Наследник Блэк

Уранус Праздник прошел в шумном семейном кругу. Были розданы все подарки, съеден ужин, у каждого сидящего за столом коробочки и пакетики, улыбки и счастье. У некоторых даже шок. Камил держал в руках «Гримуар Распутина» как реликвию, тетя пыталась вернуть его в наш мир, но он не мог придти в себя. Слов не было, даже русских, даже матерных. Никаких. Просто ступор. Но на повестке вечера у нас мероприятие, на которое приглашены все близкие и родные. А именно: друзья, Тео и Драко с Камилом, крестный с тетей Циссой, дядя с тетей Лисой и деканом, вернувшиеся из поездки, мистером Лавгудом и Луной, а также ожившими портретами. Вышла из рамки только бабушка Вальбурга и отец. Именно этим составом мы решили провести совет семьи и близких. Мы сидели в большой гостиной за столом, ужин закончился, остался только чай и десерт. За ним и обсуждали предстоящее. Совет посвящался тому, что грозит в ближайшее время всем магам, особенно нам, школьникам. Ведь после каникул, не откладывая на следующий день, Попечительский совет полным составом вместе с лордами из палаты и самим министром будут проверять все до последнего клочка пергамента, а возглавлять этот легион проверяющих будет сам лорд Гонт. — У всех в составе проверяющей делегации свои пункты. Особенно у Лорда, он будет проверять самого директора, его ведение документов, отчетность, даже банальные протоколы педагогических собраний. У Лорда Гонта требований на целых три свитка, думаю, директор не выполнит ни единого, особенно зная его халатность в бумагах. Крестный потирал руки, готовился уйти в загул, так сказала тетя Цисса. Его поддерживали, Ксенофилиус и дядя Сири. А тетя Лиса сказала, что лично пожмет Гонту руку, если директор полетит с места, со всех его занимаемых постах и должностей поганой метлой. Тетя Цисса с тетушкой Лисой сидели рядом, улыбались друг другу и пили чай, попутно говоря о своем. Они не виделись несколько лет, есть о чем поговорить. И, конечно, о мужчинах и семье. Лиса смотрела на Сири, а Цисса уговаривала ее приглядеться внимательнее. Но у той были свои принципы, она отказывала Сириусу снова и снова. Потом над этим подумаю и у тетушки об этом спрошу. Меня волновала предстоящая проверка и то, что она за собой понесет, какие последствия. Особенно посреди учебного года. У нас в этом году СОВЫ, у семикурсников ЖАБА, что будет, уйди профессора посередине учебного года. Этим вопросом интересовалась тетя Нарцисса. — Профессоров тоже будет проверять на профпригодность? — спросила Цисса. — Да, — ответил декан, — думаю, останется не так много профессорского состава. Его по пальцам можно пересчитать. — Северус, а ты не думал, что проверку стоит перенести на конец года, когда дети экзамены сдадут? — спросил Лавгуд. Он переживал за обучение детей, что это скажется на оценках и итогах экзаменов. — Это решает Палата Лордов, — сказал крестный, — но по мне, так лучше сейчас, чем перед экзаменами за неделю или месяц. Тогда будет не до этого, как у профессоров, так и у проверяющих. Да и нужно именно это время года. Попечителей интересует много вопросов, связанных с финансами. Это их решение, не нам спорить. У Палаты и Попечительского совета такой список претензий, что разгребать его будут аж до весенних каникул. Не переживай, — сказал крестный, — Альбус легко не отделается, его всего не раз и не два в помои окунут и перед всеми оправдываться заставят. — А ты, крестный, не боишься, что он все на МакГонагалл скинет? — А он может? — спросила тетя Лиса. — Этот паук все может, — сказал декан, — Минерву надо предупредить, чтобы на время проверки не поддавалась на его уговоры помочь и взять часть работы, проверка не ее обязанность, — а крестный добавил: — Да, она лишь заместитель, с нее будет спрос как с декана и профессора Трансфигурации. Больше положенного Минерва Макгонагалл не будет инспектироваться, она хоть и Железная леди, профессор отличный. — Надеюсь, Трелони погонят пинком под зад, — сказал я, — найдут постоянного профессора по ЗОТИ, а Трелони в Мунго сдать, на очищение от запрещенных препаратов и алкозависимости. — И еще Трюк, ее к Трелони за компанию, но пролечится, — сказал Драко, — видел я, как она пьет перед матчами и уроками. А еще выгнать вон Филча с его кошкой, пусть на пенсии заслуженной сидят, а смотрящего и завхоза школы из магов найти, сквиб смотритель и завхоз — глупость и прошлый век, — к нему у Драко стойкая неприязнь, все простить не может первый курс и отработку. Руками полы мыть, Драко на всю жизнь запомнит. — К остальным претензий нет. Даже ваш полувеликан Хагрид, профессор по магическим животным, достоин уважения, — сказал Люц. От него я такого не ожидал, как и все сидящие, особенно отец, знающий крестного как презирающего всех смесков и полумагических существ аристократа, кичившегося голубой кровью и белой костью своего рода и предков, — я слышал от некоторых лордов, а те говорили от имени детей, Хагрид ваш преподает понятным языком, соблюдает технику безопасности, — мы с парнями кивали, — ему бы палочку вернуть, — мы переглянулись, — да школу закончить, курсы профессорские пройти, — мы смотрели на Люца с обожанием, — что? — не понял он, — что я такого сказал? — И это сказал сноб, аристократ и чистоплюй, на каждом углу кричащий о магии для чистокровных и достойных, — бабушка Вальбурга, — лорд Малфой, кто на вас так влияет? Кто внушил в вашу светлую во всех смыслах голову эти принципы и уважение к смескам и полукровкам? — Достойных полукровок в мире магов много, — смотрит на декана, а есть еще Генри и сам лорд Гонт, — Уран, его заслуга, — показал на меня, — на людях я по-прежнему засранец и высокомерная задница, но в кругу семьи я пушистый зайка, — тетя Цисса рассмеялась в кулачок и положила руки на руки мужа, — ведь так? — спросил он у нее. — Конечно. — Это все хорошо, проверка школы, смещение директора, новые преподаватели, — в разговор вступил отец, — но что делать с самим директором и его возможностями? Руки у него длинные, планы наполеоновские, особенно на детей. У него в голове лишь противостояние тьмы и света. Очередная война и победа над Темным лордом. В этом противостоянии Генри выступает, как избранный защитник света, и его последователи — гриффиндорцы, а Уран, как будущий Темный лорд с новоявленными пожирателями в лице Тео, Драко и всего Слизерина, в это противостояние будет замешана вся школа. — Рег, ты думаешь, директор рискнет при проверке выдать такое шоу? — А почему нет? — спросил отец. — Пап, ему не до этого будет, — но он меня и всех расстроил, как и присоединившийся к нему Камил, сказав: — Он может начать спектакль до проверки. Еще во время ужина или обеда, в тот самый момент, когда делегация переступит порог большого зала. — Согласен с тобой, Камил. Лорда Гонта директор в лицо узнает, все-таки не так он и постарел, с какой целью он пришел с делегацией, с проверкой и попечителями, в курсе, — все мы слушали и соглашались, — самым разумным будет вариант с обозначением истинной цели визита. Он ее обозначит, директор оспорит, как всегда призовет к свету и миру, а в школе начнется паника. — Значит, паники не будет, — сказал я. — Как ты это провернешь? — спросил декан, — уже есть план? — У меня он всегда есть. Лорд Гонт с проверяющими должны прибыть неожиданно, чтобы у директора не было времени подготовиться. Ошарашить его, застать врасплох. Не откладывать на следующий после каникул день. В этот же вечер. При полном зале и всех студентах и преподавателях. Они все будут готовы и предупреждены. Со всеми учениками мы не свяжемся, но с теми, кого на факультете уважают и к кому прислушиваются — можем, там они распространят информацию и будет у нас перед директором преимущество. Не считая Гриффиндора, с которым договориться вряд ли получится, все будут знать о спектакле и истинной цели директора: затеять панику. А еще подключим деканов. Может, Макгонагалл вразумит особо выдающихся, что лезть в пекло сломя голову не стоит. Надеюсь, что у нее получится. — Это хорошее предложение, Ри, — сказала Луна, с ней согласился дядя Сири и отец. Остальные также были солидарны. — Значит, нужно отправлять письма, осталось всего десять дней до конца каникул. Времени на подготовку мало. Вопрос в другом, — сказал Драко, — ты обещал представить Темного лорда директору. Ты говорил, раз он хочет, то получит, что ты имел в виду? — Камил, — посмотрел на друга, — подыграешь? — А почему нет, — глаза блестели, улыбка и предвкушение, — думаю, меня не потеряют в Лукоморье? — тетя кивнула, он добавил: — тогда я предлагаю следующее… *** Альбус Дамблдор Закончились рождественские каникулы. Постепенно школа наполнялась энергетикой детей, шумом, смехом, все с новыми силами, отличным настроением. За каждым факультетским столом не унимались разговоры, все делились впечатлениями. Показывали подарки, рассказывали про путешествия. Мне нравится слушать их гомон, ловить радостную, светлую от положительных эмоций энергию. Она и смех, звонкий и задорный, как говорят, продлевает жизнь. И сейчас, на пиру встречая детей, я наслаждался этой непосредственной энергией, наполняюшей мое тело и магическое ядро. Ведь сам вырабатывать магию, увы, не могу, только поглощать и использовать чужую. — Альбус, ты слишком радостный, что-то случилось или кто-то сдох? — спросил Грюм. С того разговора и откровений прошло несколько дней, мне не нравилось, что верный друг и солдат усомнился в подлинности моих слов и поступков, особенно касающихся Лорда, его прошлого, и моего участия в его жизни; он узнал, сделал выводы и понял, что все, сделанное мной, подстроено специально, чтобы обозначить противовес сил, указать всем на открытое противостояние. И сейчас он делает вид, что ничего не происходит. — Пока нет, но очень скоро, — объект ненависти я уже видел — довольный, улыбающийся, пышущий энергией, в компании будущих пожирателей и последователей. Они послужат мне и всему миру примером темной стороны, которую нужно искоренить, уничтожить; с их помощью свет в лице избранного и его сторонников обретут величие, могущество и власть. О светлом избавителе и его наставнике будут говорить, восхвалять… — Ты все Блэка и его компанию взглядом сверлишь, — Грюм видел мой взгляд и на кого именно он направлен, — не в первый же день ты решил его отравить? — я отмахнулся и сказал: — Никого травить не собираюсь, на него иные планы, но вот понаблюдать не мешает. Мало ли у него за эти каникулы гадостей в голове засело. — Так ты через его щит пробиться не можешь! Откуда тебе знать? — на нас не обращали внимания, все радовались приезду детей, без них замок словно мертв, да и так оно и есть, замок тоже питается их энергией, перерабатывает в магию и снова отдает, круговорот энергии в замке. Делились своими днями отдыха друг с другом, а Северус вообще на удивление разговорчив, рассказывал Филиусу про поездку и неожиданных знакомых. — По лицу вижу, — ответил я, — вон какая довольная физиономия, всяко задумал зло вселенского масштаба, — Грюм даже рассмеялся, криво как-то, нерадостно. — Чудишь ты. Кажется, долек своих лимонных переел, Альбус, — сказал Аластор, и тут выдал: — по-моему, у тебя мозги слиплись. На тебя все смотрят, от тебя речи ждут, — посмотрел на профессоров, детей и понял: за мыслями о будущем мира и наблюдением за опасным объектом темной стороны не заметил, как все сели на свои места и ждут моих слов. — Конечно, конечно, — речь толкнул как обычно, вдохновляющую, всех поздравил с началом новой учебной сессии и, конечно, пожелал удачи. Начался пир, но тут резко открывается дверь. Входят лорды Палаты, Попечительский совет в полном составе и министр. А ведет их всех…  — Волдеморт! — сказал тихо, но в этой мертвой тишине имя было как гонг, на весь зал. Все притихли, смотрели на делегацию проверяющих. На лицах ни капли паники и страха, никто не разбегается в ужасе, хотя понимают: Лорд и правда пришел в школу. От стола преподавателей также никаких действий, лишь, увидев своего хозяина, вышла розовая жаба Амбридж, пошла к министру и делегации, а сама делегация во главе с лордом Воландемортом, шла к столу и ко мне лично. От Попечительского совета взял слово Малфой. — Директор Дамблдор, — обратился он, протягивая документ, — поступило непростительно много жалоб на школу, непосредственно вопросы и жалобы касались учебы детей и их безопасности. Прошу, — протянул приказ с печатью и всеми двенадцатью подписями, — ознакомьтесь и предоставьте Попечительскому совету и Палате лордов во главе с министром провести тщательное расследование, убедиться в вашей компетентности и профессионализме учителей школы. Если не будет препятствий, проверка пройдет быстро, пара дней — и нас не будет; если нет, то мы будем вынуждены настаивать… — Лорд Малфой, вы хоть понимаете, что сделали, приведя в школу Темного лорда? — смотрел на Волдеморта, — о какой безопасности может идти речь, если здесь он! — показал на Лорда. — Кажется, директор, вы так и не поняли, — сказал Волдеморт, — я не нападаю, не угрожаю и не иду войной, — все замерли. И снова он признался, что на самом деле является Темным Лордом, но никакого отклика на его слова — перед ними всеми стоит Темный лорд, ужас и страх магического мира, вселенское зло, а они притихли и не дергаются. — Это пока, но ваша темная натура, лорд Воландеморт, даст о себе знать, — мы играли с ним в переглядывания, он смотрит на меня, я на него, — мне ли не знать, Том, как ты себя поведешь, стоит только расслабиться, поверить тебе, — и смотрел на стол Гриффиндора, там сидел Генри, — но ничего, у нас есть кому тебя одолеть. За ним пойдет весь мир магии, — Лорд посмотрел на меня, перевел взгляд на Генри, — дитя, Избранное магией. — Альбус, Альбус, — сказал лорд, — неужели ты так и не понял — я не буду петь под твою дудку, верить и слушать твои слова, и я не стану повторять прошлых ошибок. И давай закончим с этим. Темный лорд Волдеморт погиб в Годриковой лощине четырнадцать лет назад, как и Избранный, пророчество свершилось, Темный лорд побежден, — на этих словах все резко встали одним мгновением и трижды хлопнули, снова садясь на места, — даже дети это поняли, а ты никак не наиграешься. — Это все твои сладкие речи. Мягко стелешь — жестко спать, — на меня уже смотрят профессора, — разве вы не понимаете? — те переглядывались, переговаривались и слово свое сказали. — Альбус, хватит, довольно, — просила Минерва. — Именно, директор, войны не будет, Темный лорд мертв, пророчество свершилось, Избранный и светлое войско не нужно, вся эта канитель не делает тебе чести, — сказал Снейп, — уйди достойно. — Змея, какая же ты змея, Северус, — на что он не спорил, сказал: — Так я же декан змеиного факультета, — змеиный факультет, рассадник зла, всех бы под корень, или в Азкабан. Особенно некоторых. Смотрю на змееныша Блэков, его взгляд холоден, спокоен, он смотрит на все не как пешка, а как игрок, словно он мой противник, а не Лорд, словно все это время играл против меня он, а Лорд был на поле. Видит мой взгляд, смотрит пристально, уголки его губ дрогнули, брови на мгновение взлетели, а улыбка так и осталась. — Змеи, — сказал я, — все-таки змей в светлой школе быть не должно, — и вставая из-за стола, иду к лорду, на меня смотрят все, ожидая что будет, — ты, Гонт, главный змей, они все, — показывая на Слизерин, — твои последователи, будущие пожиратели, — меня не перебивают, это радует, — кто-то из ближнего круга, кто-то чернорабочий, всем найдешь занятие. — Мне кажется, директору плохо, — сказал министр, протягивая ко мне руку, трусливая сволочь, стелящаяся под любого, поманившего его пальцем, давшего кусок власти в руки, но ничего и с тобой разберусь, а пока продолжим. — Даже детишки и те пригодятся, а особо талантливые будут в почете, — шел к столу змей, — особенно те, чьи отцы служили и служат верой и правдой, — Малфой и шаг не делает в сторону сынка, а тот даже не дрожит, осмелели рядом с Лордом, показали стержень, но ненадолго, — я давал тебе шанс, — смотрю на Блэка, — говорил, что пощажу, но ты не слушал, — на меня поднял взгляд мальчишка, также улыбнулся, его глаза потеряли серость, стала полностью черной радужка, а голос, как и полагается Темному отродью, холодный, надменный. — Директор, не позорьтесь, — сказал мальчишка, — ваша игра не стоит свеч, — встал из-за стола, — а все ваши ходы и стратегии уже давно разгаданы. Не только мной, — откидывая челку, — но и всеми вашими соглядатаями, орденом и его членами. Вы многое сделали для магического мира, как плохого, так и хорошего, не стоит очернять все то хорошее, что вы сделали для детей и профессоров, уйдите, как и сказал декан, достойно, с гордо поднятой головой. — Я сделаю это, — улыбнулся ему, он же продолжал прожигать меня взглядом, — и даже не попытаюсь вернуться в школу и уеду из Англии, — мальчик улыбнулся, широко, открыто, но все с тем же черным, блэковским взглядом. — Есть «но», — умный мальчик, знает, — не может быть без этого. Я прав? — Да, ты умный мальчик, жаль прогнил и тьме служишь, — его усмешка, и легкое качание головой, откинутые назад волосы и слова, что бы я не собирался предложить или сказать, — я уйду и не вернусь, если ты, Уранус, расскажешь при всех правду о Гарри Поттере, — он опустил руки, улыбка стала кривая; на него смотрели друзья, Малфой, Нотт, даже Генри, — расскажи все, не утаивая, а также про себя, пусть все здесь присутствующие знают твое истинное лицо. — Вы такую речь загнули, будто я Темный лорд и мне перед всеми каяться, — вышел, посмотрел на Малфоя, декана своего и, конечно, Гонта, привлек внимание всех — лордов и попечителей, а также самого министра, — я расскажу, отчего ж не рассказать. Раз вы так любезно просите, господин директор, только начнет, пожалуй, лорд Гонт, — он подошел к Волдеморту, — ведь это наша общая история, и начинается она с него, а уже потом я и все то, что вы там наворотили. Лорд? — посмотрел на мужчину, тот согласно кивнул и начал, а я остановить уже не мог, сам выдвинул предложение, мальчишка согласился, а отказываться перед всеми будет недостойно. И все слушали про род Мраксов, потомков Гонтов, про Меропу и Реддла и, конечно, меня, показавшего путь магии и приманившего его такого всего белого и пушистого на темную сторону. Дальше жизнь как лорда Волдеморта, до одного пророчества, произнесенного внучкой великий прорицательницы, на деле лишь слова, сказанные в пьяном угаре, а ребенок — пострадавший от рук Лорда, но преданный собственной семьей, лишь для успокоения мира и надежды. — А ты причем? — смотрит на Урануса Лорд. — А тут начинается самое интересное, — сказал Уранус, — Генри, — подошел он к столу львов, — ты хотел знать, как связаны я и твой брат, что у меня за секрет? — тот кивнул, — так вот, чтобы снова победить лорда Волдеморта в будущем, директору и всей светлой стороне понадобился ручной избранный, который слушался бы их всех беспрекословно, а как иначе? Ведь ему бы, забитому, угнетенному, вечно не доедавшему ребенку, не знающему любви и ласки, живущему в чулане под лестницей, работающему как домашний эльф, доедающему со стола остатки еды, показали чудесный мир магии, подарили бы семью, а потом, — снова кривая улыбка, смотрит на меня, — но ведь это все ради общего блага, во имя света. — Уран! — подошел к парню Генри, — ты при чем? Говори уже! — Сейчас речь не обо мне, а о мальчике Гарри, живущим в чулане под лестницей, не знавшим любви, ласки; вечно работающий как домашний эльф, вечно избитый, забитый, носящий за толстым моржом одежду, получавший только сломанное Дадли на День рождения и Рождество. Учиться мальчик должен хуже него, быть во всем хуже, а если что-то сломает, разобьет или подпалит он, попадало мальчику, ведь он такой хорошенький и миленький, правильный. Но все это ради великого праведного дела. Ведь так, директор? — Ты это сам понимаешь, — все в шоке, тишина, лишь взгляд бегает от одного мальчика к другому. А до Поттера никак не дойдет. — При чем здесь брат? — Генри, мальчик мой, перед тем как узнать, пойми, так было надо, для всего магического мира, твоей семьи, даже для тебя. Особенно для тебя. Ведь ты и только ты сможешь победить Темного лорда, это твоя судьба, и неважно какой именно лорд встанет на твоем пути, ты — защитник света. — Мед в уши, не более, — сказал младший Поттер, — Уран, я жду. — Потерпи еще немного, и узнаешь. Я продолжу свой рассказ о мальчике из чулана под лестницей, — и посмотрел на меня, — если позволите, — я кивнул, — так вот. Мальчик под лестницей. На свой одиннадцатый день рождения он получает письмо из Хогвартса, смеется над очередной шуткой своего придурковатого кузена, шлет всех лесом и не верит в то, что написано. А ночью, сидя в том самом чулане, загадывает желание: чтобы в его жизни произошли перемены, не важно какие, ему все равно, лишь бы все это наконец-то закончилось. И вот чудо: ровно в двенадцать ночи с тридцать первого июля на первое августа к нему врывается немного чудной, весь в колтунах и репьях некий Рубеус Хагрид, — смотрит на лесника, тот улыбается, а по щеке течет слеза. Значит, Хагрид знал, и ничего мне не сказал. Вот почему он проникся к нему, он знал все с самого начала, еще до школы, — вручает мальчику письмо, говорит, что он волшебник и его ждет лучшая школа и лучший директор, Альбус Дамблдор. Ведет мальчика за покупками, рассказывает о родителях, показывает колдофото, и на «Ночном рыцаре» они отправляются в «Дырявый котел», а оттуда в Косую Алею и в Гринготс. Воодушевленный мальчик, верящий в добро, прижимающий к груди колдофото родителей, идет в банк. А там, — снова кривая улыбка, — если надоел мой рассказ, могу остановиться? — но на него все завороженно смотрят, даже лорды и попечители, но никто не возразил; Уранус продолжил: — а там, он видит у одного из поверенных какого-то рода семью, счастливую, с рыжими девочками-близняшками, их обнимают, дарят улыбки, он видит его семью, семью Гарри, как на фото его родителей. Мальчик окрыленный, с фото в руках бежит к ним, а наталкивается на неприязнь и откровенную ненависть и вражду. — Мои родители? — спрашивает Поттер. — Именно. Мальчик не понимает — как? Ведь фото, он сам, копия отца, глаза мамины, да и письмо на имя Гарри Поттера, а он оказался не их ребенок. Кто он, откуда, почему так все произошло с ним? Женщина сжалилась над мальчиком, отправила к гоблинам, предложила проверку крови. — И что она показала? — руки Поттера сжимались и разжимались, но в глазах боль и страх, и ни капли понимания. А так было надо. — Всем интересно, не правда ли? — это риторический вопрос, но на него был единогласный ответ «да», на что Блэк откинул назад челку и повернулся к лорду, — лорд Гонт, ваша история — продолжение этой истории, тот мальчик и вы связаны, — тот согласно кивнул, — есть предположения, что показала проверка крови того маленького мальчика, носившего до одиннадцати лет имя Гарри Поттер? — Могу лишь предположить, — мальчик согласился, — на пергаменте проявилось имя мальчика и его родители, крестные и все по списку. А имя, не ошибусь, если назову его: Уранус Регулус Блэк, — мальчишка кивнул, а по залу по всем факультетам слышались вздохи и бесконечные всхлипывания, переживания и сочувствия. Даже профессора смотрели на мальчика с жалостью, лишь один готов был ударить его, это Поттер. Он не выдержал, подошел, взял за воротник и тряхнул мальчишку со словами: — И ты посмел от меня это скрыть! Как ты мог! — Генри, — положил руки на его сжимающие кулаки рубашку, — не потому что не хотел, а потому что боялся, — тот резко убрал руки, спросил чего, — твоей реакции, ведь это должен был перенести твой брат, ты знал об этом от матери и отца, как жилось тому, кто заменял Гарри, но не знал, что это я. И ты бы ничего уже не сделал, все прошло, успокойся. — Позволь узнать, мальчик мой, — обратился я к Уранусу, — ведь я до сих пор так и не выяснил, как ты увидел Джеймса и Лили под их амулетами личности. Расскажи, раз сегодня вечер откровений. — Я не ваш мальчик, директор, и никогда им не буду, — выплюнул он, но рассказал: — многие из Слизерина знают — моя мать — Яга, из семьи Ядвиговых, — об этом знали многие, — так вот, от матери мне досталась способность, «Истинный взгляд». Глазами Яг я вижу все и всех, неважно, чем они закрыты и как прячутся. Именно так я и распознал Поттеров под их амулетами. — Очень необычная способность, — думаю, стоит заканчивать, — раз все обо всем узнали, то пора и честь знать, господа, — и открывается дверь, снова нарушается момент, входит уже иные маги, но снова не мои сторонники, что-то они не торопятся. А я спрашиваю: — кто вы и по какому вопросу? — Я — Алиссандра Ядвигова, тетя Урануса Регулуса Блэка, та, кто воспитывала племянника погибшей сестры у себя на родине, пока кое-кто наглым образом не украл ребенка и не спрятал за ограничителями и чужой личностью, а это кто-то — вы! — Я — Сириус Блэк, все вы меня и так хорошо знаете, дядя Урануса и бывший аврор, сторонник взглядов Дамблдора, бывший Мародер и друг четы Поттеров, оказавшийся ненужным, засаженный без суда и следствия в Азкабан ими же, своими друзьями, забытый на тринадцать лет, с расчетом, что герой, который будет до смерти играть роль Гарри, не познает ничего кроме боли и отчаянья. — А вы? — молодой, примерно того же возраста что и Поттер и Блэк, с черными волосами, слишком бледной кожей и непроглядными черными глазами. К нему плечом к плечу тут же встали Нотт, Малфой и Блэк, а юноша представился: — Кощеев Камил, — снова ахи по залу, сегодня день визитов Темных лордов? — а эти трое моя свита или, как у вас это называется, последователи, — показал на парней, — правая рука, друг и вассал — Уранус, верный и надежный товарищ — Теодор и еще один друг, готовый прикрываться спину — Драко, все они моя свита, мои подданные, а я их сюзерен, господин, называйте как хотите. — Темный лорд! — воскликнул я. — Темнее не бывает, — и посмотрел на Гонта, — он и рядом не стоял. Не стоит меня и его сравнивать, директор. Так какие у вас еще к моим последователям вопросы? Есть ли у кого-нибудь из присутствующих вопросы или, может, пожелания? — Есть, — сказал Генри, — можно я уже скажу всем этим, — показал на гриффиндорцев, — правду и пошлю их к дементорам на свидание? — Уранус улыбнулся и махнул рукой. За всеми его эпитетами наблюдали Попечительский совет и Палата лордов во главе с министром. Они внимательно слушали, слова ни разу не вставили. Генри был красноречив, многословен и ни разу не повторился, а как горели уши у всех его объектов. Прошелся по всем — по Уизли-шестому, назвал его лоботрясом, обжорой, свиньей, предателем крови, тупицей, непроходимым орангутангом и, напоследок, гриффиндурком. Дальше шла магглокровка. Ей эпитетов меньше, но зато каких: зазнайка, невыносимая зубрила, бобриха, затычка в бочке, и также, напоследок, магла с палкой, а Джинни досталось лишь одно наименование, описывающее ее как продажную и ненадежную партнершу, и, подойдя к зеленым, притянул в свои объятия Персефону Паркинсон и во всеуслышание заявил свои права, не смутил даже ее отца в составе Палаты лордов. Молодежь оставил в покое, все приняли и ждали команду «фас», она не заставила себя долго ждать. — Думаю, мы тут многое услышали, — сказал Фадж, — так что прошу тебя, Альбус, давай без глупостей, — я лишь улыбнулся и призвал Фоукса, но тот не откликался, призвал снова, и снова, на что подошедший Лорд сказал: — Геллерт шлет привет, — и в зал входит мой бывший лучший друг, мной же преданный, обманутый и в феникса обращенный, на цепь посаженный, — мистер Гриндевальд, — поклон лорда Гонта, — прошу, ваша очередь откровенничать. Или вы воздержитесь? — Воздержусь, — фыркнул Геллерт, — но вот в рожу дам, — и его кулак влетает мне в лицо; слышу хруст, брызги крови, а дальше темнота. Вот она, расплата за заслуги перед магией и светом, вот они как мне отплатили. Но что я хотел от неблагодарных тварей, робеющих за свои шкуры и задницы. Жаль, ах как жаль, такая партия и не в мою пользу, шах вам и мат, директор Дамблдор!