we didn’t stand a chance

— Мы не собирались уже сколько лет? — Чувак, мы давно не стая, чего ты хотел? Стайлз говорит это таким пренебрежительным тоном, что у Скотта холодок проходит по спине. — Ты начал скрывать свои способности, я провалил все тесты на агента. Малия смотала в Буэнос-Айрес к Хейлам от тебя. Лиам играет в лакросс за свой штат. И я не имею даже малейшего понятия, где сейчас находится Мейсон. — А Лидия? — выпаливает Скотт. Стайлз делает вид, что не услышал вопроса. Убирает карту, которой заплатил за бензин, обратно в кошелек и продолжает упорно делать вид. — Ты же знаешь, где она. Не можешь не знать, Конечно, он знает. И Скотт знает, потому что Скотти у нас правильный мальчик. Он хоть и для безопасности своих же друзей распустил стаю и потерял кучу сил из-за этого, и у него способностей волчьих осталось на самом базовом уровне, как в те времена, когда Стайлз учил его сохранять контроль с помощью пульсометра и палки для лакросса. Но все же он не жалуется. Современные реалии вынудили. И он как-то с этим справляется. Он поддерживает связь со всеми. Пишет, звонит, отправляет открытки на фейсбуке по праздникам. Как заботливая мамочка, которая отправила детей учиться в колледж. Стайлз знает, где Лидия. Она окончила MIT. Осталась там работать. Ее заметила какая-то крутая исследовательская группа, у которой по счастливой случайности оказался еще и очень крутой инвестор. И они все вместе теперь изобретают лекарства от различных болезней. Она стала еще гениальнее, чем раньше. Она выросла. А он деградировал. — Она сказала, что обязательно приедет. — Зачем ты мне это говоришь? — Просто хочу, чтобы ты был готов. И чтобы мне не пришлось слушать, как бешено колотится твое сердце. Они доезжают до точки назначения спустя пару часов после заправки. Стилински больше не водит джип. У него вообще нет тачки. За рулем Скотт. А Стайлз лишь благодарит друга, оставляя деньги за бензин на заправке. Синий джип времен, когда люди для связи использовали пейджеры, слишком примечателен. Для частного детектива это непозволительная роскошь. Он обычно берет тачки напрокат. За счет клиентов, конечно. Это его главное условие. Скотт думал, что приедут все. По итогу приехали лишь он со Стайлзом, Дерек с Малией прилетели днем раньше утренним рейсом. И Лидия. Лиам был на сборах, Мейсон, как оказалось, слишком занят раскопками где-то в Австралии. А больше никого и не осталось. С другими у Скотта связь была потеряна. У некоторых была оборвана связь с жизнью. Дерек в сердцах обнял парней и перекинулся теплым взглядом с Лидией. Малия сразу подлетела к Мартин с расспросами. И скованность, которая присутствовала первые несколько минут, быстро испарилась. Они не виделись слишком долго. И казалось бы, что теперь их должно объединять? Они практически ничего друг о друге больше не знают. Но их объединяло что-то большое: воспоминания. Они утопли в ностальгии. Нужно быть больным на голову, чтобы испытывать ностальгию по тем временам, в которые им пришлось познакомиться, дружить, влюбляться, расставаться и мириться. Но они-то понимают, что пусть и было много плохого. Хорошего было не меньше. Малия и Дерек обсуждали со Скоттом, что хотят вернуться в США, Малия клялась, что хочет дать шанс им со Скоттом еще раз попытаться стать семьей, пусть и не идеальной. И альфа внутри него скулил, умоляя Скотта просто обрадоваться и вернуть заплутавших волков в свою стаю. Но рациональный мозг и разбитое миллион раз сердце кричали: останови их, это опасно. Но Маккол решил попытаться жить одним днем. Этим днем. И сейчас он счастлив слышать это. И сейчас он хочет поцеловать Малию. И сегодня он хочет принять ее назад в свои объятия и больше уже никогда не отпускать. А завтра он решит, что делать дальше. Он что-нибудь придумает. Он всегда что-то придумывает. Пока оборотни обсуждали свои волчьи дела, Стилински и Мартин зверски напивались. Он закидывал в себя одну бутылку пива за другой, она вливала в себя один бокал вина за другим. И она вышла подышать. И он, конечно же, пошел за ней. Они сидели на скамейке у дома. На улице стояла тихая ночь, летали мошки, горели фонари и пахло мокрым газоном. — О, только не говори мне, что ты начал курить? Стайлз лишь недоуменно посмотрел на нее, прежде чем выдохнуть дым. — Ты что, переживаешь? — Представляешь, да. — За меня или за человечество? — А что, ты у нас больше не человек? У нас? У нас. Что еще за у нас. Нет больше никаких нас. Его взбесила эта фраза, и он уныло вздохнул. — Скажи мне, ты когда-нибудь скучаешь? — уже докуривая сигарету, спросил он у Лидии. — По былым временам? Или по тебе? Стилински морщится от этих слов. Он не выдерживает и подскакивает. Он кидает бычок в мусорный бак и громко хлопает крышкой. И продолжает: — А я вот не скучаю. Он собирается уйти, сорваться. Сорваться, схватить куртку с дивана, взять такси и укатать в ту дыру, из которой его привез Скотт. Она останавливает его своим «ты мне не ответил». — Лидия, о чем ты вообще говоришь? Ты хотя бы понимаешь, что ты несешь? — Я скучаю по тебе. Конкретно по тебе. Ты думаешь, мне хотя бы немного приятно вспоминать те времена? Когда меня бросали умирать, когда мной манипулировали, мне угрожали, меня резали, кололи, просверливали мне череп? Ты думаешь, я буду скучать по этому? — Тогда зачем ты вообще, черт возьми, приехала? — Чтобы увидеть тебя, идиот. Чтобы убедиться, что ты в порядке, что ты жив. — Господи, могла бы просто написать Скотту. Он всегда в курсе, в порядке ли я. Тут уже Лидия не выдерживает, встает и направляется в сторону дома. Она не намерена пререкаться с этим ребенком. Не хочет говорить по-взрослому? Его право. Он не дает ей просто так уйти. Алкоголь начал уже сильно бить по вискам, Стайлз останавливает ее за плечи, когда она пытается пройти мимо него. Почти сквозь. — У нас даже не было шанса. Ты понимаешь это или нет? У нас не было шанса. Я делал все ради тебя. Я поддерживал тебя. Я верил в тебя, я спасал тебя. Я любил тебя. Он замолчал на мгновение, чтобы увидеть ее реакцию. Ее глаза округлились. Рот приоткрылся. Ей хотелось что-то ответить. Но он не дал ей этого удовольствия. — А ты игнорировала меня. Ты использовала меня. Ты смеялась надо мной. Ты всегда выбирала других. Мерзавцев, моральных уродов, убийц, кого угодно, но не меня. А когда я наконец-то забыл тебя, ты начала делать вид, будто у тебя отобрали лучшую игрушку, любимую подушку для слез. И так по кругу. Мне кажется, когда мы расстались с Малией, ты ощутила просто садистское наслаждение. «О, наконец-то он снова одинок, и я снова смогу любоваться его попытками завоевать мое внимание.» Знаешь что, Лидия? Пошла ты. Он любил ее. А она полюбила его. Только вот уже было слишком поздно. — Ты говоришь, что скучаешь по мне, но я тебя уверяю, я больше не поведусь на это. Я не собираюсь снова становиться влюбленным в тебя шестнадцатилетним идиотом. Она хочет подлететь к нему. Поцеловать его, зарыться руками в его волосах. Но ее останавливает что-то. Ее останавливает полный ненависти и отвращения взгляд. Каждое свое слово он сказал искренне Он не хочет иметь с ней сейчас ничего общего. Его тошнит от нее. Она видит это по его глазам. Поэтому она убирает со своих плеч его руки и уходит в дом. К своим друзьям. Потому что Стайлз ее таковым точно больше не считает.