Ведьмино отродье (hag born)

      Новый день, как это бывает наверное со всяким, вновь начался со сна. И слабой, еле слышной боли в шраме, что, наверное, бывает уже не с каждым.       Гарри снилось, что дух мертвого Волдеморта вселился ему в голову, ноющий шрам вырвал его голову из плеч, и сейчас она летала вокруг него с выражением ледяной злобы на хорошо знакомом по отражению в зеркале лице в чиненых очках. — Что ты наделал, безмозглый мальчишка! Слизерин привел бы тебя к величию! И его голова засмеялась жестоким ледяным смехом, посещавшим его иногда в кошмарах. И зеленые глаза его начали вспыхивать ослепительным зелёным светом, знакомым по тем же кошмарам. — Отрежь её, Гарри! — закричали добрые дружеские голоса вдалеке. — Отрежь себе голову!       Гарри в панике начал оглядываться в поисках чего-нибудь острого, но вокруг ничего не было кроме безлико серой мглы. Да и как отрезать эту проклятую голову, когда она так и реяла, словно сова, вокруг него. — Ничего нет! — крикнул он во мглу. — Не могу! — Тогда целуй жабу! — закричали голоса. — Скорее целуй жабу! Но жабы тоже не было. — Её нет! Нет! — в отчаянии прокричал Гарри и проснулся.       Он лежал, разметавшись, на кровати под бордовым балдахином. Через чуть распахнутую занавесь заглядывало обеспокоенное лицо Рона. — Кого нет? Гарри, ты кричал… — Кошмар приснился. Извини, что разбудил. — Да нет, ничего. На самом деле все уже встали. А ты не просыпался, а потом начал кричать. Рон помялся и робко спросил — Это Сам-знаешь-кто тебе снится? — Да, — устало сказал Гарри, — но это всего-навсего сон.       Рон смотрел на него с выражением жалости, тревоги и уважения на лице. Кажется, он хотел еще что-то спросить, но сдержался и вместо этого сказал: — Пора собираться на завтрак и занятия, если хочешь пойти вместе со всеми, иначе придется искать дорогу самостоятельно. Гарри вскочил и в панике заметался в поисках расписания. — Не волнуйся, — сказал Рон решительно, — давай я помогу тебе собраться. Бери то же, что и я. Сами дойдем, если что. Близнецы знают замок наверное лучше всех в Хогвартсе, может, во мне тоже такая способность найдется, я же Уизли. Да и самого Гарри Поттера никто, думаю, не будет ругать за опоздание в первый день.       На завтрак они едва успели и Элайн уже не застали, видимо Равенкло более дисциплинирован и завтракал раньше.

***

       Так началась их учеба. До обеда они учились, после был обед, иногда еще уроки, и свободное время до отбоя. Занятия первое время проходили действительно только для их курса, и они вообще не встречались с учениками чужих Домов. Только на обеде удавалось увидеть другие Дома, но из-за незнания замка друзья боялись оторваться от своих.       В Хогвартсе было сто сорок две лестницы, мало того, эти лестницы еще и меняли направление время от времени и могли вести в разные места в зависимости от дня недели. Двери вели себя еще хуже: они могли открываться самым непредсказуемым образом: постукиванием палочкой, почесыванием в определенном месте, просьбой открыться; могли не выглядеть как двери, маскируясь под нишу в стене, гобелен или портрет, а иногда наоборот — то, что выглядело как дверь, было обманкой, ведущей в сплошную стену. Пару раз они так чуть не потерялись, и однажды злобный Филч поймал их, когда они пытались пройти в ту самую дверь на третьем этаже, которая была запретной. Он долго не мог поверить, что мальчишки просто заплутали в лабиринте коридоров и угрожал запереть их в подземелье, пока их не выручил профессор Квиррел. Им приходилось учить множество магических дисциплин, которые не представлялись Гарри связанными с колдовством, и это оказалось вовсе не так интересно, как поначалу представлялось. Трижды в неделю они посещали занятия по Травологии, где толстенькая коренастая профессор Спраут, декан Дома Хаффлпаф рассказывала, а в дальнейшем, на практических занятиях в теплицах, должна была показывать волшебные растения, грибы и прочие растущие волшебные штуки. Раз в неделю по средам были занятия по астрономии, в отличие от прочих, проводимые поздно вечером. Там они должны были смотреть в телескопы и проводить наблюдения, поначалу самые простые вроде наблюдения Луны. Чары преподавал профессор Флитвик, крошечный коренастый человечек с умным, несколько смуглым лицом, покрытым густой бородой. Длинные пальцы, в которых он держал свою палочку, и большие ботинки, выступающие из-под мантии напомнили Гарри о гоблинах, хотя у Флитвика не было того хищного выражения лица, что у грозных владык лондонских подземелий. Напротив, преподаватель чар был улыбчив и добродушен. Гарри он понравился. А еще он являлся деканом Дома Равенкло, и Гарри подумывал спросить у него дорогу к их гостиной, чтобы не откладывать надолго бродячую жизнь. На сложной дисциплине Трансфигурация, где они должны были изучать превращения одних вещей в другие, строгая МакГонагалл, их декан, которую они впрочем видели только на занятиях — в дела факультета она предпочитала не вмешиваться, всем ведали префекты — сразу начала с техники безопасности, сначала превратив стол в свинью и обратно, а потом заявив, что ее предмет — опасная магическая наука, и что на занятиях она не потерпит баловства, лени и разгильдяйства, а нарушители покинут класс навсегда. Весь их курс сразу притих и смотрел испуганно. Лишь Гермиона пялилась на МакГонагалл в немом восхищении, проникнувшись строгой речью, чем заслужила стойкую неприязнь заметившего это Рона. Кажется, слова Элайн об очистке лица до кости против воли запали ему слишком глубоко в душу. Потом МакГонагалл раздала им всем спички с заданием превратить их в иголки. Она заставила их прочитать в учебнике правила, облегчающие колдовство, но там это было описано таким тяжелым и архаичным языком, что Гарри и Рон оставили всякие попытки разобраться и пытались осуществить превращение по наитию. Наибольшего результата добилась Гермиона — ее спичка посеребрилась и заострилась на конце — и девочку привели в пример всему классу, присвоив Гриффиндору один балл. Гермиона светилась от счастья и самодовольно смотрела на всех, отчего неприязнь Рона лишь усилилась. Гермиона вообще сразу же втянулась в учебную жизнь — она приходила на занятия, уже прочитав нужную главу из учебника, и как сумасшедшая подпрыгивала на стуле, когда тянула руку для ответа, зарабатывая баллы для факультета. Кажется, она уже успела выяснить, где находится библиотека, и намеревалась читать там какую-то дополнительную литературу. Впрочем, и у неё случались неудачи — буквально на второй день учебы МакГонагалл заявилась в гостиную после учебы и увела куда-то Гермиону, вернувшуюся примерно через час с опухшими красными глазами и шмыгющую носом. Рон через Перси узнал, что от родителей Гермиона получила письмо, адресованное ей и директору. МакГонагалл уверила префектов, что ничего страшного не случилось, во всем виноваты неопытность, юность и неудачное стечение обстоятельств, но девочку это очень расстроило.Близких подруг она, кажется, не завела, а спрашивать, что произошло, было неловко.        Самыми разочаровывающими оказались уроки Защиты от Тёмных Искусств. Профессор Квиррел говорил ровно то, что написано в учебнике, а заикался так сильно, что даже Рон, не очень любивший, как выяснилось, читать, признал, что проще будет выяснить все из книг. Гермиону этот факт, кажется, привел в восхищение. Да еще этот дурацкий тюрбан! Он очень сильно пах чесноком, и близнецы Уизли как-то сказали в гостиной, что Квиррел боится вампиров и таким образом надеется защититься от них и днем и ночью. Сам Квиррел сказал, что этот тюрбан — подарок одного африканского принца, которого он спас от зомби. Правда на вопрос соседа Гарри, Симуса, как он победил зловещего ходячего мертвеца, вместо интересной истории они получили рассказ о погоде и задание, которое надо было готовить по книгам.        Самыми скучными оказались лекции по Истории магии. Их вел профессор Биннс, который был призраком. Старшие ребята сказали, что раньше он был вполне живым, хотя и стареньким профессором, но как-то раз уснул в своем кресле и явился на следующий урок уже вот так. Удивительная преданность делу или жуткая, если вдуматься, магия замка, в придачу к которой шло редкое занудство этого преподавателя и его полное невнимание к ученикам, чему очень способствовало его призрачное существование. Ото всех вопросов после урока он уходил сквозь стену в самом буквальном смысле этого слова. Гарри задумался, что, если он вдруг умрет тут, будет ли он так же вечно бродить неприкаянным духом, навсегда привязанным к этим стенам. Он спросил об этом Рона, но тот лишь ужаснулся, и спросил, зачем Гарри думает о таких кошмарных вещах, если все идет хорошо. Самопишущие перья оказались настоящим спасением — стоило лишь начать записывать лекцию, как они потом сами продолжали строчить безупречным почерком, повторяя занудные рассказы Биннса о бесконечных войнах гоблинов и волшебников, то ли друг с другом, то ли между собой. Рон, увидев эти перья, поначалу возликовал, но, узнав о их стоимости, впал в мрачную угрюмость. Он, как заметил Гарри, чрезвычайно болезненно воспринимал любые намеки как на бедность его семьи, так и на то, что ему показалось таким намеком. После подобных случаев он становился злым и несносным, делая исключение только для Гарри, и то, это исключение состояло в том, что он смотрел на Гарри странным взглядом, вздыхал и замолкал, тоскливо уставившись на свои руки. Впрочем, характер у него был легкий, даже беспечный, и злиться или грустить долго он не мог. Гарри одолжил ему одно перо, сказав, что друзья должны помогать друг другу, он же не дал проспать в первый день и ждал его, хотя сам мог остаться без завтрака. Рон просиял, и они всю лекцию проболтали о квиддиче, в котором Рон оказался большим знатоком. Гермиона пыталась вмешаться, заявив, что пользоваться зачарованными перьями совершенно нечестно, этого не было в правилах для учеников, которые она узнала у префектов, и они должны вести конспект самостоятельно, если хотят хоть чему-нибудь научиться. Рон посоветовал ей завидовать молча, и та, обидевшись, замолчала, бросая на них время от времени сердитые взгляды.        Элайн сама нашла их через пару дней, подойдя к их столу за обедом. — Привет, парни! Как жизнь молодая? — спросила она, усаживаясь рядом. — Привет, Элайн! — обрадовался Гарри. — Мы с Роном и Невиллом живём в одной комнате. Представляешь?! — Круто, — кисло сказала Элайн, — мне достались какие-то зануды. Ни петь, ни свистеть. Еще и с второкурсницами поссорилась. — Нужна помощь? — спросил Гарри. — Да нет. Чем вы можете помочь? Если вы их тронете, будете дебилами, обижающими девочек, если они обидят вас, то вы будете дебилами, которым наваляли девчонки, — вздохнула Элайн. — Тем более, они пока храбрятся только на словах. — Это точно! — подтвердил Рон. — С Джинни постоянно так. Что бы не случилось, мама считает виноватыми нас. Джинни — это моя сестра, — уточнил он. — Рон дело говорит, — сказала Элайн. — Ты, кстати, был у Хагрида? — Нет, — сказал Гарри. — А что, так можно было? — А кто тебе запретит? Я сходила, передала ему привет. Действительно, хороший человек оказался. Я ему проболталась, что мы вместе в поезде ехали, он сразу спросил, почему ты не пришел. — Да у меня вообще из головы вылетело как-то. — Ты Хагриду так лучше не говори, — посоветовала Элайн. — Может обидеться. У него и так жизнь не слишком веселая, а он тебя из твоего дома на руках вынес тогда, он мне раз пять об этом сказал. Скажи, что занятий много, не успел. Давай в пятницу после обеда и пойдем. Встретимся в библиотеке. Где Хагрид живёт, я уже знаю. Рон с тоской посмотрел на них двоих. — А как вы думаете, если я… — начал он неуверенно. — Твоего брата он тоже сразу вспомнил, — сказала Элайн, — того, кто сейчас драконов изучает. Просил привет передавать. Я про тебя тоже сказала. — Правда? — обрадовался Рон. — Ну конечно. Ты тоже давай приходи. Хагрид и твоих близнецов вспомнил, но по другому поводу.       Она засобиралась и ушла, сославшись на то, что хотела еще подготовиться к занятиям. Гарри с Роном всю подготовку решили отложить на выходные, и потому даже не знали, где находится библиотека. Рон предложил узнать это у его братьев, близнецы Фред и Джордж как раз имелись в наличии. — А ты, я смотрю, времени не теряешь, Гарри! — весело сказал Фред (или Джордж). — Укрепляешь межфакультетскую дружбу с симпатичными девочками! — добавил Джордж (или Фред). — Она просто передала привет от Хагрида, при чем тут девчонки? — сердито сказал Рон. — Расскажите лучше, как пройти в библиотеку! — Ронничка-Ронничка, — снисходительно сказал Фред, — бери пример с Гарри. Он, видишь, сразу понял, что девочки вырастут… — И пригодятся! — добавил со смехом Джордж. Они, посмеиваясь, объяснили, как проще всего добраться до библиотеки, и ушли. — Два кретина! — сказал Рон, сильно недовольный тем, как с ним сюсюкались близнецы в присутствии Гарри и половины факультета на заднем плане. — Как-то раз они превратили моего плюшевого медведя в паука. Ненавижу пауков! — когда я был совсем маленьким, конечно, — поспешно добавил он.        В пятницу у них ожидался самый тяжёлый день: на занятии по Чарам профессор Флитвик должен был начать разучивать с ними их официально первое сложное заклинание — чары левитации, и тут Гарри намеревался не ударить в грязь лицом, ведь они с Элайн уже пробовали их, правда с ограниченным успехом; а последним уроком шли сдвоенные занятия зельеварения со Слизерином, где им предстояло встретиться как со своими вновь приобретенными врагами, так и с преподавателем этого самого зельеварения.       К этому дню Гарри подготовился особо — тайком, чтобы не увидел Рон, обулся в свои чудесные защитные ботинки, и старался не демонстрировать их, что, благодаря тренировкам, а может, ненаблюдательности Рона, вполне удалось — пока они шли на урок Флитвика, Рон ничего не заметил. На уроке Флитвик рассказал им о заклинании Вингардиум Левиоса, а также о правилах безопасности на уроке — заклинание произносить четко и правильно, как и движения палочкой, и даже рассказал историю о каком-то волшебнике, который перепутал пару звуков и наколдовал себе быка вместо чего-то там — Гарри показалось, что история была выдумана. А может, ошибки действительно могли привести к плачевному результату, потому что вначале они отрабатывали движения палочкой без заклинания, а заклинание — без палочки в руках. И это оказалось не напрасным — большинство махало руками как попало, а заклинание и вовсе перевирали. Рону тяжело давались чужие незнакомые слова, которые он то и дело искажал при произношении. — Почему бы не придумывать заклинания на человеческом языке, — проворчал Рон. — Для чего вся эта заумь? — Это всё римляне придумали, — сказал Гарри, — у них был свой язык, латынь, и с тех пор на ней много чего делается. Это называется культурно-историческое наследие. — Отлично, мистер Поттер! — раздался голос невесть откуда взявшегося профессора Флитвика. — Похвальная любознательность и интерес к истории волшебного мира. Один балл Гриффиндору!       Гарри зарделся от смущения. Рон, как и большая часть класса, смотрел на него с удивленным уважением. Во взгляде Гермионы читались изумление и нотка зависти. — Откуда ты всё это знаешь? — зашептал Рон, стоило Флитвику отойти от них.- Ну, про всяких там римлян и прочее? — …Читал…в одной книге, — сказал Гарри, не зная как в двух слова передать саму концепцию видеозаписи. — Ну и Элайн кое-что рассказала. — Элайн? — Ну мы говорили с ней пару раз о римлянах, Темных Веках и всяких таких вещах. Она же Равенкло, знаешь? Довольно интересно. Там эти римляне купались в бассейнах с девушками и придумывали язык этот свой. — Ещё бы! — сказал Рон, покосившись на Гермиону, сейчас с удвоенным усердием отрабатывающую движения палочкой. — После такого и не такое придумаешь! А как ты думаешь, нам тоже надо будет… ну, сидеть в ванне с девочками? Фред и Джордж что-то такое говорили про ванную префектов, я подслушал как-то раз. Гарри в свою очередь покосился на Гермиону. — Н-не знаю, — произнес он с сомнением, — мы же не римляне. И не префекты. — Если меня посадят в один бассейн с МакГонагалл, я и свой-то язык забуду, — сказал Рон. Гарри захихикал. — Знаешь, эта Элайн — она хорошая девчонка, воображала, конечно, как и все они, но она Равенкло, там все такие, но ты не замечал, она какая-то жуткая? Все ее истории заканчиваются тем, что кого-нибудь пыряют ножом, ты не заметил? Гарри пожал плечами. — Может, это потому, что у нее самой нож. Знаешь, когда в руках молоток, всё вокруг кажется гвоздями. — Это да, — подтвердил Рон. — Я просто знаешь, о чем подумал. А не могла бы она помочь нам с уроками? Мы же на одном курсе. Было бы здорово знать кого-нибудь, кто понимает все эти латыни. Перси ходит вокруг Равенкловской префекты, Пенелопы кажется, — внезапно вспомнил он. — А я-то думаю, зачем ему? Гриффиндорцев, что ли, мало? Вот же жук! — Точно! — воскликнул Гарри. — Только нам не нужны ни Перси, ни его антилопа! У нас будет своя равенкловка! Пускай она и не префект. — Зато у нее есть нож, — рассудительно заметил Рон, — а это иной раз полезнее. Помнишь, как Малфой со своими дружками корячился от нас поезде? Ха! Вот умора была! Надо узнать, может ей что нужно. Такой шанс упускать нельзя. Ей помощь с ее врагами нужна, но она верно сказала, нас посчитают идиотами.       Кажется, идея с равенкловкой, помогающей с домашними заданиями, захватила Рона с головой. — Мои магглы все время считали меня идиотом, — мрачно сказал Гарри, — поэтому меня это не особо пугает. Но ты прав, давай поговорим, может ей ещё что нужно. — Кстати, Гарри, — замявшись, спросил Рон, — а ты действительно собирался отрезать себе что-нибудь? Ну, знаешь, Элайн говорила… — Нет, — ответил Гарри, но потом подумал, что не стоит давать необдуманные ответы. Мало ли как жизнь повернется, ведь есть же у магглов всякие ядовитые гады, когда врачам приходится отрезать укушенный палец, чтобы спасти человеку жизнь. — Не сейчас, во всяком случае. В глазах Рона отразился ужас, и Гарри решил уточнить. — Ну знаешь, как оно бывает с Темными Искусствами — вцепится тебе какой-нибудь про́клятый прихвостень в палец, так лучше остаться без пальца, чем проклятье сожрет тебя целиком.       Тут он с опозданием вспомнил, что в разговоре дворфов прихвостни вроде были людьми, и, похолодев от страха и стыда, посмотрел на Рона, ожидая, что тот начнет высмеивать его за враньё. Но Рон то ли также не знал ничего о прихвостнях, то ли Гарри случайно угадал, и прихвостни бывают не только людьми. Во всяком случае, сейчас он смотрел на Гарри даже не с восхищением, а с каким-то благоговением, словно Гарри был по меньшей мере одним из основателей Хогвартса во плоти. — Ну да, да, конечно, — сказал он, бессознательно ощупав себе пальцы на руке.

***

       И вот пришло время зельеварения. Гриффиндорцы спустились в подземелья, где находился класс зельеварения и обитал Снейп. Урок действительно оказался сдвоенным. Как и обещалось, со слизеринцами. Гарри видел Малфоя с приятелями, шушукающимися друг с дружкой и остальными слизеринцами. Они время от времени бросали косые взгляды на гриффиндорцев и гадко хихикали. Наконец все расселись по партам.        Снейп начал урок с переклички. Дойдя до фамилии Поттер, он остановился. — Мистер Поттер — наша новая знаменитость, — произнес он ядовито, посмотрев на Гарри своими холодными черными глазами. Малфой с дружками захихикали. Гарри снова подумал, что мастер зелий все же похож на Элайн. Правда, в его глазах не горели желтые огни, зубы были желтые и кривые, а не бело-блестящие, и лицо не имело хищно-притягательного выражения, а наоборот, было брезгливо презрительным и отталкивающе неприятным.       Закончив перекличку, Снейп обвел взглядом притихший класс. — Вы пришли сюда, чтобы постичь тонкую и сложную науку зельеварения, — начал он тихим властным голосом. — Так как здесь нет болтовни и маханий палочкой, кое-кто из вас может подумать, что тут нет и волшебства. Мало кто способен оценить красоту кипящего котла, силу жидкостей, проникающих в тело, пленяющих разум и управляющих чувствами. Я научу вас варить славу, разливать по фиалам богатство и даже закупорить смерть. Если конечно вы хоть немного отличаетесь от того стада баранов, что приходит сюда каждый год. Он снова внимательно посмотрел на Гарри. — Поттер, что я получу, добавив в настой полыни измельченный корень асфоделя?       Гарри читал, вернее пытался читать учебники по зельеварению, и кажется, помнил, что подобное попадалось в «Волшебных отварах». — Зелье… Ядовитое… — сказал он тихо. — Гениально! — с явным сарказмом сказал Снейп. — Полагаю, это был ответ на любой вопрос? Смешать что-то с чем-то — и зелье. Ядовитое.       Малфой со товарищи уже даже не смеялся, а буквально давился от придушенного смеха. Гермиона начала опускать поднятую было руку. — Так-так-так. Слава — еще не всё, а? А если я попрошу у вас безоар, где вы будете его искать?       Вот тут Снейп дал маху, потому что столь отвратительный ингредиент Гарри запомнил. — В желудке безоарового козла. Это универсальное противоядие от многих, но не всех ядов! — выпалил он.       Лицо Снейпа перекосило от злобы. — Вижу, кто-то подсунул вам учебник перед уроком, чтобы ваш курс не выглядел сборищем ослов. Что ж, вы хотя бы умеете читать. Давайте посмотрим, сколько страниц вам удалось увидеть. В чем разница между Клобуком монаха и Волчьим корнем? — Снейп старательно не замечал поднятой руки Гермионы, буквально подпрыгивающей на стуле. — Я не знаю, сэр, — сказал Гарри. — Почему бы вам не спросить Гермиону? — Вы пытаетесь рассказать мне, как вести урок? После того как рассказали мне, как приготовить зелье? Прошу прощения, ядовитое зелье. — спросил Снейп, скривив губы в презрительной усмешке. — Минус балл с Гриффиндора за вашу наглость, Поттер.       Крэбб, Гойл и Малфой продолжали тихо трястись от смеха, но, кажется, уже не в одиночестве: над ним смеялся практически весь Слизерин. «Кажется, это я выродился,» — мрачно подумал Гарри. — К вашему сведению, Поттер, полынь и асфодель входят в состав сонного зелья такой силы, что его называют Напитком живой смерти, а Клобук монаха и Волчий корень — это одно и то же растение, известное также как аконит. Но чтобы это знать, одного желания выделиться очевидно недостаточно. Почему никто не записывает? — последнее он рявкнул уже всем. Весь класс схватился за перья.       Практическая часть занятия началась ничуть не лучше. Снейп заставил их разбиться на пары и варить зелье от фурункулов с каким-то сложным запутанным рецептом. Во время варки он метался между котлами, попеременно заглядывая в каждый и громко критикуя процесс варки, причем так получалось, что вся критика доставалась гриффиндорцам. Малфой же даже пару раз удостоился похвалы за точность и внешний вид зелья. Гарри изо всех сил старался не замечать крючконосого мастера зелий, бродящего среди котлов словно марабу, и сосредоточился над зельем, которое они готовили на пару с Роном. Но не у всех, как оказалось, была такая тренированная многолетним общением с Дурслями выдержка. Невилл всё же умудрился что-то перепутать, и его зелье проело котел и вылилось на пол, дымясь и прожигая обувь. Девочки с визгом бросились во все стороны, и вместе с мальчишками стали карабкаться на столы. Мутная парящая зеленым лужа плеснула на обувь Гарри, но даже не прилипла к узорчатой драконьей коже, скатившись с нее как вода с гуся. «Вот оно! — пронеслось в мозгу Гарри, — мой час настал!       Он бросился к Невиллу, едва стоящему на обожженных ногах и готового уже рухнуть в дымящуюся лужу. — Держись, Невилл! Хватайся за меня! И он подставил Невиллу свою спину.       Невилл, кажется совсем растерявшийся от страха и жжения в ногах, вцепился словно клещ в Гарри, и тот на закорках вынес его на сухое место в классе, бесстрашно шлепая своими чудесными ботинками по страшному зелью. Оказавшись в безопасности, Невилл рухнул на стул — ноги, казалось, отказались держать его — и со слезами на глазах смотрел на свои ступни. Ботинки его сильно разъело, но ноги кажется были целы, по крайней мере внешне. Гарри повернул обратно, вдруг кому-то еще нужна была помощь, но Снейп уже успел вмешаться.       Несколькими безмолвными взмахами палочкой он убрал с пола лужу и подобно стервятнику кинулся на Невилла. — Вы — идиот, Лонгботтом! — прошипел он злобно. — Вы что, бросили иглы дикобраза до того, как сняли зелье с огня? — А вы, Поттер! — повернулся он к Гарри. — Стояли рядом и смотрели? Почему вы не указали ему на ошибку? Попытка блеснуть знаниями провалилась, и вы решили выставить себя героем? Минус балл с Гриффиндора, и то только потому, что такие остолопы не стоят большего.       Он отвернулся и демонстративно пошел в класс, делая вид, что изучает последствия розлива. Кровь ударила Гарри в голову, и он уже готов был сказать какую-нибудь глупость, но верный Рон очутился у него за спиной и сейчас предупреждающе дергал его за рукав. — Молчи! Все равно мы будем виноваты. Этот Снейп — тот ещё говнюк.       Убедившись, что больше никто серьезно не пострадал, Снейп дал Невиллу глоток какого-то зелья, облегчающего боль, и отправил Гарри провожать того в больничное крыло, «ознакомиться с обратной стороной тщеславия», как он выразился. Невилл чувствовал себя гораздо лучше, он даже мог идти сам, и они успешно, хотя и не без помощи гриффиндорского привидения сэра Николаса де Мимси-Поппингтона, вызвавшегося их проводить, добрались до медицинского крыла.       Рассказ сэра Николаса о собственной смерти и сорока пяти ударах тупым топором, с обязательной демонстрацией результата, конечно же, очень впечатлили Гарри, и сэр Николас был весьма польщён этим. Невилл тоже был впечатлен, но, кажется, в противоположном смысле — ему едва не стало дурно. Зато он забыл о своих ранах, и они дошли до конечной цели довольно быстро. Там Гарри сдал Невилла на попечение школьной медиведьмы, полненькой мадам Помфри. Никаких объяснений не понадобилось. Услышав слово «зельеварение», она сразу же сказала: «Ну всё понятно», и увела хромающего мальчика внутрь, а Гарри поплелся обратно как можно медленнее, чтобы вернуться к концу занятия и не видеть ненавистного преподавателя. Он надеялся, что верный Рон вынесет ему его учебники.        Практически так и вышло — учебники ему вынесли Рон и Гермиона. — Твой поступок был очень самоотверженным, Гарри, — начала Гермиона серьезным «взрослым» голосом. — Это было ужасно, все случилось так быстро, никто не успел ничего сделать. Но ты действовал безответственно! Нужно было получить указания учителя, ты ведь также мог пострадать, ты же не знал свойств того, что разлилось на полу! Кстати, как получилось, что ты не пострадал?       Она подозрительно уставилась на Гарри будто всерьёз подозревала его в умышленном прожигании котла вслед за Снейпом. Рон свирепо засопел, но ничего не сказал — кажется, он тоже хотел узнать, в чём секрет. — Защитные ботинки для зельеварения, — сказал Гарри со вздохом, он ведь хотел сохранить это в секрете, но наглая девочка оказалась слишком наблюдательной и вовсе не дурой, что в данном случае вовсе не оказалось плюсом. — Защитные ботинки! — воскликнула Гермиона. — А почему нам об этом не сказали! В учебнике ничего об этом нет! И в списке нет! Где ты их взял? — Купил, — мрачно сказал Гарри, — меня предупреждали об опасности зельеварения с толпами недоучек. — Но почему не сообщили всем! — негодующе воскликнула Гермиона. — Я бы тоже купила себе такие. И Рон тоже. Верно, Рон? Рон с сомнением уставился на Гарри. — Вот в этом и проблема, — сказал Гарри, — они стоят двенадцать галеонов, и это я еще по дешевке достал. — Но ведь это не так уж и дорого! Я уверена, что каждый… Рон воззрился на нее с такой болью и яростью, что она осеклась. — Ну, то есть я имею в виду, что безопасность важнее, и всякий родитель без сомнения… Она окончательно стушевалась под взглядом Рона. — Знаешь что! Зачем ты вообще за мной увязалась? Мы с Гарри не нуждаемся в твоих советах! Если такая умная и богатая, что же ты не отправилась на Слизерин? Там таким как ты самое место! Иди читай нравоучения своим друзьям, а моих оставь в покое!       Гермиона покраснела, пискнула, и помчалась вперед по коридору. Гарри показалось, что Рон сейчас явно перегнул палку и хотел было догнать Гермиону. Но чисто по-человечески он хорошо его понимал — ботинки стоили вдвое дороже палочки, а ведь даже этот главнейший для волшебника инструмент достался Рону от братьев порядком изношенным. А слова Гермионы он похоже вообще воспринял как намек на то, что своим родителям он безразличен. Сейчас Рон погрузился в тоскливое молчание и, глядя перед собой пустыми глазами, тащился в сторону обеденного зала. — Не слушай её, — сказал Гарри, желая утешить, — она не знает, что говорит, не знает вашего мира и несёт полную чушь. Элайн тоже сказала, что я зря их купил. Это очень дорого, а нужно, только если всерьез опасаешься умереть в кабинете зельеварения. Хотя, кажется, тут я не прогадал — этот Снейп похоже не прочь меня прикончить. Рон улыбнулся, нехитрое утешение подействовало. — Он прямо взъелся на тебя. Наверное потому, что ты оказался не таким дураком, каким он тебя пытался выставить. — Ага! — сказал Гарри. — Жаль, я не ответил на все его вопросы. Что бы он тогда делал, хотел бы я знать? — Снял бы с тебя балл за то, что у тебя мантия слишком черная, — сказал Рон, окончательно развеселившись, — или заставил бы тебя пересказать наизусть учебник задом наперед. Это же Снейп. Пойдем скорее, я голоден как волк.