Кейл в Хогвартсе или бедный ублюдок

Гарри резко открыл глаза и начал тяжело дышать. Ему снился кошмар? Но тут о себе дала знать резкая и безумно режущая боль в шраме, лицо мальчика исказилось в болезненной гримасе. «Нет, это был определённо не сон... — потирая лоб в попытке унять боль в шраме, подумал он.» Поттер пошарил рукой в поисках очков. Сейчас необходимо было убедиться, что Волан-Де-Морта рядом нет. Конечно, это была глупая мысль, он никак не мог быть здесь. Но вот только боль в шраме.... Гарри её чувствовал только тогда, когда тёмный лорд был рядом, поэтому нужно было убедиться, что всё действительно в порядке. Мальчик надел очки и в панике осмотрел комнату, а после, молниеносно открыв шторы, тщательно осмотрел каждый уголок Тисовой Улицы. Нет, Волан-Де-Морта, естественно, здесь не было. И Гарри наконец вспомнил о своём недавнем кошмаре. Его лицо нахмурилось, так как черноволосый пытался отчаянно вспомнить, что ему снилось. «Наверное, причина боли в шраме в моём сне, — пронеслось у него где-то на подкорке сознания.» Его зелёные глаза закрылись, и перед ними сразу замелькали картинки недавнего сна.

***

Вот какой-то старик просыпается и замечает свет в окне старого и довольно мрачного особняка. Он направляется туда, что-то злобно бормоча и этим ужасно напоминая Филча. Гарри по какой-то причине тянуло за ним, будто мальчик был привязан к незнакомцу, хотя, если честно, он бы всё равно пошёл за ним. В особняке ужасно пыльно, наверное, черноволосый бы чихнул, если бы мог. Тут они подходят к двери, за которой виднеются потоки света. И Гарри, к своему изумлению, слышит голос Хвоста. Мальчик, естественно, пытается зайти в дверь, но что-то ему не даёт, утягивая обратно к старику, который замер и прислушался. По какой-то причине Поттер не мог услышать всего, о чём говорили Хвост и, кажется, Волан-Де-Морт. Единственное, что тот понял по отрывкам фраз: те кого-то убили и.... Хотят убить его? Не то что бы он не знал, но ему всё равно стало ужасно не по себе. Так старик и Гарри стояли, пока не приползла змея, сообщившая о человеке, за которым наблюдал черноволосый. Мальчик подумал, что беднягу убьют, но тут вдруг тот упал на пол, будто кто-то нажал на кнопку выключения, а потом он исчез. Гарри несколько секунд моргал, смотря на место рядом с собой, где только секунду назад стоял пожилой мужчина. Дверь открылась, показывая Хвоста, тот что-то сказал, Поттер не мог разобрать что из-за странного гула в ушах. Кажется, Волан-Де-Морт что-то сказал. Гарри снова ничего не понял. И тут, наконец он смог разобрать фразу, сказанную сразу после слов тёмного лорда Хвостом: — Что Вы находите забавным, В-ваше лордство? «Волан-Де-Морт находит что-то забавным, — также удивился мальчик, прислушиваясь к ответу на вопрос.» — А вот что, Хвост, я чувствую сильную магическую энергию, похоже, какой-то волшебник спас этого магла....

***

Зелёные глаза распахнулись. Гарри совершенно ничего не понимал, не помогало и то, что шрам продолжал ныть так, будто к нему прикоснулись чем-то расскалённым. «Что же с ним такое? — задался вопросом мальчик, прислоняясь лбом к холодной стене.» Может, надо написать кому-нибудь и спросить. Вдруг шрамы от заклятий болят иногда? Тогда должен быть способ унять эту боль. Из-за неё он никак не мог сосредоточиться на воспоминаниях о сне... Может, написать Рону или Гермионе? Тут же в голове прозвучал голос его подруги пронзительный и испуганный: — Твой шрам заболел? Гарри, это очень серьезно... На­пиши профессору Дамблдору! А я пойду и посмотрю в «Обычных магических болезнях и недомоганиях». Да, наверное, так она бы и ответила. Тут же сознание спроецировало ответ Рона: — Твой шрам разболелся? Но... Сам-Знаешь-Кто не мо­жет быть поблизости, верно? Я хочу сказать... ну, ты бы сра­зу узнал, правда? Он бы наверняка напал на тебя ещё раз, ведь так? Не знаю, Гарри, может, шрамы от проклятий все­гда немного побаливают... Спрошу у папы... Гарри улыбнулся, да, его друг ответил бы именно так, но ему пришлось тут же сморщится, шрам снова адски кольнуло. Поэтому он решил мысленно вернулся к предположительной реакции Гермионы, а точнее к строчке про Дамблдора. «Может написать ему? Он —великий волшебник, ему точно известно что-то об этом, — подумал мальчик, но сразу же себя оборвал, — Нет, не стоит мешать ему, а вдруг Дамблдор занят чем-то важным. Да я и не знаю, куда писать...» Черноволосый несколько раз тяжело вздохнул. Вот бы у него был кто-то, к кому он может обратиться, как к родителю, к взрослому волшебнику, который точно знает, что с этим делать. И тут... Конечно, Сириус! Когда Гарри сел за стол, начиная писать письмо, он вдруг засомневался. В его голове мелькнул ещё один человек, к которому можно бы было обратиться. Но Поттер покачал головой, отбрасывая этот вариант. «Ему нельзя доверять... Ну, по крайней мере, я так думаю, — подумал он, а перо предательски вывело на бумаге «Профессор».» Мальчик, несколько раз моргнув, смял испорченный лист. Нет, он пишет Сириусу!

***

Свет лампы начал тускнеть в лучах холодного серого рассвета, вползавшего в спальню. Когда поднялось солнце и окрасило золотом стены, а из комнаты дяди Вернона и тети Петуньи послышалась невнятная возня, Гарри выбросил в корзину скомканные куски пергамента и перечитал окончательный вариант письма. Дорогой Сириус! Спасибо за последнее письмо. Эта птица была та­кой большой, что с трудом пролезла в мое окно. Дела идут как обычно. У Дадли ничего не выходит с диетой, вчера моя тётка застукала его, когда он пы­тался тайком пронести к себе пончики. Ему пригрози­ли, что урежут карманные расходы, если он будет так себя вести, отчего он совершенно рассвирепел и выки­нул в окно свою игровую приставку. Это такая штука вроде компьютера для игр. На самом деле глупая выход­ка — теперь у него нет даже «Суперкостоломки. Часть третья», чтобы отвлечься от неприятностей. У меня всё в порядке — в основном из-за того, что Дур­сли страшно боятся, что ты можешь вдруг нагрянуть и по моей просьбе превратить их всех в летучих мышей. Правда, сегодня утром произошла одна непонятная вещь. Мой шрам разболелся снова. Прошлый раз это про­изошло потому, что Волан-де-Морт был в Хогвартсе. Но, думаю, он сейчас не может быть где-то неподалеку от меня. Ты не слышал, шрамы от заклятий болят мно­го лет спустя? Я отправлю это письмо с Буклей, когда она вернётся, — сейчас она на охоте. Передай от меня привет Клюву. Гарри Он несколько раз перечитал письмо, всё в порядке. Гарри был горд собой: ему удалось написать, по его мнению, идеальное письмо, с помощью которого можно получить совет, но не сильно обеспокоить крёстного.

***

Утро, по скромному мнению Гарри, шло хорошо. Он уже спустился вниз и наблюдал за горюющим Дадли, который лакомился одной долькой грейпфрута на завтрак, ворчащим дядей Верноном, вынужденным поддерживать диету сына, и тётей Питуньей, укоризненно смотрящей на мужа. Это действительно было весёлое зрелище. И тут в дверь позвонили. Дядя Вернон поднялся с кресла и пошёл в прихожую. С быстротой молнии, пока мать была занята чайником, Дадли стащил остаток отцовского грейпфрута. Минуту спу­стя он вернулся, явно злой как собака. — Ты! — рявкнул он на Гарри. — В гостиную, живо! Сбитый с толку, и ломая голову над тем, в каких гре­хах его подозревают на этот раз, Гарри встал и вслед за дядей Верноном пошел в соседнюю комнату. — Итак. — Дядя Вернон закрыл за ними дверь, твердым шагом дошел до камина и повернулся к Гарри с таким видом, словно собирался объявить ему, что он арестован. — Итак... Гарри так и подмывало спросить: «Итак что?» — но он счёл, что не стоит подвергать характер дяди Вернона такому испытанию с утра пораньше, учитывая, что его нрав и без того ожесточен голодным пайком. Да и последний раз, когда он язвил, закончился плачевно. Профессор Кейл оставил его после уроков и заставил перебирать бумаги несколько часов подряд. Откуда только у него их столько? По­этому Гарри решил принять вид вежливой озадаченно­сти. — Это только что принесли, — сказал дядя Вернон. Он угрожающе помахал перед Гарри исписанным лист­ком бумаги. — Письмо. Насчёт тебя. Дядя Вернон свирепо взглянул на Гарри. Гарри растерялся ещё больше. Кто мог написать о нём дяде Вернону? Да ещё прислать письмо по обычной по­чте? У него не было друзей по переписке, особенно в мире маглов. Тем временем дядя читал: Уважаемые Мистер и Миссис Дурсль. Мы с Вами незнакомы, и поверьте, я сам бы не хотел вас переутруждать знакомством со мной. В любом случае, я вынужден вас попросить отпустить Мистера Поттера на финал Кубка мира по Квиддичу, он состоится в следующий понедельник вечером. Заметка: Квиддич – вид спорта, подробнее можно узнать у Мистера Поттера. Также от лица Мистера и Миссис Уизли, родителей одного из друзей Мистера Поттера, хочу вас попросить отпустить Гарри до конца летних каникул к ним. Они – порядочные люди и смогут проследить за тем, чтобы он добрался до школы в целости. Буду с нетерпением ждать вашего ответа. Пусть его отправит сам Мистер Поттер, так как почтальон, к сожалению или к счастью, не сможет найти дом. С уважением, Кейл Хенитьюз, учитель Мистера Поттера. «Профессор Кейл прислал это письмо! — глаза Гарри расширились в удивлении.» — Ну!? — раздражённо спросил дядя Вернон, закончив читать письмо. — Что «ну»? — переспросил мальчик, не понимая в чём собственно проблема. — Ты не расскажешь, почему тебе шлют письма учителя твоей дрянной школы? Так это ещё не всё! Этот твой «Профессор Кейл» красноволосый! — вскипел Дурсль. — Ах, ну да, у него действительно ярко-красные волосы, — Гарри, кажется, понял в чём дело. — И почтальон даже позвонил, решив поинтересоваться, почему нам пишут такие странные люди! — процедил сквозь зубы дядя Вернон. Гарри ничего не ответил. Возможно, кто-то и не понял бы, почему дядя Вернон поднимает такой шум из-за цвета волос отправителя письма, но Гарри слишком дол­го прожил с Дурслями и знал, как безумно их раздражает все хоть сколько-нибудь необычное. Не дай бог кто-то подумает, что они связаны с такими 'неправильными' людьми. Дядя Вернон грозно смотрел на Гарри, а тот старал­ся сохранить на лице самое невинное выражение. Если сейчас повести себя правильно, то можно запросто по­пасть на самое интересное событие за всю свою жизнь. Гарри ожидал, что же скажет дядя Вернон, но тот по-прежнему не произносил ни слова, вперив в племянни­ка злобный взгляд. Наконец Гарри решился нарушить молчание: — Так можно мне поехать? Лицо дяди исказилось, похоже, он не мог решить, что ему делать. Поэтому Вернон спросил: — Ну, и кто такой этот профессор Кейл? — Учитель на замену в Хог- моей школе, Вы же сами зачитали, он так и написал, — невинно ответил Поттер. Дядя ещё раз внимательно перечитал письмо. — А что такое Квиддич, можно поподробнее? — спросил он, скривив лицо. Гарри почувствовал раздражение. — Вид спорта, — отозвался он нехотя. — Играют на метлах... — Ладно, ладно! — торопливо прервал его дядя Вернон. Гарри не без удовлетворения заметил, что дяде ста­ло не по себе, — он не мог вынести слово «метла» в сте­нах собственной гостиной с момента поступления мальчика в Хогвартс и вновь поспешил укрыться за чтением письма. По его губам черноволосый разобрал слова: «Пусть его отправит сам Мистер Поттер, так как почтальон, к сожалению или к счастью, не сможет найти дом.». Дядя сдвинул брови: — Что значит, почтальон не сможет найти дом? И как ты планируешь писать ответ?— фыркнул он. — Дом Мистера и Миссис Уизли недоступен для тех, кто не владеет способностями к магии. А письмо я отправлю привычным для нас способом. — быстро пояснил Гарри и, прежде чем дядя успел остановить его, добавил: — Вы же знаете, совиная почта. Это обычное дело для волшебников. Дядя Вернон вскипел, как будто Гарри произнёс не­пристойное ругательство. — Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не упоминал всей этой пакости под моей крышей?! — прошипел он, и его лицо приобрело густо-фиолетовый оттенок. — Здесь даже одежда на тебе та, что мы с Петуньей надели на твою неблагодарную спину! — Только после того, как Дадли её износил до состояния, когда она уже никому не подойдёт, — холод­но отозвался Гарри, невольно вспоминая холодный тон профессора Хенитьюз. — Не смей так разговаривать со мной! — яростно взревел дядя Вернон. Но Гарри не собирался молчать. Он не позволит дяде Вернону помешать ему поехать на Чемпионат мира по квиддичу, как бы тому ни хотелось. Мальчик сделал глубокий успокаивающий вдох и сказал: — Ладно, хорошо, я не увижу Кубка мира. Теперь я могу идти? У меня там не закончено письмо к Сириусу. Вы зна­ете — мой крестный отец... Он сделал это. Он произнес волшебные слова. Крас­нота пятнами схлынула с лица дяди Вернона, и оно ста­ло похожим на плохо перемешанное черносмородино­вое мороженое: — Ты... пишешь ему, да? — в голосе дяди Вернона про­звучала претензия на спокойствие, но Гарри видел, как зрачки его маленьких глаз сузились от страха. — Пишу, — ответил Гарри небрежно. — Я уже давно ему не писал, и вы понимаете, боюсь, он может подумать что-нибудь не то... И остановился, наслаждаясь действием этих слов. Выбора у Дурсля не остаётся. Гарри наблюдал, как у дяди в мозгу созревает решение, словно здоровенная усатая физиономия была прозрачной. Мальчику стоило больших усилий сдержать улыбку и сохранить безразличный вид. И вот наконец... — Ну ладно. Можешь ехать на этот чертов... эту глу­пость... короче, Кубок мира. Напиши этому... этому Профессору... пусть имеет в виду... он должен сам забрать тебя. У меня нет времени таскаться с тобой через всю страну. Можешь остаться с ним до конца лета. И ещё, скажи сво­ему... своему крестному отцу... напиши ему... что едешь. — Ну разумеется, — просиял Гарри.

***

Гарри помчался к себе в комнату, перемахивая через три ступеньки сразу. Там его поджидала Букля, его сова. Она сидела в клетке, уставившись на него громадными янтарными глазами, и щёлкала клювом, показывая, что чем-то недовольна. Гарри осмотрелся и заметил гордо сидящего на подоконнике неясытя. Мальчик подошёл к птице, та протянула к нему лапу с запиской на ней, он отцепил её и развернул. Наклонившись, Гарри узнал неровный почерк Рона. Гарри! Папа достал, билеты! Ирландия против Болгарии, в понедельник вечером! Мама попросила Профессора Хенитьюза, (он приехал к нам пару дней назад, подробней расскажу при встрече) написать твоим маглам, чтобы те разрешили тебе остаться. Они уже могли получить письмо — не знаю, насколько магловская почта быстрая. Всё равно решил написать тебе. Отправ­ляю это письмо с неясытем Профессора Хенитьюза, он сказал, что у него нет имени. Гарри задержался на «неясытем Профессора Хенитьюза», затем поднял глаза на величественную птицу и подумал, что она действительно подходит красноволосому профессору. Он вернулся к письму. Профессор сказал, что приедет за тобой, нравится это маглам или нет, я с ним согласен, ты не можешь пропустить Кубок мира! Но мама и папа считают, что сначала для вида надо всё-таки спросить их разрешения. Если они согласятся, срочно присылай неясытя с ответом — он приедет и заберёт тебя в воскре­сенье, в пять часов. Если они скажут «нет», опять-таки быстро присылай неясытя, и он всё равно увезёт тебя в пять часов в воскресенье. Гермиона приезжает сегодня днём. Перси приступил к работе в Департаменте международного магическо­го сотрудничества. Пока будешь у нас, не упоминай даже слова «заграница», если не хочешь, чтобы он заго­ворил тебя до смерти. Он ещё и в плохом настроении, так как Профессор Кейл поселился у него в комнате. До скорой встречи, Рон. Гарри не особо нравилась перспектива встречи с красноволосым профессором. Хоть Дамблдор и доверяет ему, почему-то у мальчика было ощущение, что тот ещё хуже Снейпа и его нужно остерегаться. Но Кубок Мира по Квиддичу, маячивший перед глазами, был важнее, чем личная неприязнь Поттера. Тем более что Хенитьюз, во всяком случае, лучше чем Дурсли. Поэтому черноволосый начиркал ответ Рону, а также закончил письмо для Сириуса.