imagine with aot boys

      Кирштайну не нравятся ранние подъемы. Ему не нравится ходить в школу, потому что он ненавидит это место. Оно угнетает и вводит в депрессию, заставляет делать то, что ему не по душе. Начиная с седьмого класса Жан часто прогуливал уроки и получал замечания от учителей, за что мама устраивала ему головомойку. Однако все поменялось, когда в старшей школе в их класс пришла новенькая. Кирштайн тогда опоздал на урок на пятнадцать минут, наигранно совестливо извиняясь перед учителем. Проходя к своему месту, он увидел за своей партой незнакомую девушку и тут же притормозил. А она словно не замечала его присутствие: писала что-то в тетради и убирала мешающие /цвет твоих волос/ волосы за ухо. Жан всё же прошёл дальше и сел рядом. Перспектива того, что он отныне будет сидеть за своей партой не один, ему не нравилась.       Копашась в своем рюкзаке в поисках ручки, кареглазый выругался. Никаких письменных принадлежностей он с собой не взял, в том числе и простой карандаш, без которого парень не обходится на скучных переменах. Он никогда его не забывал. И что ему теперь делать на переменах, если не рисовать?       Повесив сумку на спинку стула, пепельноволосый тяжело вздохнул и уставился на доску, где учитель разбирал с классом новую тему. Просить у одноклассников ручку он не хотел, потому что все были слишком заняты работой.       — Держи, — шёпотом произнёс девичий голос, на который Кирштайн резко повернул голову. Новенькая протягивала ему ручку, смотря на него так, словно знала много лет, — или ты не будешь…       — Спасибо, — перебил Жан. Улыбка как-то сама по себе расплылась на его лице, как и странное чувство, зародившееся в груди. Девушка улыбнулась в ответ, недолго разглядывая соседа. Жан сделал заметку в голове о том, что она довольно симпатичная, но попытался забыть об этом, открывая тетрадь. Вообще-то писать он не планировал, тем более внимание привлекала новенькая. Но в тот день почему-то написал тему от начала и до конца. Впервые. Т/и делала из него, как говорила миссис Кирштайн, человека.       С того дня Жан ни разу не прогуливал уроки, за исключением случаев, когда он болел. Но и в такие моменты Кирштайн отказывался оставаться дома, а Т/и — так звали новенькую — настаивала на том, чтобы он остался дома и лечился. Она отсылала ему конспекты, спрашивала о самочувствии, и такая забота отзывалась теплом в груди Жана. Он быстро понял, что влюблён и что это необратимо. Их отношения развивались маленькими шажками, и Жан стал осознавать, что его чувства взаимны. Понял он это в середине учебного года, когда на большой перемене в кабинете не осталось никого, кроме него и Т/и. Кирштайн положил голову на парту, прикрыв глаза, и устало вздохнул, расслабляясь. Рядом сидящая девушка взглянула на него и не смогла сдержать улыбки, так мило выглядел одноклассник. Её рука потянулась к его чёлке, которая лезла на глаза, и смахнула её, еле ощутимо касаясь лба. Сердце Жана сделало сальто. Он открыл глаза, смотря на соседку, и та тут же смутилась, убирая руку, чем вызвала у Жана смешок.       — Ты милая.       — Правда?       — Правда. Наверное, мне стоит чаще спать вот так.       — Жук.       Жан тихо рассмеялся, продолжая смотреть на Т/ф. Через несколько минут она тоже легла на парту и смотрела на парня не отводя взгляд. Теперь Жан потянулся к её лицу и мягко щёлкнул Т/и по носу, от чего девушка мило сморщилась.       — Я готова провести так вечность, — вырвалось нервно у неё, однако эти слова были чистой правдой.       — И я, — согласился Жан, — я тоже готов.       Жану многое не нравилось в его жизни, но Т/и была его болеутоляющим, его смыслом жизни, ради которого хочется стараться и быть лучше.