***
На утро я встал в приподнятом настроении. Даже серые пейзажи за окном не казались мне такими унылыми. Я проверил телефон, написал Люку и отправился на водные процедуры. Пока я мылся, я случайно вспомнил свой сон: мы с Джейн ехали на полицейской тачке в поисках Чипа Мифина. Бывает же такое. Странно, но после той вечеринки я больше не видел Джейн. В институте она не появлялась, а интересоваться ею было бы слишком подозрительным. А то подумают еще, что она мне нравится. Хотя, она ничего. Приведя себя в порядок, я спустился вниз. На кухне уже сидели мои родители. Они пили утренний кофе, обсуждая дела. На столе дымились мои любимые блинчики с изюмом, и я решил занести это утро в список лучших моментов. Несмотря на экзамен, я чувствовал легкость. Так приятно встречать новый день вместе с семьей, пить настоящий домашний кофе, а не эти помои из кафетерия, есть самые вкусные блинчики, потому что они были приготовлены специально для меня. В такие моменты я стараюсь захватить все детали, не пропустить ни одну мелочь, ведь из этих мелочей складывается жизнь. Мы еще немного поболтали, а потом я побежал в институт. Сегодня даже поездка на автобусе не казалась мне противной. Я прямо-таки нутром чувствовал, что сегодня будет хороший день, и ничто не посмеет его испортить.***
Перед аудиторией толпился народ. В воздухе висело такое плотное напряжение, что стало почти осязаемым. Студенты лихорадочно листали свои несчастные конспекты, пытаясь выудить оттуда хоть что-то полезное. Некоторые вообще не парились и спокойно торчали в телефонах с таким невозмутимым видом, будто даже не подозревают об экзамене. Мы с Люком держались спокойно, но его иногда потряхивало, стоило ему заговорить о том, как Фаттингтон любит ходить между рядами, заглядывая в бланки ответов. Я успокаивал его, как мог, но тут подошла Кэтти, и я выдохнул. Когда рядом Кэтти всегда расслабляешься. — Готовы? — спросила она. Ее черные волосы были собраны в небрежный пучок, из которого торчал карандаш. Фиолетовая прядка свободно болталась возле лба, и Кэтти постоянно ее сдувала. — Я готов, — уверенно ответил я. Я был готов, при этом не зная ничего. — Я вроде тоже, — сказал Люк. Уверен, что у него такая же ситуация. — Хорошо. Главное, не паниковать, — улыбнулась Кэтти. Она сейчас выглядела, как инструктор на космическом корабле, отправляя нас в первый полет. И хотя я не паниковал, но мне хотелось, чтобы это поскорее закончилось. Чтобы мы сдали среди первых и пошли куда-нибудь гулять, сняв с себя этот эмоциональный груз. Сложно оставаться спокойным, когда вокруг тебя волны отчаяния, исходящие от остальных в этом коридоре. Невольно начинаешь задумываться о всякой ерунде. Например, вдруг напишешь не тот ответ или что-то напутаешь, или самое стремное — если препод заметит, что ты списываешь. Я старался гнать прочь эти мысли, но в поджилках уже начало что-то дрожать. Хорошо, что Кэтти снова заговорила, и я переключился на ее голос. — Хорошо, что осталось всего два экзамена, — щебетала Кэтти. — Я смогу как следует подготовиться к зимнему балу. — Бал… — закатил глаза Люк. — Да брось, я думаю, это будет круто. Надо только пригласить кого-нибудь из диджеев, чтобы играли, — прикинула девушка. — У тебя так много знакомых диджеев? — спросил я, слегка нахмурившись. — У Тодда есть один, — ответила Кэтти. — Так, а как он нам поможет? — интересовался Люк. — И потом, он вряд ли будет что-то делать бесплатно. — Ну студсовет выделил некоторые деньги, так что, я думаю, нам хватит. — Надеюсь, что хватит, — Люк поправил ее, и Кэтти засмеялась. — Главное, уговорить, — добавила она. От их болтовни мне стало гораздо легче. В это время двери аудитории уже открылись, и профессор Фаттингтон ждал всех на экзамен. Студенты робко мялись на пороге, не решаясь войти. Я решил, что пора закончить с этим. Набрал в грудь воздуха и вошел первым. Мои друзья последовали моему примеру, и вскоре подтянулись остальные. Мне выдали пустой лист и бланк с вопросами. Если бы я шарил в истории, может, для меня это было бы интересно. Но поскольку у меня все наоборот, я бесшумно нащупал бумажки в кармане и принялся искать нужные мне вопросы. Стараясь не шуршать, я даже задержал дыхание, при том делал вид, что увлеченно пишу, но на деле — следил за профессором. Я сидел на четвертом ряду — это не так близко, но и не так безопасно. Чувствуя, как потеют ладони, я незаметно вытащил нужный мне лист и спрятал его в рукаве. Отсюда мне будет удобнее списать. Хотя, если подумать, вряд ли профессор Фаттингтон что-то увидит снизу, но он в любую минуту может подняться и прогуляться вдоль рядов, дыша каждому в затылок. По-моему, это издевательство. Единственный плюс этого экзамена в том, что Фаттингтон не заставляет пересказывать ответы. Он сам читает небрежную писанину студентов и делает выводы. Я дописал последний ответ, и мне не было смысла тратить время, так что я пошел сдавать первым. Я был уверен в правильности своей работы, но все равно немного нервничал. А вдруг что. Но историк ничего не сказал. Он лишь прочел мой лист, что-то пробубнил себе под нос, покачал головой и, наконец, сказал, что все в порядке. Я проследил, чтобы он поставил мне оценку, а после с легким сердцем вышел в коридор. Покинув аудиторию, я сразу почувствовал смену атмосферы. Если там она была плотная и тяжелая, то в коридоре ее почти не ощущалось. Тут все было как всегда: бегали первокурсники, вальяжно проходили профессора, некоторые из них даже здоровались со мной, доносились смешки и громкие разговоры. Казалось, что время снова начало двигаться, а я — дышать.***
После экзамена мы все встретились в коридоре. Кэтти, ссылаясь на другие дела, покинула нас, а мы с Люком решили, что снять такой стресс поможет только каток. Хотя для меня этот экзамен не был чем-то волнующим. Хорошо иметь запрещенный прием в рукаве. Люк ныл, что ему срочно нужно встать на коньки, иначе его крыша отъедет на неопределенное расстояние. Я повелся на его уговоры, и через полчаса мы уже подходили к ледовой арене «Мичиган-холл». Люк так ворчал, что я даже не смог зайти домой за своими коньками (о чем потом пожалел). Мы пробежали через три улицы под снегопадом, нас чуть не сбила машина на пешеходном переходе, едва не напала стая бродячих собак, и после этого мы, наконец, оказались в просторном холле ледового стадиона. Сдав одежду и взяв коньки в прокате, через несколько минут нас пустили на лед, и тут моя душа расправила крылья. Не знаю, как вы, но я обожаю кататься на коньках. Для меня это даже скорее, как антистресс, нежели я хочу попасть в лигу штата. Я ни к чему не стремлюсь, мне просто нравится нарезать круги по льду под хорошую музыку. В середине дня ледовая арена почти пустовала. В центре катались какие-то девчонки, явно помладше нас, и еще влюбленная парочка. Люк первым вышел на лед и быстро обрисовал его по краям. Я последовал за ним. Его зеленая расстегнутая рубашка развевалась за спиной, будто крылья. Я наблюдал за всем и ни о чем конкретно не думал. Мне было так легко, что совершенно не хотелось забивать голову лишними вещами. Искусственный ветер из кондиционера дул мне в лицо, и это было сравнимо только с поездками по сотому шоссе с открытыми окнами. Когда ты задыхаешься от ветра, но от этого еще острее ощущение свободы и того, как же классно все-таки жить. Я решил остановиться и перевести дух. К тому же, конек на правой ноге как-то странно стал себя вести, и я все же сделал экстренную остановку. Люк подкатил ко мне. Он застегнул на все пуговицы свои «крылья» и сказал: — Смотри! С этими словами он отъехал в центр и подпрыгнул на льду, ладонью коснувшись лезвия конька. — Позер, — усмехнулся я. Девчонки, катавшиеся в центре, заметили его и, сбившись в кучку, стали с интересом наблюдать за его движениями. Люк, словно специально, сделал еще пару прыжков, а потом проехал мимо меня перекрестным шагом и резко затормозил, выставив ногу назад. Из-под его конька полетели мелкие крупицы льда. Девчонки сразу активизировались. Они стали хлопать в ладоши и так восхваляли моего друга, будто он капитан сборной по хоккею. Я стоял возле бортика и почти ничего не видел, потому что мне приходилось каждую секунду закатывать глаза от этого выпендрежа. Да. Однажды я так закачу глаза, что увижу свой мозг. Мне было смешно от этого новоявленного фан-клуба. Я уже хотел было забрать Люка оттуда, но потом подумал, что вдруг для него это возможность пофлиртовать с девчонками, пока Кэтти не видит. Поэтому я не стал рушить его планы, а вместо этого еще сделал пару кругов вокруг ограждений. Когда еще будет такая возможность? Последнее время на меня навалилось столько учебы, что я не помню, когда куда-то выбирался. Все было отлично, не считая того, что моя нога начала ныть, а я старался это игнорировать, наслаждаясь последними минутами нашего сеанса. Я слышал скрежет льда под собой, и этот звук меня успокаивал. Из колонок доносилась песня с местной радиостанции, но я так сосредоточился на звуках крошащегося льда, что почти ничего не слышал. Я даже не заметил, как ушли те девчонки, и как Люк сошел со льда, ожидая, пока я закончу свою медитацию. Вскоре он позвал меня, и я понял, что наше время истекло. Я вышел в проход, и по резиновым дорожкам мы доковыляли до трибун. Упав на пластиковые стулья, я вытянул уставшие ноги: все-таки нужно выбираться почаще. Люк быстро переобулся и недоумевающе посмотрел на меня, когда я стал снимать второй конек. Снимать, это громко сказано. Я дергал за ботинок, пытаясь его стащить, но ничего не происходило. Конек не двигался с места. Я никак не мог въехать в то, что происходит. Абсолютно не понимая, в чем дело, я продолжал свои движения, в очередной раз проверяя крепления. — Ты чего? — удивился Люк. — Не знаю, что-то не снимается, — ответил я, стараясь не паниковать. Это только внешне я выглядел спокойным, внутри же у меня бушевал ураган из вопросов. — Блин. Да что с ним такое? — спросил я сам себя. — Реально не снимается? — Да. — Офигеть. Что теперь делать? — испугался Люк. — Не знаю. Стремно-то как, — ответил я, озираясь по сторонам. К счастью, трибуна была пуста, и никто этого не увидит. — Может, смазать чем-нибудь? — предложил Люк. — Что? Чем? — не понял я. — Ну не знаю, чем обычно пользуются в таких ситуациях? — Детским маслом? — случайно предположил я. — Как вариант. — Фу. Нет. Ты вообще как это себе представляешь? На меня стало накатывать раздражение. Я понимал, что не могу грубить лучшему другу, но эти его дурацкие предложения могли кого угодно вывести из себя. — Это я просто так предложил, на крайний случай, — сказал он и как-то резко смутился. — Надеюсь, до этого не дойдет, — хмыкнул я. Я снова дернул за носок ботинка. Ничего не произошло. — Ты полностью расстегнул? Может, забыл что-то? — спросил Люк. — Да, посмотри сам, — я демонстративно приподнял ногу. — Хм, — задумался приятель. Он пару минут сидел молча, а потом решил кинуть меня и отправиться за соком. — Прекрасно, — обиделся я. — Самое время. Люк ушел, а я в очередной раз проверил застежки и попытался стащить конек. Нога начинала неметь и опухать. Видно, ботинок сдавил мне все артерии, и это было крайне фигово, потому что, насколько я знал из курса первой помощи, через несколько часов наступает омертвление. Поскольку ампутация в мои планы не входила, я принялся стучать ногой по ножкам стульев в надежде, что это хоть как-то поможет ослабить хватку конька. Я начинал злиться. В первую очередь, на «Мичиган-холл», на который нужно написать жалобу за такой прокат коньков. На Люка за то, что бросил меня тут в одиночестве. На дурацкие коньки и неудобные стулья. И, наконец, на самого себя, ведь, как бы я не хотел этого признавать, но я все-таки дебил. Я знал, что брать коньки в прокате опасно, но проигнорировал свой внутренний голос и пошел на поводу у друга. Вернулся Люк, и мне немного, но полегчало. Я не один.***
Среди прочих, есть два типа обуви: твоя и НЕ твоя. И когда я смотрю на людей, которые берут коньки напрокат, меня нервно потряхивает. Никогда не угадаешь, что там за кот в мешке. Либо размер левый, либо они настолько разношены, что стоять трудно, бывает даже, что половина застежек уже отвалилась. И потом, это не тапочки или мягкие кеды, а коньки. Сами понимаете. Хотя у стадиона «Мичиган-холл» хорошая репутация, но с прокатом коньков они знатно промахнулись. С другой стороны, это единственный ледовый стадион в нашем городе и выбора особо у нас не было. Я никогда не пользовался общественными коньками и даже представить себе не мог, что в моей жизни может возникнуть такая ситуация. Но почему-то именно сегодня нам приспичило пойти на каток, будучи не подготовленными и наплевав на все правила. Экзамен у Фаттингтона, как никак. Тут важно правильно снять стресс. И вот я уже почти полчаса сижу на трибуне и дергаю за ботинок. Если вначале мне было немного смешно, то сейчас уже совсем не до смеха. Люк молча стоял надо мной и смотрел, со звуком потягивая сок из соломинки, что очень раздражало. — За лезвие попробуй, — предложил он. — Да я уже и так и так, а все бестолку, — вздохнул я. Меня эта ситуация, признаться, доконала. Я так устал, что был готов уже заплатить штраф, лишь бы меня освободили. Нога распухла и любое движение вызывало боль. Самое главное, что я реально расстегнул все крепления, полностью развязал шнурки, а конек все равно держался крепко. Ну не настолько же я тупой, чтобы пропустить еще какую-нибудь застежку? — Помощь друга, — устало попросил я. — А если ногу оторвем? — пожал плечами Люк. — Не ссы. Ну не оторвется же она. Люк поставил свой сок на пол и схватился обеими руками за лезвие конька, приняв удобную позу. — Тяни изо всех сил! — приказал я и снова принялся стаскивать ботинок. Это было больно. Настолько больно, что я был готов разреветься. Мне дотронуться до ноги нельзя было, а тут такое. Но как ни странно, это принесло свои результаты. Конек немного, но сдвинулся. — Фух, — нервно засмеялся я, смахнув пот со лба. — Терпи, Майерс! Сила течет в тебе, и ты един с Силой, — сказал Люк, и я захохотал. Пока я смеялся не понятно от чего, Люк сделал последнее усилие и резко сдернул этот несчастный конек. Я не в силах больше держать ногу, бросил ее на пол, боясь пошевелить пальцами. — Ампутация прошла успешно! — заявил мой друг и рассмеялся. Я, не обращая на него внимания, лихорадочно осматривал свою ногу. Кроме припухлости и синего цвета, никаких других страшных штук там не было. За исключением того, что я не мог ею пошевелить. Нога настолько затекла, что стала деревянной. — Теперь я пират, — усмехнулся я. — Подвигайся, — предложили мне Люк. Это было очевидное решение, но выполнить его мне было сложно. Двигать пальцами мне было пока больно. — Я посижу еще немного. — Сиди, а я еще за соком, — кивнул Люк и направился в холл. Я устало откинулся на спинку стула. С таким стрессом не сравнится ни один экзамен. Я был готов прямо сейчас пойти к Фаттингтону на второй заход. После такого ничего не страшно. Я несколько минут позалипал в телефон, и нога стала потихоньку отходить. Я стал сгибать и разгибать пальцы и чувствовал себя счастливым. Приятно быть живым. Появился Люк, и мы начали собираться. Я кое-как поднялся с трибун и поковылял за ним. Нога все еще болела. — Пошли в «Старбакс»? — предложил приятель. — А пошли, — охотно согласился я, понимая, что сейчас нет ничего лучше чего-то теплого и шоколадного. По дороге мы обсуждали девчонок. Дурацкая тема, но сегодня был трудный день, так что я был не против сплетен. — Знаешь Стэйси Палмер? — начал Люк, когда мы прошли мимо городского парка аттракционов. — С первого курса. — М-м, нет. — А, ну да. Забыл с кем имею дело, — усмехнулся он. — Я с третьего курса почти никого не знаю, а ты мне говоришь про первый, — засмеялся я. Сейчас мне все казалось легким и смешным. Я смотрел на снежинки в темном небе и был счастлив. Все вокруг стало какое-то яркое и живое. Я радовался каждой минуте: Люку, который рассказывает про незнакомых мне людей, приятной погоде, зиме и своей спасенной ноге. Я живой и в относительной безопасности — это главное. — Так что там со Стэйси? — интересовался я. — Ну вот, — продолжил Люк, — бывал я как-то на одной тусе. Ну вернее, это была вечеринка у подруги Кэтти, и я пошел с ней. Мало ли что. И вот стою я в уголке, никого не трогаю, и тут подходит ко мне Стэйси и спрашивает мол сколько мне лет, на каком я курсе и все такое. А я так растерялся, что стал ей все о себе рассказывать. А вокруг ни одного пацана нет, и все девчонки только на меня и таращатся. Ну и вот болтаем мы со Стэйси, я отвернулся на минуту, а она вдруг как обнимет меня, что я офигел. — А Кэтти? — перебил я. — Не знаю, где она в этот момент была. А Стэйси начала жаловаться, что ее парень бросил, и ей теперь не с кем идти на вечеринку первокурсников. А у меня только одна мысль в голове — как ее от себя отцепить? — Не ок, — пожал плечами я. — Я ей потом сказал, что в туалет надо, а сам пошел Кэтти искать. Кэтт-с говорит — она ко всем липнет. — А может, ты ей понравился? — Меня Кэтти убьет, — рассмеялся Люк. — Она же у меня ревнивая. — Придется тебе на ней жениться, — усмехнулся я. Люк вдруг призадумался. — Ну, а что? — хмыкнул он. — Я и не против. — Так, мы его теряем, — засмеялся я. — Время смерти? — Иди ты! — Эх. — А кстати говоря, — вспомнил Люк. — Я думал, ты теперь с Джейн встречаться начнешь. — Что? Кто это? — Ну ты и засранец, — Люк покачал головой. — А-а, Джейн, — теперь я понял. — Тогда, у Тодда в гостях. — Да-да. — Не знаю, мы с ней с тех пор не виделись, — ответил я. — Жалко, — вздохнул Люк. — Мне Кэтти сказала, что ты ей вроде как приглянулся. Меня словно кипятком ошпарили. — Правда? — Ну по ее словам. — Она так-то ничего, — сказал я, чтобы не сказать другое. На самом деле, я очень часто вспоминал тот вечер, когда мы с Джейн напились на кухне у Тодда. И на следующий день мне очень хотелось встретиться с ней и поговорить. Я подозреваю, что у нас много общих тем для общения. А еще Джейн показалась мне очень красивой, но я старался об этом не думать, иначе она начнет мне нравиться, а это может плохо закончиться. Я живу по принципу «не из-за кого особо не париться». Наверное, это и объясняет мой нездоровый эгоизм. Иногда я думаю, может, мне замутить с какой-нибудь девчонкой. Если честно, мне вроде даже никто и не нравится. А если и нравится, то я начинаю представлять, как глупо буду выглядеть, добиваясь внимания, и как сильно расстроюсь, когда меня пошлют куда подальше. Но вы не подумайте, я уже имел опыт отношений с девушками. Целых два раза. Один раз в десятом классе, а второй — на первом курсе института. И оба раза закончились не очень, поэтому я решил оградить себя от лишних переживаний. Но теперь появилась Джейн, и ее ямочкам на щеках, похоже, наплевать на мои принципы. Я стал вспоминать наш с ней разговор, безучастно поддакивая Люку. Снег прекратился, и на небе проступили еле заметные звезды. Зимой рано темнеет. Мы перешли дорогу и оказались у входа в «Старбакс». Люк открыл тяжелую дверь, и мы очутились в мире пряных десертов, сладких леденцов и ароматных горячих напитков. Я тут недавно пришел к выводу: если у вас нет новогоднего настроения — сходите в «Старбакс», и оно непременно появится. Здесь есть все для атмосферы праздника: гирлянды на окнах, маленькие елочки в каждом углу, из колонок звучит Фрэнк Синатра, а официанты носят красные колпаки в стиле Санты. Волшебство да и только. Я огляделся по сторонам: наш любимый столик у окна уже заняли, так что мы сели за большой стол в центре зала. Люк сказал, что сегодня у меня был плохой день, поэтому он угощает. Вообще-то, этот день был не так уж плох, но нельзя мешать человеку, который хочет заплатить за тебя. Я положил на стол телефон, и он сразу же зазвонил. Высветился номер Элисон, и я нехотя ответил. — Обернись! — задорно воскликнула она. Я обернулся и увидел ее за соседним столом. Она радостно махала мне рукой с такой счастливой улыбкой, будто бы увидела кумира всей жизни. С ней была девчонка с короткими черными волосами. Я подумал, что ничего страшного не произойдет, если мы объединим компании, и жестом пригласил их за наш стол. Через минуту подошел Люк с двумя стаканчиками латте и лимонным чизкейком. — Минусы маленьких городов — они же плюсы, — усмехнулся он, увидев Элисон за нашим столом. Они знали друг друга, но не были знакомы лично. Я сделал дружелюбное лицо, но мне эта встреча радости не внушала. Просто зная Элисон, она будет болтать, не затыкаясь ни на секунду, а я хотел побыть немного в спокойствии, послушать местные песни и насладиться моментом. Но несмотря на мои опасения, все шло по плану: я молча дул на пенку своего латте, ни на кого не обращая внимания; Элисон засыпала Люка тупыми вопросами, а он из вежливости отвечал ей, тактично кивая головой; подруга Элисон слушала их и переодически смеялась, когда Люк выдавал что-то забавное. Она явно стеснялась нашего общества. И все было идеально. Я медленно тянул кофе, пролистывая новости на Фейсбуке. Иногда я невольно прислушивался к разговору друзей и мне становилось смешно: я и подумать не мог, что Элисон начнет изливать свои проблемы чуваку, которого видит первый раз в жизни. Но ничего. Главное, что не мне.***
Я дремал на лекции по социологии, притворяясь, что мне это интересно. За окнами медленно падал снег. Снежинки опускались так ровно, будто бы по линейке. Иногда их подхватывал ветер, и тогда начинался разрозненный вихрь. Снегопад не прекращался всю последнюю неделю. Нас скоро совсем заметет. В последнее время погода стояла пасмурная и сонливая, а серое небо просто угнетало своим видом. Еще немного и я впаду в депрессию от этой серости. Обычно я не хожу на социологию. Туда почти никто не ходит. Но я решил не оставлять за собой много пропусков в этом семестре, ведь у меня и так их достаточно, а это может грозить не самыми приятными вещами. Нас было всего десять человек на всю аудиторию, и каждый занимался чем угодно, но только не учебой. Доктор Кэмпбелл, наш препод, вообще не обращал внимания на студентов. Он бубнил свою лекцию, не поднимая головы над учебником. Я смотрел на часы и думал: когда это закончится? После лекции мы, как обычно, встречаемся в кафетерии, и я с нетерпением ждал этой минуты, когда можно будет выдохнуть и расслабиться за разговорами в своей компании.***
О дружбе. Скажу так: я не самый общительный человек. Об этом вы уже могли догадаться. Но несмотря на это, я вроде как популярный. Когда я иду по коридору, со мной многие здороваются, а я понятия не имею кто это. Ну мне, типа, пофиг. В школе я тоже практически ни с кем не общался, но тогда я был слишком застенчив. Я ходил в кружок дополнительной физики и состоял в школьной математической лиге. Сейчас даже противно от того, каким ботаником я был. И друзья у меня были такие же: прыщавые, в очках и с сальными волосами. Зато нам было весело. Мы обсуждали науку и комиксы, тащились по видео-играм и каждые выходные зависали в школьном кружке, работая над очередным проектом для конкурса отличников. И так было до десятого класса. Потом я бросил науку, нашел новых друзей и даже замутил с девчонкой. У нее было много цветных афрокосичек и прикольных наклеек на бампере ее «Шевроле». В столовой мы всегда сидели одной компанией, и я изредка невольно бросал взгляды на стол своих старых друзей из математической лиги. Там все было по-прежнему: истинные ботаны всегда остаются ботанами. А я, как выяснилось, не такой уж и ботан. Как-то раз я помог одному парню на лабораторной. Его звали Кевин Вудли. И он зачем-то позвал меня в субботу к себе на тусовку. И я зачем-то пришел. С тех пор я откололся от умников и стал тусоваться с крутыми челами. И если честно, такие тусовки мне нравятся больше. Когда поступил в универ, я думал, что нужно прибиться к кому-то со средней популярностью. Но увидев местный контингент, я понял, что тут без разницы, на чем ты ездишь, где живешь и как выглядишь. Да, в школе мы были детьми, которых все это волновало в первую очередь. Я сразу стал общаться с Люком, с Итаном Лонгвеллом, с Кэтти, с Робом Хейлом, а чуть позже и с Тоддом. Не знаю даже, как это вышло. Просто мы стояли за углом и обсуждали первый учебный день, и с тех пор уже три года как собираемся на вечеринках у Тодда. Конечно, мы не самые известные люди в институте, потому что есть еще футбольная команда и женская волейбольная группа — вот там настоящие звезды. А еще студсовет, но это отдельная история. Со временем я остыл к этим детским причудам. Меня больше не интересуют ни вечеринки, ни крутые ребята. У меня есть друзья, с которыми мне уютно и весело, а большего и не надо.***
Когда эта лекция, наконец, закончилась, я собрал вещи и вылетел из аудитории, как разрывная ракета. Я со всех ног бежал в кафетерий, на ходу набирая сообщение Люку, и был так поглощен процессом, что не заметил, как сбил с ног какую-то девчонку. От неожиданности она вскрикнула, секунду ловила равновесие, а потом все же грохнулась на задницу. — Ой! Перебирая все возможные извинения, я протянул ей руку, и когда она подняла голову, я узнал Джейн. Она выглядела, как тогда: русые волосы пониже плеч, прозрачная кожа и бледные веснушки на носу. — Привет, — улыбнулся я. Я почему-то был безумно рад ее видеть. Даже сидящей на полу в коридоре универа. — Привет, Джеймс, — ответила она. Джейн поднялась на ноги, отряхнула джинсы и улыбнулась. На ее щеках появились ямочки, и у меня сразу настроение поднялось. — Извини за это, я правда не видел, — в который раз произнес я. — Ничего, я переживу, — сказала Джейн. — Зато теперь уборщикам придется меньше мыть пол. — Мне жутко неловко. — Забей. Она подняла с пола тетрадь и раскрыла ее там, где лежали черные картонные карточки. — Я, кстати, хотела тебе кое-что дать. Ты вроде говорил, что тебе нравятся «The neighbourhood»… — начала Джейн. — Да, нравятся, — с подозрением кивнул я. — Они дают тайный концерт в клубе «Бункер», а мой брат занимается организацией концертов. В общем, держи. Она протянула мне черную карточку, и я понял, что это билет на концерт. Это. Билет. На. Чертов. Концерт. «The NBHD» в городе, мать вашу. У нас в городе. Я пялился на билет, пока не заметил, что у меня открылся рот. Джейн пощелкала пальцами перед моим лицом, развеяв ступор. — Ты чего? — мягко улыбнулась она. Я не нашел, что ей сказать. Слов не было. Я просто улыбался, кивал головой и задыхался от волнения и восторга. Я и поверить не мог, что когда-нибудь увижу в живую эту группу, и что билет на их концерт мне даст девушка с ямочками на щеках. После такого можно жениться на ней, не раздумавая. — Нет слов, — выдавил я. — Ты, главное, дыши, — засмеялась Джейн. — Не могу, — я помотал головой. — Эй! А ну-ка выдыхай! — приказала она, и я выдохнул. Так сильно, что в глазах потемнело. Я облегченно рассмеялся, а потом вдруг вспомнил: — А сколько я тебе должен? — Да не парься, брат сказал раздать лишние билеты друзьям, — отмахнулась Джейн. — Не знал, что мы с тобой друзья, — хмыкнул я. — Почему бы и нет. Она снова улыбнулась, и я невольно подумал, что я кусок льда, а она — солнечный лучик. — Это приятно, — я улыбнулся в ответ. — Круто. — Ага. Спасибо за билет. — Пожалуйста. Джейн уже хотела пойти дальше, как я вспомнил кое-что: — Я не видел тебя с той вечеринки. У тебя все нормально? — Да, я просто приболела, — ответила она. — Надеюсь, я ничего такого непристойного тогда не сказал? — смущенно усмехнулся я. Джейн засмеялась. — А должен был? — Ну вдруг. — Все хорошо. — Ну и ладно, — я облегченно выдохнул, и Джейн снова засмеялась. Она так мило смеется, что в это можно влюбиться. Мы попрощались, и я снова направился в кафетерий, где меня уже ждали.***
Кафетерий начали украшать к Рождеству для поднятия праздничного настроения. Выглядело это, если честно, крайне убого. Как будто первоклассники делали. Я прошел в центр зала и опустился за наш стол. — Дурдом, — бросил я, показав пальцем на рождественские украшения. Кэтти засмеялась. — А по-моему, мило. — Перейдем к главной теме дня, — серьезно начал Люк. Он посмотрел на меня и положил на стол билет на концерт «The NBHD». — Ой, — вспомнил я. — У меня тоже есть, мне Джейн дала. Люк вдруг захохотал, как сумасшедший, и я понял почему. — Давайте еще над словами смеяться будем, — я закатил глаза. — Не ворчи, — сказал Люк. — Офигеть, да? «The NBHD» в Мичигане. Интересно, сколько им заплатили, чтобы они приехали в нашу глушь? — Вроде у Джесси(1) тут родственники, — пожала плечами Кэтти. — Иначе это никак не объяснишь, — засмеялся я. — Это точно, — согласились друзья. — У меня есть еще одна новость, — сказала Кэтти. — Про зимний бал? — скептически усмехнулся Люк. — Нет. В деканате провели конкурс на самый дисциплинированный курс. Идиотизм, я знаю. И наш курс выиграл, прикиньте, — засмеялась Кэтти. — Нам выделили кучу билетов на лыжную базу «Грейт лэйк». — Лыжи? — я изогнул бровь. — Могут поехать все, кто захотят. — Я чую, желающих будет мало. — Я точно поеду, — сказал Люк. — Мне нравится. — Ты катаешься на лыжах? — удивился я. — Не так хорошо, но все-таки. А я разве не говорил? Я помотал головой. — Ну я, само собой, еду, как представитель студсовета, — сказала Кэтти. Они уставились на меня, ожидая моего ответа. Я лишь усмехнулся и сказал: — Это без меня. — Блин, жалко, — вздохнул Люк. — Не-е, я на это не поведусь, — повторил я, стараясь замять эту тему. — Лучше давайте поговорим о концерте. — Ой, ну это, конечно, словами не описать, — радостно произнесла Кэтти. — Подарок к Рождеству. Про лыжную базу они перестали говорить, и я расслабился. Я представлял встречу с Джесси Разерфордом и от радости мне хотелось смеяться. А еще я подумал, как же приятно болтать ни о чем со своими друзьями в кафетерии, пока за окнами падает снег. 1. Джесси Разерфорд — солист и основатель группы «The neighbourhood».