Штаба. Ему не нужны те, у кого ещё осталась какая-то связь с внешним миром. Либо у тебя заберут эту связь, либо тебя просто уничтожат как слабое звено. Закон естественного отбора с не очень внятными условиями. - Понимаю, о чём ты, - тихим тоном вставляет Нина, прогоняя перед глазами ещё живые воспоминания. – Но зачем… - Затем, что это создаёт ненужную Штабу оппозицию, хотя он не замечает, как и внутри него уже зреют корни недовольства, - на этих словах Нина бросает в сторону напарника заинтересованный взгляд, но тот не замечает этого, глядя куда-то в пространство перед собой. – Но ему незачем об этом беспокоиться. У Штаба отработаны методы борьбы с «порчеными зёрнами». Он использует силу, чтобы подавлять, вырезать на корню всех, кто выступит против. Это порождает страх и ненависть к тем, кто сильнее. Сильных убивают ещё более сильные, оставляя в живых кучу бесхребетных слабаков, до которых никому нет дела, разве это правильно? Он наконец оборачивается к Нине, словно вспоминая, что вёл разговор не с самим собой, но та лишь неуверенно пожимает плечами. - Лично я не считаю это правильным, - с лёгким вздохом продолжает Сэм. – Сила не должна быть диктатором. Сила должна быть яркой и привлекательной, чтобы каждый, кто увидел блеск твоей силы, захотел сам стать сильнее. Как тебе, кстати, шоу, которое я устроил? Ты же наверняка всё видела, - вдруг меняется он в лице, горящими, пылающими азартом глазами глядя на своего благодарного зрителя. - Как всегда, впечатляюще. Жаль, что тут нет твоих фанаток, которые запрыгнули бы тебе на шею после такого перфоманса, - смеётся девушка в свой кулак. - Вот что ты опять, - снова смущается мужчина и вдруг оглядывается назад через плечо, снова погружаясь в свои философские мысли. Те трое наверняка уже беспрепятственно добрались до своего уютного гнезда, где их ждут их собратья. – Я просто хочу, чтобы они продолжали жить свободно и сами выбрали свой путь, пусть и ценой немалых жертв. Правда, их бы подучить немного, хотя бы рассказать им про то, как работают печати, - он делает несколько шагов в сторону, отходя подальше от напарницы, чтобы закурить. – Штабу придётся расплачиваться рано или поздно, и когда сила оппозиции окажется слишком велика, чтобы её игнорировать, случится переворот. Если я доживу до того дня, то вряд ли встану грудью на защиту идеалов Первого Дома. А что насчёт тебя? - А что я. Мне и не положено поддерживать ваши идеалы, - пытается отшутиться Нина, но, видя, что от неё всё ещё ждут ответа, чуть вздыхает. – Для меня всё это сложно и непонятно, я стараюсь держаться подальше от всех этих войнушек и кровопролития, - Сэм с пониманием кивает в ответ, выпуская дым в направлении ветра. – Но тебя я готова поддержать всегда, - продолжила Нина. – Да и пропадёшь ведь ты без меня совсем. Кто ещё согласится тебя увозить домой после каждой пьянки. Сэм улыбается, толкая её в плечо, та смеётся в ответ и пихает его локтем в бок, и тот неубедительно делает вид, что ему больно. Они оба покидают старый причал и ещё долго пререкаются на тему того, кто кого чаще спасает. - Я, конечно, благодарна, что ты вызвался мне помочь. Хоть ты и просто выследил меня и поставил перед фактом. Так и знала, что стоило внимательнее выбирать одежду, но у меня не настолько богатый гардероб, как у тебя, - начала Нина обвинительным тоном, потрогав край рукава своей блузки, а затем рассмеялась. Они вдвоём с Вероником сидели в каком-то итальянском кафе, решив перекусить и заодно подумать, что делать дальше. – Но всё же не понимаю, зачем. Вы друг друга совсем не знаете, чтобы искать встречи, а всерьёз задумать ему отомстить – на тебя это не похоже. Может быть, ты решил дать ему шанс, а? Я угадала? – перевешивается она через стол, вглядываясь в лицо приятеля, скрытое яркой чёлкой наполовину, а затем откидывается на спинку плетёного стула. – Тоже наверняка не веришь, что тот мог кого-то из своих вот так ни за что убить. Должна быть причина, которая всё объяснит и поставит на свои места. В том числе и то, что многие бойцы как будто слетели с катушек. - Кого-то из своих? Они нам не «свои», никогда не были. Для тебя ещё может быть, - отрезал Вероник, отставив в сторону чашку с кофе. – Ты правильно заметила, что мы не друзья. Вообще все мы, представители разных Домов, разных фракций, друг другу совсем не друзья, а тем более бойцам. Те нас считают ни на что не годной обузой, хотя сами умеют только кулаками махать, - парень презрительно кривит рот. – Меня, в отличие от тебя, не так сильно удивляет то, что они слетели с катушек, но я всё равно хочу в этом разобраться. Сделать хоть что-то полезное, раз уж в горячих точках от нас, сотрудников Комитета, толку будет мало. - Если ты сразу собираешься доложить в Штаб… - снова начала Нина, глядя на того прожигающим взглядом. - Нет, только если опасения окажутся оправданы, - хмурит брови Вероник. – Ты ведь сама не понимаешь его мотивов, а вы, вроде как, близко общались. Можешь с полной уверенностью сказать, что это не спланированный Первым Домом мятеж с целью захватить полную власть в Штабе? – он выразительно смотрит на подругу, видя, что та замялась неуверенно. – Как хорошо ты вообще знаешь своего друга? - Честно сказать, я о нём почти ничего не знаю, о его пошлом, и так далее. Он о себе не любит рассказывать. Но я знаю, чей след нам стоит поискать, - тут же добавляет Нина, чтобы соратник не выглядел настолько торжествующе. – В конечном итоге он может привести нас к Сэму. Вот только сдаётся мне, дело это будет довольно рискованное, - смотрит она с неуверенностью на коллегу. - Не смотри так на меня, я с тобой. Не нужно меня настолько трусом считать, - уязвлённо заявляет парень. – Что нужно делать? - Наведём справки о некой Миранде Бонхарт, - с печатью серьёзности на лице говорит Нина, что совсем ей не шло. – Мне уже не терпится узнать, какое место она занимала в его прошлом.* * *
Над разрушенным Берлином разгорался закат, доставая палящими лучами до самой земли и сливаясь с ярким пламенем, которым горело всё вокруг, словно кто-то поджёг сразу и небо, и землю. Исполинские деревья, полуразрушенные здания, машины и даже асфальт были объяты этим вездесущим пламенем. Воздух раскалился настолько, что вечерняя прохлада превращалась в палящий дневной зной пустыни. Настоящий лесной пожар посреди опустошённого города, только не было видно ни одного бегущего в панике зверя. Почти ни одного. Задыхаясь от долгого бега и спотыкаясь на подкашивающихся от усталости ногах, вооружённая арбалетом чернокожая женщина бежала, чтобы найти себе укрытие, но преследующий её хищник был значительно быстрее. Казалось, женщина спасалась от самого огня, что материализовался в облике пылающего тигра. Зверь был огромен и покрыт пламенем с ног до головы, но нисколько не страдал от его жара, он был его источником и хозяином. Взрыв огня от задних лап придаёт зверю ускорения, и женщина делает последнюю отчаянную попытку контратаковать, выстреливая из арбалета. Стрела вырастает в целое бронебойное копьё, но зверь грациозно уводит тело в сторону, делая замах лапой и разламывая стрелу на две части, что отлетают в сторону горящими обломками. Тигр ударяет лапой по земле, пуская по ней огненную волну, что сносит женщину, сбивая её с ног. - Нет, нет, не подходи. Ты не можешь меня убить, мы же одной крови, мы семья. Дитя не может поднять руку на своего родителя, - с ужасом в голосе бормотала женщина, отползая от зверя, но тот в ответ лишь грозно рычал и медленно приближался. – Тебе нравится моя беспомощность, я знаю. Потому что мы одной крови. Нравится наблюдать за загнанной в угол жертвой. Хочешь убить меня, потому что я слаба, - пухлые губы женщины искривляются с горечью и презрением. – Чёрт бы тебя побрал, чудовище. Да без меня ты… Женщина не успевает договорить и истошно кричит, когда следующий удар тигра лапой по земле поднимает новую волну огня, что полностью поглощает её внутри себя. Когда пламя стихло, её обожжённое тело ещё тяжело дышало, кашляя кровью и цепляясь за жизнь. - Я… твоя мать… я – это ты… Как же… так, - хрипя и захлёбываясь кровью, из последних сил произносит женщина, прежде чем её хватает лапой, поднимая над землёй, и затем безжалостно припечатывают к земле, вырывая из раздробленной груди последний хриплый предсмертный вздох. - Не, ну ты это видел?! Видел, что там происходит?! Жесть просто, - восклицает парень, что внешне смахивал на подростка, с примесью восторга и удивления вглядываясь вдаль в своих странных очках-окулярах с выпуклыми оранжевыми линзами, собранными из сотен стеклянных призм. - Нет, не видел, Вэйзел. Я напоминаю, что только ты можешь видеть на расстоянии в десятки километров, - спокойно отзывается его напарник, вздыхая и глядя наверх на парящего над землёй парня. - Ну да, точно, - говорит пацан таким тоном, словно этот нюанс и впрямь вылетел из головы. – Там эти звери совсем разбушевались. На собственных хозяев нападают. - Поделом им, значит. Справедливая плата за то, что возомнили себя царями природы, - безучастно реагирует Алекс на эту информацию. - Хотя других зверей что-то не видно. Кажется, это последний, - Вэйзел поднимается ещё чуть выше, настраивая свои окуляры и мотая головой из стороны в сторону. Что тут один гигантский обезьян остался, что там один кошак. Они своих сородичей съели, что ли. - Спускайся давай. Слишком высоко, заметить могут, - окликает Алекс парня, и тот послушно снижается. – Это не сородичи, просто копии. Они размножаются с помощью печати Распространения, - поясняет он, когда тот спускается на землю и встаёт рядом. – Но я бы не стал расслабляться. Проблем от этого меньше не стало. - Я думал, что создать новую жизнь с помощью печатей – это что-то за пределами возможного, - говорит Вэйзел и смотрит на Алекса, но тот только склоняет голову в сторону в полной растерянности что-либо тут ответить. – Но мне больше всё-таки интересно, откуда взялся этот питекантроп. Если этот был хозяином, - кивает он в сторону тела, что лежало в углу от них неподалёку, - то это что, обезьяна так поумнела? Ещё и говорить научилась? И почему та тварь так похожа на этого мёртвого мужика? Оба парня замолкают на какое-то время и снова вдумчиво всматриваются в лежащий рядом труп мужчины, зверски истерзанный, но не до такой степени, чтобы нельзя было опознать. - Почему ты считаешь, что они так уж похожи? Я его даже толком разглядеть не успел, - нарушает тишину Алекс. – И вообще, может, это он просто похож на обезьяну. По тону мужчины не было однозначно понятно, говорил он всерьёз или с иронией, но Вэйзел звонко рассмеялся, оценив шутку. - А ты, оказывается, ещё и шутить умеешь. Какие только тайны не раскрываешь после смерти, - говорит он весело. – Ты сам признал, что у меня зрение лучше, так что просто доверься моим… Грозный рёв человекоподобного гиганта его перебивает, нарушая их спокойствие, и Алекс поворачивает голову в сторону приближающихся грохочущих шагов мутанта. - Хорошая работа, Вэйзел. Он нас, кажется, услышал, - вздыхает он, доставая из кармана свой шокер. – Ладно, всё равно рано или поздно придётся с ним сражаться. - У меня есть идея получше, - ухмыляется Вэйзел. Грохот шагов несущегося со всех ног человекоподобного монстра разносится на несколько кварталов, вместе с треском летящих во все стороны веток, что оказывались у него на пути. Широко расправив стрекозиные крылья, Вэйзел специально старался маневрировать так, чтобы создавать чудовищу побольше препятствий, в его планы совсем не входило оказаться вновь раздавленным его вонючей ногой. - Я же помню, как раздавил тебя, жалкая букашка. Как ты смог выжить? – слышится негодующий рёв зверя сквозь шум и гвалт, с которым он преследовал парня, напролом пробивая себе путь. - Ух ты, твой пещерный мозг смог меня запомнить? Какая честь, - отзывается Вэйзел, не забывая вырисовывать в воздухе новые пируэты. – Кто виноват, что ты такой слабак, что даже маленькую букашку не смог прикончить. Да что там, даже ни одной царапины не оставил. Парень разворачивается корпусом в полёте, чтобы показать преследователю язык и два средних пальца, а затем разворачивается обратно и с озорным воплем, похожим на писк, уносится вперёд. - Назойливый комар, я тебя уничтожу, - рычит зверь, вспоминая о своих обезьяньих навыках и ловко вскарабкиваясь по веткам деревьев. Вэйзелу приходится подняться чуть повыше, но они были почти у цели. Топот питекантропа достигает территории горящего леса, а затем на его громкий рёв отвечает такой же громкий рык дикой кошки. Вэйзел едва успевает отлететь в сторону, когда два этих зверя наконец сталкиваются лбами. Тигр отбрасывает огнём нового противника в сторону и снова грозно на того рычит. - Твоя территория, говоришь? Ну давай, котик, нападай, - осклабился гигант, тут же словно забывая, кого до этого преследовал. Тигр атакует ещё одной волной огня, и обезьяночеловек использует это, чтобы совершить манёвр. Он запрыгивает на стену здания и оттуда атакует, создавая мощнейший шквал ветра, который сносит тигра лишь на пару метров и сбивает с ног. Затем он наступает на падшего зверя ногой, дробя ему кости. Тигр рычит от боли и воспламеняется, обжигая тому ногу и заставляя отпрянуть. Когда хищник поднимается с земли, он встаёт на две задние лапы, его мускулистые конечности становятся практически идентичны человеческим, а размерами он нисколько не уступал противнику. Человекоподобный обезьян встал в боевую стойку, атакуя ещё более мощным шквалом ветра, что срывает ветви деревьев и сносит в стороны грузовики, но тигр остаётся стоять на месте, отвечая огненной атакой, которая оставляет на теле другого монстра лишь едва заметные ожоги, что тут же начинают заживляться. Вэйзел спешит улететь подальше к Алексу, чтобы не поджариться. - Огненный тигр против ветряной обезьяны, эта битва будет легендарной, - вопит Вэйзел, наблюдая за битвой, словно со зрительских трибун. - Отлично сработано, можно отдохнуть, пока они не закончат, а потом добить оставшегося. Если получится, - добавляет Алекс не очень оптимистично. - Боюсь, такими темпами они тут ещё нескоро закончат. Может, поможем пока Веронике? Она же там осталась один на один с тем жутким типом. Если честно, он пугает меня больше всех этих монстров, - слегка поёжился Вэйзел. - Думаешь, она ещё жива? – снова без всякого оптимизма отзывается Алекс. - Нет, конечно. Как и мы с тобой, сто раз уже убита, - иронично ведёт бровями Вэйзел. – Но это не значит, что ей не может потребоваться наша помощь. Мощный рёв и рык схлестнувшихся в битве огромных зверей сотрясал воздух на многие километры вокруг, но густые заросли поглощали любые звуки, а там, где они разрослись особенно густо, вовсе был слышен лишь далёкий гул, едва на что-либо похожий. Зато внутри этих зарослей был слышен каждый малейший звук, но это не играло на руку девушке, притаившейся среди деревьев и тихо пробирающейся вглубь леса, осторожно прислушиваясь. Кажется, он слышал каждый её шаг, даже когда она перебиралась по воздуху, не касаясь земли, но оставаться на месте было ещё опаснее – растения могли её выдать. Она никогда не могла точно предположить, откуда он нападёт. Он нападал стремительно, как змея, которыми он управлял. Те, правда, выползали редко. В поисках укрытия она однажды напоролась на их гнездо и еле унесла оттуда ноги, решив в ту сторону больше не заходить. Это место теперь принадлежало только охотнику. Неважно, куда ты пойдёшь, тут повсюду расставлены его ловушки. Между деревьев натянуты тонкие нити, почти незаметные, и вот она чувствует, как задевает плечом одну из них, тут же делая резкий рывок в сторону, потому что со всех сторон уже летят острые гарпуны на лесках, загибаясь по причудливым траекториям. Замешкаешься – и тебя свяжут. Шум скоро привлечёт сюда охотника, и тот не заставляет себя долго ждать. Свист нескольких десятков острых шипов прорезает пространство, намекая, что нужно бежать. Оружие в его руке изменилось за время охоты, теперь напоминая массивный стальной шипованный браслет. Шипы выстреливали разом, создавая целый шквал нитей с острыми наконечниками, преследующие жертву, как бы она не изворачивалась, изгибая траекторию за ней вслед, но Вероника уже привыкла убегать от этих штук, маневрируя между деревьями. Ловушки всё ещё мешали, но от них легко можно было уйти, если развить достаточную скорость. Но что-то было не так. Летевшие за ней снаряды взрывались за её спиной со странным глухим звуком. Девушка оборачивается и видит позади себя отчётливую паутину. Она замедляется, уворачиваясь ещё от нескольких снарядов, но это были не шипы, а какие-то мелкие колючие шарики, что взрываются вокруг неё, разбрызгивая нити. Она закрывается от атаки и собирается рвануть вперёд, но оказывается опутанной этой паутиной с головы до ног. - Попалась, пташка, - осклабилась под капюшоном приближающаяся фигура мужчины со свисающими из-под капюшона болотно-зелёными грязными патлами. - Так ты теперь паук. Я думала, ты спец по змеям, - отвечает тому Вероника, тщетно пытаясь порвать паутину когтями, но лишь крепче в ней застревая. - Я могу охотиться по-разному. Пришлось освоить новые методы, чтобы снова поймать тебя. Ты тоже быстро учишься. - Ну спасибо, - фыркнула девушка и тут же вскрикнула от боли, когда ногу пронзает гарпун и тут же возвращается обратно. - Что за дрянь, - стиснула зубы Вероника, ощущая болезненную пульсацию в ноге. Кожа вокруг раны вздулась и почернела, начиная отвратительно пузыриться и лопаться, то ещё зрелище. - Это яд, - поясняет тип в капюшоне. – Он убьёт тебя, но нескоро. Может, протянешь даже до утра, если повезёт. Если убью сразу, тот очкарик тебя переродит, так что я сначала найду и убью его, а ты пока помучайся. Охотник только поворачивается к ней спиной, собираясь уходить, как позади него происходит череда ярких вспышек. Он поворачивает голову и видит, как летящие откуда-то сверху искрящиеся синеватым электрическим светом тонкие иглы разрезают его паутину, и пойманная в неё жертва падает на землю. Он поднимает голову наверх, замечая на крыше здания фигуру мужчины с лентами молний вокруг одной руки, что преобразуются в новый поток искрящихся копий, что летит в него. Он скрывается между деревьями от атаки, что была уже давно ему знакома, и выстреливает шквалом шипов в здание, пробивая его насквозь и обрушивая пол под ногами Алекса, который с коротким вскриком куда-то проваливается. С короткой усмешкой охотник подтягивается наверх на нитях, но на половине пути нити обрываются возникшим с другой стороны чьим-то длинным хвостом со стальным жалом на конце, затем этот хвост разворачивается и атакует его, однако прикреплённые к его спине нити уносят его обратно, спасая от атаки. - Ух ты, хорошая реакция, - говорит ещё один воин, появляясь из-за деревьев с той стороны, откуда тянулся хвост, что изгибается теперь над ним на манер скорпионьего. - Ребята, ну наконец-то. Я думала, что уже никогда вас не встречу, - радуется Вероника, но снова морщится от боли, едва ли способная подняться на ноги. - Настоящие герои всегда приходят под конец, сестрёнка, - лыбится Вэйзел и разворачивает хвост в сторону противника, совершая новую атаку. Тот отпрыгивает на ветку дерева и выпускает несколько колючих шариков, что взрываются и опутывают хвост паутиной, блокируя его дальнейшее движение. - Теперь он бесполезен, - торжествует охотник. - Не недооценивай мощь членистоногих. Печать 22. Нагревание, - произносит Вэйзел, после чего паутина начинает пузыриться и плавиться на раскалённом металле, и хвост возвращается к хозяину. – Я вижу, с тобой придётся биться посерьёзнее. Как тебе такой скорпион. Хвост за спиной парня расходится веером на шесть одинаково изогнутых копий, которые одновременно атакуют цель. Охотник прыгает вверх, снова выстреливая шипами на нитях. В каждый из хвостов прилетает несколько штук, круша их вдребезги. Вэйзел инстинктивно закрывается и отпрыгивает в сторону от этой контратаки, теряя из виду противника. - Куда он делся? – тщетно настраивал парень своё зоркое зрение. - Вэйзел, справа! – кричит Вероника, но тот не успевает среагировать, и шквал гарпунов впечатывает его в какой-то фургон. – Вот чёрт, Вэйзел! - Чего раскричалась? – подаёт голос пацан, и охотник вместе с Вероникой смотрят на него одинаково изумлённо. Тело парня частично было покрыто бронёй из крепких чёрных пластин. – У насекомых довольно прочный панцирь, знаешь ли. Вероника продолжает удивлённо смотреть на старого напарника, словно видела его впервые, а тот отращивает несколько пар членистых конечностей, одну из которых закидывает за фургон, перебираясь по нему, затем прыгая на стену и наконец удлиняя их, чтобы атаковать врага. Тот уклоняется, теряясь между деревьями, но длинные лапы огибают препятствия, преследуя его. Снова атака шипами, только вместо отрезанных сегментов тут же отрастают новые. - Бесполезно, теперь не прокатит, - скалится Вэйзел. Противник же ловко уклоняется от атак, но не замечает, как несколько лап уходят под землю, а затем атакуют из-под неё. Четыре острых лезвия вонзаются ему в плечо и впечатывают в дерево. – Печать 38. Паралич. Противник замирает, замечая, что его рука больше не может двигаться, и смотрит на Вэйзела, поднимая хищный взгляд болотных глаз из-под капюшона. Затем он переводит взгляд на собственную руку, и та вдруг начинает снова шевелиться понемногу. - Да как так! Ладно, тогда извини, - сжимает зубы пацан от натуги, раскрывая лапы в стороны и разрывая плоть. Охотник шипит от боли, когда его рука отрывается от тела, но брызги крови мгновенно застывают, превращаясь в щупальца, что тянутся из плеча и оторванной руки, соединяясь друг с другом и возвращая руку на место, та сразу же срастается с плечом. – Да что ты за чудовище. Вэйзел смотрит ошеломлённо на противника, что хищно скалится, поднимая перед собой обе руки, на которых не оказалось оружия, зато сами руки от запястья стали похожи на переплетения длинных членистых лап, что свисали вниз и шевелились с неприятным шелестящим звуком. - Воруешь мои фишки? Плохо дело, - сразу сообразил пацан, удлиняя собственные лапы, чтобы отбежать подальше. Пальцы охотника удлиняются и шелестят по земле, быстро догоняя и обхватывая его лапы. – Да подавись ты, - сбрасывает тот с себя лишние конечности и расправляет крылья. – Кажется, пора снова полетать. Высоко взлететь, однако, он не успевает, потому что вокруг него из-под земли вылезают полчища пальцев-лап, что теперь больше походили на ветки, опутывая со всех сторон плотным кольцом терновника, даже мелкие шипы на себе отрастили. Охотник довольно ухмыляется, но в следующий момент в сплетённую им ловушку бьёт лента молнии, в одно мгновения распространяясь к нему. Он не успевает вовремя отделить от себя пальцы и получает сильный удар током, отлетая назад. Вэйзел вновь отращивает хвост и пробивает им себе путь к свободе, вылезая из кокона. - Алекс, ты там заснул, что ли. Где ты пропадал, я тут один, как видишь, вообще не справляюсь, - тут же нашёл время возмутиться и пожаловаться Вэйзел. - Извини, меня слегка завалило, а потом я ждал удобного момента. Я не такой манёвренный, чтобы за вами поспевать, - отвечает Алекс и с удивлением смотрит в сторону противника, что уже успел оклематься и подняться на ноги. – Не может быть, уже отошёл от удара током? Я ведь специально добавил печать Паралича, чтобы… - С добрым утром, на нём это не работает, - фыркает Вэйзел со смешком. – Уже проверил это, как раз пока ты спал. Продолжать диалог Алекс не стал, потому что противник уже отрастил несколько хвостов с заострёнными крюкообразными концами, собираясь атаковать. От ног воина расходятся переплетающиеся змеи молний, что за секунду опутывают плотной сетью поверхность земли до самого монстра, но тот взлетает наверх, зацепившись одним из хвостов за ветку дерева, отталкивается от неё и стремительно летит вперёд. - Пора кончать с ним. Электрический лес, - произносит Алекс, накладывая сразу несколько печатей, и из переплетения молний на земле вверх под разными углами резко вырастают острые штыри электрической энергии, что разрастаются в стороны, напоминая высокие заросли. Охотник оказывается обездвижен, застревая внутри колоссальной ловушки. - Отлично, моя очередь. Залп смертоносных жал, - отращивает Вэйзел несколько новых лап с длинными жалами на концах, которые раскрываются словно цветы чертополоха и выстреливают в противника мощным залпом. – Ну что, взорвём? Вэйзел оборачивается к напарнику, тот утвердительно кивает в ответ, и они оба хором восклицают: “Печать 32. Взрыв!” Ослепительным белым светом вспыхивает всё пространство вокруг пойманного врага, когда происходит колоссальной мощности взрыв, и дымящееся тело охотника падает на землю. - Прикончили? – с надеждой произносит Вероника, но когда туман рассеивается, они видят, что тот уже встал, почти всё его тело было покрыто бронированным панцирем из тёмно-зелёной чешуи. - Да ну нафиг, это вообще нечестно, - взвыл Вэйзел, а Алекс тем временем создавал путы из молний, всё ещё стелющихся по земле, сковывая ноги противнику. Тот это замечает, но выбраться даже не пытается, намереваясь атаковать хвостами сразу их обоих. - Я попробую кое-что помощнее. Вэйзел, сможешь его отвлечь на пару минут? – обращается к напарнику Алекс. - Без проблем, - кивает Вэйзел и взлетает, маневрируя в воздухе, чтобы уклониться от атак противника, но отвлечь на себя сразу все хвосты не удаётся, и один из них направляется в сторону Алекса и Вероники, но сталкивается с внезапно возникшим препятствием в виде выросшего вокруг них переплетения ранее отброшенных противником лап. Малость озадаченный охотник делает ещё одну попытку прорваться через щели в защите, но удар останавливает сфера прозрачной энергии лилового цвета, возникшая вокруг терновника. - Хорошо, что старый добрый скотч всегда под рукой, - ухмыляется Вероника, показывая несколько охотничьих лапок, примотанных скотчем к её руке. – Ты же знаешь, что моим оружием становится всё, что я прикрепляю к своему телу. - Знаю, - отвечает Алекс. – Но не знал, что ты уже успела освоить печать Барьера. - Я тоже. Но почему-то показалось, что я могу это сделать. Словно уже умею это. - Понимаю, о чём ты, - задумчиво смотрит разрушитель на собственную ладонь, в которой собирался плотный концентрированный заряд в виде белой шаровой молнии. Враг полностью переключается на Вэйзела, укрываясь от его атак жалами и пытаясь достать своими хвостами. Один из них наконец достигает цели. - Не забывай, что не один ты тут бронированный, - встречает парень удар покрытой панцирем грудью. Он хватается за хвост и с криком одёргивает руку от его раскалённой поверхности. – А, нет, это я забыл, что ты повторяешь все мои фокусы, - добавляет он с горечью, а затем кричит, когда его панцирь тоже раскаляется и начинает плавиться в месте контакта с хвостом противника. Защита даёт трещину, и острый крюк пронзает парня насквозь, накалывая, словно кусок мяса на шампур и поджигая. - Вэйзел! – кричит Вероника, когда обгоревшее тело её друга отшвыривают в сторону. - Вероника, убирай барьер, - резко командует Алекс. Замешкавшись лишь на секунду, она снимает печать, раздвигая заросли и открывая путь для атаки. Тварь едва успевает повернуть голову и увидеть, как в неё летит плотный электрический шар, что расширяется при столкновении с целью, полностью поглощая его. – Тысяча градусов Цельсия должна с тобой покончить, ни один панцирь не выдержит. Шар дрожит, превращаясь в горящую плазму, а затем с громким хлопком и ослепительной вспышкой света взрывается. Изжаренное тело охотника падает на землю и теперь уже не поднимается. - Вот это да, как ты это сделал? Не видела у тебя таких крутых приёмов, - изумлённо смотрит на напарника Вероника снизу вверх, встать самостоятельно у неё уже вряд ли получится. - Тоже выучился чему-то новому, как видишь, - улыбается разрушитель. – При помощи печати Долговечности можно продлить вспышку молнии на долгие секунды, но требуется время на концентрацию достаточно мощного заряда. Однако этот приём имеет последствия, потому как даже Адаптация не помогла сохранить руку. Вероника переводит взгляд на руку приятеля и ахает, потому что та обгорела почти до самого локтя. - Тебе что, даже больно не было? Вы, разрушители, реально странные ребята, - поражается Вероника и поднимается на ноги при помощи коллеги. – Вэйзел тоже научился крутым приёмам. Интересно, с чем это связано. Может, тут время как-то быстрее бежит. Тот уродец тоже быстро учился новым штукам. - Время здесь идёт как обычно, - слышится поблизости хрипловатый мужской голос. – Хотя для вас оно давно остановилось. Вы пережили собственную смерть и теперь живы лишь до конца этой картины. К сожалению, задействовать вас в представлении раньше у меня не было возможности. Зато новые возможности открылись для вас. В моей картине вы можете продемонстрировать всё, чему могли научиться, если бы ваша жизнь так скоро не оборвалась в этом унылом месте. - Кто вы такой? И что ещё за картина? – накинулась с вопросами Вероника, балансируя на плече друга. Фигура в мужском костюме подошла к выжившим воинам. - Кто я, сейчас не так важно. Сейчас нужно завершить нашу работу здесь. - Значит, это вам мы обязаны своим спасением? – спрашивает Алекс. - Чем ты слушаешь. Никого из вас не спасли. Вы существуете только в качестве героев моей картины, - поясняет ещё раз воин слегка раздражённо. - То есть, в конце мы всё равно умрём? – спрашивает Вероника. - Уже умерли, - уточняет творец. - Понятно. Какой смысл тогда страдать от этого яда. Как-то всё это ужасно и неприятно. Лучше умереть сразу, чем знать, что уже погиб. - Ну и что, даже если это на время, - не унимался Алекс. – Нам удалось сделать чуть больше и даже одолеть этого монстра. Стоит уже за это быть вам благодарными. Посреди их тихого разговора вдруг раздаётся какой-то треск и шипение, что исходят от обугленного тела охотника. Все трое оглядываются и видят, что во вмятине от взрыва шаровой молнии, в куче пепла и обгоревших останков убитой твари лежало нечто полупрозрачное, похожее на кокон розовато-белого цвета, который вот-вот собирался лопнуть. - Да вы издеваетесь, оно ещё живое? – с надрывом произнесла Вероника. – Скорее, Алекс, надо добить его, пока… - Поздно, - говорит третий воин и оказывается прав. Из кокона выбирается сначала когтистая лапа, а затем оттуда резко вылетает переродившаяся тварь, раскрывая чёрные крылья, как у бабочки. Крылатая тварь мало чем походила на человека, худощавое тело без видимых половых признаков обтянуто бледной кожей, передние конечности представляли собой когтистые лапы, покрытые густыми чёрными волосами, а нижние отсутствовали вовсе, вместо них болтался десяток щупалец, как у медузы, с жалами на концах. Полупрозрачные, словно стеклянные, глаза бледно-зелёного цвета смотрели без всякого выражения, во рту выросла пара выделяющихся клыков, а на голове, с которой продолжали свисать серо-зелёные патлы, красовались две длинные изогнутые антенны, идущие от бровных дуг у переносицы плоского носа с широкими сетчатыми ноздрями. - Вы меня чуть не убили, надо же. Но вам меня не одолеть, потому что вы уже не прошли отбор. Побеждают лишь те, кто выживает, а выжить можно, только развиваясь. Спасибо, теперь я понял, - ухмыляется тварь, обнажая клыки. - Спасибо, что дал время подготовиться, - отвечает ему на это Алекс, ударяя широкой лентой молнии из той же плотной белой энергии, хоть и заметно менее мощной, однако тварь даже не дёргается, поглощая весь заряд своими антеннами, а затем выпуская его обратно, испепеляя всю троицу одним ударом. - Я умру, только когда достигну пика своего развития. Кажется, я наконец его убил. - Как бы не так, - появляется снова на крыше здания Валентина. – Ты даже не заметил, что это был дублёр, загримированный под меня. Когда совмещаешь работу режиссёра и актёра, приходится подстраховываться. - И ты тоже не настоящий? – оборачивается мутант в сторону воина. – Рано или поздно я всё равно найду, где ты прячешься, и убью. - Хороший план, - одобрительно кивает в ответ женщина. – А куда делся твой питомец? Ты же один из мятежников, верно? С тобой была змея. - Асцилла? Это не моя змея, я её просто позаимствовал. Теперь она свободна. Как мы все. Свободна бороться за выживание. - Какое необычное представление о свободе. Мне нравится, - облизывает губы Валентина. – Так кто же ты тогда и откуда взялся? Ты воин? - Воин? Я не понимаю, - озадаченно склоняет голову вбок крылатый монстр - Тогда кто ты? - Кто я? – тварь хрипло смеётся, дрожа всем телом. – Я не знаю. Одним резким выпадом в одно мгновение он пронзает тело воина ударом сразу нескольких хвостов, разрывая его на две части, и они обе исчезают, покрывшись мелкой рябью, словно куски голограммы. Тварь опускается на землю, складывая чёрные крылья, те преобразуются в длинную мантию с капюшоном, закрывая его тело и лицо. - Да и какая разница, - продолжает он свой ответ в полном одиночестве. – Вы всего лишь пища, моя пища. Потому что я тот, кто встанет во главе этой пищевой цепочки.* * *
С гулким грохотом тяжёлые стальные цепи опадают на пол, но закованный в них парень, в одних брюках, с голым торсом, полностью взмокший от пота, весь в жутких красных отметинах и кровоподтёках, продолжает держаться на босых ногах, хотя сил остаётся уже не так много. Тёмная и душная комната без окон, похожая на небольшой подвал, встретила Троя, когда он проснулся на следующее утро со звенящей башкой, с трудом вспоминая прошедший вечер. Он не помнил, что это за место, и как он тут оказался, все его воспоминания обрывались где-то на том моменте, когда он подрался с тем панком-выпендрёжником. Всё, что было после, вспоминалось оборванными фрагментами. Комната была похожа на бывшую оружейную, мебели тут никакой не было, только эти цепи, в которые он был закован, да полки с опасным содержимым, о предназначении которого даже думать не хотелось. Думать не хотелось вообще ни о чём, голова раскалывалась, и вместо отчётливых мыслей возникал лишь невнятный шум в голове, но ему вскоре помогли взбодриться. Он не сразу понял, во что вляпался, и насколько поехавшей оказалась эта особа. Когда его предупреждали с ней не связываться, он не предполагал, что речь может идти о чём-то подобном. Запереть в каком-то странном подвале, чтобы воплощать свои дикие фантазии – звучало слишком комично, но, видимо, не для этого места. Здесь разрешались даже такие развлечения, или же на них просто закрывали глаза, как и на нелегальное употребление подростками запрещённых веществ. Почему-то никому не пришло в голову запереть её саму от нормальных людей подальше. И ведь он даже не думал с ней связываться, как его угораздило здесь оказаться. Неужели в его чумную от волшебного порошка светлую голову могла прийти мысль за ней приударить, ведь могла же, если мыслить чисто физиологически… Роящиеся в голове мысли помогали отвлечься от действительности, но та не оставляла его надолго, напоминая о себе всей своей металлической тяжестью, и парень в конце концов сдаётся. Сначала одна нога падает на колено, затем вторая, плечи продолжает тянуть вниз, и руки тоже приходится опустить, опираясь на предплечья и склоняя вниз голову. Гордый болван, стоило сэкономить силы, чтобы не разлечься пластом, когда она вернётся. Думал, что продержится дольше, а на деле не выдержал, наверно, и десяти минут, и это после такого интенсивного, как ему казалось, курса силовых тренировок. Он понимал, что сейчас его организм ослаблен, но это оправдание ему никак не помогало. Распластавшись на полу, Трой чувствует, как всё его тело ноет и просит отдыха, отчего чувствует себя ещё более жалко. Он одновременно и хотел выбраться отсюда, и совсем не желал, чтобы кто-то его здесь обнаружил в таком состоянии, тем более, Зак, хоть он и сам должен был пройти через это. Сама она его не отпустит, пока он перед ней не унизится, а Трой не собирался идти таким путём. - Кто тут у нас, местный мачо. Как спалось? – поприветствовала черноволосая красотка едва оклемавшегося парня, заходя в свою маленькую пыточную камеру. Казалось, это было вечность назад. Трой молча сидел на полу, поднимая суровый взгляд из-под нахмуренных белоснежных бровей. – Не очень разговорчивый, понимаю. Чего расселся? Встань и прояви уважение. - Мне и так неплохо, - осклабился Трой, не двигаясь с места. - Вот как, - кривит губы Рамона и заставляет подняться вверх цепи, что крепко обвязали руки парня, вынуждая того поднять их над собой. - Что теперь, будешь меня за уши вытягивать? – фыркает Трой. – Отпусти меня по-хорошему, и мы просто сделаем вид, что ничего не было. Я не собираюсь играть с тобой в эти игры. - А кто тебя спрашивает, дружок, - сверкает брюнетка гневным взглядом, подцепляя с пояса ещё одну цепь с шипованным концом. – Связан по рукам и ногам, а всё ещё чувствуешь себя королём ситуации, просто потому что ты мужчина и должен быть здесь главным. Как меня от этого тошнит. - Что ты не… - не успевает договорить парень и вскрикивает от неожиданности, когда цепь слетает с руки Рамоны и со свистом проносится чуть ниже уровня глаз, хлеща по открытой груди. Он инстинктивно делает попытку закрыться, но это у него не получается, цепи надёжно зафиксировали руки в верхнем положении. Несколько последующих ударов он терпит более беззвучно, пока не получает удар по лицу, от которого шипит и глядит в ответ свирепо. - Совсем чокнулась?! Я тебя убью, когда выберусь, - дёргается он всем телом без особого успеха. - Ой, как страшно. Типичные мужские угрозы, - продолжает та свою волынку. – Всё ещё не намерен вставать? – повторяет она свой вопрос и поднимает ладонь перед собой. – Убери этот грозный взгляд, беленький волчонок. Печать 11. Утяжеление. Трой ощущает, как потяжелели цепи на его шее, утягивая голову вниз. От пальцев Рамоны отходят полупрозрачные тёмно-серебристые кольца, мгновенно распространяясь по остальным цепям. Его руки опускаются под тяжестью цепей вниз, шея не выдерживает, и парень валится на пол. - Если такой гордый, будешь ползать у меня в ногах, - ставит ногу на высоком каблуке тому на голову и отталкивает носком от себя, отходя чуть в сторону и ослабевая печать. – Вставай, даю последний шанс. Заскрежетав зубами, Трой на этот раз поднимается на ноги, делая рывок в её сторону, но цепи надёжно удерживает его на месте. - Даже не думай рыпаться. Считаешь себя таким сильным и могучим? Ну давай посмотрим, - она вновь посылает печать, но на этот раз утяжеляет цепи не настолько, чтобы нельзя было удержаться на ногах. – Выстоишь так час – будешь свободен, нет – получишь наказание. Трой выругался, сгорая от бешеной злобы, но был вынужден сыграть по её правилам, однако выполнить её условия оказалось труднее, чем он думал. Не проходит даже половины указанного времени, как он не выдерживает, падая на четвереньки и тяжело дыша. - Слабак. Я тебя предупреждала, - только слышит он раздражающий голос, а затем стук каблуков по полу, но шаги останавливаются слишком далеко, чтобы дотянуться. Трой всё же делает отчаянную попытку, получая удар по спине, затем ещё один. – Печать 8. Жжение. Это должно лучше тебя замотивировать. - спину нещадно жгло от каждого удара. Трой валится снова на пол и отползает в сторону, словно загнанная лошадь, но всё равно получает ещё несколько пинков ногами. – Вставай и терпи, или ты готов признать себя слабаком? - Да что… с тобой не так, - хрипит парень, поднимаясь на дрожащих ногах. - Так-то лучше. Тяжело признавать свою слабость, - игнорирует Рамона его реплику, вставая напротив и наблюдая одичалым взглядом, как тот держится из последних сил, как дрожат напряжённые мускулы, обтянутые смуглой кожей. Бесспорно сильное тело, которым он так гордился, и которое всё равно подведёт, как бы он ни старался. Душное помещение без намёка на вентиляцию заполнилось испарениями его измученного тела, а вид этой суровой непокорности доводил её до мурашек. Она подходит ближе, словно опьянённая, и проводит пальцем по его тяжело вздымающейся груди. – Такое крепкое тело и так мелко дрожит, стараясь до последнего казаться сильным. Вы привыкли думать, что вы сильнее, потому что родились мужчинами, можете брать что хотите, обращаться с нами, как с людьми второго сорта. Вы уверены, что сила должна быть всегда на вашей стороне. Гордитесь своей силой. Но кто вам дал право считать себя королями? - Ты сама показываешь свой страх, заковав меня, как дикого зверя. Так ты даже самой себе ничего не докажешь, - натужно хрипя, отвечает на это Трой. - Вот об этом я и говорю, - скрипит зубами Рамона. – Вместо того, чтобы чему-то научиться, вы продолжаете считать себя лучше, высшей кастой. Придётся заставить тебя проглотить свою гордость и… Теперь уже она не успевает договорить. Рука Троя внезапно дёргается, преодолевая тяжесть пут, намереваясь схватить её, но слишком медленно, чтобы она не успела отреагировать и отпрянуть. Вот только отскакивает она даже слишком резко, почти испуганно, на долю секунды в черноте её глаз читается натуральный страх, что этой руке удастся её схватить, что он начнёт её душить или сломает ей шею, что она вновь окажется слабой и беспомощной. Она почти начала задыхаться от одной этой мысли, вспоминая другую руку, такую же сильную и беспощадную, ту руку, которая могла до неё дотянуться, которую она вырвала с корнем, сломала, уничтожила, стёрла из своей жизни и из своей памяти. Но страх, как оказалось, никуда не делся, и Трой успел уловить это страх, что сразу же сменяется гневом. - Как ты посмел, - кричит она, злясь, кажется, даже не на то, что он попытался сделать, а на то, что успел увидеть. Цепь на руке Троя скручивает тому руку до хруста в суставе и болезненного вскрика, с которым тот валится обратно на пол. – Я ещё вернусь. Мы с тобой ещё продолжим. Пылая гневом, она поспешила покинуть их интимный уголок и с тех пор не появлялась. И вот он снова лежит без сил на полу, улавливая слухом стук чьих-то шагов за дверью и какую-то возню. Ему уже всё равно, что она может подумать, увидев его, словно бы так и лежавшего всё это время, как мешок с навозом. Наконец слышится скрип двери, но он даже не сразу поднимает голову, а только спустя несколько секунд подозрительной тишины. Он поднимает взгляд, и его выразительные брови удивлённо вскидываются наверх, а затем он опускает голову, чувствуя, что готов сквозь землю провалиться. - Вот же зараза. Ты последний человек во всей этой помойке, кто должен был увидеть меня таким. Ладно, предпоследний, - лёгкие шаги приближаются, а Трой пыхтит, принимая из последних сил сидячее положение, но так и не поднимая взгляда. – Найди там на полках что-нибудь подходящее, чтобы разрубить эти штуки. Пожалуйста, - выдавливает из себя наконец и морщится вовсе не от боли или усталости. - Ого, это кто у нас тут прогуливает тренировки? Что, тяжело после вчерашнего? – одаривает Соня подругу холодной усмешкой, когда та без стука вваливается к ней в комнату, а затем разворачивается обратно к каким-то схемам, разложенным на её рабочем столе. - Как-то ты чересчур хорошо осведомлена о нашем расписании, - хмыкает Рамона, оглядывая комнату так, словно видит её впервые. – Голова болит, решила развеяться, пусть Лексус сам их дрессирует. Прогулялась по улице, но там почти никого нет, скучно, решила к тебе зайти. А что, ты не рада меня видеть? - Нет, что ты, почту за честь, - язвит Соня, едва ли отвлекаясь от бумаг. – Если ты вдруг забыла, я хорошо осведомлена обо всём, что происходит. Как минимум, на нашем этаже точно. - Да ну? – ухмыляется Рамона, заглядывая ей через плечо. – Тебе бы тоже иногда стоило сходить развеяться, всё самое интересное пропускаешь. - Фу, нет. Мне и в моей берлоге неплохо, - делает она попутно какие-то пометки карандашом на схемах. – К тому же, отсюда удобнее всего наблюдать за всем самым интересным в свободное время. - Чем ты тут вообще занимаешься? – хватает Рамона первый попавшийся листок и делает вид, что пытается вникнуть в содержимое. - Задание Розетти, - вздыхает Соня. – Надо продумать план эвакуации и места расстановки ловушек на случай вторжения. - Всё ещё веришь, что кто-то на нас нападёт? – фыркает Рамона, бросая бесполезный листок бумаги, и отходит в сторону, решив теперь исследовать содержимое полок, хватая в руки случайные предметы, чтобы повертеть их в руках и поставить обратно. - Не знаю, но если даже Розетти обеспокоен, - нахмурилась подруга, отвлекаясь от работы. – Твоя помощь, кстати, тоже понадобится. Грею можно доверить патрулирование и защиту, а на тебе будет эвакуация, так что хорошо бы тебе тоже глянуть. - Да какого чёрта, я вообще-то тоже боец, - возмутилась Рамона. – Пусть Даниель этим занимается, он это всё любит. - Ну, может быть, ты и права, - задумчиво тянет Волович. – С ним будет однозначно проще договориться, как минимум. Рамона на это только фыркает и откидывается на кровать устало. - Есть какие-нибудь таблетки от головы? Или лучше успокоительные. - Это тебе лучше было к Марку идти, - разворачивается к ней лицом Соня на своём вращающемся кресле. - Да ну его, он зануда ещё похлеще тебя, - кривится Рамона. – И его нет у себя, а в его лабораторию я не сунусь, ещё провоняюсь какой-нибудь дрянью. - Что с тобой? Ты какая-то перевозбуждённая, - экзаменующим взглядом осматривает подругу Соня, чуть принюхиваясь. Кажется, чем-то она уже провонялась, но об этом она решает пока умолчать. – Надеюсь, вы там не обдолбались чем-то запрещённым. Зная Найджела… - За кого ты меня принимаешь. Разумеется, они притащили опять какую-то дрянь, но я её не трогала. Я в полном адеквате. - Это выражение неприменимо к тебе, Рамона, - вздыхает Соня. В этот момент слышится энергичный стук в дверь, а затем её сразу же распахивают, не дожидаясь ответа. На пороге стоял Даниель, что выглядел явно встревоженно. - Помяни чёрта, - ухмыляется Рамона. - Вы меня все прям балуете сегодня своим вниманием, - скептически комментирует Соня это вторжение. - Один из новеньких пропал. Никто из вас не в курсе? – игнорируя её слова, отчеканил Даниель. – Не появился на тренировке, и в спальню не заявлялся. - Меня тоже не было на тренировке, и что? – вскинулась Рамона, иронично ведя аккуратно подведённой бровью. – Может, ещё после вчерашнего не очухался, или у какой девки кайфует. - Ты сразу поняла, о ком я, Рамона. Ты ведь к этому не причастна? – щурит взгляд кудрявый парень. - Несложно догадаться, других бойцов среди новеньких нет. Никакого отношения я к нему не имею, сколько можно повторять. - Ладно, неважно. Соня, посмотри по камерам, хорошо? - Да не вопрос, - лениво отзывается Волович, поправляя на плечах шаль, а когда дверь снова закрывается, и парень убегает, она с подозрением косится на подругу. – Белобрысый пропал? Что-то я сильно сомневаюсь, что ты не в курсе произошедшего. Ты поэтому так возбуждена? Ещё и этот запах. Я должна была догадаться. - Да что вы все зарядили. Какого хрена вообще о нём так пекутся, когда обычно ни до кого тут никому дела нет, - вскакивает с кровати Рамона, принюхиваясь к себе и кривясь с отвращением, надо будет перебить духами. – Да и не убила бы его, чего панику разводить на пустом месте. - Внезапные пропажи бойцов сейчас везде тревожный звоночек. Я думаю, он как раз на то и надеялся, что это просто твои мелкие шалости, - поясняет ей Соня. – Сейчас мы первым делом это, кстати, и проверим. - Каким образом? Только не говори, что ты… - А ты как думала, доверяй, но проверяй. Не переживай, я поставила двойную систему пароля, чтобы никто другой, кроме меня, точно не смог это увидеть, - она ловко перебирает пальцами по клавишам компьютера, включая на самом маленьком из экранов изображение её секретного логова. Рамона ошарашенно пялится в экран, на котором была лишь пустая комната и куча разрубленных цепей на полу. - Как так? Как он выбрался? – вырывается у неё самопроизвольно. - Так, значит, всё-таки твоих рук дело, - столь же озадаченно Соня глядит в экран, пока Рамона роется в карманах, переводя затем взгляд на неё. – Что, ключи посеяла? - Не говори ерунды, они должны быть у меня в кармане. Они были там, точно были! Чёрт, - в панике она разворачивается на каблуках и выбегает из комнаты, выкрикивая на прощание. – Насчёт этой камеры, Соня, я ещё с тобой поговорю! - Не стоило ей показывать, - вздыхает хозяйка комнаты и выключает от греха изображение на мелком экране. – Но всё же странно. Очень странно. Можно предположить, что её так накрыло, что она оставила ключи в замочной скважине, но слабо в это верится. Ладно, давайте теперь поищем беглеца, - щёлкает она от одной камеры к другой, пока наконец не останавливается. – Вот он где, неожиданно. А с ним и ещё один, какая прелесть. - Спасибо за мазь и пластыри, - кряхтит Трой, с трудом надевая сменную рубашку поверх залатанного тела. Руки всё ещё заметно дрожали, но вполне справлялись. – Как ты это выпросил? Точно про меня ничего не сказал? - Абсолютно, - утвердительно кивает Рэй. – Я же сказал, что попрошу якобы для своих знакомых. Они часто себя калечат ради эксперимента, так что это не выглядело особо подозрительно. - Ужасные у тебя знакомые, - хмыкает Трой, на что Рэй лишь скромно улыбается, и тут же осекается, понимая, что его знакомые явно ненамного лучше. Честно говоря, Трою вообще казалось удивительным, что кто-то, вроде этого шизика, мог здесь найти друзей. Если только те не были такими же, тут ведь наверняка и задротов полно, но даже те были с приветом. Парень оглядывается. Наверно, это первый раз, когда он оказывается внутри библиотеки. У него не возникает лишних вопросов по поводу того, почему они пришли именно сюда. Для того, чтобы скрыться от лишних глаз, это было идеальным местом. – Как ты вообще меня нашёл? - Мне Нихил помог, мы с ним вместе тебя нашли. Он подсказал мне это место. Хорошо, что ключ оказался буквально у нас под ногами. - Странно, - нахмурился Трой. Несмотря на всё своё безумство, эта девчонка казалась ему достаточно разумной и осторожной, чтобы не допускать подобных осечек, а зачем бы ей оставлять ключ специально, он не мог понять, но решил об этом не думать. – Погоди, с тобой кто-то ещё был? Ты ему сказал, чтобы он никому не болтал об этом? - Он не из болтливых, - поспешил уверить его Рэй слегка удивлённо, - да ведь ты и сам ему об этом сказал, разве нет? Я вас тут вдвоём и оставил. Не знаю, куда он ушёл. Может, какие дела появились. - Чего? Тут не было никого. Ты меня разыгрываешь, что ли, - сердито поглядел на него Трой. - Нет, ни в коем случае. Нас точно двое было, я и Нихил. Ты не помнишь? – округлил глаза Рэй то ли от удивления, то ли от страха. Трой на это ничего не отвечает, только хмурится задумчиво. Странное имечко у этого второго, он бы точно счёл это какой-то дурацкой шуткой, если бы всерьёз мог поверить в то, что этот тип мог его вот так разыгрывать. Ему вообще казалось, что этому Фолкнеру отказано в каком-либо чувстве юмора, и уж тем более, в таком специфическом. Но его явно кто-то разыгрывал, и у того, кто это делал, было весьма извращённое чувство юмора. Он совершенно точно не помнил никакого чудика с дурацким именем, но и не помнил, чем вообще тут занимался, пока томился в ожидании. О чём-то размышлял наедине с собой, но о чём точно, не помнил. Чётким клеймом отпечаталось в сознании лишь то, что это было что-то очень важное, что-то, что должно стать для него важнее всего остального, потому что это касалось его главного и сокровенного желания, и как только он снова найдёт это в себе, никто его уже не сможет удержать.