Американец (Bad Boy?)

Ледяная вода проникает под одежду с невероятной скоростью, сводя судорогой каждую мышцу. Ю Джу кажется, что она не может пошевелить ни рукой, ни ногой, поэтому медленно, но верно идет ко дну. Куртка намокает за считанные секунды, утяжеляя старосту, вода заливается в обувь, прибавляя еще пару килограммов. Ча боится открыть глаза, лишь хватается маленькими ладошками за воду, которая тут же просачивается между ее пальцами. Зачем? Зачем она залезла на этот камень? Чего ей не сиделось на песке? Но кто ее окликнул? Мама? Ведь ей не послушался ее голос? Она ее искала? Мама! Папа! Как же они теперь без нее? А Со Юн? А Джей Кей? Мысль о том, что она оставила на берегу самых дорогих ей людей, подталкивает старосту к сопротивлению. Она изо всех сил начинает работать руками и ногами, ища хоть что-то, за что можно зацепиться. Через несколько секунд Ча чувствует что-то под своей рукой и сжимает пальцы. Это похоже на ткань. Ю Джу протягивает вторую руку и хватается за пойманный предмет. Под тканью находиться что-то твердое, и девушка сжимает пальцы покрепче, чтобы не отпустить. Она чувствует крепкий захват на своей талии и понимает, что ее тянут вверх. Легкие начинают гореть от недостатка кислорода, и Ча безумно хочется вдохнуть. Она дергается в попытке изменить ситуацию, но… От нарастающего страха Ю Джу открывает глаза, но видимость настолько слаба, что она с трудом может рассмотреть силуэт своего спасителя. Паника нарастает и Ча поднимает взгляд вверх, в надежде увидеть поверхность воды. Лишь слабый свет от луны блуждает где-то вдалеке, не давая возможности оценить глубину. Ю Джу барахтает ногами, но результата это не приносит. Чувство того, что она вот-вот откроет рот и вдохнет полной грудью морскую воду, заставляет девушку шарить руками по спасителю. Она проводит ладонью кажется по шее, а потом по лицу и понимает, что это Чон Гук. Страх увеличивается в разы, но теперь не за себя, а за него. Ю Джу пытается вырваться из его железных объятий, ведь вдвоем в ледяной воде им точно не спастись, учитывая то, что одежда намокла и тянет ко дну. Но Чон Чон Гук был бы не он, если бы перестал сопротивляться. Он сильнее сжимает тело старосты в кольце своих рук и толкается вверх сильнее. Но потом останавливается и хватает Ю Джу за лицо одной ладонью, а затем и второй. Проведя большим пальцем по губам старосты он наклоняется к ее рту и вынуждает Ю Джу разомкнуть губы, а затем выдыхает внутрь практически весь свой резерв воздуха. Ча лишь может вцепиться в его запястья и пополнить запас такого жизненно необходимого газа. Чон опять перехватывает старосту за талию и тянет наверх, где мелькает свет. Первый глоток воздуха жжет с невероятной силой опустошенные легкие, вызывая кашель обоих. Ю Джу то опускается, то поднимается над поверхностью воды, барахтаясь в бушующих волнах, крепко обхватив Чона за шею. — Держись, слышишь? — голос Гука настолько напряжен, что его сложно узнать. — Малыш, слышишь меня? — кричит Чон. — Да, — сквозь кашель отвечает Ю Джу, но из-за гула волн и усиливающегося ветра ее ответ пропадает в прибрежном шуме, поэтому Чону приходится обхватить ее лицо ладонями и заглянуть в глаза. Ю Джу часто кивает, давая понять, что слышит его, но резкая боль заставляет тело выгнуться дугой и прильнуть к спасителю. Спина Ча встречается с огромным валуном из-за волны, которая подтолкнула двух выпускников к молу. — Сейчас, потерпи, — бормочет Чон, борясь с намокшей одеждой старосты. Он рывков дергает за плечи куртки и буквально вытаскивает Ча из нее. Затем хватает ее за руки и обвивает их вокруг своей шеи. — Не отпускай меня, — кричит он, возясь со своей верхней одеждой. Сбросив куртки, бороться со стихией становится чуть легче. Было бы неплохо еще и от обуви избавиться, но Гук решает двигаться к берегу, ведь гроза неумолимо приближается. Он выдергивает ремень из шлевок, благо дело тот не кожаный и имеет двойную длину, свисая свободным концом практически до колена. Заведя его за талию Ю Джу, Чон поворачивается к ней спиной, буквально взваливая ее на себя, и завязывает концы у себя на талии. Так надежнее, ведь руки Ча могут устать и она может его отпустить. — Держись и не отпускай, — кричит Гук, повернув голову назад. А затем отталкивается от камня под ногами и плывет в сторону берега, удаляясь подальше от мола. Волны хлещут по лицу, накрывают с головой, но упрямый американец яростно гребет кролем, таща на спине Ча. Через несколько минут сопротивления волнам Чон Гук наконец-то чувствует грунт под ногами и облегченно выдыхает. Он делает еще несколько больших гребков, а затем подхватывает Ча под коленями, усаживая на свою спину. Выходить из моря во время шторма то еще удовольствие, особенно когда у тебя на спине ноша, но Чон, превозмогая себя, борется со стихией. Две мужские фигуры бросаются ему навстречу прямо в море, когда вода покрывает лишь ноги американца. Учитель Ли и господин Ча, подхватывают Гука под локти и помогают выбраться на сушу, где их встречают заплаканные матери и оба Хванг. — Давай ее мне, — просит господин Ча, протягивая руки к дочери, но Гук лишь отрицательно мотает головой. Он на трясущихся ногах проходит еще пару метров и падает на песок коленями. Взрослые не могут понять, почему Чон не может отпустить Ю Джу, пока Хэ Рин не освещает его фонариком телефона. — Омо, она привязана к нему! — восклицает господин Ча, бросаясь помочь Чону. Но ткань ремня из-за воды стянула узел настолько туго, но Чон Гук не может даже краешек поддеть, чтобы развязать. — Надо разрезать, — кричит Хванг старший, бросаясь к машине за чем-то острым, а госпожа Ча накрывает детей принесенным пледом, который был найден в машине. — Ю Джу~а, — наклоняется она к дочери, но ответа не слышит. — Дочка, — еще раз зовет мать. — Дорогой, она без сознания? — поворачивает голову к супругу. Господин Ча присаживается на корточки и заглядывает в лицо дочери, попутно убирая мокрые пряди с лица. Глаза Ча Ю Джу закрыты, а кожа настолько бледная, что это заметно даже при тусклом свете луны и пары фонариков телефонов. Хванг возвращается и падает на колени возле Чона, разрезая мокрый тканевый ремень. Чон Гук облегченно выдыхает, упираясь руками в мокрый песок. — Быстро в машину, — командует господин Ча, помогая своему младшему коллеге снять дочь со спины Гука. Хванг уже готов бежать к теплому салону авто с Ю Джу на руках, как Чон хватает его за ногу. — Я сам понесу, — хрипит он, вцепившись в ткань брюк хёна. — Тебе бы самому до машины добраться, — отвечает Хванг. Господин Ча с большим усилием разжимает мертвую хватку «американца» и указывает коллеге подбородком на машину. — Гуки, сынок, — всхлипывает госпожа Ли, обеспокоенно осматривая парня, который с огромным трудом поднимает большой палец вверх, пытаясь показать, что все в порядке. — Давай, дружок, — господин Ча помогает подняться Гуку вместе с учителем Ли, пока две женщины и Хэ Рин обливаются слезами и суетятся рядом. — Девочки садитесь в машину, нужно ехать в клинику, — как можно спокойнее и нежнее просит господин Ча. Без лишних разговоров и возражений все выдвигаются к транспорту. И только возле машины Чон Гук вырывается из хватки двух мужчин и упрямо идет в сторону Ю Джу. Хванг расположил бессознательное тело на заднем сиденье авто господина Ча. Чон Гук открывает дверцу, приподнимает голову старосты и усаживается рядом. — Плед, — произносит он севшим голосом, протягивая руку наружу. Хэ Рин бросается вперед, отдавая ему теплую шерстяную ткань, которой Чон Тут же накрывает Ча и прижимает к себе. Его трясет от холода, руки не слушаются, но он упорно борется за жизнь Ча Ю Джу. Взрослые рассаживаются по машинам и стремительно выдвигаются в клинику, в которой работает господин Ча и брат Хванг. — Почему она не просыпается? — бормочет Хэ Рин, бродя по пустому холлу клиники. Ча и Чона разместили в палатах после осмотра. Видимых повреждений не констатировали, да их и быть не могло, ведь Чон Гук практически не выпускал старосту из рук. Но тем не менее, девушка не приходила в себя. — Это шоковое состояние от переохлаждения, — подошел к встревоженной сестре брат и обнял со спины. — Как она там оказалась? Что произошло? — Я позвонила ей узнать результаты экзаменов, — вздыхает Хэ Рин. — Но вместо радостных криков о высоких баллах услышала рыдания и бессвязную речь. Я никак не могла понять причину, пока она наконец-то не сказала, что Чон Гук хочет отправить ее учиться в Сеул. Я конечно знала, что он болван, но не до такой же степени, — закатывает глаза Хванг. — Уверен, что он хотел как лучше. Он слишком переживает за нее и принижает себя и свои способности. Отсюда все проблемы. А еще у него гиперответственность за семью. Все вместе сыграло с ними злую шутку, — оставляет легкий поцелуй на виске сестры. Однако через пару секунд вздрагивает, слыша шарканье тапочек по кафельному полу. Доктор Хванг оборачивается и замирает на месте. Взъерошенный словно мокрый воробей Чон Гук плетется по коридору, опираясь на капельницу на колесиках. Он все еще стучит зубами от холода, замотавшись в одеяло, но упорно ищет Ча Ю Джу. Следом за сыном спешит госпожа Ли, пытаясь вразумить неразумное дитя и вернуть в палату. — Где? — хрипит Чон и тут же начинает кашлять. Соленая вода дала раздражение в горле, от чего оно горит огнем. Хванг старший без лишних слов указывает на палату перед собой и открывает дверь, пропуская еле плетущегося Чона. Госпожа Ли устремляется вслед за сыном, но доктор перехватывает ее за локоть, отводя чуть в сторону. — Пусть побудет с ней один, — объясняет свой жест. — Джу~а, — очередной кашель не дает Гуку произнести имя любимой нормально. Он мнется возле двери, переводя взгляд с бледного лица девушки на заплаканное лицо матери и встревоженное лицо отца. — Простите, это моя вина, — хрипит он, закашливаясь в очередной раз. Родители Ча уже готовы задать вопрос, но Гук продолжает свой монолог. — Это из-за меня. Я настаивал на том, чтобы она поступала в Сеульский университет, ведь баллы у нее высокие, — хрипит он. — А Ю Джу заупрямилась, поэтому… — замолкает громко сглатывая, — я… Я солгал ей, сказав, что сдавал экзамены, чтобы она отстала. Сказал, что поступать не буду, чтобы она обиделась на меня и уехала. Я хотел как лучше, ведь у нее высокие баллы, — вздыхает Гук, опуская глаза. — Твой поступок был необдуманным, — тяжело произносит господин Ча. Гук тут же кивает в ответ. — Но я могу его понять. Желать лучшего близким людям — это хорошо, но нужно правильно выбирать подход, — как можно корректнее объясняет господин Ча. Он прекрасно понимает порыв этого эмоционального парня и его желание самого лучшего для Ю Джу, но способ подачи в стиле Чон Гука. Не можешь уговорить, продави. — Я тоже хотел поговорить с Ю Джу о Сеульском университете, но ты меня опередил, — вздыхает отец, переводя взгляд с убитого горем Чона на бледную дочь. — Спасибо тебе, сынок, — всхлипывает госпожа Ча, крепко держа Ю Джу за холодную ладошку. — Если бы ты не среагировал так быстро и не бросился за ней в воду… — слезы не дают закончить предложение, устремляясь потоком из глаз матери. — Ты в очередной раз спас нашу девочку, — кивает господин Ча. — Спасибо. — Я в очередной раз подверг ее опасности, — бубнит Чон. — Если бы не я, она бы… — Стоп, — тут же повысил голос отец, бросая недовольный взгляд на парня. — Ты не виноват в том, что Ю Джу поскользнулась и упала. Я видел, что ты собирался помочь ей вернуться. — Но мои слова привели к тому, что она оказалась на этом камне, — не унимался Чон. — Я приношу ей лишь проблемы. Вот еще причина, по которой я хочу, чтобы она держалась от меня подальше, — буквально шепчет Гук, нервно покусывая обветренные после морской воды и ветра губы. Тонкая кожа лопается под натиском белоснежных зубов, выпуская солоноватую красную жидкость наружу. Гук чувствует металлический привкус на языке, но не это напрягает парня. Палата медленно, но верно плывет вправо, не давая возможности сосредоточить взгляд на девушке. — Чон Гук! — голос госпожи Ча разрезает тишину помещения, но для «американца» почему-то звучит глухо. Господин Ча в последний момент успевает подхватить совсем нелёгкое тело парня, которое стремительно намеревается встретиться с кафельным полом клиники. Дверь палаты тут же открывается и молодой доктор Хванг помогает своему старшему коллеге. Вслед за ним в помещении появляются госпожа Ли и Хэ Рин. — Мой мальчик, — бросается к сыну Ли. — Что с ним? — Это обморок, — объясняет Хванг, укладывая Чона на небольшой диван и устремляясь в холл. Через пару минут он уже стоит рядом с выпускником и приводит его в чувства. — Мама, — хрипит Гук, встречаясь взглядом с встревоженный матерью, — прости. Я не самый лучший… — Ты мое самое большое сокровище, — не дает закончить предложение сыну госпожа Ли опускаясь на колени возле импровизированного ложа. — Ты моя поддержка и опора. Я не могу себе представить, как бы справлялась, если бы не ты. Ты взял на себя заботу о Со Юн, став ей самым любимым братом. Ты заботишься обо мне, выполняя большую часть работы по дому, ты подрабатываешь, но при этом ты хорошо сдал экзамены, как и просил тебя отец, — всхлипывает госпожа Ли. — Ты оберегал Ю Джу, отгоняя от нее хулиганов, помог ей улучшить английский, — слезы все-таки проступают и стекают по побледневшим щекам матери. От упоминания о Ча Гук чувствует тупую боль в области сердца, которая волнами расходится по всему организму. Он хочет уберечь эту маленькую наивную девчонку в первую очередь от себя, от своих всплесков эмоций, от необдуманных поступков и слов. — Я думаю, что нам лучше перестать общаться, — выдает Гук, борясь со спазмом в горле. — От меня одни проблемы. — Нет, — перебивает его господин Ча. — Ты не прав. Благодаря тебе наша дочь стала более открытой, стала чаще улыбаться и перестала зацикливаться на учебе до потери сознания. Она поняла, что дружба не всегда приносит боль и предательство. Не разочаровывай ее, пожалуйста, — вздыхает мужчина. — Она доверяет тебе, как самой себе. Ты помог ей раскрыться и вернуть прежнюю веселую и общительную Ча Ю Джу. За это мы тебе безмерно благодарны. А по поводу поступления… — остановился на середине предложения господин Ча. — Если она не хочет поступать в Сеульский университет, значит так тому и быть. Мы никогда не давили на дочь и принимали ее решение. Она никогда не была карьеристкой. Стремление к учебе не было вызвано покорением карьерной лестницы. Думаю, семья для нее стоит на первом месте. Поэтому не настаивай и признайся, что соврал относительного своего поступления, — советует господин Ча. — Я знала, — раздается тихий шепот, от которого оборачиваются все, а Чон подскакивает на диване, словно ужаленный. — Чон Чон Гук — ты балбес, — шепчет Ю Джу, утирая выступившие слезы. — Джу~а, — сипит «американец» срывающимся голосом, — прости. Я… — эмоции переполняют некогда огнедышащего дракона, покрывая бледное лицо мокрыми дорожками. Гук встанет с дивана и на трясущихся ногах двигается к девушке. — Я опять облажался, прости, — шмыгает носом. — Ты хотел лучшего, — спокойно отвечает Ча. — Я поначалу обиделась и расстроилась, но потом, сидя на этом дурацком камне посмотрела на ситуацию твои глазами, но… — Ча замолкает на несколько секунд, за которые перед глазами Чона проносится все проведенное вместе время, каждая нелепая ситуация, каждая мелочь. И Чон Гук понимает. Понимает, что не сможет вот так спокойно отпустить ее одну в столицу, но и поехать с ней он тоже не может. — Я не хочу уезжать, — продолжает свою мысль Ча. — Я не смогу без родителей, Со Юн и тебя, — Ча опускает взгляд, рассматривая свои сжатые на одеяле пальцы. — Я… — Я люблю тебя, Ча Ю Джу, — выдает Чон, перебивает засмущавшуюся девушку, признаваясь первым. — Если ты останешься в Пусане, то останешься со мной? — не обращая внимание на ошарашенных взрослых, задает самый главный для него вопрос Гук. Ю Джу отрывается от разглядывания своих рук и устремляется взгляд на «американца». Напряженные мышцы лица выдают тревогу и нетерпение. Ю Джу кивает в ответ, не способная вымолвить хоть слово в присутствии такого количества свидетелей. Чон подходит вплотную и осторожно обнимает за плечи, оставляя поцелуй на макушке девушки. — Я тоже тебя люблю, Чон Чон Гук, — шепчет Ча, переплетая свои ледяные пальцы с такими же холодными пальцами Чона.