смс-ки приходили всю ночь

Самовлюблённые тусовщицы не плачут по вечерам, укутываясь в толстое покрывало. Не сидят перед телевизором в импровизированном коконе по выходным, запивая каждую рекламу дешёвым вином из к&б. Не размазывают слюни и сопли по всей квартире, когда шатаются, идя в туалет. Вообще ничего из этого не делают. Такие, как она, прожигают жизнь на полную катушку. Три раза в месяц ходят по салонам и бутикам, хвастаются приятельницам по интересам новым брюлликом или новым папиком. Скупают абонементы в фитнес-зал, в надежде завлечь молодого и успешного, а ещё похвастаться идеальной фигурой и идеальной осанкой. Любая из таких девчонок давно бы выгнала Синицкую из клуба. Потому что Синицкая не такая девчонка. Больше нет. У нее три страшнющие мозоли на руках, а это всего четыре похода в тир. Отсутствие даже домашнего маникюра, секущиеся кончики на волосах и просроченный тональник. А ещё — согнутая спина от вечной работы в архиве. Она точно не самовлюбленная тусовщица. Ей незачем любить себя, наоборот, Синицкая себя ненавидит. За глупость, за беспечность, за разбитое сердце и за то, что вовремя не затормозила. Она смотрит в свое отражение и не хочет видеть. На работу обувает не шпильки, — удобные кроссовки; не броский макияж, а просто увлажняет лицо и затирает синяки под глазами; не яркий костюм из новой коллекции московского бутика, нет, это скромный прикид из черных джинс и темно-зеленой футболки. Она не хочет привлекать внимание, осторожно проскальзывает на рабочее место и все равно удостаивается настороженного взгляда: — Синицкая, чё это с тобой? Молча качает головой и прикусывает нижнюю губу, чтобы ненароком не спалиться. Пусть думают, что угодно: заболела, бросил парень, закончилась зарплата, перепила в клубе. Ей безразлично. Выходит за кофе, чтобы развеяться хоть на секунду и забить голову ерундой, а потом мысленно стонет, натыкаясь на картину, которой пыталась избежать весь день. Всю неделю. Весь чертов месяц. — Синицкая, ты без дела долго прохлаждаться будешь? Твои соседки-опарыши уже прибегали за посвящением в джедаи! Она криво выдавливает ухмылку и подходит чуть ближе. — Павел Сергеевич, Лер, здрасьте. — Забор покрасьте, ты заболела что-ли? Иди на больничный. Кислой рожей в этом отделении могу светить только я. Иди в архив, твои любимые дела уже заждались. Лера успокаивающе кладет руку ему на плечо, и Синицкая передергивается. Быстро, практически незаметно, но кто-то ведь замечает. Кто-то ведь поймет, переврет и разнесет по всему отделу. Кто-то ведь прижмёт ее к стенке для выяснения. И не факт, что ей хватит выдержки. Макаров никогда не смотрел на самовлюблённых тусовщиц. У Макарова есть идеальная Лера. С ее высоким айкью, с шелковистыми волосами и завлекающим смехом. У Синицкой нет шансов. У Синицкой есть початая бутылка коньяка и подписка на kion, а ещё — завалявшаяся акция в тренажерный зал у дома. Синицкая проживет и забудет к следующему понедельнику. А потом к черту уволится, чтобы не видеть их счастливых рож и не портить чужую свадебную фотку своей. Такие как Макаров не влюбляются в таких как Синицкая.