Часть 42. Всё в порядке в семье Афтонов. Часть 2.
9 июля 2022 г. в 18:19
Монстры окружали Шарлотту со всех сторон.
Они скрипели острыми зубами, клацали металлическими челюстями, скрежетали когтями и холодно хохотали. Маскоты пиццерий появлялись из ниоткуда, рождались, как утренний туман, и обретали столь ужасную, искаженную оболочку, что сердце девочки нервно сжималось от вида этих чудищ.
Чудовища не спешили к своей жертве, бродя возле неё, как голодные акулы, в ожидании чего-либо. Чарли поджимала сломанную руку и одновременно с тем удерживала рукоять меча, казавшуюся ей такой тяжелой от напряжения. Пальцы судорожно дрожали, ноги, как и все тело, наливались свинцом. Слабость жертвы заводила кошмаров: они метались, шевелились и кружили вокруг девочки, но ни один из них так и не решался подойти к Шарлотте.
«Как странно, — думала Чарли. — Они совершенно безобидны. Когда Кэсседи рассказывал мне про кошмары Майкла, я представляла себе нечто более ужасное. Либо Кэс сдерживает их, либо здесь есть что-то похуже, чего они и сами опасаются».
— А вот и ты! — разразился голос, и Шарлотту крепко обхватили, сдавив кости до хруста и перекрыв доступ кислорода. Девочку сжимали ярко-оранжевые, цвета лавы пальцы и поднимали наверх, к хозяину цепких конечностей. Чарли ворочалась внутри ладони, пыталась вытащить сломанную руку из замка, но у девочки ничего не получалось. Она отвела взгляд в сторону пола, и её глаза заприметили удаляющиеся фигуры монстров, скопившихся в том месте, где Шарлотта когда-то стояла.
Вдруг темноту озарил яркий багрово-алый свет, и девочка, сожмурив глаза, повернулась к своему похитителю, носившему знакомую улыбчивую маску Солнца. Шарлотта в страхе осматривала воспитателя, и всё меньше находила связь между её хорошим другом и огромным горячим ликом Солнца, своими размерами походившим на настоящую звезду.
Лицо пародиста ужасно походило на первую маску детсадовского работника, когда у того не было ярко выраженного носа и разделения на Солнышко и Луну; до того, как Фокси крюком разрубил её на две части, но оно было более темное, рыжего оттенка, как корка мандарина. Желтые зубы разделялись на нижнюю и верхнюю челюсти, а из отверстий между соседними клыками вылетали кубы огненно-красного дыма, обжигавшие кожу Чарли. Две любопытные белые точки сияли на багровых белках глаз, рассматривая Шарлотту со всех стороны и дрожа от переизбытка энергии. Ярко-оранжевые лучи, словно корона, обрамляли голову воспитателя, сменяясь поочередно ало-красными, более мелкими лучиками.
Само тело и одеяние в точности повторяли стиль воспитателей Детсада, только на штанах этого существа были не звезды и не полосы, а вальс космических тел, неудержимо стягивающихся к всепоглощающей черной дыре. Также девочка заметила возле стыка талии и грудной клетки дополнительную пару рук, благодаря которой пародия и удерживала себя над кошмарными творениями, упираясь в стенки своего мирка.
— Вот мы и снова встретились, Чарли, — прокрутив свою голову вокруг оси, ехидно прошептал монстр.
— Кто ты такой?.. — оторопела Шарлотта, обведя его взглядом снова.
— Ты уже и забыла про своего лучшего друга, не так ли? — скривив лицо от ярости, бугуртило чудище, выдохнув очередную порцию горячего пара прямо в лицо девочки. Она зажмурилась, но удержала себя от визга боли.
— Я понимаю, что это ты, Кэсседи! — опровергла его Чарли. — Объясни мне другое: что это за штука?!
— Оу, — смущенно протянул монстр, отведя глаза в сторону. — Видишь ли, это соединение Солнца и Луны. Как бы это Затмение, — голос существа звучал совершенно по-другому: менее наигранно и садистки, словно в этот момент кто-то другой руководил телом. Шарлотта облегченно вздохнула и улыбнулась монстру, но тот резко сделался серьезным и вновь обратился к девочке. — После того, как мы с тобой расстались, тебя только это интересует?
— Я…
— Не могу поверить! — перебивало её Затмение. — Мой лучший друг, которого я просил о помощи, просил поторопиться, не то, что не кинулся спасать меня, а сначала зашел к тем тупицам, практически слившимся в одну безмозглую массу, и после них — к моему «драгоценному» братишке, который терроризировал меня на протяжении жизни и даже в этом чертовом «Пицца-Плексе»! Как ты могла полностью позабыть обо мне?!
— Кэсседи, я не забывала о тебе ни на секунду! Да и я же знаю, что ты уже простил Майкла. Зачем ты пытаешься переубедить в этом самого себя? — недопонимала Шарлотта. Она только смогла вытащить сломанную руку и ослабить давление на тело, как вдруг Затмение сдавило её сильнее и затрясло в воздухе, как тряпичную игрушку.
— Я «пытаюсь переубедить» себя?! — взорвался он, и его лицо окрасилось в цвет налитого соком томата. Свист выходящего пара и покрасневшие глаза давали понять, что Кэсседи скоро впадет в безумие. — Как по мне, эта ночь показала очень хорошо, как Майкл относится ко мне! Он сказал, что ненавидит нас с Элизабет и что я тот, кто бесит его больше всех остальных! Он взял меня в заложники и чуть не отдал на растерзание Марионетке!.. который… был мне… другом…
Внезапно Затмение поникло, и лучи зашли вовнутрь головы, а цвет маски сменился на угрюмо-мрачный синий цвет, походивший на ночное пустое небо. Из его глаз потекли белые струйки слез, и громоздкая фигура показалась Шарлотте настолько маленькой и сломленной, что у девочки появилось непреодолимое желание стиснуть в объятиях это непутевое дитя и защитить его от всех невзгод и опасностей жестокого мира. «Я думаю, что это не ты Кэсседи… — думала Чарли, поглаживая длинные пальцы. — То есть, не только ты. Марионетка был другом Луны, и я предполагаю, что именно он расстраивается из-за Марио в данный момент».
— Прости меня, — произнесла Шарлотта, успокаивающе водя пальцами по холодному металлу. — Я должна была подумать о том, что ты чувствуешь из-за «инцидента». Многих инцидентов. Мне очень жаль, что я не смогла остановить ни дядю, ни Майкла, ни Марионетку. Я была не в курсе того, что Монти одержим им, а Марио решил уничтожить вас ради меня. Но, как бы то ни было, я была рада увидеть тебя сегодня в «Пицца-Плексе». Я не знаю, смог ли ты осмотреться, но я хотела, чтобы ты увидел внутреннее убранство и интерьер. Там ведь было красиво, правда?
— Правда, — понуро кивнуло Затмение.
— Я провела внутри этого места почти год, но не проходило ни дня, чтобы я не думала о вас, о папе и о тебе, — призналась Чарли. Поток слез уменьшился, и монстр протер свои глаза, всматриваясь в девочку. — Я искренне думала всё то время, пока я была в теле Марионетки, что это ты помогал мне посещать мир дяди. Это придавало мне сил двигаться вперед и стараться над собой в ожидании нашего воссоединения.
— Так и было, Чарли, — порозовело Затмение, приняв цвет листьев сакуры. — Я оставил несколько подсказок в мире отца, когда я ещё не находился в его заточении. Мы долго тебя искали, и я решил, что, если ты вдруг окажешься поблизости, мой огонек приведет тебя к нам. Но, похоже, ты его так и не нашла?
— Нашла! Он меня спас от чудовищ дяди! Возле него сидел ещё твой мишка! — воскликнула Шарлотта, и неуклюже добавила: — Правда, я его отдала какому-то парнишке в реальном мире.
Монстр помолчал, переваривая услышанное, и гаркнул, схватившись за лучи:
— Ты отдала мою игрушку какому-то мальчишке?!
— Я не думаю, что я отдала того же мишку! Это было раньше, чем я попала в мир дяди. Может, я просто много думала о том, что подарить ребенку, и мне в голову пришел образ твоего медведя, ведь ты всегда ходил с ним, — охладила жар его гнева Шарлотта, и Затмение явно расцвело, вновь окрасившись в оранжево-желтые оттенки. — Ну, а когда я нашла медведя, он превратился в Левшу.
— Погоди. Левша — этот тот черно-белый медведь, который был когда-то у тебя? — уточнил монстр. — Даже он сделал больше полезного, чем я.
— Но ведь не он придумал оставить шарик огня для меня, не так ли? — заметив смущение Затмения, спросила Шарлотта.
Затмение помычало и согласилось с Чарли, но оно так и не проронило ни слова. Шарлотта набрала воздуха в легкие и продолжила, с ювелирной аккуратностью следя за словами:
— Я понимаю, что ты не хочешь слышать про Майкла после всего, что сегодня произошло, но позволь мне попытаться оправдать его, — произнесла девочка, с надеждой вглядываясь в багровое лицо монстра. Он хмыкнул, недовольно отвел взгляд в сторону, но всё же не помешал Чарли продолжить свой монолог: — Вы все находитесь под влиянием дяди. Даже сейчас. Я не понимаю, почему никто из вас этого не осознает. Может, вы все прекрасно знаете об этом, но не хотите признавать, потому что вы считаете, что это никак не оправдывает никого из вас? Я не хочу ничего сказать, но вы все реагируете на свои поступки так, словно это вы их совершали, а не вас заставили это сделать.
— В какой-то мере это правда, — подало приглушенный голос Затмение, виновато уставившись в пол. Он не желал видеть обескураженное лицо Шарлотты, и потому продолжал так, как наказанный щенок. — Всё, что мы когда-либо говорили, делали или думали, — так или иначе было нашим желанием. Отец, конечно, влиял на нас, заставляя искать то, что ему нужно, но все наши действия, все наши слова были искренними и чистыми. Потому я и не хочу больше слышать ничего про Майкла. Всё, что он сказал, — то он и имел ввиду.
— Я не верю в это! Майкл при мне раскаивался за то, что он сделал тебе, Кэсседи!
— Да ну? — со скептицизмом спросил монстр, повернувшись к девочке. — Пока вы с ним «культурно беседовали», сколько раз он говорил: «Я не хотел говорить то, что сказал. Я не имел ввиду то, что сказал?» Дай угадаю? Ни разу? Он может извинятся передо мной за укус сколько угодно! Даже если я его и простил, то только за это. Остальные же действия я не забыл и никогда не забуду. Особенно в эту ночь.
— Он просил прощения за эту ночь! Я не хотела говорить тебе это потому, что Майкл сам хотел извиниться перед тобой!
— Как я могу поверить в это после всего, что он сделал?!
— Я понимаю, что тебе нет смысла верить мне, Кэсседи, — вздохнула Шарлотта. — Поэтому я и хотела, чтобы Майкл тебе всё сказал сам. Я знаю, что ты можешь подумать, будто это я заставила его извиниться перед тобой, но в этом я никак не смогу тебя переубедить! Я лишь хочу дать вам шанс на примирение, которого жаждет каждый из вас. Ты многое пережил, Кэсседи, многие поступки твоего брата я бы и сама не смогла простить, но я не могу винить его во всем. Майкл был совсем ребенком, когда он лишился любви со стороны матери и отца, а как над ним издевался дядя… У него просто не было хорошего примера для подражания, как я полагаю и у тебя… — Затмение грустно вздохнуло и отвело взгляд в сторону. — Прошу, Кэсседи, доверься мне. Я понимаю, ты можешь считать, что я тупо добиваюсь вашего упокоения, чтобы упокоиться самой! Но это совсем не так…
— Я знаю, что это не так… — вклинился в её монолог монстр. — Ты никогда не думала о себе и не бросала своих. Потому ты и не упокоилась, когда мы разлучились в первый раз. Ты бы не говорила таких вещей, если бы они не были правдой. Но всё-таки я предпочту проверить всё самостоятельно.
— И ещё кое-что, — поспешно добавила Чарли. — Мне очень жаль, что я пришла к тебе только сейчас. Я очень испугалась, когда увидела, как души моих друзей сливались воедино! Да и я не представляла, что с вами сделал дядя и отец…
Затмение молча раскрыло ладонь и уложило девочку у себя на пальцах, как на небольшой платформе. Шарлотта выдохнула с облегчением и размяла затекшие части тела. Монстр смотрел на Чарли с легким смущением и улыбкой, и девочка с доверием протянула руку своему другу. Затмение вздрогнуло и плавно протянуло ей свою. Буквально сантиметры оставались до того, как дети дотронулись бы друг до друга, когда нижняя правая рука со всего маху врезала по маске, отколов частицы лица и пустив темно-фиолетовую кровь.
— Это необходимость… Для поддержания самоконтроля, — прошипел язвительный голос.
— Кэсседи?.. — позвала его Шарлотта, испуганно припав к платформе.
— Кэсседи здесь больше нет, малышка, — сладко протянул монстр, повернувшись к девочке. Его глаза сияли фиолетовыми волнами, и Чарли остолбенела от шока. — Я уже представлялся тебе, но, так и быть, сделаю это ещё раз. У меня, Затмения, не было времени для веселья так давно, — шкрябая острыми пальцами стены мира, протягивал монстр.
— Но откуда ты взялся?..
— Я всегда был вместе с ним, малышка. Я принимал различные образы, которые он только хотел видеть: я убивал его брата в виде кошмарного Фредбера, преследовал его отца в десятках образов и теперь настал мой час сиять в этом! Знаешь, тело Луны очень мне нравятся! Он такой эластичный и подвижный, что я прямо сейчас еле удерживаю себя от возможности взорваться… от радости! — хихикнуло Затмение, выдохнув порцию пара, смешанную с кровью мальчика.
— Что ты хочешь? Чтобы я стала игрушкой для тебя? — вопрошала Чарли, еле удерживая твердость голоса. Она поднялась на ноги и бесстрашно встала перед огромным чудищем, пылавшим жаром и огнем, моля только о том, чтобы она не растаяла. Затмение наигранно задумалось и прокрутило голову вокруг оси, напоследок усмехнувшись.
— Именно. Я знаю, что ты хочешь забрать Кэсседи отсюда, но я же не могу допустить того, чтобы ты сделала это так просто, малышка! Если он покинет этот мир, то я и все те, кто находятся под нами, умрут. Уж прости, но я хочу жить.
— И что ты будешь делать? Вечно пытать меня, пока тебе не надоест? — с презрением спрашивала девочка, морально готовясь к сражению с монстром.
— Почему же сразу «пытать» и «вечно»? — ехидно усмехнулось Затмение. — Мы проведем с тобой одну игру! Если ты выиграешь в ней, я отдам тебе Кэсседи в целостности и сохранности! Но если проиграешь, то… мы придумаем с моими друзьями, чем занять тебя! — хитро ухмыльнулся монстр. — Но если ты попытаешься схитрить, сбежать или убить меня и моих созданий, то я выпотрошу душу твоего друга и сожру его внутренности прямо на твоих глазах. Он, конечно, не умрет, но ему будет ужасно больно.
Шарлотта поежилась и бессильно выдохнула: «Похоже у меня нет выбора».
— Что за игра? — без интереса спросила Шарлотта.
Затмение рассмеялось и опрокинуло Чарли, исчезнув во тьме. Девочка грохнулась на землю, возле своего фонаря, прошипела от боли в руке и приподнялась на ноги. Шарлотта хотела осмотреться по сторонам, но лишь врезалась в невидимый барьер, оказавшийся холодной стеной. Прощупав окружение, Чарли обнаружила себя внутри узкого длинного коридора, устремлявшегося концами в черноту мира. До девочки доносились шорохи и шепоты монстров, она видела их силуэты за стенами и чувствовала их приближение, но она не понимала, почему те ходят такими ломанными траекториями.
«Только не говорите мне, что это лабиринт, — безнадежно промычала девочка. — Ненавижу замкнутые, узкие пространства! Так ещё тут повсюду монстры! Любой тупик — я труп!» Шарлотта набралась сил и двинулась в сторону с меньшим количеством монстров, но тут же врезалась в стену. «Похоже, Затмение мне тонко намекает на то, что стоит идти к их скоплению, — вздохнула Чарли. — Ради Кэсседи придется».
Чарли бродила на цыпочках, бесконечно оглядываясь по сторонам и ударяясь лбом о встречный тупик. Как оказалось, самой большой проблемой игры являлись вовсе не страшные монстры, ходившие в тех же пустых коридорах, что и Шарлотта, чьи тяжелые шаги и рванное дыхание она слышала так близко, что, казалось, Чарли вот-вот разорвут в клочья подкравшиеся сзади кошмары, а то, что девочка просто не видела стены лабиринта. Они возникали перед ней так неожиданно, что Шарлотта не успевала отреагировать и врезалась прямо в стенку; создавалось ощущение, будто Затмение специально их воздвигало перед лицом Чарли и сближало девочку с созданиями Кэсседи.
Когда монстр проходил за стеной рядом с ней, Чарли встревала на месте и немела, надеясь на то, что здесь не окажется прохода к ней. К счастью Шарлотты, она никогда не встречала кошмара на перекрестке или на развилке, но она могла видеть, как монстры пересекались друг с другом и озлобленно вгрызались в тела друг дружки, раздирая на части. Чарли нервно сглатывала и продолжала идти, нащупывая выход.
«Я не удивлюсь, если окажется, что здесь нет выхода, » — подавленно шептала девочка себе. Её сердце стучало так сильно, что перебивало окружающие звуки, глаза, заплывшие пеленой страха и напряжения, уже не различали фигур монстров, скрытых за сплошными стенками лабиринта, а силы начинали покидать Чарли. Шарлотта ходила совсем недолго, но её ноги болели так, словно она прошла десятки и десятки километров.
«Как странно, — размышляла Чарли. — Откуда взялась эта усталость?» Шарлотта облокотилась о стену. Она решила отдышаться и осмотреться по сторонам, как вдруг её глаза заприметили несколько маленьких фигур, располагавшихся под подолом её юбки. Аккуратно одернув его, Чарли ужаснулась и затрясла ногами: к её голеням, как пиявки, присосались мелкие игрушки кошмарных Фредди, вгрызаясь острыми зубами в плоть и пуская кровь. «Что за дела?! Я их даже не почувствовала!» — в панике думала девочка. Наконец она смогла откинуть от себя мелких троглодитов и тут же почувствовала невероятную, колющую боль, пошатнувшую Шарлотту. Игрушки мигом очухались и с зубами-бритвами кинулись к Чарли, и девочка в испуге заметалась из стороны в сторону, пытаясь найти проход к другому коридору, где она бы смогла спастись от мелких вредителей. Ноги сами собой подкашивались и брызгали кровью, маня к себе не только игрушек, но и особей побольше.
«Если сейчас я сдамся, то весь наш план по освобождению душ будет провален! Нужно бежать! Бежать! Бежать! Бежать!» — твердила себе Шарлотта, опираясь о стенки лабиринта и шатаясь из стороны в сторону, как баржа на волнах.
Вдалеке задребезжал белый свет, и Чарли увидела высокий длинный проход, ведущий в белую пустоту. «Это оно!» — обрадовалась Шарлотта. Она ринулась к выходу и тут же заметила, как высота постепенно начала уменьшатся. «Он закрывает проход?! Нет, нет, нет! Пожалуйста!» — взмолилась Чарли, ускорившись. Позади себя девочка слышала громкие быстрые шаги монстров, чуявших её кровь и ремнант, она боялась остановиться хоть на секунду, и адреналин помогал ей, приглушая боль в мышцах.
«Ещё совсем немного!» — подбадривала себя Шарлотта. Девочка прыгнула в сторону закрывающейся двери, но её тут же схватили за ноги мелкие зубастые Фредди и с новой силой впились в её лодыжки. Чарли вскрикнула, задрыгала ногами в попытках освободиться от цепких кошмаров и подтянула себя к выходу, надеясь успеть пролезть в небольшую щель между стеной и полом.
С грохотом стена обрушилась перед лицом Шарлотты, и белый свет сменился черным.
Чарли не успела.
С замирающим сердцем девочка задыхалась от негодования и неверия, она продолжала бороться с игрушками и ударяла по стене, ожидая, что та тут же обвалиться под хилыми ударами Шарлотты. Чарли безнадежно развалилась на полу, заливаясь собственными слезами и наблюдая, как чудовища окружают её, готовясь вцепиться зубами прямо в глотку. Из последних сил девочка достала меч и вытянула его перед собой, угрожая расправой любому, кто посмеет её тронуть.
»…если попытаешься убить меня и моих созданий, то я выпотрошу душу твоего друга и сожру его внутренности прямо на твоих глазах, » — пронеслось в голове Шарлотты. Девочка дрожала от безысходности своей ситуации, но всё ещё сопротивлялась надвигающимся к ней монстрам. Несколько капель ремнанта капнули на её больную руку, и та наконец залечилась. «Если бы это ещё мне и помогло, » — прошептала Чарли. Она поджала ноги и свободной рукой размазала по ним свои слезы. Голени не излечились полностью, но боль в них угасла, а кровь остановила свой нескончаемый поток.
«Здесь должен быть способ выжить! Не может не быть! Всё-таки внутри Затмения Луна и Кэсседи, они бы точно начали сопротивляться влиянию этого существа!.. Погодите, но где же…?» — Шарлотта не успела додумать, как что-то длинное и скользкое скрутилось вокруг её ног и подняло наверх, над кошмарами. Они, так же, как и Чарли, не ожидавшие подобного поворота событий, начали взбираться друг на друга, пытаясь добраться до девочки, но лишь больше цапались и дрались за право первенства, из-за чего их импровизированная пирамида тут же обрушилась. Взглянув на своего очередного похитителя, Шарлотту пробрало до мозга костей: это была зубастая, костлявая, сделанная из плоти, Марионетка, которую Кэсседи прозвал «Кошмарионеткой». Её белые глаза горели во тьме, и зубы сверкали холодным огоньком, но почему-то Чарли чувствовала себя в безопасности.
— Ты… Ты помогла мне? — не веря своим глазам, спросила девочка. Она ожидала, что кукла злорадно рассмеется и раздерет её самостоятельно, но та лишь отвела взгляд от Шарлотты, прорычав, как собака. — Точно! Извини, я забыла, что ты не любишь зрительный контакт!
«Кэсседи впервые тебя создал в своем персональном аду на основе моих придумок. Уж не думала, что ты из-за этого станешь мне помогать. Может, в чем-то другом причина?» — размышляла Чарли. Кошмарионетка приложила длинный палец к черным губам и попросила прислушаться. Шарлотта очистила свой мозг от всяких мыслей и услышала завораживающие звуки шкатулки, вводившие девочку в состояние сна. «Откуда здесь моя колыбельная?» — недопонимала Чарли.
Кукла обвила покрепче девочку и, ступая по стенкам лабиринта, поспешила к тому месту, где звучала однообразная, но такая родная мелодия, вводящая в транс Шарлотту. Спустя пару минут Кошмарионетка спрыгнула вниз, отпустив Чарли и присев возле неё.
Они оказались в небольшом помещенье, к которому никто не имел прохода, кроме эластичной и ловкой куклы, в центре которого с поникшими лучами сидел воспитатель, повернутый спиной к девочке. Заслышав звуки приближающейся куклы, он приподнял голову и опустил её, когда Кошмарионетка присела. Шарлотта переглянулась с куклой, ища в ней поддержки, но та лишь шикнула и отвернулась, отчего Чарли в очередной раз покраснела и смутилась.
Девочка сделала шаг к Солнцу и позвала его:
— Солнышко…
Воспитатель дернулся, резко повернулся к Шарлотте и волнительно воскликнул:
— О! Привет, эм… Добро пожаловать! — не находя слов, запинался он.
— Что ты тут делаешь? И, эм, что ты тут делаешь? — вопросила Чарли, усевшись возле него.
— Я не знаю, что я тут делаю! Я-я-я просто заснул после того, как тот нарушитель выключил свет, и очнулся уже здесь! — нервно тараторил Солнце. Он не поворачивался к Шарлотте полностью, что было весьма странно для активного Солнышка, но девочка не хотела спрашивать про это. В конце концов никто не знает, что с ним происходило здесь.
— Я думаю, твой чип вынули из вашего с Луной тела и заменили на чип моего друга. За это я прошу у тебя прощения, — виновато сказала Чарли, склонив голову перед ним.
— Ну что ты! Что ты! — отмахивался Солнышко, неловко улыбаясь. — В этом нет твоей вины! К тому же Луна вроде поладил с твоим другом. А если он нашел себе друга, то мне будет только радостнее от этого…
Шарлотта не могла поверить своим ушам: ещё недавно Солнце был готов избавиться от программы Луны, запереть его в своей голове и не выпускать никогда, а теперь же радовался за него. Чарли неверяще похлопала глазами и выгнула в недоумении бровь, отчего Солнышко удивленно спросил:
— Что-то не так?
— А ты точно то Солнышко, которого я знаю? — уточнила Шарлотта.
— Ты знаешь других воспитателей детского сада? — изумился Солнце. Чарли облегченно вздохнула, убедившись в его наивной детскости. Спустя секунду до воспитателя дошел посыл и смысл слов девочки, и он неловко ойкнул: — Я знаю, как это может выглядеть, но я вправду осознал, насколько важно давать человеку второй шанс!
— Интересно, каким образом…
— Когда я очнулся здесь, тут было темно и страшно. Я весь трясся, ожидая новых нападков со стороны Луны или кого-то ещё. Но ничего не происходило! Впервые за долгое время никто не боролся со мной за контроль в моем же теле! — начал рассказ Солнышко, приободряясь внешне. — Я ходил, бродил здесь, ничем не занимался. Я был свободен, но мне было одиноко. Спустя какое-то время я услышал странные шумы. Я искал их источник, но никак не мог найти! Они будто играли со мной в догонялки! В один момент я слишком устал и упал на пол, отключившись. Когда я проснулся, я услышал музыку, и передо мной задребезжал свет: сначала он был желтым, а потом зеленым. Я тут же узнал твой ночник, который вы с Марионеткой мне подарили! Я обрадовался и взял его с собой. Правда, бродил я недолго после этого. На пути, откуда не возьмись, появилась она — эта кукла, похожая на Марио! Я испугался, пытался удрать, но она то и дело догоняла меня. Я уж подумал, что смерть моя пришла, но она лишь стояла и ничего не делала, слушая музыку. Я изумился. Я пытался поговорить с ней, но она ни разу мне не ответила, лишь смотрела на ночник любопытными глазами. Тогда я решил подарить ей лампу, я подумал, что эта кукла боится темноты, но она не приняла её. Она шипела на меня, пыталась погасить огонек, рычала, угрожала когтями, но не оставляла ни на секунду! В какой-то момент я встретил ужасных созданий, похожих на моих друзей из «Пицца-Плекса», но эти были похожи на их страшные копии. Они пытались добраться до меня, сломать мой ночник, но кукла не давала меня в обиду. В итоге она спрятала меня здесь. Мы вместе с ней сидели и слушали музыку до тех пор, пока ты не появилась в этом месте!
— Стало быть, ты теперь хороший друг Кошмарионетки, — неловко улыбнулась Шарлотта. — Никогда бы не подумала, что она может проявлять к кому-то сострадание и любовь. Хотя, скорее всего, она из-за музыки ведет себя так. Интересно, откуда взялся ночник, если Ванесса и Луна его сломали…
— Что?! Зачем они это сделали? — взбудоражился Солнце. — Это был мой любимый ночник!
— И единственный.
— Это совершенно неважно! Кстати, мне нравится твой наряд! — переключил своё внимание Солнышко. Шарлотта благодарно улыбнулась и впервые за долгое время решила осмотреть себя. Чарли удивилась. «Почему я снова в своем наряде с юбкой и кофтой… Дура, ты же ходишь так уже несколько часов, почему ты только сейчас заметила?!» — корила себя девочка.
— Что ж это значит… Я деградирую?! — испугалась Шарлотта.
— Что? Я-я-я не хотел тебя задеть! Ты и вправду выглядишь прекрасно! — разнервничался Солнце.
— Я вовсе не о твоих словах! До того, как я попала в сгусток, я носила совсем другие вещи и была выше на 5-6 сантиметров! Я так забегалась, что и не заметила, как вновь встала такой, какой была в момент моей смерти, — Чарли вздохнула и села на пол, схватившись за голову. — Кажется, в какой-то момент я свернула не туда…
— (Сгусток?..) А как ты должна была выглядеть? Ну, какая одежда у тебя была? — расспрашивал Солнышко, подсев к Шарлотте поближе.
— На мне должен быть комбинезон и топ, а не кофта и юбка. По крайней мере так я выглядела снаружи сгустка, — пожала плечами Чарли.
— Возможно, твое отношение влияет на твой внешний вид? — раздался голос, похожий на шум приближающейся грозы. Солнце и девочка резко повернулись к Кошмарионетке, слушавшей их внимательно, и та продолжила: — Может, ты смогла что-то перерасти в настоящем мире, но среди душ остальных жертв ты остаешься всё такая же, как и в момент твоей смерти.
— Вот это голос, — восхищенно-испуганно воскликнул Солнышко. Кошмарионетка хмыкнула и довольно улыбнулась.
— Ты имеешь ввиду, что я смогла что-то принять в реальном мире, чего не могу сделать сейчас? — уточнила Шарлотта. Кукла неуверенно пожала плечами, вновь затихнув, и Чарли безрадостно вздохнула. — Ладно, я полагаю, что это не имеет смысла в данный момент. Мне нужно найти выход отсюда, чтобы спасти себя и друга, но я не смогу это сделать, потому что Затмение не даст мне уйти отсюда.
— Откуда ты знаешь про Затмение? — удивился Солнце.
— Я его видела. Это тот, кто удерживает меня здесь, и тот, кто захватил разум моего друга давным-давно. А что?
— «Затмение» — это название моего начального чипа, — объяснил Солнышко.
— «Начального чипа»? Что ты имеешь ввиду под «начальным чипом»? — не понимала девочка.
— Ты же помнишь, что меня забирали на два месяца в отдел «Запчастей и Ремонта» для создания улучшения, ну, то есть, Луны?
— Конечно помню! Эти дни были ужасно скучными.
Солнце смущенно улыбнулся и, взбодрившись, продолжил:
— Так вот, ты реально думаешь, что Луну можно было создавать так долго? Конечно, нет! — не дал ей ответить воспитатель. — Всё дело было в том, что техники изначально не знали, что со мной делать. Они хотели, чтобы я всегда мог за себя постоять, но при этом, чтобы я сохранял позитивный настрой, потому первым их проектом и стало «Затмение». Это было кодовое название моего первого чипа. Суть в том, чтобы не добавить дополнительный чип и порт под него в мое тело, а внедрить вовнутрь моей программы всё то, что есть в Луне. Иначе говоря, сделать меня более самостоятельным и в некоторой степени жестоким. Но из-за этого в моей программе произошел сбой: две абсолютно противоположные по своей функции и характеру строчки кода не могли ужиться в одном теле, переманивая меня либо на сторону садиста, либо на слишком доброго и невинного ребенка. Техники хотели убрать все улучшения, но из-за неразберихи с кодом сделали только хуже. У них получился крайне нестабильный бот, который не мог однозначно воспринимать ту или иную ситуацию. Так родился и умер проект «Затмение». Мне сделали новый чип, перенесли на него все воспоминания, и тогда уже добавили Луну. Я вернулся в «Пицца-Плекс» совсем свежим и новым, но с воспоминаниями старого Солнца. Другими словами, Затмение — это часть наших воспоминаний вместе с Луной, когда нас пытались не просто поместить в одно тело, а полноценно слить.
— Ох ты батюшки, — вырвалось у Шарлотты. — Это же многое меняет!
— Правда? Я надеюсь, ты не злишься на меня за то, что я не сказал тебе это? Клянусь, я не думал, что это когда-либо всплывет! — упав на колени перед Чарли, просил прощение Солнышко. Шарлотта любовно хихикнула и погладила его по макушке.
— Мне кажется, что я знаю, как вывести из строя Затмение! — воодушевленно прокричала девочка.
— Правда? — обрадовался Солнце.
— Да! Только мне понадобится твоя помощь!
— Всё что угодно для моего лучшего друга! — счастливо провизжал Солнышко, и Кошмарионетка невольно хмыкнула.
— Я тебя благодарю за добрые слова, но лучше не называй меня так при Кэсседи, хорошо? — попросила его Шарлотта.
— Почему? — недопонимал Солнышко.
— Кэсседи довольно вспыльчивый и ревнивый по части друзей… В общем, лучше не говори так, чтобы он нас не прихлопнул одним махом, — объяснила ему Чарли.
— Ох, ладно, — смирился Солнце. — А каков план?
— Увидишь, — уклончиво ответила Шарлотта. — Для начала нам нужно приманить к себе Затмение, ибо я не понимаю, где оно в данный момент.
Кошмарионетка встала и подошла к Чарли, встав к ней вплотную. Кукла обвила щупальцами рукоять меча и вытащила его, уложив на ладонях девочки. Она встала перед Шарлоттой на колени и закрыла глаза, готовая к удару. Девочка оторопела и бросила меч на пол, отказываясь делать это.
— Это как минимум жестоко, а как максимум опасно! Кэсседи же могут разорвать, если я попытаюсь убить хоть одного из вас! — протестовала Чарли.
— Но это единственный способ привлечь его внимание, — шипела Кошмарионетка. — Я готова пойти на это.
— Но зачем уж так радикально! — восклицал Солнце.
— Я делаю это не ради вас, а ради себя, — объясняла кукла. — Я слышала, что после смерти люди попадают либо в рай, либо в ад, но я же не человек. Может быть, для меня уготовлен какой-то другой мир, где мне не нужно зависеть от кого-либо? Где я могу существовать свободно? Может же быть такое, Чарли?
— Да, но я и сама не уверена, что рай и ад существуют, — глухо отвечала девочка.
— Но ты в это веришь. И я тоже буду. Поймите, я не хочу вечно думать о том, что я рано или поздно умру из-за мальчика-хозяина. Уж лучше по желанию, чем по принуждению.
— Но я не могу ударить тебя, иначе Кэсседи точно умрет! — рассуждала девочка.
— Но ничего не сказано о Солнце, — перевела на него взгляд Кошмарионетка. Солнышко замотал головой, отказываясь отбирать жизнь у единственного существа, который был к нему в какой-то мере добр. Кукла строго прошипела и подала ему меч. Солнце запрокинул голову кверху, закрыл глаза рукой, помотался из стороны в сторону и, наконец решившись, замахнулся и разрубил Кошмарионетку.
Кукла облегченно выдохнула и растворилась в воздухе, поблагодарив их напоследок. Воспитатель вжался в Шарлотту и громко, по-детски разрыдался, отчего уже Чарли почувствовала себя в роли работника детского сада.
— Тише, она же сама просила об этом! — пыталась успокоить его девочка.
— Я не создан для убийства людей! — ныл Солнышко, содрогаясь в слезных припадках. — А вдруг она не упокоилась? Или ей было больно? Или ей будет больно?
— Солнце, ей не будет больно! Я уверена! Всё будет хорошо, потому что она в это верит! И ты должен верить ей! — подбадривала его Шарлотта.
— Ты думаешь, с ней всё будет хорошо?..
— Я знаю.
Солнце вытер невидимые слезы и осмотрелся по сторонам.
— Странно, но где…
— Я тебя предупреждал! — раздался визжащий крик, и Шарлотту схватила появившаяся из темноты рука. Солнышко, удерживая меч, вцепился в пальцы Затмения и натужно улыбнулся Чарли, поддерживая ту морально.
Друзья поднялись к самому потолку и узрели алое, как кровь, лицо монстра, выдыхавшее пар.
— Я тебе говорил, что случится, если ты нарушишь правила?! Можешь попрощаться со своим драгоценным другом…
— Это была не Чарли! — воскликнул Солнце, привлекая к себе внимание Затмения. То удивленно округлило глаза и нехотя раскрыло руку, предоставляя возможность Шарлотте и воспитателю разместиться на импровизированной платформе. Заметив меч в руке Солнышка, Затмение недовольно фыркнул: видимо, тот обломал ему всё веселье.
— Солнце, — прошипело Затмение. — Давно не виделись, не так ли?
— Ещё бы, — нервно улыбнулся воспитатель, одернув одну из подтяжек.
— Солнышко пришёл сюда для того, чтобы извиниться перед Луной за всё, что ему сделал! — прокричала Чарли. Солнце и Затмение удивленно уставились на неё, и Шарлотта незаметно подтолкнула воспитателя вперед, к заинтересованному монстру.
— С чего бы? Неужели я ошибался в тебе, малышка, и ты готова пойти на обман ради упокоения души твоего дружка? — неверяще вопрошало Затмение.
— Нет! Это правда! Я хочу извиниться перед тобой, Луни! — набравшись сил, выкрикнул Солнышко. — Я и вправду повел себя просто отвратительно, когда пытался постоянно контролировать тело! Я забыл, что после твоего появления это тело было вовсе не моим, оно стало нашим!.. Я-я-я знаю причину, по которой ты выбрал это тело! Ты пытаешься показать мне, что всё могло быть иначе, будь я более лоялен к тебе и твоей программе!
— О! Нет, нет, нет! Поправочка! — вклинился в его монолог монстр. — Это тело было принято вовсе не из-за желания Луны.
— В л-л-любом случае я чувствую себя ужасно виноватым перед тобой! Ведь ты не был никогда виноват в своей программе! Виноваты люди, сделавшие тебя таким! Я знаю, что ты умеешь и можешь любить детей, я наблюдал за тобой в тихие часы и, несмотря на твою излишнюю саркастичность в мой адрес, я знал, что ты очень добр и порядочен, — заикаясь, тараторил Солнышко. — Ты столько раз брал ответственность за чьи-то поиски, пока я сидел внутри и не понимал, что мне делать! Ты именно тот, кто мне необходим для того, чтобы прикрывать мои недостатки! Ведь мы с тобой часть одного тела! Часть одной программы! Как инь и ян!
Затмение задумалось и отвернулось от парочки. Солнце, волнуясь, подошел к Чарли с застывшей кривой улыбкой на лице и прошептал:
— Что будет, если он меня не простит?
— Нам конец, — снисходительно ответила Шарлотта.
— Это весь твой план?! — запаниковал Солнышко.
— У нас в любом случае не было бы выбора, Солнце, — спокойно отвечала Чарли.
— Раз уж ты веришь в его успех, то и я буду. Как Кошмарионетка, — кивнул Солнце с искренней добротой отзываясь о своем погибшем друге.
Шарлотта радостно улыбнулась, и Затмение повернуло голову к ним обратно, но продолжало сохранять молчание. Воспитатель и девочка нервничали, но смирно ждали ответа монстра. Наконец он буркнул:
— Это, конечно, мило, но ты всё равно здесь больше не нужен.
Затмение замахнулось и едва не прихлопнуло Солнце, отпрыгнувшего в последнюю секунду. Ударной волной Чарли снесло с ладони монстра, и она вцепилась в сегменты пальцев, из последних сил удерживая себя за них.
Воспитатель, заметивший девочку, взвизгнул и кинулся к ней на помощь, но рассерженное Затмение лишь больше разгорелось и начало перекрывать пути отступа Солнышку, желая прихлопнуть его, как приставшую мушку.
— Ты нагло врешь! Вранье карается, Луни! — кричал ему Солнце, уворачиваясь от ладоней монстра. — Ты и сам прекрасно понимаешь, что Затмение невозможно без меня! И тот факт, что ты поддерживаешь эту форму (хотя, я и сам не уверен, как это получилось…), говорит мне о том, что ты скучаешь по мне!
— У нас был шанс жить вместе! У тебя был шанс вести себя мирно со мной! Но что ты сделал?! Ты посчитал себя основным, а меня поставил на задний план! — по-змеиному шипел голос Луны, пробиваясь сквозь игривое хихиканье Затмения. — Я хотел быть таким же важным, как и ты! Хотел чувствовать доброту, уважение к себе, но ты! Твой программный код всё испортил! Ты сделал меня неполноценным! Ты лишил меня возможности радоваться и гордиться своими поступками! Ты сделал из меня садиста! А после запер внутри своего тела как нечто ненужное! И после всего этого я буду скучать по тебе?!
— Я признаю, что вел себя неподобающе! Но ты сейчас ведешь себя, как плакса! — на повышенных тонах визжал Солнышко, активно жестикулируя. Затмение оскорбленно рыкнуло и с большей силой попыталось раздавить ловкого Солнце. — Ты пытаешься выставить меня как злодея, который украл у тебя всё! Но это совершенно не так! Я хотел с тобой дружить, но ты всегда говорил ужасные вещи и поступал так же! В этом ни ты, ни я не виноваты! Это всё наши создатели, которые сначала не смогли внедрить твой код в мой чип, а потом сдружить нас, чтобы мы не ругались и не дрались за контроль!
— Я веду себя, как плакса?! — взорвался Луна внутри монстра. — Я ни разу не пролил ни одной слезинки, в отличие от тебя! Это ты постоянно искал повод, чтобы тебя бедного пожалели! В первый раз — из-за Фокси, во второй раз — из-за Монти, в третий раз — из-за смерти Марионетки! Мне приходилось работать за тебя, потому что ты не мог справиться со своими эмоциями и продолжить вести себя нормально! Я работал, пока ты ныл!
— Что поделать, если я очень эмоционален! — возмутился Солнце. — Я переживаю за своих друзей и не могу сразу смириться с их смертями или с их агрессией в мой адрес! Ты просто черствый кусок хлеба, который постоянно отказывается смочить себя хотя бы каплей воды! Хотя никто бы тебя не осудил, если бы ты хоть раз показал, что тебе не все равно!
— Слезы показывают твою слабость! Из-за этого над тобой Монти и издевался! Потому что ты никогда не мог постоять за себя перед ним!
— Но меня любили дети за мою открытость! Я им нравился, я приносил радость в их жизни! Ты не понимаешь, что твоя апатичность и излишнее косноязычие отталкивала от себя даже самых добродушных людей? — пытался достучаться до него Солнышко. Их спор зашел так далеко, что Затмение даже прекратило свои попытки прикончить воспитателя. Пускай его лицо всё ещё горело красным, но сам тон поверхности стал более глубоким и синим, будто Луна взаправду перекрыло солнце. Солнце вздохнул и добавил: — Но мы бы могли попробовать снова. Снова ужиться вместе.
Затмение не успело ничего ответить, когда Чарли наконец забралась обратно, поднялась на ноги и громко крикнула, расставив руки в стороны:
— Я поняла! Я поняла, что вы хотели донести до меня!
— Мы?.. — удивленно спросили боты.
— Кэсседи, я поняла, почему твоя душа совершенно не похожа на душу Майкла. Я поняла, почему здесь так много твоих созданий и почему ты принял форму Затмения. И я поняла, почему Солнце здесь, хотя его чипа не было в теле, когда ты подчинил его себе, — спокойным голосом говорила девочка, смотря на монстра такими грустными, жалостливыми глазами, что Затмению самому стало неловко.
— И что же «мы хотели тебе показать»? — с интересом спросило Затмение, желая самому узнать, что пришло на ум Шарлотте.
— Ты всегда был для меня загадкой, Кэсседи, — начала Чарли. — Мы проводили почти каждый день вместе, мы почти в один год родились и почти в один год умерли. Мы существовали, зная буквально всё друг о друге. Я видела, что с тобой делают брат и сестра, догадывалась, что с тобой делал отец, но я никогда не понимала, что творилось у тебя внутри. В твоем крохотном мирке, полном тьмы и неизвестности.
— К чему ты ведешь? — недопонимали боты.
— Ты всегда жил миром фантазий, Кэсседи, — продолжала Шарлотта. — Потому что в реальном мире до тебя не было дела твоим родным, никто не мог тебе помочь внедриться в социум и тебе было трудно найти себе друзей из-за твоей одновременной апатичности и чрезмерной эмоциональности, — указав поочередно на Луну и Солнце, приглушила голос девочка. — Я никогда не понимала, как ты умудряешься быть одновременно активным и пассивным, и теперь я знаю ответ. Не эти ли ссоры постоянно происходили в твоей голове, когда ты что-то чувствовал или делал? Не из-за этого ли ты говорил со своим мишкой, спорил с ним, представляя ту часть твоей души, которая противилась тебе же самому? И я знаю, что ты после смерти вел себя не так… Эмоционально. Ты запер внутри себя все чувства, отказался от общения с кем-либо, кроме меня, и начал пропитываться злобой, в частности к Майклу. По этой причине ты превратил свою душу в клетку с голодными монстрами и поместил Майкла в свой мир: ты хотел показать ему, как ты умеешь постоять за себя, какими способами действуешь ты! Ты и отцу хотел показать то, каким он сделал тебя! Ведь Солнце прав: ни Майкл, ни ты не виноваты в том, какими вырастил вас дядя. Твои внутренние противоречия, твои скелеты в шкафу, давление со стороны кошмаров, желающих только крови, — всё это сказалось на твоем контроле. Ты не смог победить отца в своей же игре из-за того, что ты просто не сумел уследить за всем… Ты не доверял моим друзьям, ты презирал своего брата и сестру и не подпускал меня, чтобы не ранить или не задеть. Чтобы не сорваться на меня. Тогда ты и проиграл… В этом есть и моя вина, я понимаю. Я должна была быть более настойчивой и всегда быть рядом с тобой, чтобы поддерживать и успокаивать, но я не сделала это… Прошу, прости меня…
Затмение схватилось за голову и с криками разорвало себя на части.
Раздался взрыв. Вспышка света ослепила Чарли. Платформа под ней пропала, и она полетела вниз под удивленные возгласы Солнца. Воспитатель схватил Шарлотту за руку и спас её от превращения в лепешку. Солнышко аккуратно приземлился на пол, поставил девочку, и они увидели две фигуры, смотрящие на них с несколько виноватыми и грустными взглядами. Кэсседи хныкал и прикрывал полные черноты глаза, а Луна без эмоций стоял возле него, скрещивая руки на груди.
— Я просто хотел быть полезным! — плакал мальчик. — Я хотел, чтобы я был нормальным! Как и ты! Я не хотел никогда никому вредить, но что-то внутри меня всегда брало вверх! Я отталкивал от тебя твоих друзей не потому, что я был злым, я просто ревновал тебя к ним! Я боялся, что ты оставишь меня, бросишь одного из-за моих неконтролируемых припадков! Как меня оставила вся моя семья! — бился в истерике Кэсседи. — Я думал, что мои творения будут на моей стороне, но даже они меня не слушали! Я создавал их из частиц своей души, но они все становились бездушными монстрами! Потому что я таков! Я такой же, как они! Мои творения шли против меня, атаковали, держали, как узника, если я не давал им свежую душу для игры! Мне приходилось становиться им подобным существом, чтобы они слушались меня! Но я и сам не замечал, как моя оболочка обретала разум и подчиняла меня! Прости меня, Чарли! Я не хотел, чтобы ты страдала из-за меня!
Девочка сомкнула брови и поджала губы при виде своего младшего хоть и неродного, но всё же братишки. Шарлотта из-за долгой разлуки и чувства вины подбежала к нему и заключила в крепкие объятия, отчего Кэсседи на секунду затих и вновь разрыдался ей в плечо. Ему было больно, слезы терзали его раны, навечно оставленные челюстью Фредбера, но он продолжал плакать, вымаливая прощение. Солнце неуверенно подошел к Луне, и тот отвел взгляд; Солнышко раздвинул руки, предлагая объятия, но Месяц лишь сильнее сжался. Воспитатель не выдержал и прижал к себе смутившегося надзирателя, и Луна стеснительно ответил ему тем же, всё ещё отводя взгляд и строя недовольную моську.
— Кэсседи, я никогда тебя не винила ни в чем! Ты был моим лучшим другом не потому, что мне было тебя жалко! Наоборот, ты делал мои дни только ярче, когда ты рассказывал мне о своем мире и всевозможные истории! А твоя открытость и чувствительность притягивали меня, отчего я и не замечала твоих недостатков. Пойми, Кэсседи, никто не идеален в этом мире, тебе не стоит строить из себя «нормального», ведь ты уже такой! Ты особенный! И ты не должен скрывать какую-то часть себя, лучше мири их, и ты увидишь, как твой внутренний хаос сменится симбиозом.
— Не думаю, что уже есть в этом смысл, — пожал плечами мальчик, вытирая слезы.
— Но ты уже это сделал, — хихикнула девочка, повернув его голову на разговорившихся Луну и Солнце. — Они — части твоей души, и они живут в мире друг с другом. Не думаю, что это произошло бы без твоей помощи.
— Но я же ничего не сделал, — изумился Кэсседи.
— Ты дал им возможность выговориться друг другу. Это ли не помощь с твоей стороны? Да и ты смог взять контроль над собой, вырвавшись из Затмения, потому что дал волю своим эмоциям! Ты уже большой молодец, — похвалила его Чарли.
— Если ты так думаешь, то ладно, — смутился мальчик. — Но, если честно, я и сам не знаю, как я смог разрушить этого монстра, вырубившего меня. Наверное, я сильно проникся твоими словами и не мог допустить того, чтобы ты чувствовала себя виноватой из-за моих огрехов, а Луна мне помог, не желая уже калечить вас двоих.
— Это мило, Кэсседи, — улыбнулась Чарли.
— Кстати, что делают в моей душе Солнце и Луна? — перевел он тему, засмущавшись. — Ты догадалась?
— Твой ремнант есть в чипе и Солнца, и Луны.
— Но откуда? — дивился Кэсседи.
— Чип Фредбера был основой начального чипа Солнца, Затмения, другими словами, — объясняла Шарлотта. — Это легко предположить, учитывая, что и Монти, и, скорее всего, Роксана были сделаны на основе плат Майкла и Элизабет. Когда твой чип попытались переделать, добавив личность Луны, твой ремнант не позволил это сделать, ведь ты хотел избавиться от лишних чувств и мыслей, а не пустить их больше в свою голову. Потому первый проект и закрыли, но я не думаю, что Ванесса и дядя позволили бы забрать твой чип. Они хранили его до тех пор, пока ты не понадобился в комплексе. И учитывая, что Луна не превращался в Солнце при свете ламп, твоя программа удерживала его от этого.
— Программа Затмения? Хочешь сказать, что после моего появления в теле воспитателей, я полностью взял их под контроль?
— Именно. Это тело уже когда-то принадлежало тебе, значит ты мог намного быстрее слиться с ним, чем кто-либо другой.
— Воу, — восхищенно протянул Кэсседи. — Ты сейчас всё это поняла из ссоры этих двух?
— Не совсем. Я говорила с Солнцем до этого, он мне рассказал некоторую информацию.
— Что ж, — вздохнул мальчик. — Луна-то понятно, но почему Солнце здесь?
— Когда ты переносишь воспоминания с одержимого чипа в другой чип, часть ремнанта также переносится. Та же штука сработала с вашими платами, когда из них попытались сделать игру, — рассказала Шарлотта. — Признаться честно, я сама не понимаю, как это работает. Но это точно так.
Кэсседи замолк и через силу вымолвил:
— Осталась Бет, я полагаю?
— Почему ты сказал это так безнадежно? — поинтересовалась девочка.
— Она… Она странная, ладно? Я не знаю, что с ней, но я-я-я даже не опишу всю степень её помешательства.
— Мне уже страшно, — сглотнула Шарлотта. — Она не выглядела такой уж безумной…
— В том-то и дело, она совершенно нормально ведет себя, но её мысли… Они пугают меня… В общем, ты и сама всё увидишь, — поникшим голосом отвечал Кэсседи. — Полагаю, пришло моё время увидится с братом?
— Ты уверен, что не хочешь со мной? Нам было бы проще справиться с Элизабет вдвоем, — протянула ему руку Чарли. Кэсседи радостно протянул руку в ответ, но тут же уныло убрал, отвернувшись к Солнцу и Луне.
— Поверь, она не захочет меня видеть. Иди. Не оборачивайся на меня, я только лишний раз расплачусь… Майклу сейчас будет нужна моя поддержка, как и мне его, — мальчик безжизненно вздохнул и добавил: — Будь осторожна.
Шарлотта кивнула ему, зная, что тот не увидит. Она рассекла воздух мечом, посмотрела в последний раз на махавших ей воспитателей и быстро подбежала к Кэсседи, чмокнув его в щеку. Мальчик от неожиданности вздрогнул и повернулся к Шарлотте, покрывшись краской. Чарли усмехнулась и прыгнула в портал, оставив мальчика с пылающими от смущения щеками.
«Хоть бы Кэсседи ошибался…»
Примечания:
Не знаю, почему никто не сделал функции, благодаря которой я бы смогла посылать сообщения людям, присылающим мне уведомления об ошибках, поэтому я поблагодарю вас так! Всем большущее спасибо! Я всегда пытаюсь досконально прочитать текст перед отправкой, но даже мои глаза могут замылиться (Удивительно, не правда ли?), поэтому мне вдвойне приятно, когда вы указываете на мои недостатки и продолжаете читать этот фанфик!
Также хочу сказать, что эта глава была, наверное, самой сложной из-за самой сути конфликта Кэсседи с самим собой и братом. В одну главу не впихнешь всё, но я попыталась сделать акцент на важном. И вышло 19 страниц... Кто дойдет до конца, тот ангел терпения! :) Ещё раз спасибо за всё, что вы делаете для меня!