Гость из прошлого

      Ночь выдалась на ужас нервная. Шарлотта не могла отделаться от мысли, что где-то сейчас находятся её друзья и отец, а что с ними, как они и в каком состоянии она не знала. В голове вспыхивали страшные картинки плачущего папы, который бродил по белой пустоте в поисках дочери и корил себя за то, что оставил её одну; потерянного и опустошенного Майкла, который не смог достичь своей цели по устранению отцовских ошибок и упустил из вида одного призрака; и детей, которые помогали Генри в поисках и винили себя в том, что они не смогли помочь Чарли.       В конце ей представилась ужасающая картина: как все они решили вернуться назад за Шарлоттой и привязались к маленьким остаткам их праха где-то далеко, куда она не сможет попасть и обнаружить их, оставшись там навсегда, безостановочно зовя её на помощь.       Холод пробегал внутри её души при одной лишь мысли о том, что же будет с ними, карусель кошмаров затягивала её всё сильнее, когтистыми лапами прорываясь внутрь черепной коробки и затрагивая самое дорогое ей, искривляя все её воспоминания и эмоции, оставляя с чувством всепоглощающего страха за родных и за неё саму.       И лишь одно действие помогло покинуть этот круг ада.       Шарлотта очнулась от резкого удара головой о что-то металлическое. Звон в сенсорах и вылезшие ошибки помогли ей окончательно проснуться и прийти в себя. Девочка нашла себя запертой в темном узком пространстве, в котором она еле могла пошевелиться. «Я в шкатулке?» — спросила она сама себя, и, услышав голоса снаружи, прислушалась.       — У тебя руки из какого места растут?! — крикнул кто-то. — А если бы она сломалась, с нас бы шкуру содрали!       — Я не виноват, что это дрянь такая тяжелая! — ответил ему второй. — Открой, посмотри, всё ли с этим в порядке!       — Ещё чего не хватало, пусть уж сваливают вину на техников, а не на нас, — сказал первый. — Нам и так платят слишком мало за то, чтобы получать грыжу на этом неблагодарном предприятии.       Чарли почувствовала легкую тряску — её извозчики продолжили движение. «Интересно, куда они меня несут? Неужели здесь и вправду есть боулинг? — подумала девочка. — Это интересно. Никогда бы не подумала о том, что в нашем кафе будет боулинг! Но зачем я там? Хотя вполне логично. Зная, что есть дети, такие как Фритц, которые бы, не задумываясь, кинули в другого шар, здесь и вправду может понадобиться моя помощь».       Через некоторое время покачиваний из стороны в сторону мужчины донесли шкатулку до её места. «Ну наконец-то, — промычала Шарлотта, которую чуть не укачало в пути. — Им повезло, что робота не может вырвать…»       Пока Чарли приходила в сознание и настраивалась на работу, она услышала чей-то третий голос, который сильно отличался от всех предыдущих. Он был более тонким, стеснительным, но нежным. Кому бы он ни принадлежал, этот человек уже нравился девочке.       — Ч-что это? — неуверенно спросил тот.       — Встречай своего нового коллегу, — произнес один из доставщиков и открыл шкатулку.       Девочку ослепил яркий неоновый свет помещения. Он сильно отличался от белой холодной лампочки, горевшей в отделе «Запчастей и Ремонта». Здесь же, в этом помещении, всё выглядело так красиво и завораживающе, что Шарлотта сначала даже не обратила внимания на людей, ожидавших её появления.       Это был огромный по своим размерам боулинг с множеством дорожек, игральных автоматов и баром с мороженым и коктейлями, за которым стояли маленькие относительно неё боты с лицами, напоминавшими ей робота Бэйби. На гладких стенах висели мотивирующие плакаты с разными членами труппы, выглядевшими очень милыми и красочными.       Вдруг раздался тяжелый удар о керамический блестящий пол, заставивший Шарлотту вздрогнуть и бегло перевести взгляд на причину шума. Девочка оторопела.       — Глазам не верю, ты ли это, Марио? — спросил у неё её старый знакомый, от неожиданности уронивший шар для боулинга.       — Б-бонни? — неуверенно спросила девочка, не сводившая глаз с фиолетового кролика.       Сначала медленно, но затем бегом к ней подлетел Бонни и, обняв за талию, вытащил из шкатулки и закружил её в воздухе. Он радостно смеялся и крепко сжимал куклу, которая так же радостно обнимала его в ответ. Шарлотте было приятно снова увидеть её дорогого любимца, особенно в такой красивой обертке.       Бонни стал намного шире и более «спортивным» на вид; пропал толстый животик, но зато появилось множество всяких украшений: на ушах, глазу и локтях сияли разноцветные звездочки, на носу сверкали черными линзами золотые очки с оправами в виде звезд, на ступнях и голенях — неоново-зеленые волнистые линии, а сам Бонни был одет в незастёгнутую белую рубашку с коричневым жакетом, на котором была золотая табличка с красиво выведенными буквами «Бонни».       Совсем скоро он поставил Марионетку на пол, отступив немного назад и смущенно прижав уши.       — Извини меня, это просто от радости! Я не хотел тебя смущать! — заверил Бонни, смотревший на Шарлотту снизу верх. Это немного рассмешило Чарли, ведь она никогда не была такой высокой (Бонни был ниже на голову), и теперь кролик был для неё таким милым и невинным, пусть и был шире раза в два (в талии точно).       — Ты нисколько меня не смутил, я рада тебя видеть, — голос у Марионетки был мужской, что сначала напугало девочку, но вида она не подала. Это был приятный тенор, успокаивающий своею нежностью и мелодичностью; его будто создавали для успокоения других и хитрого затуманивания разума, подействовавшего на кролика в полной мере. Бонни будто бы залился краской, это было видно по едва дрогнувшим ушкам, опустившимся вниз. Шарлотта была рада ему, но вдруг её радость сменилась смутной неуверенностью. В голове Чарли вспыхнул трудный вопрос, ответ на который она сама себе не могла дать. Перемену заметил и бот, который настороженно взглянул на Марионетку. — Скажи, Бонни… Ты меня помнишь?       Кролик застыл, прокручивая вопрос у себя в голове. Его беспокойный взгляд бегал из стороны в сторону, будто искал поддержки в двух грузчиках, безмятежно болтающих между собой, и в своих же плакатах.       — Эм, ну, конечно, я тебя помню! — смущенно ответил Бонни. — Что ты имеешь ввиду под этим?       — Я имею ввиду, какую именно меня ты помнишь? — со страхом посмотрела на него Чарли. «А ведь и вправду, Бонни мог знать меня как охранника из первой пиццерии, где я умерла, как работника призового уголка во второй пиццерии, где случилось множество несчастий, и как одержимого робота с душей его прежней хозяйки… — думала про себя девочка. — Хоть бы он был создан с нуля, без всех воспоминаний о минувших кошмарах!» Она могла поклясться, что будь она жива, у неё кровь бы застыла в жилах.       — Эм, ну… — замялся Бонни. Было видно, что его ИИ не ожидал такого вопроса и не мог сразу дать ответ. Чарли застыла в ожидании, её всю колотило изнутри, а платы стали перегреваться ото всех эмоций, переполнявших её. Наконец кролик вымолвил: — Я не помню конкретно тебя. Я просто знаю, что Марионетка всегда был добр ко всем и что ты следил за детьми ещё тогда, когда меня и не существовало.       — О-у, — удовлетворенно выдохнула Шарлотта, — но зато я хорошо помню всего тебя.       «Хорошо, что ты не помнишь меня,» — успокоилась девочка. Чарли по привычке легонько ткнула его в нос, а после провела ладонью по гладкой голове, чем заставила Бонни ещё сильнее засмущаться. «Никогда бы не подумала, что из тебя сделают такого стеснительного зайчика! — грустно усмехнулась про себя девочка. — Ты совсем как Джереми… Интересно, как он там?»       Этот добрый мальчик был одним из самых лучших её друзей, который, пускай, часто плакал по пустякам и смущался с поведения его брата Габриэля, но был храбр и отважен. Его смерть стала особенно травмирующим событием в жизни Чарли…       А Бонни тем временем весь расплылся в ласке Чарли и не заметил, как наступило время открытия. Он встрепенулся и, подняв уши кверху, замер, прислушиваясь к каждому шороху. Шарлотта, наблюдавшая за этим, отметила, что в таком виде он ужасно походит на настоящего зайчика, но говорить ничего не стала: не желала сбивать его с мысли.       — Кажется, мне пора на сцену, — подытожил Бонни, — Фредди зовет.       — Ты слышал его? — изумилась Шарлотта, не уловившая ни единого звука.       — Мои аудио-сенсоры довольно чувствительные, так что я могу услышать тебя на большом расстоянии, — похвастался кролик. — Правда, это работает только с роботами, поэтому людей я могу распознать только в радиусе 10 метров.       — Мне идти с тобой? — неуверенно спросила Чарли. Она понимала, что вопрос звучал совсем не свойственно для ИИ, но сейчас он затих абсолютно, оставляя её наедине с собой. Ей казалось, что лучшая идея — расспросить как можно больше, чтобы потом не делать глупых и нелогичных ошибок. Всё же программе своего чипа следовать она не могла, потому что попросту не слышала его команд. «Кажется, моя воля слишком сильно подавила Марионетку,» — неуютно кольнула Чарли эта мысль, от которой ей стало очень стыдно перед ним.       — Хм-м, — протянул он. — Почему бы и нет, — В голове Бонни появилась мысль, огоньки которой засияли в его красных глазах, и он бодро забил лапой от нетерпения.       — Ты что-то удумал, определенно, — с интересом посмотрела на него девочка, скрестив руки на груди. — Я заинтригована.       — Как насчет того, чтобы представить тебя перед всеми нашими зрителями и командой прямо во время выступления?       Чарли опешила. Ей было трудно представить себя на сцене перед толпой людей, которые пришли посмотреть на выступление уже известных им маскотов, повеселиться и вкусно поесть. Что она будет там делать? Просто скажет: «Всем привет, я тут новый смотритель!» и уйдет со сцены? Да и вдруг она собьет других с их привычной программы? Ей бы не хотелось портить этот вечер никому своим внезапным появлением.       — Бонни, я не…       Но не успела она договорить, как кролик схватил её за руку и побежал в гримерную, крича: «У нас нет времени на раздумья!» Шарлотте ничего не оставалось, кроме как подчиниться.       Бонни, при своем немалом весе, умудрялся обгонять её и вести по всему «Пицца-Плексу», показывая разные прилавки, кафе и игровые зоны, а Чарли постепенно запоминала их местоположение, пускай названия и расцветки заведений смешивались воедино. Девочку поражал масштаб торгового центра, о размерах которого её отцу можно было только мечтать! Шарлотте показалось, что она попала в какую-то красочную необъятную страну, идею которой взрастил когда-то Генри и её дядя. Всё вокруг переливалось в перламутровых и неоновых оттенках, всё светилось и манило к себе своей сочностью и свежестью. Музыка лилась из каждого уголка этого великого места, вводя слушателя в прекрасный экстаз, который никто не желал оставлять до конца работы ТЦ. Шарлотта едва не расплакалась от такой красоты и величавости этого места, и ей было обидно за других, за то, что они так и не смогут окунуться в этот чудный мир красок и веселья.       Через несколько лестничных пролетов, пробежек по пустым техническим коридорам и спуск в лифте они прибыли на точку сбора. Бонни остановил Шарлотту прямо перед входом в гримерную.       — Никуда не уходи отсюда, я пойду договорюсь кое с кем, а затем пойду на сцену. Когда ты услышишь что-то вроде «но это не последний наш сюрприз», ты пройдешь через эту дверь, а дальше — в дверь напротив, хорошо? — расписал ей сценарий Бонни.       Шарлотте эта идея не особо нравилась, но она пыталась верить в необоснованность своих суждений. Всё же, если её друг говорит ей поступить так, то почему всё должно пойти по наклонной? Чарли помолчала, но после утвердительно кивнула, показав взгляд, полный решимости. От этого у Бонни во взгляде появилась та уверенность, которой не было в момент их первой встречи. Кролик твердо зашел в гримерную, где в это время собирались остальные члены банды, но их Шарлотта не успела ни услышать, ни увидеть. Слишком плотные двери и слишком не привыкла она менять чувствительность поступающего сигнала в аудио-сенсорах.       Чарли было неуютно стоять в пустом белом коридоре, в ожидании какого-то знака к её появлению… где-то. Она уперлась спиной о меловую стену и стала прислушиваться к тому, что происходит внутри неё. Механизмы скрежетали, пластины грелись, а провода неистово шипели. Вся её система, которую она подавляла своей душой, стала надрывно сигналить о нарушении протокола Марионетки, что она не должна появляться на сцене, так как просто для неё не создана, но сейчас Чарли было уже всё равно. «Я не могу сейчас следовать твоей программе, Марио! — умоляла девочка прекратить звуковые пытки. — Бонни уже убежал договариваться обо мне. Если я не выйду, то подведу его!»       Шарлотта повернулась к двери и медленно приблизилась, прислонив один из аудио-сенсоров к ней. Настроив максимальную чувствительность, она надеялась услышать хоть что-то, хоть какую-то информацию о том, что будет происходить на сцене, но в гримерке стояла абсолютная тишина. «Неужели уже ушли?» — испуганно спросила себя Чарли.       «ДАМЫ И ГОСПОДА! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА НАШЕ УТРЕННЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!» — раздался голос диктора прямо над Шарлоттой, едва её не оглушивший. Она молниеносно понизила чувствительность своих аудио-сенсоров, заменявших уши. Оказалось, что Чарли стояла прямо под динамиком, ввинченным в потолок. Шарлотта грозно показала ему кулак, а после схватилась за вибрирующие сенсоры, стараясь остановить их колебания.       Звон стоял ещё долго, системы предупреждающе мигали о превышении базового уровня звука. «А я как будто не знаю!» — недовольно подметила девочка, стараясь успокоить ИИ. Подавив власть Марионетки, до Шарлотты донесся голос диктора, заводной и резкий. Такие люди обычно созданы для того, чтобы быть ведущими каких-нибудь вечерних шоу, а также чтобы заманивать людей в разные сомнительные места: «…наши дорогие аниматроники готовы представить вам их новый альбом, над которым ваши любимцы корпели очень долгое время! Не будем же медлить и поприветствуем их бурными аплодисментами!» До Чарли донеслись громкие овации и крики маленьких поклонников, ожидавших своего шанса окунуться в мир неона и звездных лучей.       Из динамика полилась сольная партия электрогитары, задавшая мелодии бодрый и цепляющий ритм, чем-то напоминавшая Шарлотте те старые кассеты с музыкой, которые слушал её отец во время работы или поездки вместе с дочкой. «Это Бонни!» — улыбнулась себе девочка, вслушиваясь в его звонкое соло. За ним подключились и другие.       Басовая гитара окрашивала приму, создавая ей приятные затягивающие оттенки, а грубые барабаны нагоняли темп, придавая ощущение ускорения мелодии, но сохраняя свой начальный тон. Чарли стала покачивать головой в такт музыки и представлять, как перебирает струны виртуальной гитары, выдавая сочные риффы. И вот до неё донесся низкий баритон, приятно обволакивающий уши и словно бы манящий на танцпол, певший свою песню о счастливых днях жизни подростка. «Фредди, ты ли это? — далась диву Шарлотта. — Ну дела, вот так голос! Совсем не похож на роботизированный! Вот бы быть сейчас там и смотреть на вас всех! Меня так и тянет танцевать!» Чарли пританцовывала и подпевала медведю на припеве, который выучить не составило труда.       Она не была стеснительным ребенком, ей часто приходилось помогать на детских вечеринках, показывая детям движения на танцполе, и, как говорил её папа, у неё был талант чувствовать музыку и создавать оригинальную хореографию. Хотя в свои 70–80-е годы ей неоткуда было брать готовые танцы: все новые песни выходили либо сразу на кассетах, либо круглосуточно крутились по радио. Увидеть свежий клип — настоящая роскошь в те года. Безудержная фантазия девочки спасала её на вечеринках.       Дождавшись конца песни, зал загремел и зашумел, захлопав в ладоши. Девочка также поблагодарила своих старых друзей за исполнение такой чудесной песни, напомнившей своей мелодией такие далекие деньки её жизни. В этот момент она старалась не думать о своих потерянных друзьях и лишь надеялась, что они упокоились с миром, даже без неё.       «Какое фантастическое зрелище! Какой модерн, какое восхитительно сочетание инструментов! Если кто-то захочет услышать эту музыку у себя дома, то вы всегда можете зайти к нам на сайт и прослушать её столько раз, сколько захотите… — внезапно бодрая речь диктора оборвалась. Он тихо шептался с кем-то у микрофона, а после короткой паузы продолжил с тем же неунывающим голосом. — Простите за задержку, но мне сообщили наиприятнейшую новость — наш новичок хочет предстать перед вами во всей своей красе! «Что за новичок?» — читаю я вопрос в ваших глазах! Наберитесь терпения, он и сам вам всё подробно о себе расскажет! Встречайте наш сюрприз!»       «Пора!» — крикнула Шарлотта и, с силой открыв дверь, пролетела мимо гримерной, даже не успев толком осмотреть её. Перед глазами оказались широкие красные двери, чьи ручки переливались всеми цветами радуги. Она на секунду застыла около них, опасаясь того, что будет, когда она всё же пройдет дальше. Чарли держала свою руку на переливающейся ручке и думала: «Может, пока не поздно, уйти и не мешать, а Бонни сказать, что программа не позволила преодолеть эту баррикаду?..»       «Совсем скоро он появится прямо перед вами, а пока — поддержите его своими аплодисментами! (Это точно верный сценарий?)» — сообщал оратор. Шарлотта услышала за дверцами ритмичные хлопки людей, ожидавших её появления.       Ей вдруг вспомнились времена, когда она успокаивала Габриэля, Фритца, Сьюзи и Джереми, волновавшихся перед их первым выходом на сцену в виде талисманов пиццерии. Они боялись, что люди что-то заподозрят или что они всё испортят своими переживаниями, но Шарлотта пообещала, что будет «позориться» вместе с ними. Когда же они появились на сцене, она самая первая начала им хлопать, а за ней стали повторять и дети, и их родители. Да, Чарли могла вызвать подозрения у работников своей вольностью, но она не могла кинуть друзей на произвол судьбы, и, несмотря на их внутренний стыд, они смогли даже немного помочь своим новым телам, добившись большей живости их движений.       «Нет», — подытожила девочка, открыв двери перед собой. Она зашагала по ярко освещенному коридору, на стенах которого были огромные телевизоры с движущимися постерами на них; её путь подсвечивали тысячи софитов, тысячи путеводных звезд, прокладывавших ей дорогу в новое, не израненное кольями прошлых ошибок будущее, шанс попасть в которое ей подарила сама вечность. «Прошло уже слишком много времени, — говорила про себя Шарлотта, твердо ступая по ковровой дорожке из переплетающихся разноцветных кружков света. — Мне уже нечего боятся и стесняться, — до её сенсоров долетели восторженные крики людей, предвкушающих скорое её появление. — Если смерть оставила меня здесь, чтобы я лицезрела всю эту красоту, то так тому и быть, — Шарлотта дошла до конца коридора и ступила на круглую блестящую платформу, в голубом цвете которой отразилась она сама, полная решимости и надежды. — Я не буду отказываться от такой возможности! — платформа устремилась вверх, откуда исходил и голос диктора, и томительные возгласы толпы, и стала наполняться чарующим, искусственным, блестящим туманом из специальных машин по краям».       «Вот и он, встречайте! Новый член нашей потрясающей труппы! — произнес оратор с замиранием сердца, ведь он и сам не знал о появлении новенького. — И это…»       Платформа остановилась, и туман пополз вниз со сцены, раскрывая всем присутствующим личность нового маскота Пицца-Плекса. Шарлотта, полная страха и любопытства, вглядывалась в зал, полный людей всех возрастов. Он был настолько забит, что некоторым пришлось разместиться на этажах повыше и оттуда высматривать их любимцев. Сначала девочке показалось, что она попала в сказку, а платформа была всего лишь порталом: в свете вывесок и ламп вокруг неё витал блестящий пар, из которого, словно Афродита из пены, появлялась её фигура; со всех сторон её окружали люди, казавшиеся такими крохотными, одетые в фирменные футболки с брендированными игрушками и с огоньками в глазах ещё не ушедшего детства, имевшимися даже у стариков. Все они вглядывались в Чарли с нарастающим чувством восторга и удивления; ожидания какой-то магии и чудес читались в их душах, и все их сердца бились в унисон, полные трепета и предвкушения. Сейчас Шарлотта не могла описать свои чувства: ей одновременно хотелось спрятаться ото всех, чтобы они не вглядывались в неё так хищно, и наоборот больше чувствовать это внимание, которого она не получала столько лет. Этот интерес к её фигуре, к её личности. К её душе.       «Марионетка?! — то ли пребывая в шоке, то ли полный радости закричал диктор. — Удивлены?! И я не меньше! Нашим новичком стал один из самых первых и величайших аниматроников всех пиццерий! Уж поверьте, кому-кому, а ему можно поручить и за ребенком присмотреть, и его побаловать! (Но не очень сильно, нужно знать меру во всем!)»       Чарли не смогла придумать ничего лучше, кроме как театрально поклониться публике. С секунду стояла полная тишина, которая сначала несколько испугала Шарлотту. «Я им не понравилась?» — опасливо спросила себя Чарли.       — Это же Марио! — крикнул один из стариков с первого ряда. — Он же присматривал за мной, когда я был ещё ребенком!       — Привет, Марионетка! — крикнула другая женщина. — Я помню, как ты подарила мне плюшевую игрушку!       — Эй, дедушка же о тебе рассказывал! — крикнул мальчик из зала. — Ты ему подарил торт на его день рождения, когда он был маленьким!       Весь зал стал кричать имя Марионетки, радуясь его появлению и благодаря за прошлые заслуги. Шарлотта едва не пустила слезу, тая от всех этих приятных слов и воспоминаний. «Они помнят обо мне! — сияла Чарли, одаривая каждого крикнувшего человека своим любовным взглядом и тихим «спасибо». — Практически все они уже бабушки и дедушки… У них есть внуки, которым они рассказывали о счастливых днях в пиццерии! Как же я рада за вас! Вот бы и я могла рассказывать своим детям об этом…» На минуту Шарлотте стала так печально за себя и за всех её родных, у которых забрал будущее один отвратительный человек — Уильям Афтон, которого она когда-то называла своим дядей. Она представила, что бы было, если бы они остались живы. Они бы смогли также со своими детьми прийти в новое заведение, которое бы скорее всего принадлежало ей, Майклу, Кэссиди и Лиззи, где бы те стали рассказывать о минувших днях, о детстве, юности и зрелой жизни, проведенных в этих местах за поеданием вкусной пиццы, в играх с друзьями и в выступлениях их любимых маскотов. «Как же всё могло пойти по-другому, если бы не он… — пригорюнилась девочка, но мигом себя поправила. — «Если бы» — плохое выражение. Всё что угодно могло пойти не так, если бы я не родилась или если бы папа не познакомился с ним. Все эти «если» — просто пустая трата времени, особенно, после того как это уже случилось…»       — Пс-с, Марио, сюда! — позвал её Бонни, протянув свою руку и помогая слезть с платформы. Чарли спрыгнула к нему, и тот радостно шепнул ей: — Все от тебя в восторге! Ты бы видела челюсть Фокси, когда он тебя увидел!       — Что, Фокси? — Шарлотта поймала себя на мысли, что совсем забыла о том, что находится на сцене с другими аниматроники. Ей стало стыдно перед ними за то, что бывшая «хозяйка» обделила их своим вниманием.       — О да, именно он! — ехидно подметил Бонни, взглядом указывая на своего друга. Шарлотта посмотрела на лиса, располагавшегося платформой выше, и приятно удивилась: как и сам кролик, пират был сделан совсем по-новому, но со вкусом, хотя рассмотреть его внимательнее было непросто: ей мешал туман из генераторов, шедший без остановки. — Ну что, готова зажечь?       — Я не уверена, что смогу. В моей программе нет никаких заранее загруженных танцев, — поделилась своими переживаниями девочка. Бонни лишь скептично хмыкнул.       — Ты же не думаешь, что кто-то требует от тебя здесь танцев уровня Кортеса? Просто получай удовольствие от своих действий, людей привлекают такие яркие звезды, как ты! — приободрил её кролик, стараясь в каждое свое слово вложить максимум уверенности. — И ты знай, что я всегда готов начать позориться с тобой.       Шарлотта улыбнулась ему глазами, искрившимися от уюта и милоты. Она могла поклясться, что, зная этого кролика не так долго, уже готова отдать за него свою жизнь, чтобы он мог продолжать радовать людей своей музыкой. Чарли встала рядом с ним, плечом к плечу, и громко произнесла: «Давайте устроим вечеринку!»       Зал взревел, подначивая роботов продолжить их концерт, а диктор объявлял всё новые и новые песни, мелодия каждой из которых цепляла Шарлотту за душу и не позволяла сойти с её танцпола. Она веселилась от души, создавая контрастный дуэт своему кролику, который также старался идти с ней на танцевальный контакт. Временами она могла видеть фигуры других аниматроников (в основном, их светящиеся глаза), которые с любопытством смотрели на неё и искренне улыбались ей. Концерт проходил долго и энергично, но никто не желал уходить. Это утро было самым прекрасным за всю её жизнь, и навряд ли когда-то она сможет сказать иное. Ей было весело, прекрасно и легко, так, как никогда не было в пустоте.              После концерта в гримерке Шарлотте не дали сказать и слова, как её со всех сторон буквально «облепили». Фредди и Чика затискали своего старого друга, засыпая того вопросами друг другу наперекор, а Чарли только и успевала отвечать им: «Я не знаю» и «Я не уверена».       — Оставьте вы его, ради всех кладов Голландца! — отогнал их Фокси в своей привычной манере: зацепив их крюком за щели костюма. Его голос сильно отличался от голосов Бонни и Фредди: он был резким, грубым и с небольшим «рыком» и хрипотцой — со всем, что заставляло звучать его ещё более опасно и по-пиратски, хотя задорности ему было тоже не занимать. — Он же только пришел, а вы уже хотите пустить его на убой своей заботой.       — Мы просто очень рады тебя видеть, Марио! — оправдывался будто перед Чарли Фредди, в чьем голосе слышался легкий плач радости. — Так неожиданно тебя увидеть…       — Капитан, если вы не прекратите себя так вести, то я подниму бунт! Мои уши не могут выдержать такой тонны сахара! — демонстративно прикрыв уши, прокричал Фокси.       Фредди и лис стали громко перекликаться, уже даже позабыв о том, что здесь стоит их объект недавнего интереса. Позже к драчунам подключились Бонни и Чика, старавшиеся их успокоить.       Вся эта картина необычайно тронуло сердце Шарлотты: она снова будто видела, как спокойный Габриэль и вспыльчивый Фритц дерутся друг с другом, а Джереми и Сьюзи, дабы их не выгнали из заведения, старались их растащить по разным углам, но, даже несмотря на частые ссоры, всё равно они оставались лучшими друзьями, стоявшими друг за друга горой. Одинокая слезинка прокатилась по её маске, которую, к счастью, никто не заметил. Она быстро вытерла её и стала наблюдать за этой сценой, душевно умиляясь с неё.