imagine with aot boys

      Т/и зашла домой и готова была целовать пол, настолько сильно вымотал её этот день. Двигать конечностями было невыносимо больно из-за ноющих после двух уроков физкультуры мышц. Шум кастрюль, тарелок и звуки воды на кухне помогли девушке сделать весьма логичный вывод: мама дома. Или бабушка. Разницы особо не было, потому что, когда кто-то из этих двух женщин находится на кухне и принимается за готовку, эта комната плачет по чистоте. Вокруг обязательно будут стоять все кастрюли, миски, ложки, вилки… А пол и кухонный гарнитур после готовки клининговая служба вымывала бы сутки. Поэтому Т/ф никогда не любила находиться на кухне с ними, и тем более убирать после них. Будет вкусно, конечно, но очень грязно.       — Привет, — произнесла девушка, остановившись на пороге кухни. Как и ожидала: везде бардак. И обеденный стол, и столешница, и плита, и раковина…       Бабушка стояла в своём излюбленном синем домашнем халате и помешивала что-то половником в кастрюле. Затем повернулась к внучке и удивленно вскинула брови.       — О, Т/и, ты пришла! — весело воскликнула женщина.       «В настроении, значит»       Бабушка была женщиной пухленькой, с седыми волосами, серо-зелёными глазами. Она была красивой бабушкой, все замечали это и делали комплименты. Не каждый, когда старел, выглядел хорошо, а ей вот удавалось. И нет, дело не в хорошей сохранившейся коже. Она у неё была с многочисленными морщинами, однако бабуля всё равно оставалась красивой женщиной.       — Я жуть как устала, — проныла Т/и, но бабушка ничего ей не ответила. Слишком была занята готовкой. Оно и к лучшему. Медленными шагами Т/ф направилась в свою комнату на второй этаж. Она понимала, что не сможет спать, зная, что на кухне срачка. Но тело так сильно болело и Т/и хотелось простого человеческого отдохнуть. Хотя бы десять минуточек.       Дверь в собственной комнате была приоткрыта. Т/и подумала, что мама опять что-то искала и не закрыла её. Зайдя внутрь, /цвет твоих глаз/ уловила неприятные запахи после готовки, проникшие в комнату. Открыла окно настежь, закинула рюкзак на стул, переоделась в любимые пижамные штаны с огромной футболкой и плюхнулась на кровать, закрывая глаза. Любимая кроватка была блаженством для её ноющих мышц. Девушка накрылась пледом и уже почти заснула, но её прервал крик бабушки, просящей об уборке.       — Твою мать, — заорала Т/и в подушку. Отдохнуть сегодня она явно не сможет.       Когда с уборкой было покончено, девушка снова умчалась на больных ножках к себе, однако заснуть так и не смогла. Лежала себе, глядела в потолок. Потом смотрела на ютубе ролики про книги до конца вечера. На улице стемнело, поэтому комнату освещал свет от уличных фонарей. Была середина мая, погода была восхитительной. Встав с кровати, девушка подошла к рабочему столу и взяла в руки телефон. Посмотрела время. Восемь вечера. Не дурно. Она решила не нарушать, несмотря на боль во всём теле, свой весенний марафон вечерних прогулок, поэтому переоделась в штаны с более удобной футболкой и кроссовки с банданой.       — Ба, я пройдусь, — предупредила она. Женщина сидела в гостиной на диване и смотрела новости. Каждый божий день. Наверное, в прошлой жизни она была политиком. На сказанное внучкой она кивнула, поглощенная телевизором.       На улице и вправду было хорошо: ветер приятно обдувал лицо и трепал волосы; кузнечики, или какие-то насекомые, давали о себе знать своим треском, да и комары тоже в долгу не оставались. Направление брюнетка взяла к супермаркету, чтобы купить /твой любимый напиток/, который она обожала. Т/и никогда не знала и не видела человека, который любил или хотя бы раз пил /твой любимый напиток/ в этой симпатичной баночке. Очень хотелось с кем-то обсудить этот умопомрачительный вкус.       Довольно попивая напиток, Т/ф прошлась дальше маркета и съежилась от холодного потока ветра. На свою голову ведь не взяла куртку. Мама бы сейчас её отругала. И не только за куртку, а в целом за её внешний вид.       Вибрация телефона вывела из мыслей и Т/и вытащила его из кармана, глянув на экран.       — Да?       — Я тебе пишу уже полчаса, ты где? — от наигранно недовольного голоса подруги Т/и тихо пускает смешок.       — Гуляю. Интернета нет просто, — /цвет твоих волос/ пнула носком небольшой камешек, который откатился на несколько метров. Эта игра ей пришлась по вкусу, поэтому она продолжила. Подруга на телефонной линии вздохнула, недовольно ответив:       — Как обычно. Не боишься, что украдут такую красотку?       — Я сама кого хочешь украду, — улыбнулась Т/ф, продолжая играть с камушком. Она уже дошла до запретной зоны, которую запретила сама же себе, и даже не обратила на это внимание. Вокруг стояли заброшенные здания, где, как думала девушка, ежедневно гуляли наркоманы или алкоголики. Возможно здесь даже убивали людей и их кости валялись по этажам заброшек. Это место буквально находилось рядом с оживлённой стороной улицы, но так сильно отличалось старьем и угнетающим видом, что становилось не по себе. Оно как будто неживое. Впрочем, так и есть.       — Ну-ну. Я что звоню-то. Завтра дуешь с нами на вечеринку.       — Я пас.       — Это был не вопрос, Т/и.       — /Имя твоей подруги/, не хочу я, ладно? — проныла девушка, поёжившись от холода.       «Ну надо было куртку брать»       — Захочешь. Позже поговорим. И иди домой, а то темно. Встретишь сейчас всяких там… не знаю. Потом не хочу над твоим трупом реветь.       — Господи.       Т/ф так долго пихала камушек, что не поняла, как зашла в самую глубь заброшенного района. Камушек отставила валяться, а сама огляделась. Пугающе завораживаще здесь. Страшно, но красиво. Что-то в этом было. Оглядываясь и рассматривая пустые здания, грязные стёкла, заросшую траву, девушка обняла себя руками. Стало некомфортно, хотелось развернуться и уйти, но чей-то голос прервал её мысли. Это был стон, такой, как будто кто-то ныл от боли. Сердце быстро забилось в грудной клетке от испуга, хотя Т/и лишь вздрогнула от этого звука. Она быстро развернулась и посмотрела по сторонам. Кто это был?       — Чёрт возьми, — прошептала девушка, разворачиваясь, чтобы уйти домой.       И снова стон.       Остановилась. Подумала.       «Ты что творишь? А если тебя сейчас убьют? Распрощаешься с жизнью раньше времени. Уходи»       «А может кто-то уже умирает?»       Девушка сжала пальцы в кулаки и направилась на звук. Было страшно и стало ещё холоднее. Как будто внутри все органы замерзли и больше не могут выполнять свои функции. Где-то в высокой траве она услышала шорох.       «Господи, там кто-то шевелится»       Страх только накатывал всё больше с каждым боязливым шагом. Т/и успела помолится Богу раз двести. Когда она дошла до высокой травы, то широко распахнула глаза и раскрыла рот, который после зажала ладонью. В траве лежал человек. Лежал и истекал кровью. Т/и очень хотелось закричать, но от шока она стояла как вкопанная и почти не дышала. Глаза смотрели на молодого парня. Лицо, искаженное от боли, было побито, из носа и приоткрытых губ текла кровь, прокладывая дорожку до самого основания шеи, и местами она уже превратилась в корочку. Чёрные волосы сильно растрепались и в них застряли травинки. Смотреть на него было невозможно. Невыносимо. Он лежал с закрытыми глазами и хмурился от боли.       «Кто с тобой такое сделал?»       «Как долго ты здесь лежишь?»       Парень лежал в грязных от земли штанах, его футболка была покрыта пятнами, блестевшими от единственного фонаря на этой стороне улицы. Т/ф могла поклясться, что это кровь. Да, это точно была она: юноша еле сжимал правой рукой левую, и при свете фонаря было видно четкий красный цвет. Его серые спортивные штаны были порваны в нескольких местах, также покрытых большими красными пятнами. Но рука… Рука выглядела очень плохо.       — Чёрт, чёрт, чёрт, — запаниковала /цвет твоих волос/, оглядываясь по сторонам.       Парень снова застонал.       Девушка приблизилась к нему и села на корточки. Лихорадочными движениями стянула бандану с головы, сложила её в несколько оборотов вдоль и, аккуратно убирая ладонь парня от кровоточащей руки, принялась обматывать ткань вокруг раны. Она была ужасной. Просто омерзительная дыра в руке.       — Нет… — прошептал он, не открывая глаз. Наверно, считал, что ему снова навредят. Его рука ощутимо коснулась девичьей руки и Т/ф вздрогнула от испуга.       — Не бойся, — сказала она. От дрожи в голосе стало противно, а от беспомощности в этой ситуации стало невыносимо страшно. Т/ф коснулась свободной рукой его ладони, которая еле сжимала ладонь девушки, — все будет хорошо. Я вызову скорую.       — Нет… — юноша резко дернулся, и от этого Т/и отскочила на метр. Незнакомец снова лёг. В конце концов он не в состоянии противостоять ей, а она не может оставить его подыхать, — никакой… скорой, — продолжал хрипло он.       Т/и, снова сев рядом, повернула его голову к себе.       — Я вызову… — тут она обратила внимние на свои руки. Заляпаны. Кровью. Чужой, — …скорую.       Парень снова что-то промычал, но на этот раз со злостью. Т/и бросала на него быстрые вгляды, набирая номер скорой помощи, и не понимала, как такое могло произойти. Почему он не хочет, чтобы она ему помогала? Почему? Что произошло?       — Пожалуйста, помогите. Здесь парень с серьёзным ранением в руке… Он… Боже, — она посмотрела на брюнета, а тот больше не показывал признаков жизни. Он отключился, — Он. Кажется, он потерял сознание…       Т/и стала трепать парня по щекам, но он не приходил в сознание.       — Пожалуйста, приезжайте на Винсент стрит, — Т/ф уже ревела и кричала от безвыходности и страха за чужую жизнь, — пожалуйста… Он же погибнет…

***

      Пребывание в больнице заняло уйму времени. Часы показывали час ночи. Т/и позвонила бабушке и маме, сказав, что пошла на ночевку к /имя подруги/. Придавать голосу максимум спокойствия и непринуждённости давалось девушке крайне тяжело. Скажи она правду родителям, её бы пустили на расстрел, поэтому пришлось маскироваться и врать, что она ненавидела делать. Подруге она отправила сообщение:       «Если что, я ночую у тебя».       А в ответ пришло:       «Чего? С каких пор ты шифруешься, Т/и? Но я скажу. А что случилось?».       Т/и ей не ответила. Нет желания и она сильно устала.       С каких пор она шифровалась? Она никогда так не делала. Редко говорила одно, а делала другое. Но сейчас ради неизвестного человека, попавшего в крайне ужасную ситуацию, она пошла на это.       «Каждый бы поступил так на моем месте. Ведь так?»       Сидя на лавочке в тихом и пустом коридоре больницы, Т/и нервно дёргала ногой и смотрела на рядом лежащую чужую спортивную сумку, чёрную и грязную. Т/ф не сразу заметила её, когда они были на улице. По приезде скорой, девушка кинула взгляд на землю, где лежал незнакомец, и заметила сумку. Она ухватила её с собой.       «Зачем тебе это? Зачем ты поперлась в скорую? Вызвала её — молодец. Она приехала — очень хорошо. Но нахрена, Т/ф? Зачем ты поехала с ним? Это не твоя забота».       Слеза скатилась по щеке. Т/и надеялась, что с парнем будет всё хорошо. Врачи сказали — выживет, но юноша потерял много крови.       Девушка потянулась к собачке замка и расстегнула сумку. Внутри оказались одежда с бельём, спортивные кроссовки, портмоне и влажные салфетки. Т/ф взяла в руки кошелёк. Выглядел он довольно дорогим, а дорогие вещи обычно делают именными, но никаких инициалов она не обнаружила. Раскрыла его и не заметила ничего, кроме денег. Никакой фотографии, ни кредиток, ни визиток. Ни-че-го. Но сумма была внушительной. Т/и подумала о том, откуда у такого молодого парня может быть столько денег.       «Может из-за этого его так? Тогда почему деньги не забрали?»       Она коснулась купюр, засунутых в кожаный кармашек, чтобы посчитать.       — Мисс? — спросил кто-то рядом. Т/и подняла голову и увидела перед собой мужчину в больничной форме, — операция прошла успешно. Больному необходимо очнуться после наркоза. Это займёт час-полтора. Возможно меньше.       — А я… могу я… могу я войти в… палату? К нему?       — Конечно, — ответил мужчина.       Т/и вернула кошелёк в сумку и застегнула её. Хирург провёл девушку в палату, а затем вышел, прикрыв дверь. Девушка медленно подошла к койке, рассматривая лежащего на ней юношу, и положила сумку рядом с тумбочкой. Его лицо было полностью перебинтовано, кроме левого глаза. Из чёрных как смоль волос убрали травинки, но было всё равно заметно, что они грязные. Операционная «футболка» открывала вид на острые ключицы и бледные сильные руки, сложенные по бокам туловища на постели. Парень спал, но было заметно, что ему что-то снится, ведь через бинты было видно, как он хмурит брови. Т/и почему-то захотелось дотронуться до него, но она подавила это желание. Уселась в удобное кресло, смотрела на него, радуясь в душе, что он жив. Ей ужасно хотелось спать, но она пыталась не отключаться. Ей необходимо было поговорить с парнем, когда он проснётся. Ответит ли он ей? У неё было много вопросов. Почему он валялся на забытой богом улице с, как оказалось, пулевым ранением в руке и многочисленными порезами? Почему не хотел, чтобы его спасали? Всё было так странно, что от таких мыслей у Т/и раскалывалась голова. Битый час она сидела в кресле, смотрела на незнакомца и думала. Думала, думала, думала. И спать хотела. Она очень устала сидеть и ждать, поэтому вышла из палаты и направилась к кофейному аппарату. Пока пила кофе, подумала о том, что парню нужно что-то поесть, когда он проснётся. Она нашла хирурга, спросила, чем пациентам можно питаться в таких случаях. Пошла в магазин через дорогу и оплатила с телефона готовую полезну еду. Без всяких вредностей. Всё как положено.       Вернулась обратно в палату с двумя небольшими пакетами. Девушка ойкнула, наблюдая за двумя медсёстрами и хирургом, которые уставились на неё.       — Он очнулся? — спросила она оживленно, смотря за их спины. Сделала шаг в сторону, чтобы увидеть незнакомца, но увидела просто помятые простыни на пустой койке. Пакеты выпали из её рук, — что.? А где же.?       — Сбежал, — ответил врач, — и оставил деньги.       Мужчина кивнул в сторону койки, на которой лежали купюры и листочек с надписью:       «Спасибо. Ривай»