Черновик судьбы: Никогда

– Мне наскучил этот разговор, уходите, – Блааден зевнула, изящно прикрыв клыкастый ротик когтистой ручкой. – Хотя… Вы все же развлекли меня, так что, вот вам подарок. Это сократит ваш путь. И сделает его веселее. Демонесса чарующе рассмеялась, и под ногами Селии возник сверкающий лиловым круг. Она отшатнулась, но было слишком поздно. Кто-то ухватил ее за шиворот в тщетной попытке удержать, и Селия все-таки заступила мыском сапога за границу мерцающей поверхности... Чтобы в то же мгновение обнаружить себя в странной пустой комнате. – Проклятье, – услышала она сдавленный голос Бишопа и почувствовала, как он ее выпустил. – Меня-то почему? Я на эту дрянь не наступал! – Ты за меня держался, и магия посчитала нас за один объект, – пояснила Селия извиняющимся тоном и обернулась. Как она и предполагала, вид у Бишопа оказался разъяренным. – Тогда вытаскивай нас отсюда, и побыстрее, – прошипел он и отступил от нее на несколько шагов, к самой стене. – Это наколдовано демонической сучкой, ничего хорошего нас тут не ждет. Селия кивнула, подавляя острый приступ паники. Касавир остался совсем один в зале, полном суккубов! То есть, с Карнвиром и Кайтором, конечно, но что они против демонов, если те решат напасть? И Шандра до сих мечется по этому проклятому лабиринту – напуганная и беззащитная. А виновата в этом она, Селия: зачем она вообще ее сюда притащила? Мефазм предупредил, что времени у них немного, что ее подруга в смертельной опасности. И в этом, возможно, тоже ее вина – вдруг, пощадив того шамана, она открыла бы для них другой путь, не такой жуткий? Она в отчаянии закусила губу. Ее сердце загнанно колотилось, перед глазами мерцали звездочки и плавали цветные пятна. Селия провела рукой по лбу и ощутила под пальцами испарину. В комнате было слишком душно. Здесь не наблюдалось ни окон, ни дверей, лишь гладкие бесцветно-серые стены со скругленными углами. Зато магии тут кипело даже с избытком. Она попыталась сконцентрироваться, чтобы опознать ее природу, но мысли начали путаться – должно быть от духоты. Ей захотелось расстегнуть ворот мантии, и поглубже… А, может, даже совсем ее снять? Эта мысль показалась неожиданно привлекательной. Селия посмотрела на Бишопа. Тот стоял, закинув лук на плечо, с наимрачнейшим выражением на лице, но все равно был таким красивым, что у нее опять заломило под ребрами. Она не могла отвести от него взгляда, ощущая, как головокружение усиливается. Вот если бы он ее обнял, ей совершенно точно стало бы легче. Селия невольно облизнула пересохшие губы, представляя жар его ладоней на своей коже. И как эти ладони перемещаются по ее телу, все ниже и ниже. Его запах щекотал ей ноздри и отдавался сладкой негой внизу живота. Что он сделает, если она подойдет и сама его обнимет? Селия глядела прямо ему в глаза и понимала, что Бишоп тоже не сводит с нее взгляда. И его радужка сейчас вовсе не цвета солнечного янтаря – из-за расширившихся зрачков она казалась темной, как выдержанный бренди. Выражение лица у него вдруг сделалось таким, что ее колени окончательно ослабли… Но потом Бишоп прищурился и злобно буркнул: – Прекрати на меня таращиться и займись делом! Селия невольно отпрянула. Ее щеки залило горячей краской стыда, и она быстро отвернулась, с трудом беря себя в руки. Она же собиралась сотворить заклинание, как это могло вылететь из головы? Ее друзья в опасности, она не имеет права предаваться сейчас похотливым фантазиям! «Никогда», – тихо напомнил ей маятник, спрятанный внутри черепа. Но сердце продолжало заполошно стучать, а по телу то и дело прокатывались волны приятной теплой дрожи. Бишоп был слишком близко, это сводило ее с ума. Селия зажмурилась, чтобы точно на него не смотреть, но так стало лишь хуже: воображение, потеряв привязку к реальности, начало подкидывать ей картины одну упоительнее другой. Она попыталась справиться с ними и начать уже вспоминать заклинание, но тут Бишоп подошел и крепко стиснул ее плечи. А потом одна его рука легла ей на грудь, сжав почти до боли, а другая принялась задирать подол мантии. Селия ахнула, открыла глаза и поняла, что бредит наяву – Бишоп по-прежнему стоял у стены и глядел себе под ноги. – Чары, – прошептала Селия с яростью. – Магия суккубов! – Дошло, наконец, – процедил Бишоп сквозь зубы. – Колдуй уже, мать твою, дальше будет хуже. Тебе не понравится, уверяю. Она сглотнула, собрала волю в кулак и постаралась отрешиться и от возбуждающих видений, и от призрачных, но почему-то таких осязаемых ощущений, вцепившись в свою тревогу за Шандру и Касавира. Мысленно развернула перед собой свиток с нужным заклинанием и твердым голосом произнесла знакомые слова. – Карманное измерение, – просипела она, опознав высвеченный заклинанием рисунок в Плетении. – Как в моей бездонной сумке. Думаю, я смогу… Ей не хватило дыхания договорить фразу – ее тело снова заломило сладкой судорогой, а ноздри забил знакомый, манящий, такой желанный запах. Она гневно стиснула зубы, а потом опять прикусила себе губу – и реальная боль действительно слегка ее отрезвила. Селия прошлась по периметру комнаты, определяя узлы в ткани сотворенного заклинанием измерения. Губу пришлось укусить еще несколько раз – до тех пор, пока боль не сделалась приятной. Тогда она вызвала в памяти усеянную трупами Западную Гавань. Грудь перехватило стальным обручем скорби, исступляющее возбуждение схлынуло. Но ненадолго: горькую картину в очередной раз перекрыл будоражащий кровь фантом, куда более яркий. Селия уже видела точки Плетения, по которым должна была ударить, чтобы развеять удерживающий их пространственный карман. Но ее трясло и выламывало неодолимой страстью, грудь разрывало от едва сдерживаемых развратных призывов, а искусанные в кровь губы дрожали так сильно, что произнести что-то членораздельное не было никакой возможности. Она и представить не могла, что возбуждение может оказаться настолько отвратительным и болезненным. «Шандра, Касавир!» – кричала Селия мысленно, погружаясь в свой страх за них снова и снова, ища в нем силу в борьбе с вожделением. И морок, наконец, поддался ее усилию и отступил. Селия в тот же миг шарахнула по магическим узлам чистой, сырой силой с таким бешенством, словно увидела перед собой злейшего врага. Контур комнаты поплыл, и их выбросило на каменные, покрытые пылью плиты какого-то зала. Несколько мгновений Селия не могла подняться с четверенек, делая глубокие вдохи и выдохи: таким ошеломительно пьянящим и вкусным показался ей затхлый воздух Убежища. Она пила его полной грудью и все никак не могла надышаться, словно там, в ловушке, как под водой, задерживала дыхание. Тело тоже отходило от напряжения – Селии казалось, что у нее болит каждое волоконце мышц, каждая жилка и каждый сустав, словно ее все это время растягивали на дыбе. Рядом с ней пошевелился Бишоп, видимо и его не держали ноги. Он тоже шумно втягивал носом воздух, а потом с облегчением расхохотался: – Получилось! Вот умница… Слышать от него похвалу оказалось странно, но ужасно приятно. Ей все еще было мучительно стыдно за омерзительные мысли и желания, которые рождались в ее голове. Но Селия осмелилась снова на него посмотреть, и ее сердце затопило очищающей, огромной, как море, нежностью. Бишоп был взъерошен даже больше, чем обычно, его лицо блестело от пота, но глаза горели радостью и триумфом, а на губах играла искренняя, шальная, совершенно мальчишеская улыбка. Селия, несмотря на грызущую ее тревогу, невольно улыбнулась ему в ответ. И вдруг подумала, что прикосновения без всякого чувственного подтекста были бы ей гораздо дороже: просто взять и пригладить ему волосы или обнять со спины и прижаться щекой к плечу… Но нет. Это тоже совершенно невозможно. Она все-таки справилась со слабостью, пошатываясь, встала с пола и начала озираться, пытаясь понять, куда их переместило. А потом застыла, будто ее стукнули по голове, вспомнив перебранки Бишопа с демонессами, и это хриплое: «Тебе не понравится, уверяю». До нее вдруг дошло, что значили его слова: они выдавали опыт общения с демонами. И вряд добровольный или приятный – судя по ненависти, которой сочился его голос. А еще она сообразила, что магия суккубов действует на мужчин гораздо сильнее, но, несмотря на это, Бишоп умудрялся держать себя в руках. Селия поглядела на него с сочувствием и восхищением, проглотив слова признательности. «Спасибо, что не изнасиловал»? Да уж, это прозвучало бы прелестно. Неважно, что там, в ловушке, она едва не начала его об этом упрашивать. И как бы она ни восхищалась, Селия все же сомневалась, что Бишоп крепился исключительно от избытка благородства. Уж скорее, ему была противна мысль идти на поводу у демонов. – Ну надо же, не соврала все-таки, – проворчал Бишоп и тоже поднялся на ноги. – Мы неподалеку от входа. Пошли. Надеюсь, паладину хватит мозгов не бегать по всему лабиринту, а сразу пойти за Карнвиром и твоей крысой. Связь Селии с Кайтором, наверное, была слабее, чем у Бишопа с Карнвиром, но и она ощутила отголоски радости своего хорька, и то, как он со всех лап бросился к ней. А раз животные живы, значит и Касавир должен уцелеть! Миновав еще два зала, они с Бишопом оказались в комнате Мефазма. Портал, который поддерживал дьявол, теперь сиял гораздо ярче. – Поторопитесь! – сказал тот встревоженно. Селия с отчаянной надеждой посмотрела на выход, ожидая, что вот-вот появится Касавир. Она не знала, как долго они пробыли в карманном измерении, ей показалось, что вечность. Но могло быть и так, что времени едва хватило бы, чтобы преодолеть лабиринт Убежища из одного конца в другой. Только бежать навстречу паладину было бы глупо: они запросто могли разминуться, точно так же, как и с Шандрой. К счастью, Касавир действительно сразу же бросился вслед за животными, почуявшими появление своих компаньонов, и ворвался в зал, даже не дав им с Бишопом как следует отдохнуть. Кайтор пронзительно застрекотал и с разбега запрыгнул ей на руки, торопливо обнюхивая лицо горячим носом: пытался понять, все ли в порядке. Касавир замер в шаге от нее, глядя со смесью облегчения и тревоги. Он казался немного запыхавшимся и взволнованным, но, вроде бы, действительно не пострадал. – Цела? – спросил он прежде, чем Селия открыла рот, чтобы задать ему тот же вопрос. Взгляд Касавира упал на ее искусанные губы, и его глаза потемнели. Бишоп издал сдавленный хрюкающий звук и с плохо скрываемым весельем покачал головой: – Даже у твоей бестактности должны быть пределы, паладин. Спрашивать о таком девушку, которая побывала в ловушке суккуба… – Если ты тронул ее хоть пальцем… – Касавир сделал к нему шаг, сжимая кулаки. – О, не сомневаюсь, ты бы с удовольствием оказался на моем месте, – насмешливо хмыкнул Бишоп. – Хватит! – оборвала их Селия, рассерженная тем, что в очередной раз стала предметом ссоры. – Я в порядке, Касавир. Вижу, ты тоже. Хорошо, что ты готов драться: нас ждет лаборатория, не будем терять времени. Шандры в лаборатории не оказалось, зато на их появление среагировала сигнализация, поднявшая страшный шум. – Ловушка. Так и знал, – пробурчал Бишоп, бросив на Селию короткий неприязненный взгляд. В общем-то, она тоже подозревала нечто подобное, и все же решила рискнуть. Ей давно уже стало понятно, что дед Шандры им не обрадуется, но она надеялась, что все же сумеет с ним договориться. Не зря ведь Алданон был уверен, что этот человек – их союзник против Короля Теней. Вот только когда Селия увидела чернокнижника со светящимися татуировками на лице и поняла, что это никакой не Король Теней, а Аммон Джерро, в ее сердце заклокотала лютая ненависть, вымывая остатки здравых рассуждений. – Убийца! – прорычала она. – Ты заплатишь: и за «Лунную Маску», и за Западную Гавань! Эти слова оказалось самонадеянными: бой едва не стал для них троих последним. Но враг, вместо того, чтобы выполнить свою угрозу и добить их, вдруг скорчился, словно что-то нанесло ему незримую рану, и сбежал. Броситься вдогонку немедленно у них не получилось. Портал, открытый демонами, не сработал: в их уговоре не было ни слова об обратном пути, и Селия в который раз прокляла себя за непредусмотрительность. Она заметалась по лаборатории в поисках другого источника энергии, нащупала медленно угасающий контур, подпитывающий сигнализацию, и перенаправила его в истощившийся канал портала. Но как она ни торопилась, за какое удивительно короткое время ни провела сложный обряд, сочиненный на лету, все равно непоправимо опоздала. То, что Шандра мертва, Селия поняла с первого взгляда. И сперва почувствовала не боль, не вину, а опустошение и раздражение. Ну почему эта женщина ее не послушалась, не забилась в какой-нибудь уголок, чтобы она смогла ее отыскать и защитить, как всегда? Зачем творила свои глупости, зачем бессмысленно носилась туда-сюда, как курица с отрубленной головой?! Поймав себя на этих мыслях, Селия в который раз за этот бесконечный день до скрежета стиснула зубы. Ее затошнило, ей захотелось уползти в уголок самой и там тихо сдохнуть: потому что ее собственная душа оказалась зловонной помойкой из похоти, жестокости и эгоизма. Ее подруга не заслуживала таких мыслей. Но она заслуживала мести. Селия повернулась к Аммону Джерро, который стоял и смотрел на тело Шандры. Ей показалось, что вместо лица у него старая треснувшая маска из раскрашенного гипса – таким неживым и застывшим оно было. Его руки безвольно висели вдоль тела, а плечи ссутулились: сейчас никто не принял бы его за Короля Теней. Наверное, на его сердце тоже свистела сейчас пустота. – Прикончим его. Отомстим за то, что он с ней сделал, – услышала она за спиной мрачный голос Бишопа. И Касавир, наверное, впервые за все время, не стал с ним спорить: – Если он не сдастся, будем драться. – Она лишила тебя силы, верно? – бесцветно спросила Селия Аммона Джерро. – За это ты ее убил? Значит нам не составит труда убить тебя. – Хочешь мести? – проскрипел тот в ответ. – Но ты же знала, куда шла! Знала, кто я, и что могло здесь случиться... и все равно решила притащить ее сюда. Ради своих амбиций. Она умерла из-за тебя! – О-о, – кровь снова забурлила в ее жилах, даря злость, а вместе с ней жизнь и огонь. – Вот теперь я точно вижу, что вы родственники. Наверное, твоя внучка тоже сейчас сказала бы: «Сначала амбар, потом жизнь»... Решил переложить на меня свое и ее решение, чернокнижник? Не выйдет. Шандра знала, на что идет. И если бы не ты, она была бы жива! – Поговорим позже, – утомленно покачал тот головой. – Сейчас здесь все обрушится, но я все еще могу перенести нас в безопасное место. Если мы погибнем, Король Теней выиграет, не ударив пальцем о палец. Под ногами Селии и вправду загудело, пол задрожал, а откуда-то сверху на них посыпались пыль и мелкий мусор. Она опять посмотрела на Аммона Джерро и сказала, сделав очередной выбор: – Хорошо. Но мы заберем отсюда тело Шандры. Будет нехорошо, если мы оставим ее в таком месте. Остатков его могущества хватило на два портала – сначала до лагеря в горах, где их ждали Нишка и Зджаэв, а потом до ворот Крепости-на-Перекрестке. Но после этого Касавиру пришлось тащить его в замок буквально на себе. Селия глядела на него и больше не видела врага – лишь старика, раздавленного своим горем. И когда он сказал ей, что не убивал жителей деревни, а только усыпил, она ему поверила. В то, что он готов помогать ей в борьбе с Королем Теней, поверила тоже. – Наверное, в искуплении больше смысла, чем в наказании, – Селия вздохнула и потерла ноющие виски. – Я надеюсь, что ты действительно окажешься нам полезен, Аммон Джерро. Но никаких демонов в моей крепости, понятно? Я сыта демонами по горло. Вместо того, чтобы пойти и принять ванну, а потом как следует поужинать, Селия снова поднялась на крепостную стену, подставила холодному ветру лицо и попыталась смириться со всем, что сегодня случилось. Выходило плохо. Все, что она видела – это череда совершенных ею ошибок, которые привели к трагедии. Все эти сделки с совестью оказались напрасными. Она все равно не смогла уговорить, не уследила, не успела. Попытки мыслить рационально разбивались о ее тупость и недальновидность, но и то, что подсказывало сердце, казалось не менее глупым, импульсивным и спорным. Чем аукнется ее решение принять помощь чернокнижника? Чем обернется желание находиться поближе к Бишопу? Она дала шанс каждому из них, и Бишоп пока ее не подводил. Но кто даст шанс ей, если она сама больше не может ни верить в себя, ни уважать? Да и не хочет. Солнце катилось к горизонту – красное, тяжелое, потускневшее, тянущее за собой багровую кайму заката. Будто истекающее кровью животное, ползущее в свою нору. Селия с тоской вспомнила каморку в «Утонувшей фляге», в которой выплакала столько приносящих облегчение слез. Здесь ей все время приходилось быть на виду, а слезы лежали соленой коркой на сердце, бессильные пролиться. Селия как никогда сильно скучала сейчас по Эми. Только с ней она могла говорить совершенно откровенно и знать, что та не осудит, поймет и поддержит... Но тогда они обсуждали всего лишь глупые девчоночьи секретики. Смогла бы Эми понять ей самой непонятные чувства к Бишопу? Или простить напрасные смерти безумного шамана и Шандры? А как бы она к ней отнеслась, узнав, что Селия отказалась от поклонения богам? Неужели еще год назад самой горькой вещью на свете ей казалась холодность отца, а самыми важными – теплые руки Бивила и победа на предстоящем Празднике Жатвы? Сейчас Селия всерьез считала, что для всех было бы лучше, если бы проклятый осколок убил ее тогда вместе с матерью. Часовые, закончив очередной обход, сошлись небольшой группкой, переговариваясь о чем-то и поглядывая на нее. В домах под стенами зажглись огоньки. И в каждом доме готовили ужин, обменивались новостями за день и наверняка поминали ее, капитана крепости, которая не уберегла подругу и заключила сделку с чудовищем. Она горько усмехнулась. Год назад эта мысль привела бы ее в ужас, а сейчас ей было все равно. Ей казалось, что всем вокруг было что-то от нее нужно – исполнения долга, защиты или одобрения. Но у нее сейчас не было ничего – совершенно. Она была пуста, вычерпана до дна, и ничего никому дать больше не могла. Вдруг Селия услышала, что по лестнице, ведущей на стену, кто-то поднимается, и узнала размеренную и четкую поступь Касавира. Он уже сменил доспехи и поддоспешник на простой, но элегантный дублет, в который переодевался всегда, возвращаясь в крепость и принимая обязанности сенешаля. Наверное, ей тоже стоило бы приступить к своим обязанностям вместо того, чтобы тут бездельничать. – Что-то случилось? – спросила Селия тихо. – Ничего срочного. Прости, если побеспокоил. Мне показалось, тебе будет важно узнать, что я отдал распоряжения насчет похорон… – Касавир посмотрел на нее печально и торжественно: – Прими мои соболезнования, Селия. Она моргнула, не сразу сообразив, что он принял эту долгую отлучку за проявление скорби. Ее снова резанул стыд. Ей и в самом деле полагается скорбеть! Почему она думала о чем угодно, но только не о смерти Шандры? Да, она не особо ее любила, но разве это оправдание? Селии вновь стало гадко от себя самой. Неужели никто не видит, насколько она жалкая, никчемная и слабая? Или видят и смеются за ее спиной? – Спасибо, Касавир, – ответила Селия еще тише. – И за поддержку, и за хлопоты... – Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Тебе сегодня пришлось нелегко. И то, что он к ней пришел, и то, как он на нее смотрел, было предложением помощи. Ей ужасно хотелось выговориться, вскрыть всю эту гниль в своей душе, выпустить ее наружу и, может быть, почувствовать от этого облегчение. Но как можно вытаскивать собственную грязь перед тем, кто смотрит на тебя, как на крылатую деву с горы Целестия? А как можно ему врать? Она же не такая! И Селия, набравшись духа, сказала: – Мне пришлось нелегко, потому что я совсем не гожусь в командиры, Касавир. Я не справляюсь и все порчу. Не знаю, моя ли вина, что Шандра погибла... Но в Убежище я точно чуть всех нас не угробила, да и тут, в крепости – ну какой от меня толк? Нет во мне ни силы, ни ума, ни благородства. Одна только пустота да всякая гадость. Касавир улыбнулся ей своей прекрасной мягкой улыбкой и ответил: – Твоя строгость к себе так же беспредельна, как и твое милосердие к другим. Но прошу, не изводи себя подобными мыслями: это все усталость и ответственность. На самом деле, у тебя все получается. Ты – душа этой крепости и душа нашего отряда. Будь иначе, разве пошли бы за тобой столько разных по характеру товарищей? Слова, которые он произнес, были теплыми и ободряющими, но почему-то не согрели и не ободрили ее – ей хотелось правды. Касавир говорил то, что думал, он не был способен на ложь, зато вполне мог обманываться сам. Особенно, если хотел обмануться. Было ли ей от этого легче? Селия тяжело вздохнула и сказала о другом: – Люди всегда идут за тем, кто согласен вести. Я поняла это еще в городской страже. Но что, если я заведу всех нас не туда? Что, если уже завела? Я точно так же, как и все, бреду в темноте и совершенно не понимаю, что впереди! Мне страшно... – Ты сама – свет, – Касавир положил руку ей на плечо и посмотрел в глаза взволнованно и нежно. – Ты спрашивала меня, почему я оставил Невервинтер? Я разочаровался. Утратил доверие к тем, кто меня вел, потерял смысл и осознание важности того, что делал. И ты вывела меня из тьмы, Селия. Ты стала маяком, который светит мне до сих пор. Ты даришь надежду всем, кто находится рядом с тобой, и щедро делишься своей верой – в справедливость, в добро, в победу. И в собственные силы. – Верой? – Селия глухо рассмеялась, хотя больше всего ей хотелось побиться лбом о каменный парапет. – Да откуда? Нет у меня никакой веры, Касавир, и, наверное, никогда не было. – Неправда, – ладонь на ее плече слегка сжалась. – Может быть, твои слова и поступки каждый понимает так, как ему хочется. Но одно несомненно: ты веришь в тех, кто идет за тобой – во всех нас. И это делает нас сильнее. А мы верим в тебя. Слышишь? Мы все верим в твою силу, доброту и мудрость, – Касавир снова ласково улыбнулся. – И ты тоже верь – мы не ошибаемся. Ты справишься. Это был тот самый шанс, о котором она спрашивала себя не так давно. Но почему в ее горле клокотал крик отчаяния? Почему чужая вера лежала на плечах таким непосильным грузом? Почему на губах пузырилось горькой желчью: «Я не такая!»? Слова утешения, чудесные и искренние, остались для нее лишь словами. Но ее сомнения не выйдут наружу: она ведь обещала защищать Касавира от тьмы и разочарований. Он действительно верит в нее. Что ж, пусть верит дальше. Она как-нибудь это выдержит. Селия коснулась его ладони на своем плече и улыбнулась в ответ вымученно и грустно. – Спасибо, друг мой. Я очень ценю тебя и твою помощь. А теперь давай вернемся в замок – становится слишком холодно.