Американец (Bad Boy?)

— Оппа, — тоненький голосок врывается в и без того неспокойный сон Чона. Ему снится драка с У Бином, в которой на этот раз Ча Ю Джун получает настолько сильный удар, что встать самостоятельно не может. Поднимает взгляд на склонившегося к ней Джей Кея и одними губами произносит «оппа». Чон просыпается в холодном поту. — Оппа, — в темноте комнаты кажется, что сон все еще продолжается. Липкий страх захватывает в свои цепкие пальцы, окольцовывая горло. Дышать становится все труднее. Но Чон Гук включает свет на прикроватной тумбочке, разрывая хватку паники, и видит Со Юн. Она напугана и дрожит, стоя босиком на холодном полу. — Со~а, — зовет он. — Почему ты босиком? Иди сюда, — хлопает по кровати. Малышка забирается с ногами на кровать, держа в руках своих зайчиков, с которыми она теперь вообще не расстается. — Приснился плохой сон? — обнимает девчушку за плечи и целует в висок. Хотя сам напуган не меньше. Образ Ю Джу запечатлелся на обратной стороне век, отдаваясь ноющим чувством в области сердца. — Папа приснился, — шепчет малышка. — Он плакал, ему было больно, — всхлипывает Со Юн, утыкаясь в бок брата. — Моя принцесса, — подхватывает маленькое тельце, усаживая к себе на колени и накрывая одеялом. Ножки у Со Юн ледяные, поэтому Чон Гук греет их в своих больших ладонях. — Не плачь, малышка. Это было раньше. Сейчас папе уже не больно. Сейчас он живет в облаках и наблюдает за тобой. Я думаю, он гордится такой славной девочкой как ты. Ведь ты добрая и дружелюбная. И такая милая! — целует мокрые щечки сестрички. Это самый действенный метод в успокоении Со Юн. Иногда ей снится сон, в котором отец девочки стонет от боли, умирая на руках жены и на глазах маленькой дочери не дождавшись даже скорой. Год назад они попали в аварию, в которой и погиб господин Ли. Девочка очень страдала после потери такого родного и любимого человека, так же как и ее мама. Поэтому появление в их семье Чон Гука в какой-то степени разорвало круг горестных воспоминаний. — Оппа, — перебирает ткань его футболки малышка. — Я люблю тебя. — И я тебя, — прижимает к себе покрепче маленькую девочку. Да, Чон и сам не заметил как привязался к этому чудо. Маленький неугомонный, вечно смеющийся комочек счастья, которого так не хватало мрачному Чону. После переезда в США он страдал от недостатка родительского внимания, бунтовал против диктатуры отца, устраивал скандал его новоявленной жене, но никогда не любил. Отец внушил ему, что мать со спокойной душой отпустила единственного сына за тридевять земель и даже не вспоминала о нем. Поэтому Чон Гук перестал любить и ее. Он зарекся вообще испытывать эти чувства к любому человеку, опасаясь предательства. И вероятнее всего жил бы так и до сих пор, если бы судьба не распорядилась иначе. Неожиданная болезнь, а затем и скоропостижная смерть отца, возвращение в страну детства после десятилетнего перерыва и обитание в семье матери (единственного опекуна) заставило Чона замкнуться в себе еще сильнее. Первые несколько дней он вообще не разговаривал ни с кем, запираясь в своей комнате и включая музыку погромче. И госпожа Ли дала ему время освоиться, принять ситуацию. Но через неделю попросила его о серьезном разговоре. — Чон Гук, — всегда называет его корейским именем, хоть ему это и не очень нравится. — Я хочу с тобой поговорить как со взрослым человеком. Мы с тобой оказались примерно в одинаковом положении. Потеряли близких и остались без особых средств к существованию. Поэтому хочу попросить тебя об одолжении, — внимательно смотрит в глаза, стараясь прочитать эмоции на лице сына. — Мне на работе предлагают повышение, но взамен я должна больше времени проводить в офисе, иногда даже уезжать в командировки. Естественно зарплата тоже повысится, что улучшит наше материальное положение. Но есть одно но. Со Юн слишком мала, чтобы справляться дома одна. Ей еще год до школы. Я была бы очень благодарна, если бы ты присматривал за ней. Особенно, когда мне придется уехать в командировку. Она послушная и ответственная девочка. Не доставит тебе особых хлопот. Она даже может рис сварить в рисоварке, — улыбается госпожа Ли, вспоминая довольную моську дочери, когда она сделала это впервые. — Я не против, — впервые за все время Чон смотрит открыто на мать. Он еще в США узнал от умирающего отца, что бросившая его мать — миф, выдуманный обиженным мужем. Что она страдала от разлуки ничем не меньше самого Чон Гука. А вернувшись в Корею, познакомившись с ней поближе и узнав ее ситуацию, Чон размышлял. Размышлял как помочь матери, оставшейся с двумя детьми на руках. Деньги отца, которые тот когда-то откладывал сыну были благополучно растрачены его женой. Поэтому вернулся Чон Гук в Корею можно сказать с голым задом. Госпожа Ли тоже не обладала состоянием после гибели мужа, оставшись с маленькой дочерью на руках. Она была вынуждена вернуться к работе, отправив малышку в детский сад. — Сможешь отводить и забирать ее из сада? — спрашивает госпожа Ли. — Конечно, — кивает Чон. — Я умею немного готовить, так что с голоду мы не умрем. Не волнуйся. Стиралкой пользоваться умею, посудомойкой тоже. Если ты будешь писать список продуктов, то могу все закупить заранее, — с уверенностью говорит Джей Кей. — Как же мне повезло с тобой, — облегченно вздыхает госпожа Ли. А вот Чон Гук так не думает. Не уверен, что такой как он может вообще может быть чем-то полезен. Однако находит еще и подработку после школы, игнорируя время самоподготовки. — Оппа, — тихий детский голосок вырывает Джей Кея из воспоминаний. — Ммм! — отзывается Чон, утыкаясь носом в детскую макушку. Она так приятно пахнет шампунем со вкусом каких-то леденцов. — Почему онни зовет тебя Джей Кей? — неожиданно переводит тему Со Юн. — Потому, что это мое имя, — удивляется Чон. — Нет, твое имя Чон Чон Гук, — напоминает младшая. — Ты же знаешь, что мне не нравится, — проходится носом по волосам девчушки. — Но Гук~и тебе нравится. Я же тебя так зову, — смеется малышка, пытаясь увильнуть от щекочущих прикосновений. — Почему онни не может тебя так звать? — Потому, что это имя только для моей принцессы, — выкручивается Чон. — А почему онни не может быть твоей принцессой? — тут же задает следующий вопрос Со Юн. Чон Гук даже воздухом давится. Кашляет пару раз, но потом все-таки находит, что сказать. — Наверное потому, что я больше похож на злого дракона, нежели на принца, — усмехается старший. — Не правда, — жмется Со Юн. — Ты самый настоящий принц. У тебя даже белый конь есть. — Ха-ха, — смеется Чон Гук, вспоминая свой любимый велосипед кипельно белого цвета. — А что если это конь злого дракона? — Дракону не нужен конь. У него крылья есть, он летать умеет, — логически рассуждает Со Юн. — Я знаю, ты заколдованный принц. Тебя заколдовала злая волшебница из твоей Америки. Ты не можешь найти свою принцессу. Надо тебе помочь, — делает вывод Со Юн. — Не надо, — тут же отзывается Джей Кей. Еще не хватало! — А вот тебе надо поспать. Хочешь я почитаю тебе сказку? — быстро переводит тему разговора. Малышка согласно кивает и устраивается поудобнее. Чон Гук же идет в ее комнату за книгой. Вид спящих в обнимку детей умиляет госпожу Ли до слез. Она смахивает соленую капельку со щеки и тихо идет в свою комнату. Очередной рабочий день был слишком напряженным, поэтому после принятия душа она тут же отключается. — Тихо, — шепчет Чон, подхватывая на руки босую сестру. — Мама еще спит. У нее сегодня выходной. Не шуми. — Хорошо, — вторит ему Со Юн, обхватывая шею брата. Он большой, теплый после сна и такой любящий. Смог прогнать вчерашний кошмар, успокоив малышку, и даже сказку прочитал. Со Юн полностью уверена, что братец и есть самый настоящий принц. Просто он этого пока не понимает. Видимо версия со злой колдуньей настоящая. Они возятся на кухне тихонько перешептываясь и готовя завтрак, а Чон Гук все посматривает на потухший экран телефона. Руки так и тянутся включить и проверить входящие сообщения. Он гонит от себя эти мысли, переключаясь на болтовню сестры, но та как назло носится со своими зайчиками по имени Гук~и и Джу~а. От этого Чону еще хуже. — Оппа, а ты можешь купить мне детей? — задает вопрос младшая. Чон Гук поворачивается, приподнимая проколотую бровь вверх. Вот это запросы! — Каких детей? — уточняет он. — Для моих зайчиков, — выставляет вперед игрушки. — Они же поженились. Теперь надо детей. Онни имена придумала, — улыбается Со Юн. Чон Гук готов лбом и прямо об пол приложиться. Это выше его сил. — Ну оппа, — канючит Со Юн. — Я видела в нашем магазине есть такие маленькие, которые к ключам приделывать. — Брелки, — поправляет ее старший. — Ага, — кивает малышка. — Надо мальчика и девочку. Оппаааа, — тянет мелкая. Чон Гук закатывает глаза. Никогда не думал, что им будет крутить пятилетка. — И какие же имена? — сам не зная зачем интересуется Чон. — Написано на листочке. Он в Пикачу, — тычет пальцем в сторону своей комнаты. Старший идет в комнату сестры, подхватывает пальцем детский рюкзак и несёт его на кухню. Передает довольной до безобразия сестре, наблюдая как ее маленькие пальчики забираются внутрь и выуживают наружу небольшой листочек из блокнота. На нем мелким почерком написано два имени. Со Юн передает клочок бумаги брату. — Чон Чон Ёль и Чон Ён Джу, — читает старший. Гук глупо хлопает ресницами, осматривая сестру. Да они издеваются! Обе! Ладно Со Юн, но Ча! Воспоминания о старосте заставляют Чона нахмуриться. — Не нравится? — делает свои выводы мелкая. Сидя на кухонной тумбе с голыми ногами, она подползает поближе к брату и хватается за его шею. — Почему ты сердишься? — заглядывает в глаза. Только Со Юн умудряется считывать его эмоции моментально. «Да потому, что твоя онни балда!» — хочет крикнуть Чон Гук, но вспоминая данное обещание проглатывает фразу, прикусывая кончик языка для верности. Чтобы не проболтался! — Я не сержусь, — обнимает малышку. — Просто удивляюсь как вам удалось так точно подобрать имена, — оставляет поцелуй на растрепанные после сна волосах. — Обманщик, — прижимается ближе Со Юн. — Вы поссорились? — выдает свое предположение. — Нет, — пересчитывает ребра сестренки, вызывая звонкий девичий смех. — Тише, маму разбудишь, — прикрывает малышке рот ладонью. — Я уже не сплю, — госпожа Ли заходит на кухню, улыбаясь детям. Такие милые! Чон Гук наконец-то оттаял, а Со Юн перестала грустить. — Мама, Гук~и сделал омлет, — забирается на руки брата полностью. — Давай завтракать. — Спасибо, родной, — гладит по всклокоченным после сна волосам сына. — Что бы я делала без твоей помощи, — улыбается госпожа Ли. — И без твоей, — вторую ладонь опускает на макушку дочери. — Но обед за мной, — смеется мать, щекоча бока обоих. Со Юн повизгивает от нахлынувших чувств, а Гук усмехается, подставляя сестру под пальцы матери. — Спасибо за вкусный завтрак, — благодарит мать, улыбаясь детям. — Гук~и, телефон, — тыкает пальчиком в загоревшийся экран. Чон подскакивает на месте примерно на полметра, а затем несется к тумбе, на которой оставил аппарат и, схватит его покрепче, вылетает из кухни. Мать и дочь удивленно переглядываются. Такого Чон Гука они еще не видели. Балда: Доброе утро, Джей Кей! Как Со Юн? Американец: Как ты себя чувствуешь? Балда: Вопросом на вопрос? Я в порядке. Уже почти ничего не болит. А вы? Американец: ок. Чон Гук крутит телефон в руке, не зная, что еще написать. Поднимает пальцы к лицу и нервно дергает волоски на своей щеке. Нужно что-то придумать! Так хочется продолжить разговор, но он откровенно не знает с чего начать. Кролики! Мысль о маленьких пушистых плюшевых игрушках набатом стучит в голове. Джей Кей пару секунд сомневается, стоит ли начинать разговор на эту тему, но не найдя другой, все же решается. Американец: Почему именно Чон Ёль и Ён Джу? Балда: Кошмар! Как ты узнал? Американец: Так почему? Балда: Со Юн заказала имена, чтобы в них присутствовала часть наших имен. Почему Я тебе это объясняю? Спроси свою сестренку! Американец: Ты — балда! Балда: Сам такой! Ждет несколько секунд, смотрит на последнее сообщение и думает, что перегнул палку. Не стоило отправлять последнюю фразу. И с каждой секундой убеждается в этом все больше. Американец: Ча? Чего молчишь? Обиделась? Но в ответ полнейший игнор. Он даже сообщение не просматривает, вызывая у Чона нарастающее чувство паники.