Ведьмино отродье (hag born)

      Гарри снились болота. Так как он, всю сознательную жизнь проживший в Суррее, в уютном коттедже (дела у дяди Вернона шли, очевидно, более чем неплохо), правда в самой неуютной его части, в чулане под лестницей, никогда в жизни не видел болот, то ему грезилась ярчайшая фантасмагория, нечто, похожее одновременно на тропические джунгли, римские термы и зелёную полянку, скрытую в терновнике. Огромные стволы, сплошь увитые цветами и, почему-то, рельсами, вздымались вокруг него к небесам, на широких полянах, зеленых от травы, залитых глубокой прозрачной водой, поднимались огромные грибы с широкими словно обеденный стол шляпками, а по ним, величаво покачивая бедрами, танцевали стройные хрупкие хаги в глухих балахонах, но не серых, а атласно-черных, шитых серебром и драгоценными камнями. И Гарри будто бы точно знал, что сейчас они скинут свои балахоны и будут плескаться нагишом в прозрачной воде меж гигантских шляпок и петь для него дивными голосами и раскатистыми «р».       Глухой стук потряс чудесный солнечный мир, словно далекий тамтам, все красавицы разом повернули к нему свои лица, и все они оказались Элайн, разом разомкнувшие свои белозубые уста. — Вставай! Эй! Вот же сыч! Ты что, сова!        Гарри проснулся и ошалело вскочил. В дверь громко стучали, и оттуда слышался знакомый звонкий голос. — Ну же, соня! Ты живой там или как? Сегодня в Хогвартсе выспишься!        Не успевшие раздеться фигуры окончательно развеялись вместе с остатками сна, и Гарри вскочил, крикнув: — Живой! Подожди секунду, я только проснулся!       Он напялил очки, подошёл к двери и впустил Элайн. Та ворвалась в номер, уже одетая в маггловскую одежду и кеды, с то ли сундуком, то ли саквояжем, порядком потертым и с наклейкой орла на синем фоне, в одной руке, и каким-то свертком — в другой. — Чего палочкой не открыл? Мог бы и не подскакивать. Я еду принесла. — Я проспал? Дай мне пару минут… — Нет, ещё полно времени. Я заранее пришла, чтобы спокойно собраться и позавтракать.       Гарри посмотрел на кеды Элайн. Кажется, они были ей великоваты, так же как и Гарри — его сверхботинки. Он решил сказать ей, чтобы она потренировалась в них ходить, и даже открыл было рот, но вспомнил, что она уже дошла сюда, а значит вполне тренирована, потом ему пришло в голову, что ноги её заметно больше человеческих, и наверное это ее нормальный размер, и ходить в такой обуви она привычна… — Гарри! Ты вообще ночью спал? — она прервала поток его мыслей, хлопнув его рукой по плечу, довольно сильно. — Ты уже минуту стоишь, пялишься на пол и открываешь рот. Знаешь, ты немного похож на нарла. — Кто это? Ещё римлянин? — Не, зверь такой магический. Навроде ежа.       Гарри умылся, привел себя в порядок, и они развернули принесенное Элайн. Это оказалась пара свертков из тонкой лепешки. — Там жареное мясо и овощи внутри закручены. И соус какой-то ненашенский. Дядя Имран передал. То ли Дон Баобаб, то ли как-то так. Но есть можно.       Они съели свертки, оказавшиеся довольно острыми, Гарри признал, что есть действительно можно, но им можно было быть и побольше. Затем он тоже оделся в маггловскую одежду. — Ну вот, я готов. Кстати, можно спросить, почему твоя тетя носит балаклаву? Я имею в виду, у нее такой красивый голос и… — Кстати об этом. Давай-ка я тебе скажу одну вещь, а ты просто запомнишь её и не будешь спрашивать. Считай это законами волшебного мира, ну вроде как у вас не пить из лужи, не ходить по дороге, и всякие такие вещи. Во-первых, не болтай лишнего и не лезь не в своё дело. Во-вторых, если кто-то пытается тебя увести, что-то дать съесть, выпить или просто взять в руки, и выглядит странно, неважно, чужак он или кажется тебе знакомым, не иди, не бери, не прикасайся. Хаг это тоже касается. Особенно. И в-третьих, если твои жизнь и рассудок тебе дороги, избегай тех, кто выглядит так, как моя тётя. Гарри ошеломленно сел на стул. — А почему? — заторможенно спросил он. — Если ты будешь вести себя по другому, ты дашь понять, что жизнь и рассудок тебе не дороги, и рискуешь с ними расстаться. И это может произойти не самым приятным способом, — серьезно сказала Элайн. — Так что, никому нельзя верить? — Никому нельзя. Мне — можно. — Но ведь ты же тоже… — А вот об этом тебе лучше не вспоминать. Предлагаю всем говорить, что мы познакомились в магазине. Откуда я — ты не знаешь, про моих теток слыхом не слыхивал. Нас, знаешь ли, не сильно любят, особенно на Слизерине. Лучше, чтобы никто обо мне не знал. — Ты думаешь, тебе удастся это скрыть? Твоих родственников? Элайн вздохнула. — Хагрид — полувеликан. Их тоже не сильно-то любят, и он это скрывает. — Хагрид — полувеликан? — Это — секрет, говорю же. И уж если Хагрид ухитряется скрывать это от некоторых, а глядя на Хагрида, в это сложно поверить, то уж я-то, думаю, справлюсь. Это в целом показатель качества знаний — замечать такие вещи. Жизнь волшебника иногда зависит от какой-нибудь незначительной мелочи, которую он видел мельком или прочёл один раз много лет назад. А если уж ты не можешь разглядеть полувеликана, то тебе лучше вообще из дома дальше булочной не ходить! Папа говорит, недалек тот час, когда в Хогвартс оборотня приволокут, и никто ничего не заметит, даже если он поселится в комнате и будет вместе со всеми на занятия ходить. К тому же у меня есть вот что! Она достала из своего саквояжа небольшую бутылку и гордо продемонстрировала ему. Гарри вгляделся в истертую этикетку. — Мятный шнапс? И как он поможет? — Да нет. Это бутылка от него. Зелье Молодоры. Зачем тратиться на фиалы, если у магглов можно бесплатно набрать любых бутылок в первом же мусорном бачке. А вот эта их искусственная кора, которая белая или прозрачная, она разная бывает, знаешь, то мягкая, то твердая, вообще — вещь! — Пластик? — Да, точно. Вот смотри.       Она открутила крышку и сделала крошечный глоток из бутылки шнапса. Лицо её потекло и расплылось, как будто оно превратилось в желе, волосы зашевелились. Еще мгновение, и всё прекратилось.        Гарри ахнул от изумления. Перед ним стояла наверное самая миленькая девочка, которую он видел (не то чтобы он видел их много, конечно): правильное округлое личико прямо-таки кукольной красоты, с четко очерченными губками, бровками, обрамленное густыми волнистыми волосами. — Ну как? — звонкий голос хорошо подходил к ее новой внешности. — Вау! Да тебя сам черт не узнает! Это надолго? — На пару-тройку дней всего. Поэтому запас зелья должен быть большим. И это еще усовершенствованный рецепт. Моя семья его варит веками. — Знамо дело, семейный! — серьезно покивал Гарри, выпятив нижнюю губу, словно для него такие дела были в порядке вещей.       Ведь нельзя удивляться каждой мелочи — он уже месяц как колдун, пора вести себя серьезно и ответственно: запоминать мелочи, которые ему будут нужны, когда борода дорастет до пояса, и прочее.       Элайн расхохоталась. А вот смех Гарри не понравился. Высокий и резкий, он не соответствовал милому кукольному личику, которое оставалось малоподвижным словно маска. О чём он сразу сообщил подруге, ведь для чего ещё нужны друзья, как не сказать, что ты смеёшься, как одержимый легионом бесов. — Спалюсь, — сказала Элайн, нахмурившись, — как пить дать, спалюсь.       Она прошла к зеркалу и принялась хохотать на все лады, словно леший, внимательно всматриваясь в свое отражение. Количество видов смеха, по мнению Гарри, сделало бы честь любому актеру — от злодеев Джеймса Бонда до потерянных в детстве принцесс.       Наконец, вдоволь нахохотавшись и перебрав десятка три разных смехов, она вернулась обратно, заявив, что поняла, в чём трудность, и всё будет хорошо. — Можно сходить и ещё разок позавтракать, раз времени полно. И бармен говорил, можно взять еду в дорогу. Возьмём пастуший пирог? — Тот, который на самом деле бараний? Возьмём. Всё, что я взяла, мы уже того…        Они позавтракали всё той же яичницей с беконом: старый Том не баловал разнообразием, делая ставку на сытность и консервативность, что кажется окупалось. Новизну тут не похоже, чтобы любили. Пирог был завернут в бумагу и спрятан в кофр, и они двинулись к Кингс Кросс.        На вокзале все прошло буднично. Они просто подошли к колонне, разделявшей платформы «9» и «10», Элайн взяла его под руку, прошептав: «сделай лицо попроще и шагай сквозь стену», они шагнули — и оказались на платформе, которой еще секунду назад не было. Это Гарри мог заявить со всей уверенностью, потому что на путях стоял поезд времен королевы Виктории, а локомотивом ему служил паровоз, огромный алый паровоз. Впрочем чего ещё стоило ожидать? Вряд ли поезд тянули бы пегасы. «Хогвартс-Экспресс, 11 a.m.» — гласила надпись над аркой.       Они пришли довольно рано, поэтому спокойно сели в поезд, нашли свободное купе и вольготно разместились. Элайн предложила накинуть мантии, чтобы не выделяться маггловским видом, что они и сделали. После чего уселись и смотрели на прибывающий народ. Некоторые выглядели как натуральные магглы, некоторых эти самые магглы упекли бы в психушку. Чего стоила хотя бы строгая пожилая женщина с чучелом стервятника на шляпе.        Наконец, подошло время отправления. На платформу выбежала толпа одинаково рыжих людей, вероятно семья: полная, похожая на курицу-наседку женщина и четверо мальчишек самых разных возрастов, от важного старшего до долговязого младшего примерно возраста Гарри. Где-то среди них крутилась совсем маленькая девчушка, такая же рыжая как и все остальные. «Сестрёнка младшая наверное, — подумал с грустью Гарри.       Рыжее семейство спешно и трогательно прощалось, мама-наседка терла нос младшему, девчонка начала реветь, старшие спешно закидывали чемоданы в двери вагона. Локомотив дал гудок, глухо заухал трубой и плавно тронулся, с ритмичным «чахх-чахх» выбрасывая в воздух грязный мокрый дым. Гарри, никогда в жизни не ездивший на поезде, и не знавший, как трогается состав, а уж тем более паровоз, воспринял эту плавность как должное, и просто смотрел на уплывающую платформу, пока алый молох увозил его в новую жизнь.        Дверь в купе распахнулась, и в проеме появился рыжий мальчишка в поношенной мантии. Кажется, один из того рыжего семейства, что они наблюдали недавно. — Можно к вам? — спросил он. — А то все места уже, кажется, заняли. — Конечно, проходи. Мальчик вошёл и втащил свой видавший виды сундук, такой же потрепанный, как и одежда его хозяина. — Рон. Рон Уизли, — представился он. — Муншайн. Элайн. — Элайн слегка привстала. — Гарри. Гарри Поттер, — сказал Гарри. — Тот самый?! Рон плюхнулся на сиденье напротив Гарри рядом с Элайн. — Зависит от того, какого именно Гарри Поттера ты имеешь в виду, — сказала Элайн наставительным тоном. — Мне кажется, это не тот.       Рон удивленно уставился на неё, но та выдержала его взгляд совершенно невозмутимо.       Тогда мальчик снова повернулся к Гарри: — У тебя есть? Ну, шрам? Гарри задрал челку и продемонстрировал лоб, испытывая стойкое ощущение дежавю. — Тот самый! — подтвердил Рон.       Поезд набирал скорость, и здание вокзала и перон, ускоряясь, быстрее поплыли за окном. — Это туда Тот-кого-нельзя… — начал Рон, но был перебит Элайн: — Ты об этом хотел поговорить с сиротой, которого некому даже проводить в школу? Что дальше спросишь? Была ли кровь, расчлененка, может быть? Ты, главное, не стесняйся… Рон порозовел: — Н-н-не… — Я ничего не помню, — поспешил сказать Гарри, пытаясь сгладить ситуацию, — мне же тогда всего год был. А потом я жил у магглов. — И как они? — спросил Рон, косясь на Элайн. — Магглы, я имею в виду? — Ужасные. Не все, но мои дядя и тетя именно такие. А ты что, не знаешь магглов? — Нет. В моей семье все волшебники. Есть правда какой-то родственник матери, он сквиб и живёт среди магглов, но мы о нём не говорим. — Хотел бы я жить в семье волшебников, — со вздохом сказал Гарри. — Те люди на вокзале — это твои родственники? — Мама, сестра и братья. У меня их пять. — Все учатся в Хогвартсе? — Нет. Билл и Чарли уже окончили и живут отдельно, а сестра еще маленькая. Только трое — Перси и Фред с Джорджем. — Здорово. Хотел бы я, чтобы и у меня были старшие братья! — сказал Гарри с чувством. — В этом на самом деле мало радости, — хмуро возразил Рон. — Это значит, что ты никогда не получишь ничего нового. У меня старая одежда Перси, палочка — Чарли…       Гарри подумал, что у него никогда не было братьев, но одежда все равно была старой, а о существовании палочки он даже не подозревал, но вслух этого не сказал. — А где учатся твои братья? — встряла в разговор Элайн, которой наскучило сидеть просто так, слушая чужие разговоры. — На Гриффиндоре. У меня вся семья там. Думаю, я тоже туда попаду. Потому что если я окажусь на Хаффлпафе, близнецы меня со свету сживут. Но это лучше, чем оказаться на Слизерине. — О, да! — в один голос воскликнули Гарри и Элайн.       Все трое весело рассмеялись. — Оттуда вышли все темные волшебники. Сами-знаете-кто тоже учился там, вы знали? — сказал Рон, понизив голос до зловещего полушепота. Гарри отрицательно помотал головой: — Сам-знаешь-кто учился в Хогвартсе? — Давно. Много лет назад. — На Слизерине давно к этому дело шло, — авторитетно заявила Элайн, — куда яблонька клонилась, туда и повалилась.       Пейзаж за окном сменился с городского на сельский, зеленые рощи и луга сменили кирпичную и бетонную застройку. В дверь постучали. Рон, сидевший ближе всех ко входу, открыл её. В проходе стояла пожилая ведьма с тележкой для еды. — Ребята, сладости, пирожные, конфеты, напитки?       Рон пробормотал что-то насчет еды с собой. Гарри решительно встал и потянулся к кошелю: — Сегодня Лукулл угощает Лукулла. Я возьму всего, и побольше.       После того, как ведьма ушла, на столе высилась гора всевозможных сладостей: драже Бетти Боттс, Лучшая Надувачка Друбла, Шоколадные Лягушки, тыквенные пирожки, кексы-котелки, лакричные палочки и многое другое. Элайн равнодушно смотрела на всё это богатство, а Рон с тоской достал из своего сундука свёрток с сендвичами: — Соленая говядина. Она всё время забывает, что я ненавижу солёную…       При слове «говядина» Элайн оживилась и с надеждой посмотрела сначала на Рона, потом на Гарри. — Предлагаю обмен. Угощайся. А ещё у нас есть пастуший пирог. Гарри выложил пирог из своего кофра на стол. — Вообще-то они немного подсохли, — сказал Рон извиняющимся тоном. — У неё не так много времени на каждого из нас…       Он спешно поблагодарил и накинулся на сладости, моментально забыв о сендвичах и не обращая внимания на пирог. Элайн взяла один из сендвичей и с наслаждением впилась в него зубами. Гарри решил попробовать нечто с названием Шоколадная Лягушка и открыл коробку. Там действительно оказалась лягушка из шоколада, которая внезапно прыгнула на стол. — У них волшебства на один прыжок, — пояснил Рон. — Кто тебе достался?       Гарри осторожно поднял замершую на столе лягушку и недоуменно посмотрел в ответ: — Как — кто? — А, ты же не знаешь. Там в каждой коробке карточка с каким-нибудь знаменитым волшебником. Если попадется Агриппа, ты не мог бы поменяться со мной?       Гарри развернул коробку — внутри действительно лежала карточка с витиеватой надписью «Альбус Дамблдор» и мелким текстом под ней. Перевернув её, он увидел изображение седого колдуна с длинной бородой, в остроконечной шляпе и очками-половинками на длинном крючковатом носе. Изображение посмотрело на Гарри и помахало рукой. — Эм-м-м, Рон. Оно шевелится. — Ну да. А чего ты ждал? Дамблдор? У меня таких уже штук пять. Можешь начать собирать коллекцию, кстати. — У магглов картинки обычно не движутся. — ответил Гарри. Рон пожал плечами. Рот его был занят шоколадом. — Кто хочет пить? — спросила Элайн.       Она уже прикончила один сендвич и сейчас держала в руках знакомую бутыль и горсть кожаных танкардов. — О! — воскликнул Гарри, осознавший, что купить чего-нибудь попить он как раз забыл.       Они сгребли поредевшие сладости в сторону и расставили кружки. — Что где? — спросил Гарри, с благоговением держа лёгкую бутылку в руках. — Чай, молоко — два слева, компот — крайний справа. Сливочного нет, уж извините. Мне компот, пожалуйста. Он нынче удался, ягоды я собирала. Гарри налил компот себе, девочке и вопросительно посмотрел на Рона. Тот с любопытством глазел на кружки и, заметив вопрошающий взгляд, сказал: — Мне то же. — Они не зачарованные, не кусаются. — поспешил поделиться Гарри. Рон воспринял это совершенно спокойно, заметив: — Да, беда с этой кусачей посудой. А уж как попадет к магглам… Знаете, бывает такое — достанется сервиз в наследство маггловским родственникам, папа часто расследует такие случаи. — А кем работает твой папа? — спросила Элайн. — Инспектором в Департаменте по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов. Они также следят за тем, чтобы наши вещи не попадали в их мир. Кусачая посуда, исчезающие ключи, ковры-самолеты и прочие вещи.       Элайн выразительно выпучила глаза и беззвучно сказала одними губами: «Без лишних слов!» Гарри согласно прикрыл глаза. Но в душе он почувствовал себя увереннее: он мог свободно поддерживать разговор с настоящими волшебниками, поднимать общие темы, в общем, постепенно становился своим. Он решил закрепить свой успех: — Мне кажется, Министерство напрасно запретило ковры-самолеты. Метлы — это, конечно, хорошо, но разве они подходят для всех? — Папа тоже так говорит. Он говорит, что в законах стало слишком много бюрократии и мало толка. Запрет ради запрета, — согласно закивал Рон и потянулся за пакетом Берти Боттс. — К счастью, в законах есть лазейка — если вы зачаровываете маггловские или эквивалентные им вещи с целью изучения, а не использования или распространения, это нарушением не является. Разумеется, вещь не должна оказаться на рынке или у магглов. Отец обожает магглов.       Элайн отклонилась назад, чтобы Рон не видел, и радостно закивала Гарри, выставив вверх большой палец. «Так держать!» — прочитал он по её губам.       Она потянулась к своему сундуку и выложила на стол металлические ложки: — Мы тоже ничего не имеем против магглов. Правда, Гарри? Пирог? Гарри кивнул, взял ложку и совместно с Элайн принялся ковырять пирог. — Вот, можешь попробовать Берти Боббс, — сказал Рон, потряся пакетиком, — они с любыми вкусами. Реально с любыми, Джорджу однажды попалась со вкусом соплей. Конечно, это лучше делать после еды. Извините. — Ничего, — ответил Гарри, — такой мелочью мне аппетит не испортить. Он мужественно взял одну конфетку серого цвета и сунул в рот. Она оказалась с перцем. Элайн тоже решилась попробовать и, разжевав одну, удивленно проговорила: «В самом деле, с любым!», Но что за вкус ей попался, не сказала, переведя разговор на принцип действия драже, действительно ли они содержат субстанцию нужного вкуса или просто имитируют его: «Неужели они пихают туда сопли?»       Дверь в купе открылась, и в проёме показалось лицо пухлого круглолицего мальчика. — Вы не видели мою жабу? — спросил он робко. Все трое отрицательно помотали головами, и мальчик закрыл дверь. — Жаба? — спросил Гарри, — зачем ему жаба? — У меня есть крыса, — заявил Рон. — Близнецы научили меня, как ее заколдовать. Хотите посмотреть?       Он вытащил на стол большую спящую крысу. Жаба с мальчиком тут же были забыты, и все трое сгрудились вокруг крысы. Гарри не терпелось посмотреть как колдуют дети из настоящих волшебных семей. Рон достал палочку, с наполовину слезшим лаком, на кончике виднелось что-то белое. — Волосы единорога чуть торчат, — виновато сказал Рон. — Но она еще ничего…       Дверь снова распахнулась. На этот раз пухлый мальчик служил фоном девочке в новой хогвартской мантии, с густыми каштановыми волосами и довольно большими передними зубами, делавшими ее слегка похожей на ученого бобра. — Вы не видели жабу? Невилл потерял жабу, — заявила она командным тоном Все опять помотали головами и вернулись к прерванному занятию. — Вы колдуете? Я конечно тоже попробовала некоторые заклинания из учебников, и у меня получилось. Я, разумеется, начала заучивать их наизусть. Я посмотрю. Невилл, заходи! И она уселась рядом с Гарри. Невилл вошел, но остался стоять, словно суслик, робко переводя взгляд с одного лица на другое. — Садись, мальчик, — сказала Элайн мягким голосом («и это чертовски идет ее новому милому личику» — подумал Гарри). — В ногах правды нет, как нет ее и выше.       Невил покраснел и осторожно присел на краешек сиденья. Рон явно не ожидал такой аудитории, но всё же прокашлялся и поднял палочку. — Маргаритки, масло, солнце толстый жирный крыс стань желтым!       Палочка ответила желтой вспышкой, но это было единственным желтым, что удалось добыть — сама крыса осталась своего обычного крысиного цвета. — Вы уверены, что заклинание — правильное? Оно выглядит каким-то странным. У меня все работали, воскликнула большезубая девочка. — Вот!       Она внезапно выхватила палочку и направила ее в испачканное шоколадом лицо Рона. Рон и Невил побледнели, Элайн дернулась. — Тергео!       Шоколад с лица Рона исчез, да и сам он стал как будто почище, хотя в этом могла быть виновата внезапно появившаяся бледность его лица. Невил выдохнул и заерзал. Элайн вздохнула и спросила странно спокойным голосом: — Можно, я кое о чем тебе расскажу? Как тебя зовут, кстати? — Гермиона Грейнджер, — ответила девочка. — Да, конечно. — Я тоже немного пробовала колдовать, и у меня тоже кое-что вышло. Вот, смотри.       Она достала палочку, навела ее на руку так впечатлившей всех своим напором и дерзостью Гермионы, и напряженно сказала: — Акулео! Гермиона вскрикнула и, выронив палочку, схватилась за руку. Лицо ее сморщилось от боли, на глазах выступили слезы. — Видишь ли, Гермиона, ты магглорожденная, я полагаю? Видишь ли, Гермиона. У волшебников не принято без предупреждения тыкать палочкой незнакомым людям в лицо. Это допустимо в дружеской среде, но среди малознакомых людей тебя могут неправильно понять. — Но я не хотела ничего плохого! — со злобой выкрикнула Гермиона дрожащим от слез голосом. — Я… Элайн подняла палочку, и девочка мгновенно замолчала. — Понимаешь ли, многие века палочка была оружием, и носить ее было привилегией, которую еще надо было заслужить или получить по праву рождения. Если бы к тебе домой пришёл человек с пистолетом и стал поправлять тебе челку, тыкая им в лицо, тебя бы устроило, что он не хотел ничего плохого, даже если это действительно так? — Но… Я прочитала все учебники и всю дополнительную литературу, и нигде не было сказано ничего подобного! — Знаешь, — сказала Элайн, — я читаю иногда маггловскую литературу и нигде не встречала, чтобы кто-то написал, что из биде… Это такие огромные фарфоровые вазы на полу, в которые магглы садятся голой жопой, — пояснила она Рону и Невиллу, взирающим на нее с ошарашенным видом, — …что из биде нельзя пить. — Потому что какой идиот будет из него пить?! — потерянно спросила Гермиона. Слезы редкими каплями всё ещё катились у нее по лицу. — Ты, я смотрю, много читаешь. Наверное, умная девочка. Подумай над тем, что ты сейчас сказала. И над тем, что сказала я. Твое заклинание могло быть небезобидным. Как и моё. А пока думаешь — не делай так больше. Хорошо? Гермиона робко кивнула и осторожно подобрала свою палочку.        Дверь снова распахнулась. В проеме стояли трое, причем одного из них Гарри знал — это был тот самый бледный остролицый мальчик со светлыми волосами в роскошной мантии, которого они повстречали с Хагридом на Косой аллее. За спиной у него маячили два увальня с фигурами горилл. — Говорят, в этом купе едет Гарри Поттер, — сказал он вальяжно. — Кто говорит? Бледный мальчик посмотрел на него оценивающе. — Я — Малфой. Драко Малфой. Это — Крэбб, а это — Гойл. Он мотнул головой в сторону одного и другого увальней. Рон хмыкнул. — Тебе что-то показалось смешным? — прошипел бледный мальчик. — Мое имя? Я даже не буду спрашивать твое. Рыжий в обносках — ты, должно быть, Уизли. Семья, где детей намного больше, чем вы можете себе позволить. Рон покраснел и сжал палочку. — Ты, кажется, не понимаешь, — сказал мальчик пафосно, снова обращаясь к Гарри, — что все волшебники разные, и самое главное — правильно выбрать, за кем следовать. Твои родители этого не поняли и поплатились за это. Я помогу тебе сделать правильный выбор.       Гарри внутренне вспыхнул от ярости: гадостей о своих родителях он успел наслушаться от Дурслей, и потом все это оказалось ложью. — Я сам прекрасно в этом разберусь, — сказал он раздраженно. — О, я вижу, как ты разбираешься, — протянул мальчик, с показным презрением разглядывая сидящую вокруг Гарри компанию. — Если тебе не нравится, можешь закрыть дверь с той стороны! — заявил Рон. Юный Малфой усмехнулся. — Да нет, мне тут очень нравится. Видишь ли, у парней кончились сладости, а у вас они есть. Мы возьмём немного, например всё.       Он с видом криминального босса властно дернул головой, и один из его крупных приятелей шагнул к столу. — Вообще-то тут есть и моя еда, — сказала Элайн приторно вежливым тоном и удивленно-просяще вскинула свои кукольные бровки. Увалень осклабился. — Попроси ещё, и я может оставлю тебе парочку конфет.       И он протянул свою руку к столу. Элайн выхватила из-под стола руку с чем-то блестящим и коротко без замаха ударила в стол. Лезвие длинного ножа с хрустом вошло в столешницу между пальцев «малфоевского» секьюрити. Тот проворно одернул руку и отпрыгнул назад, выхватывая палочку. Рон, не задумываясь, поднял свою и нацелил в троицу у двери. Гарри выхватил свою и проделал то же самое, в уме пытаясь сообразить, что же с ней делать — кроме жалящего он ничего и не знал. А что, если у чистокровных в арсенале есть что-то более забористое? Малфой и второй, то ли Крэбб, то ли Гойл, тоже стояли, нацелив палочки внутрь купе. Элайн без видимых усилий и с еще большим хрустом выворотила нож из стола. — Я же сказала, здесь есть и моя еда, — сказала она, правда, уже напряженным голосом. — Ты в курсе, кто его отец? — спросил Малфой, пытаясь сохранить твердость в голосе и глядя поверх палочки. — Пока нет, но думаю, скоро узнаю. Отец выпотрошенного мальчика? — Ты совсем дура? — рявкнул «невыпотрошенный»        Невилл, сидевший до этого, сжавшись в комок, напрягся, побледнел ещё больше, но решительно поднял свою палочку и присоединился к этому мексиканскому противостоянию, нацелившись в грозного крепыша. Лишь Гермиона замерла, широко открыв глаза с мокрыми слипшимися ресницами. Элайн сделала какое-то плавное движение пальцами, и нож словно сам собой перепрыгнул из нижнего положения в верхнее. — Маленький мальчик испугался злой девочки? Ничего страшного, мальчик. Тебе в два счёта прирастят отрезанное. Принесешь медиведьме в кулачке — будешь как новенький. — Ты, я смотрю, хочешь вылететь из школы? — презрительно спросил Малфой. — За что? — спросила Элайн удивлённо. — Палочку я не доставала, вот ты с друзьями достал, а это запрещено правилами. А тот ущерб, что я могу нанести, в случае, если он легко лечится, не будет считаться угрозой для жизни. Чик! — лезвие провернулось вниз, сразу несколько пар глаз смотрели только на него. — И вы поможете своему другу вправить кишки, печенку и всякий ливер обратно в живот, он подержит их руками, чтобы они не вывалились обратно, до Хогвартса. Возможно, — лезвие вверх, — вас будет двое. Но я уверена… Она медленно начала двигаться ко входу. — Я понял, — сказал Малфой напряженно. — Вы — психи. Просто чокнутые психи. И предатели крови. О вас никто даже мараться не захочет. Пошли, парни.       Все трое, пятясь спиной вперед, по очереди покинули купе и скрылись. Элайн спрятала нож в карман и села обратно. Невилл вскочил, захлопнул дверь и плюхнулся на место, руки его дрожали. Все опустили палочки. — Тебя кажется зовут Невилл? — спросила Элайн. Невил кивнул. — Лонгботтом. Невилл Лонгботтом, — произнес он тихо. — Ты, я смотрю, хороший человек, Невилл. Угощайся, — она указала на поле битвы Рона с шоколадными лягушками, — а потом мы пойдем и найдем твою жабу. Знаешь, в своей жизни я нашла наверное десять тысяч жаб.       Рон, кажется, к подобным встряскам был привычен, потому что пришел в себя моментально, и с совершенно невозмутимым видом снова принялся за сладости. — Зачем ты носишь с собой нож? — спросил он. — Ну мало ли, что за люди встретятся в дороге. Я же никого не знаю. Вдруг ты, например, на меня кинешься. Ты тоже можешь носить. — Зачем мне нож, если у меня есть палочка? — спросил Рон. — Ты не похож на человека, владеющего невербальными чарами. Да вряд ли тут вообще такие есть. Это для взрослых. — А зачем мне невербальные. И вербальными можно так приложить, что мало не покажется! — Опасно надеяться на вербальные чары, если ты находишься на расстоянии взмаха от противника с ножом, да еще в таком месте, где некуда бежать, — сказала Элайн поучающим тоном. — Ты можешь получить улыбку Глазго или колумбийский галстук пока начнешь произносить «а». — А если я произнесу другое проклятье? Не на «а»? — спросил Гарри, который как раз хотел произнести именно такое проклятье. — Разрез на лице получится неровный, — пояснила Элайн. — Знаешь, — сказал Рон, — возможно тот хмырь был в чем-то прав. Ты, кажется, психическая. — А где можно достать такой нож? — спросил Гарри. — Редкая вещь? — Вообще нет. Я знаю места, где таких полно, — беззаботно сказала Элайн. — Возможно, вы оба психи, — подытожил Рон.        Жаба нашлась в первом же туалете, когда Невилл, Элайн и Гарри выдвинулись на поиски, оставив Рона и Гермиону «держать землю». Теперь они возвращались в свое купе, Невилл шел впереди, держа в руках свое живое имущество. — А этот Рон, кажется, хороший парень, не трус. И отец у него крутой. И братьев полно. — шепотом сказал Гарри. — Мне он тоже понравился, — так же шепотом сказала Элайн. — Хотя мне кажется, что Кар Дайк он не подожжет.