Lurk

If You Were There, Beware — Arctic Monkeys If you were there, beware the serpent soul pinchers Three-hundred and fifty «No, thank you"s and nobody flinches Go on, girl, go on, give us something gruesome We require your grief, the thugs help the thieves As they're trying to rob the words from her gob and Take the swords to the innocents Can't you sense she was never meant to fill column inches Ain't you had enough? What you're trying to dig up As they're trying to beat the good grace of a sweetheart Out to the point she'll comply And why leave her on her own? If I'd have known then I wouldn't have said it *** неделю спустя — Всем доброе утро! — Джесс влетает в входную дверь офиса, сразу оборачивается и задирает голову, чтобы бросить взгляд на часы. 8.59. Пронесло. — Привет, — Фогги выходит из «кухни» с чашкой кофе и делает глоток, опуская руку в карман брюк, — Отлично выглядишь. — Спасибо, — Арчер проходит к столу и снимает песочный плащ, открывая пудровое платье с серьезной длиной чуть ниже колена, но из ткани, чертовски-хорошо облегающей фигуру. Девушка стягивает его немного вниз, поправляет прическу и переводит взгляд на Нельсона, чтобы подарить яркую улыбку, — Я называю свой наряд «Карен была бы счастлива». —Привет. О, шикарное платье! — отмечает Карен, покинувшая кабинет Фогги с огромными папками. Джесс и Фогги обмениваются многозначительными взглядами, пока второй не прыскает смехом себе в чашку. — Что? — Пейдж непонимающе обводит глазами парочку и с грохотом опускает документы на стол, — Я тоже хочу посмеяться. — Джесс сказала, что её платье называется «Карен понравится», и ты и в правду оценила. Вот и всё, — Фогги пожимает плечами и останавливается в дверях своего кабинета. — А что я должна была сказать, что она одевается безвкусно? — Знаешь, почему я одеваюсь безвкусно? — Джесс облокотилась на спинку стула и замерла, прикусив щёку изнутри, чтобы сдержать смех. — Ну и почему же? — Потому что я не умею готовить. Карен расплылась в улыбке из-за абсурдности юмора подруги, а Фогги от смеха зашатало так, что кофе оказался под угрозой разлития. Арчер, казалось, всегда умела поднять всем настроение любой фразой, улыбкой или движением глаз. Нельсон зааплодировал и начал объявлять басистым голосом ведущих: — И победу в номинации «каламбур года» получает Джесс Уилоу Арчер! Девушка раскланялась и сделала пару реверансов под хихиканье Карен, а потом «сняла шляпу» и взяла со стола бутылку воды, как микрофон: — Спасибо-спасибо. Я рассказала свои шутки сварщику и он сказал, что они искромётные, — Джесс еще раз поклонилась и вернулась к своему рабочему месту, — Кстати мне наконец пришли документы для университета. Что я работаю здесь и всё-такое, — она вынула бумаги из аккуратной фиолетовой папки и понесла к Нельсону, — Поставишь автограф? — Кому подписать? — он потянулся за ручкой на столе и быстро пробежался по листу глазами, находя место для подписи, — Целую ваши ножки, от всего сердца, Франклин Перси Нельсон. — Я молюсь, что ты не один из тех, кто покупает фотографии ступней на onlyfans, — Джесс посмотрела правильность подписи и благодарно кивнула ему. — А я то думаю, знакомые ножки, -ответил Фогги. Карен прыснула от смеха, прикрывая рот ладонью. Джесс закатила глаза, а Нельсон поднял руки в капитулирующим жесте. Арчер отряхнула пылинки с платья и глубоко вздохнула, унимая почему-то участившееся сердцебиение, она сделала пару шагов и постучалась в кабинет Мёрдока. — Да? — Джесс приоткрыла дверь и заглянула, обнаруживая Мэтта в кресле рядом с окном, он, прежде бросавшись мячик-попрыгун в стену, обернулся на стук. — Ты не занят? Можно к тебе? — дождавшись кивка, она зашла в кабинет, — Я не займу много времени, — она затараторила, — Пришли документы из университета, там про практику и официальное трудоустройство в адвокатской конторе. Подпишешь? Почему-то после зарытия всех топоров вражды между ней и Мёрдоком вместе с наглостью, с которой она язвила ему, ушла и вся уверенность. Оставаясь наедине, она в основном смотрела в пол, лишь иногда поднимая взгляд на него. Джесс сама себе удивлялась и немного подбешивалась. Ну что за скромность? По-моему это была единственная вещь, которой девушке не хватало и вот теперь она вернулась опять. И во всём виноват он. Все эти постоянные фразочки, то ли флирт, то ли просто ирония. — На тебя я готов потратить сколько угодно времени, — ну вот опять. Он не может убавить уровень двусмысленности? Томный глубокий голос как обычно подействовал. Джесс смутилась, прошла к столу, раскладывая на нем бумаги и ручку. Она подняла на него глаза и у неё немного сперло дыхание. Мэтт сегодня выбрал темно синий костюм, в цвет к нему галстук и светло голубую рубашку. И Джесс ума не приложит, как он примеряет это всё, но оно ему очень шло. Идеально выглаженные вещи оттеняли светлую кожу, фирменная щетина подчеркивала сильные скулы. Черт возьми. Он сегодня даже волосы уложил идеально. Образ завершали очки в тусклом освещении кабинета казавшиеся черными. Арчер слегка загляделась им, пока он шел к ней. Девушка дернулась, концентрируясь на бумагах, а не на том, как ей стало жарко в тонком платье. Она протянула ему ручку, которую он бережно забрал из её руки, и показала пальцем на документе: — Вот здесь. Мэтт медленно ухмыльнулся, и на правой щеке появилась проклятая ямочка. — Оу прости, — Джесс взяла его левую руку, и склонясь над листом бумаги поставила сначала свой палец, а потом на сантиметр правее — его, — Вот здесь. Он так же склонился над документом, девушка сразу же хотела убрать руку, но Мэтт не позволил, накрывая её ладонь своей, — Не хочу испортить копию своей корявой подписью. «Он на комплимент напрашивается?» — пронеслось у Джесс в голове. Она не сводила глаз с листа, пытаясь сосредоточится на этом, а не на том, как близко его голова к её. «Если они оба хоть на пол-оборота повернутся к друг другу, то возможно…» — Я не залез на другую линию? — Мэтт произнес, понизив тон, и повернул к ней подбородок, и Джесс не могла не посмотреть на его губы, сглотнув. Она опять отвлеклась, и опустила взгляд вниз, где уже появилась ровный ряд букв. Мёрдок. — Если бы я не знала, что ты слепой, подумала бы, что занимаешься каллиграфией — Арчер перевернула страницу правой рукой, потому что левая всё еще была в плену у Мэтта, нежно сжимающего её пальцы. Внешней стороной ладони она чувствовала мозоли на его тыльной, это только подтверждало её теорию о том, что он ходит в зал. — Да? Жалко, не могу посмотреть на своё творение, — он прошептал её в ухо, щекоча щеку своим дыханием. И Джесс чувствовала. Ох, как хорошо чувствовала, что у него на лице его фирменная широкая улыбка, которая когда-нибудь её погубит. Она сдержалась и не повернулась, лишь потрясла головой, приподняв уголок губ. — Спасибо, — Арчер выпрямилась, нехотя разрывая тактильный контакт с ним, последний раз задержала взгляд на нём и повернулась к выходу. Ей больше нельзя с ним находится в одной комнате. — Постой, Джесс, — она оглянулась, остановившись.— У меня интернет барахлит похоже. Можешь посмотреть? — Да, конечно, — Джесс прошла к его ноутбуку и наклонилась над столом. Передатчик и правда не работал. Но сам компьютер точно в порядке, она проверяла его пару дней назад, на своём ноутбуке и ноутбуке Карен интернет тоже есть, значит проблема в кабеле, — Я схожу за инструментами и вернусь. Девушка быстро вышла из кабинета, кинула документы на свой стол, взяла ящик с отвертками из кладовки и вернулась обратно. Она поставила стул рядом с правой стеной, вымеряя, чтобы был удобный доступ к коробке передатчика между потолком и стеной, взяла нужную отвертку, другие оставив на столе, сняла босоножки и взялась за спинку стула, чтобы залезть. При первом шаге Джесс покачнулась и слегка пискнула: — Тебе нужна помощь? — Мэтт сразу же шагнул к ней на встречу, протягивая руку. Но Джесс быстро восстановила равновесие и отвернулась к стене, избегая зрительного контакта. — Только если моральная поддержка, — быстро подняв крышку, она начала рыться в кабелях, ищя нужный. — Я надеюсь, ты не решила таким образом ударить себя током, наказав за то, что проспала. «Откуда он знает?» — пронеслось у неё в голове, но списав это на обычный словесный поток и тонкие стены, Джесс продолжила перебирать провода. — Прости, это была ужасная шутка. У меня тоже была так себе ночка, свалю ужасное чувство юмора на последствия недосыпа, — «Он ищет со мной повод поговорить?». Девушка обернулась обнаружив, что Мэтт стоит, прислонившись спиной к столу. Он снял пиджак и сложил руки на груди, ткань рубашки на плечах натянулась, демонстрируя его накаченные руки. «И зачем я поворачивалась?» — Ты будешь прощен, если подашь мне отвертку номер два, она лежит…- не успев договорить место инструмента, она краем глаза уже увидела, что Мёрдок с первого раза взял необходимую и шагнул к ней, чтобы отдать, — третья слева. Спасибо, — Джесс быстро улыбнулась ему и отвернулась обратно, — Так, как ты провел вечер, если не секрет? — В размышлениях. Я прослушал документальный фильм на досуге. — Про что фильм? — девушка наконец нашла нужный кабель и начала просматривать все ли контакты на месте. Роста не хватало, чтобы получить весь обзор и она начала приподниматься на носочках. Переместив вес на одну часть стула, она потеряла равновесие и зажмурилась, ожидая встречи с полом, но через секунду ощутила сильную руку, придерживающую её сзади. «Как он так быстро?» — Кажется, тебе нужно больше, чем моральная поддержка, — ладонь Мэтта накрывала её поясницу, создавая нужную опору сзади. Не ответив, Джесс быстро ремонтировала провод, пытаясь игнорировать Мёрдока, по-свойски обхватившего её спину. Его рука была теплой, создавая приятное ощущение, большим пальцем он уверенно надавливал на позвоночник, словно направляя Джесс. удерживать спокойный ритм дыхания становилось сложнее. Девушка разобралась с несовпадением контактов, закрыла крышку передатчиков и накрыла ладонь Мэтта своей, давая знать, что поддержка уже не нужна. — Спасибо, — но Мёрдок так просто не отпустил её, видимо боясь, что она потеряет равновесие, Джесс развернулась и он сплел их пальцы, помогая ей спуститься. По её руке прошел ток. — Тебе спасибо, — только убедившись, что она стоит обеими ногами на полу, он отпустил руку и отошел к компьютеру, быстро отворачиваясь и поправляя очки. Словно пытаясь скрыть свою реакцию на взаимодействие с Джесс. Она быстро обулась, вернула стул в прежнее положение и положила отвертку обратно в коробку: — Работает? — Да, еще раз спасибо. У меня к тебе еще одна просьба. Джесс подошла к нему, опираясь ладонью на стол. Не смотря на смущение, её к нему тянуло и сопротивляться становилось сложнее и сложнее. Ей хотелось разгадать его, возможно он чувствовал то же самое, по-другому объяснить то, что он сначала сам тянется к ней и по-хозяйски поддерживает, а потом быстро отстраняется, как будто у него горит ладонь из-за соприкосновения с её кожей. А может это игры её рассудка, которому жизненно не хватает мужского внимания. Рациональность склоняет её ко второму.: — Что такое? Мэтт еще пару секунд играет жевалками, словно решая, стоит ли делиться этим с девушкой, но наконец вытаскивает из своего кармана небольшую смятую бумажку и передает Джесс: — Что там написано? Она разворачивает изрядно потасканную жизнью бумагу, хмурит брови и поднимает глаза на Мёрдока: — Откуда это у тебя? — Столкнулся с прохожим на улице, у него выпало. Подумал, может быть что-то важное, — «А когда последний раз вы поднимали бумажку, выпавшую из кармана рандомного человека?» — Это, эм…- Джесс прочищает горло, — название сайта. Причём не в обычном интернете, а в Даркнете. — Чем они отличаются? — Даркнет —это скрытая сеть, соединения которой устанавливаются только между доверенными пирами, иногда именующимися как «друзья», с использованием нестандартных протоколов и портов. То есть, сеть существующая параллельно обычной, но скрытая для обычных людей. — Зачем она нужна? — Джесс склоняет голову на бок, пытаясь прочитать выражение его лица. Что-то внутри настораживается, но она скидывает это всё на любознательность. Сама бы спрашивала так же. — Это что-то типа чёрного рынка. Там продают наркотики, оружие, есть своя мафия. Все пользователи анонимны, все коды постоянно меняются. Не понимаю, зачем было записывать это, если каналы связи постоянно меняются. А еще не понимаю, что за «прохожего» ты встретил. Ты хочешь, чтобы я отыскала это сайт? — Что? — Мэтт словно оттаивает и медленно качает головой, забирая бумажку из рук Джесс, — Нет, я так понимаю, что он незаконен. Тем более, я даже не знаю, что за прохожий. — Ты уверен? Это может быть полезно, — Арчер подозрительно сужает глаза, наблюдая за реакцией Мёрдока. Тот, расслабляется и ухмыляется в своей фирменной манере. — А еще это может быть опасно. Джесс, здесь мы только работаем в рамках закона. «Есть места, где ты работаешь не в рамках?» — Я пойду? — Да, спасибо, — Мэтт ей кивает и девушка двигается к двери, перед выходом она оборачивается и пробегается взглядом по его лицу. Не найдя ничего, она покидает кабинет и занимает своё место. *** Алые оттенки всё больше захватывают небо. Как будто, какой-то студент-художник макает кисть в бордовый, но воды на кисти слишком много, и краски как акварель растекаются по небу. Розоватые и фиолетовые тени смешиваются, каждый день создавая неповторимый цвет. Небо целует Гудзон и желает ему «доброй ночи». — Джесс, доставку принесли, — Карен прикасается к плечу девушки, выводя её из транса. Та кивает и проводит ладонью по лицу, сгоняя сонливость. Сегодня они опять работали без обеда. Проблемы всех, а в особенности маленьких, фирм — бесконечная бюрократия. И как бы ты не хотел заниматься любимым делом и помогать людям, перед этим, будь добр, заполни и сдай 150+ ненужных никому бумажек. И Джесс уже готова признать всех работников бюрократических учреждений — приспешниками дьявола, если бы именно из таких бумажек бы не находились веские доказательства, играющие не последнюю роль в судебном процессе. Поэтому забросив своё мнению куда подальше, она под чуткую диктовку Фогги и Карен выводила договоры и контракты. И если первые пару часов тянулись как сыр на Чикаговской пицце, то остальные — пролетели за щелчок пальцев. В итоге, все голодные работники Нельсон и Мёрдок решили заказать японскую еду. Джесс проходит к своему традиционному месту, где по правую сторону от неё уже сидит Мэтт и попивает свой чай (и как он пьет чай с лимоном без сахара): — Любишь закаты? — он слегка наклоняется к ней, снижая тон, и одновременно с этим распускает свой галстук. Джесс невольно засматривается, как Мёрдок скользит пальцами по ткани, его выпирающие синеватые вены и напряженные костяжки притягивают её внимание. Мысли сами заводят её в образ того, как он скользит своими пальцами по ней. И вот здесь Джесс останавливается, мысленно бьет себя по лбу и обещает себе по пути домой купить батарейки для вибратора. — Я? А, да, — Она вновь поворачивается к окну, где небо словно кровоточит, и слегка улыбается, — Моя бабушка говорила, что закаты — это проблеск небесных ворот. — Она была…? — Католичкой. Все мои воспоминания с ней так или иначе связаны с церковью. — Правда? Моя бабушка тоже была настоящей католичкой, — Джесс изумленно поворачивается на Мэтта, ловя выражение его лица передающее тихую грусть, — Я плохо её помню, но помню, что именно она познакомила с честностью и бесчестьем, плохим и хорошим, всегда читала мне какие-то притчи. Про муху и пчелу, про владельца гостиницы. И ещё постоянно приносила мне просфоры. Они отдавали сыростью, но… — он глубоко вздыхает и поднимает подбородок, придавая лицу легкую улыбку. Джесс ловит каждый оттенок его эмоции и впитывает в себя, при этом в её сердце что-то пробуждается. Он впервые поделился чем-то личным с ней. — Я надеюсь, вы подготовили свои животики к встрече с китайской едой, — Фогги боком толкает дверь и вносит в комнату огромный бокс. — Вообще-то японской, — за ним идет Карен и несет еще пакет, видимо с приборами и салфетками. — Я не ожидала, что вы настолько много заказали, — при осознании количества еды и делении его на количество человек, у Джесс округляются глаза, — мы же это не съедим. — Насчет этого не волнуйся, я выиграл чемпионат по поеданию хот-догов на время. — Это правда? — она поворачивается к Мэтту. — Ну учитывая, что в чемпионате участвовало два человека: один из них Фогги, а другой сын продавщицы хот-догов, которая и устроила это соревнование, потому что у сосисок подходил срок годности. То да, он одержал честную победу. — Теперь я волнуюсь, как бы у нас хватило еды, — Карен начинает хихикать, раскладывая коробки, а Фогги усаживается напротив Мэтта. Первые пару минут проходят в полной тишине, нарушаемой только всхлипами из-за божественной еды и ругательств из-за постоянно выскальзывающих палочек. Потом Фогги не выдерживает и берет вилку, и последовав его примеру, поступают все остальные. — А вы знаете, что Франклин Рузвельт, в честь которого меня назвали, был дислексиком? — Фогги накалывает два ролла подряд и выдавливает на них вассаби. — Я слышала, что у дислексиков особое образное мышление. У многих художников и работников искусства такая особенность, — Карен тщательно пережёвывает лапшу и запивает её чаем. Джесс закидывает в рот суши, перед этим щедро обмакнув его в соус, и, переживав и проглотив, откидывается на спинку: — Не знаю, насчет дислексии, но Франклин Делано Рузвельт, от которого ты получил своё прекрасное имя, был слепым. Фогги мгновенно давится едой и, вытаращив глаза, пялится на девушку: — Не может быть! — Ага, как и Гомер, Стиви Вандер, Джозеф Пулитцер. Но, гугл тебе в помощь, — она наслаждается тем, как лицо Нельсона, вначале недоверчивое и нахмуренное, меняется на шокированное при взгляде на экран телефона, и от души смеётся. — Скажи мне, ты специально нашла список слепых людей, чтобы подготовиться к встречи с Мёрдоком? Нет, Мэтт, ты посмотри на неё. — Я бы с удовольствием, Фогги, но, — Мэтт слегка пихает в бок Джесс, от которого та еще сильнее заливается смехом. — Это любознательность, Нельсон. Лю-бо-зна-тель-ность, -она складывает руки на груди и слегка склоняет голову набок, в точности, как и мужчина справа от неё. — Попробуйте добавить вот этот соус в этот, и потом взболтать, — с забитым ртом выговаривает Карен, показывая на разные баночки. Джесс тянется к ним и делает всё по рецепту, когда её за локоть слегка тянет Мэтт: — Поухаживаешь за мной? — он шепчет ей на ухо. — Конечно, -она быстро смешивает нужные соусы и выкладывает ему на тарелку, следит за тем, как он надкусывает ролл, потом изменяется в лице, — Ну как? Мэтт кивает головой и подталкивает её локтем, чтобы тоже попробовала: — Ставлю этому рецепту 9 из 10 кунфу-панд. Разговор вытекает из привычного русла и постепенно затихает, так как все давно уже вымотались. Первая сдается Карен, она вызывает себе такси, сразу диктует его номер Фогги (потому что он должен следить за безопасностью свои работников), собирает сумку и, захватив немного соуса с собой, скрывается в дверях. Потом поднимается Джесс, она накидывает плащ, собирает сумку и, дав наставление мужчинам убрать со стола, собирается уходить, как вдруг её останавливает Фогги: — Ты не на такси? — Нет, хочу прогуляться. — Сейчас уже поздно и… — Я думаю, мисс Арчер уже достаточно самостоятельна, чтобы обеспечить собственную безопасность, — Фогги недовольно косится на Мэтта, защитившего Джесс, а та благодарно кивает ему. — Спокойных снов, мальчики, — она машет им рукой и, случайно хлопнув дверью, прыжком спускается с лестницы. Надевает наушники и, вдохнув свободный вечерний воздух, идет к метро. *** Lurk — The Neighbourhood Музыка приятно отвлекает мысли. Холодный ветер сильнее начинает задувать мне ноги, и я закутываюсь в плащ еще больше, запуская руки в карманы. Подпеваю словам песни и виляю между улочками. Люблю это время: все работяги уже пришли домой и ужинают, а ночные жители только собираются на тусовки. И в этот час или чуть больше можно наслаждаться безлюдными улицами и дышать полной грудью. Мысли о прошедшем рабочем дне вызывают у меня приятную улыбку. Наверное, всё к лучшему. Потеря стажировки в Лэндмен и Зак стоила работы в Нельсон и Мёрдок. Работа с не такой высокой оплатой и престижем, но с чистой совестью. И хорошими людьми, которые возможно в будущем станут кем-то больше. Эта мысль позволяет мне спокойно спать по ночам, хотя и предыдущая ночь не отличалась достаточным количеством сна. И дело не в том, что я без конца читаю книги на ночь. Наоборот, это даже помогает. Иногда я даже могу не спать всю ночь, чтобы дочитать. Но тогда ночь считается не потраченной впустую. Потраченная ночь в пустую — это ночь, когда ты просто лежишь и думаешь. Твоя голова сама не даёт тебе покоя, подкидывая всё новые и новые сценарии, в основном связанные с твоей ничтожностью и одиночеством. Слезы не помогают уснуть, а лишь разогревают лаву в груди, которая сжигает все приятные воспоминания, оставляя лишь пустоту и одиночество, стыд и жалость. И скорее всего, бессонница случается не просто так: это может быть стресс, тревожность, ссора с кем-то. Даже маленький пустяк, который ты днем не считаешь чем-то из ряда вон выходящим, но вот ночью он выворачивает тебя наизнанку. Вчера вечером мне звонила мама. Всё начиналось нормально, «как дела», «ты нормально кушаешь» и так далее, потом она незаметно перешла на тему практики и оказалось, что она знает. Отец ей рассказал, я его не могу винить, он волнуется за меня. Но. Я не хотела говорить сразу маме. Вернее, боялась. Моё малодушие меня и сгубило. С чрезвычайно спокойным тоном меня размазывали по стенке на протяжении часа. Сначала «как ты могла сказать отцу, но не мне», далее «да, я знаю, что ты виновата», а потом «как я буду людям это рассказывать». И во всём была виновата я. Хотя я признаю часть вины в потере практики, но от семьи ожидаешь услышать другое. И так по кругу. В подростковом возрасте я еще пыталась убеждать её в чем-то, спорить, просить посмотреть с другой стороны, а потом просто заткнулась. Я киваю и соглашаюсь, а затем делаю всё по своему. «Двуличность» скажете вы. А я отвечу, что у человека множество сторон. И личностей, которыми он манипулирует с разными людьми. Вот увидеть настоящего человека, без масок — чудо, ведь порой мы притворяемся и перед самими собой. Так о чем я? Дословно вспоминать разговор не хочется, он вызывает тошноту, как на качелях. В этом случае эмоциональных. Содержание моих мыслей показано выше, добавьте еще про тотальное разочарование в себе и несколько мыслей о том, чтобы убежать куда-то далеко, где тебя никто не найдет. Но утро принесло облегчение и не оставило ничего кроме легкой разбитости, которая решается крепким кофе и зарядкой. Однако я не помню, чтобы говорила Карен о плохом сне. Я вообще редко кому говорю об этом. Сказать — значит признать. А признавать, что у тебя серьезные проблемы с мозгом и позиционированием себя, — это сложно. Как же он тогда? Резко почувствовав шаги за собой, я оборачиваюсь и на всякий случай выключаю музыку, оставив наушники в ушах. Никого. Показалось, наверное. Прохожу еще пару шагов, просчитывая свой маршрут: метров четыреста до главной улицы, там надо зайти в круглосуточный магазинчик и оттуда две минуты до дома. Ощущение повторяется. Оно схоже с мурашками, поднимающими волосы на руках. Я оборачиваюсь во второй раз и начинаю следить боковым зрением за переулком. Быстро высовываю наушники и нащупываю в кармане ключи. Интуиция подсказывает, что это не к добру, а специальные видео для женщин запрещают бежать. Но я шлю их подальше и оборачиваясь в третий раз набираю скорость. Бежать на каблуках неудобно, дыхание сразу становится поверхностным. Остаётся метров пятьдесят до хорошо освещенной улицы, и я делаю рывок и… Чья-то рука резко хватает меня за локоть. Первые пару секунд я еще не осознаю и продолжаю бежать, а потом поворачиваю лицом влево, натыкаясь на незнакомое мужское лицо. Черты сразу размываются, то ли из-за темноты, то ли из-за ужаса, медленно сковывающего тело. Я рискую вырваться и открываю рот, чтобы закричать, как с другой стороны его затыкает другая рука. На вкус она отдает песком и сигаретами, меня мутит, ноги слабеют, когда с обеих сторон меня держат грубые руки и тащат в какой-то закоулок. Все звуки превращаются в вакуум, я словно в берушах и двигаюсь в воде, постоянно озираясь по сторонам. Слишком темно. Почему я не надела очки? Почему я вообще пошла здесь? Почему не взяла такси? В голове каша, слова вертящиеся на языке, либо не могут срастись в разумный совет, либо слишком страшны, чтобы их принять. Меня бросают рядом с какой-то мусоркой и я усаживаюсь на корточки. Один из мужчин еще держит меня, а другой отходит, проверяя не идет ли кто. Он попадает в тусклый свет и я жадно ловлю его черты лица, щуря глаза до невозможности, пытаясь хоть как то их запомнить. Он засовывает руки в карманы, шурудя там, и меня скручивает от отвращения. Осознание приходит мгновенно. Они хотят меня изнасиловать. Все советы по типу «ведите себя как сумасшедшая», «заставьте насильника почувствовать отвращение» идут красной строкой в мозгу, но за ними большой костлявой рукой приходит безнадежность. Это пустой переулок, где и днем люди не ходят, а вечером так тем более. — ПОЖАААР!!! — я дергаюсь и начинаю извиваться, пытаясь избавиться от цепкой хватки мужчины, — ПОЖААР! — пускаю в ход ногти, царапая где можно и нельзя, ко мне сразу подбегает второй и берет за ноги, — ПОЖАР! — я брыкаюсь и лягаю его несколько раз, пока он не бьет меня в лицо. Удар выбивает из себя, и я шокированно прикладываю руку к лицу, пока тот довольно скалится. — Пожалуйста, не делайте этого, — сама не до конца осознав, что говорю, я начинаю просить их, падая на колени, — Пожалуйста. Я, я, хотите? Хотите я вам всё отдам? У меня телефон, ноутбук есть. Деньги. Налички немного, но есть карточка. Пожалуйста, — слезы подступают к горлу и ком утяжеляется, становится трудно дышать, — Прошу вас, умоляю. Их лица не меняются. Никак. Совсем. Пока меня пробивает крупная дрожь, как в припадке, один из них еще сильнее стискивает мою кожу. Другой, убедившись, что я не буду сопротивляться, отходит назад и смотрит на меня. Они меня изнасилуют. Я сглатываю несколько раз и опускаю взгляд на асфальт, смиряясь. Надо расслабиться. Не сопротивляться. Так будет меньше боли. И желательно молчать, тогда они отпустят. Они меня изнасилуют. Мне хочется плакать, хочется рыдать и вопить от страха, но я не произношу и слова, из глаз не падает и слезинки, лишь очень тяжело дышать. Они меня изнасилуют. Расслабься. Смирись. — Ты слышала поговорку «меньше знаешь — крепче спишь»? — внезапно второй начинает говорить, я как умалишенная поднимаю на него глаза, пытаясь приостановить головокружение, — слышала или нет? — он грубо приподнимает мой подбородок, чтобы я смотрела ему в глаза и видя, как я начинаю быстро кивать, убеждается в полной власти надо мной. — Да. — Так почему же не послушалась? — уже смирившаяся с изнасилованием, я не понимаю к чему он ведет и лишь постоянно оглядываюсь, стараясь ослабить хватку на своих руках. — Я не — голос не слышится своим. Слишком плаксивый. Слишком подневольный. Слишком тихий. Слишком никакой, — Я не понимаю… — Дело Альсбрука. Помнишь такое? Не надо было лезть, куда не надо, — он приближается ко мне, а я уворачиваюсь. — Но я. Я ничего не знаю. Правда. Я ассистентка. У меня не было полного доступа, — осознание ответственности приходит еще раньше. И я понимаю зачем их послали. — А что ж ты тогда залезла, куда тебя не просили? А? — он опускается на корточки передо мной и сморкается рядом. Первый всё еще держит меня, изредка поддакивая. — Я хотела найти правду, — ироническая усмешка накрывает мои губы, но в глазах стоит ужас, пытаюсь проморгаться, но глаза не фокусируются ни на чём. — Так вот за правду нужно платить. Пожалуй, это будет самый главный урок в твоей жизни, — он решил пофилософствовать? Я осознаю, почему. Он заканчивает? Мужчина еще раз мажет взглядом по моему лицу и телу, — и он станет последний. Кровь стучит в висках. Я кажется, слышу как падает сердце. Они меня убьют. Теперь мысль об изнасиловании является спасением. Они меня убьют. А я умру. Они кивнув друг другу начинают красться ко мне, а я пытаюсь отползти к стене, мотая головой. Спина ударяется о что-то холодное. Стена. Нет. НЕТ-НЕТ-НЕТ Резко хватая меня за шею, второй начинает давить, а первый держит руки и садится на ноги, задирая моё платье. Последние силы трачу на брыкания и беспорядочные вздохи. Каким-то образом вырываюсь и обхватывая руки на моём горле. Он поднимается вместе со мной, почти поднимая меня над землей. Ноги отрываются. Весь рот наполняется слюной, которую нельзя сглотнуть. Она идет через край. Я стараюсь выгнуться, но они слишком сильные. Сильные. Глаза наполняются слезами, я не успеваю их смаргивать. Почему я плачу? Они давят еще сильнее. Конвульсии бьют, как ток.Резкая боль в животе. Они меня ударили? Мама, папа. Господи, я умираю. Я умираю? Почему? Я УМИРАЮ. Мысли несутся порывистым поток. Детство, первый смех, любимый мишка без одного уха, школа, день рождения никто не пришел, колледж, парк и мороженое, Нью-Йорк, закат, теплая рука на пояснице, дающая безопасность… На задворках что-то мелькает и сразу же пропадает. Глаза закатываются и я вижу белые искры. С губ срывается слабый хриплый выдох. А потом. Я ничего не вижу. — Она Готова. *** St Jude — Florence + The Machine / Let it go — The Neighbourhood Группа мужчин из качалки направляется сразу в клуб. Молодые, лет 20-23 примерно. Их шесть. Нет, пять. С еще одним разговаривают по телефону. Бедного котенка привязали к консерной банке. Что за дети пошли? Ничего. Женщина, гуляющая с собакой в соседнем дворе, сейчас разберётся с ними. В баре «У Джози» всегда куча народу, но сегодня туда нагрянули футбольные болельщики. Так еще и двух соперничающих команд. Надо заглянуть туда через пару часов. Драки не избежать, финал кубка Европы. На шестой авеню тихо. Там почти всегда тихо. Квартиры на этой улице раздают только семьям военных. Порыв ветра подталкивает меня в спину, и я берусь покрепче за трубу на крыше. Не уж то у меня выдался спокойный вечерок сегодня? Я слегка разворачиваю подбородок на четыре часа вправо и концентрируюсь. Что-то чувствуется не так. Прислушиваюсь серьезней. «Хей смотри, какая красавица лежит» «Так еще и одна. Точно нас ждет» Из переулка между третьей и шестнадцатой слышится переговоры трех мужчин. Про какую женщину они говорят? Почему она ничего им не отвечат? Моё лицо выпрямляется от осознания, и через секунды я уже мчусь в ту сторону. Ветер северо-западный мешает, сбивая меня в потоке. Я замедляюсь, приближаясь к месту действия и спускаюсь по вентиляционной лестнице вниз. — Ну давай, подходи, она тебя не укусит, — произносит один из парней. Им лет 27, не больше. Наркоманы. Так еще и в вену, как еще их на ногах держит от такого количества амфитомина и марихуаны. Добавим пару бутылок самого дешевого пойла, и можем представить исходящий от них аромат. — Я чё знаю. Сейчас вон все девки балончики носят, — второй пожимает плечами и делает глоток из бутылки. Третий начинает приближатся к мусорному баку. Где девушка, про которую они говорят? Я ничего не слы… Тихое, почти незаметное сердцебиение. Знакомое. Как будто, я его уже слышал. Нет. Нет-нет-нет. — Да, она без сознания, ты чё не выидишь, — третий наконец добирается до примерного местонахождения девушки. Я делаю пару шагов вперед, не выходя из тени, — Молись, чтоб не проснулась, пока мы не кончим. Второй грязно выругивается, предвкушая забаву, и все смеются, оголяя почти сгнившие зубы. В животе скручивает от осознания того, что они собираются сделать с ней. — Молитесь, чтобы она не проснулась и не увидела вас здесь, — я делаю шаг и выхожу на свет фонаря. — А ты еще кто такой? Мы её первую нашли, — третий, видимо самый смелый и набуханный, идет ко мне. Но я чувствую страх двоих сзади. Они знают, кто я. Хорошо. Я ухмыляюсь. Так будет быстрее. — Если вы сейчас уходите, то никто не пострадает. А если … — А если нет? То что? — третий продолжает стоять на своём, указывая на меня бутылкой, и смеётся. Я склоняю голову на бок, — Её на всех хватит, — холодная ярость зреет во мне, сердце покрывается инеем, а кулаки свинцом. — Вот и посмотрим, — я шагаю к нему, но его дружки, обладающие инстинктом самосохранения, тянут его за локоть, оттаскивая от меня. Кулаки зудят. Я хочу стереть эту ухмылку с его лица. И за каждую грязную мысль они будут получать по удару. — Это дьявол Адской кухни, чувак, — молодцы, догадливые. Первый шепчет третьему, и то сразу меняется в лице. Он кидает последний взгляд на меня, и начинает отходить с поднятыми перед собой руками. Моя репутация опережает меня. Я, сжимая и разжимая кулаки, делаю еще пару шагов в их сторону и резко бью по мусорному баку слева. Звонкий грохот шокирует их и они срываются с места, унося свои ноги из переулка. Я переключаю внимание. — Что за чёрт…? — она сидит, оперевшись спиной на стену. Если по сердцебиению, можно было ошибиться, то легкий аромат ладана и миндаля я ни с чем не перепутаю. Это она. Джесс. Её сердце бьется гулко — боится. Я прислушиваюсь к запаху, от неё веет еще двумя людьми. Мужчинами. Они её трогали? Что вообще произошло? Я шагаю к ней ближе, входя в поле её зрения. У неё перехватывает дыхание, и при взгляде на меня выпрямляется лицо. — Я перепутала. Не чёрт, а дьявол, — она слабо усмехается и закашливается. Её голос, прежде звонкий и мелодичный, теперь отдает хрипотцой и сдавленностью. Я перевожу внимание на дыхание. Оно подсвистывает и затрудненно.Она вдыхает через раз, как будто воздух проходит через преграду. Её душили. Я пытаюсь надеть непроницаемую маску, чтобы она не разгадала эмоции. Она очень хороша в этом. Внутри бушует, я приближаюсь к ней и сажусь на корточки рядом. — Кто сделал это с тобой? — занижаю тон, чтобы она не узнала. Джесс склоняет голову на бок и слегка ухмыляется. От её кожи так и веет ужасной горячей болью. Как она может улыбаться? Она вглядывается в моё лицо, а я хочу зарыться в её шею и обнять, перед этим лишив возможности дышать тех ублюдков, кто пытался её убить. — В любом случае сегодня не их день, раз я осталась жива, — она знает. Она прекрасно знает кто и зачем это сделал. Я медленно следую по её телу, оценивая травмы. Много синяков и ссадин — её крепко удерживали на месте, легкое растяжение лодыжки — она лягнула их, и брыкалась, гематома на щеке — а потом её ударили… я сжимаю челюсти и перевожу внимание на шею. Она. О господи. На шее нет живого места, обычно с такими следами хоронят висельников. Кровоподтеками и гематомами усеяна вся кожа, есть следы рук, ногтей. Рана ужасно зудит и ноет. Я хочу к ней прикоснуться, но вовремя прихожу в себя. — Я отведу тебя домой, — тянусь к ней рукой, она послушно дает себе помочь, но кряхтит и кашляет. Её ноги слегка резиновые, видимо она долго лежала. — Спасибо, что спас от тех придурков, — я подбираю её сумку и кладу её руку себе на плече, приобнимая и давая её опору. Мы начинаем медленно двигаться выходу из переулка. — Кажется, ты могла бы справиться с ними сама. Как и с теми, кто пытался тебя задушить. Джесс поднимает уголок губ и сглатывает. Мы выходим на светлую улицу. Ей оставалось пройти пару шагов, но эти мудаки схватили её раньше. — Кажется, сегодня мой день. — Как ты это сделала? — сохранять спокойный тон стоит огромных усилий. — Я, — она выдыхает и прислонят руку к боку. Там уже разливает огромный синяк, — У меня есть подруга, она постоянно смотрит тру-крайм видео и рассказывает мне о них. И там есть… -Джесс морщится от боли. Ей сложно вдыхать и выдыхать и одновременно с этим идти и разговаривать, но она слишком упрямая, — Есть совет… Можно притвориться мертвым и задержать дыхание, и убийца подумает, что ты …что ты того. Видимо, это меня спасло. История проясняется. Они душили её, потом она задержала дыхание и потеряла сознание из-за кислородного голодания, потом они ушли. Обморок превратился в сон, а при моём ударе, она проснулась. — Ты сообразительная… — Спасибо. — …И верно знаешь, кто и зачем напал на тебя, — я останавливаюсь, чтобы она перевела дыхание, — Не каждый день за красивыми девушками следят, чтобы убить. — Ну да. Обычно их насилуют, — она ухмыляется и сразу же шипит. — Ты знаешь, чем я занимаюсь, — оборачиваюсь и слегка отпускаю, чтобы дать ей время и пространство, подумать самой, — Если ты имеешь что-то против, можешь молчать, — её скептически поднятые брови выводят меня. Её чуть не убили, а она пытается шутки шутить. Что за упрямство? — Но я хочу выяснить, что происходит с Адской кухней и кто хочет забрать себе всю власть. И мне необходима информация. И твоя помощь. — Я не имею ничего против, — Джесс шагает вперед и опускает глаза, собираясь с мыслями, — Ты спас мою подругу, помогаешь бедным людям. Прям Зорро, только шпаги не хватает. — И? — я склоняю голову и терпеливо жду, пока она настроится. В офисе мы ни разу не поднимали тему про «Дьявола Адской кухни». Ни при Джесс. И как бы я не пытался думать, как она относится ко мне, потому что её мнение не изменит моё решение. Никто не изменит. Но мысли всё равно находят. В большинстве случаев моя логика говорила о том, что она будет против. Сейчас же её одобрение приятно греет душу, хотя после избежания смерти, можно сказать любое своему спасителю. Её сердцебиение учащается, она собирается что-то сказать. Наконец Джесс поднимает глаза: — Я работаю. Вернее, работала на крупную адвокатскую фирму, и видимо, узнала больше, чем нужно было для расследования и за это поплатилась. — Тебе надо обратится в полицию. — Нет, — Джесс отводит взгляд, замирая, — Нет-нет-нет, — она начинает жестикулировать, насколько позволяют её травмы. Её тон ожесточается. Арчер не любит, когда задевают её личную жизнь, — Во-первых, тогда они узнают, что я жива, а во-вторых, я не хочу ввязывать своих близких сюда. Пусть остаются в безопасности. Они не заслуживают этого дерьма. — И ты будешь страдать ради них? Полиция поможет. — Может мне еще им сказать, где я тебя видела? Слушай, ты вроде следишь за этим районом, знаешь, что к чему, но не понимаешь: те люди, за которыми ты гоняешься, или тот человек, — она делает еще пару шагов вперед, оставляя меня позади, и оборачивается, продолжая циничным голосом, — Он уже обладает такой властью, которая позволяет расправляться с ненужными людьми щелчком пальцев. И ни полиция, ни суд, ни ты не сможете помочь. Иногда закона недостаточно. — Ты слишком пессимистична, — я не могу смотреть, как она мучается и подхожу, обхватывая её за поясницу. Джесс протестует, отстраняясь, хочет снять мою руку, недовольно мыча, но я сильнее, — Есть хорошие честные люди, которые стоят на стороне правды и готовы защищать её до конца. Как ты, например. — Я лишь утверждаю факты. Факты не имеют мораль. Они просто утверждают истину. — Тогда тебе нужно исчезнуть на время, — если не получается её разговорить, надо убедиться, что она будет в безопасности, — Затаиться и нигде не появляться. — Зачем? — она удивленно оглядывается на меня, пока я тащу её к дому. Адреналин падает всё быстрее, и совсем скоро у неё не будет сил и руку поднять. — Потому что ты специально залезла в тот материал. И если ты сделала это один раз, то загадка не оставит тебя, пока не докопаешься до сути. — Я могла залезть туда по ошибке. — Могла, — меня начинает подбешивать её беспечность, и я перехожу на её любимый ироничный тон, — И сразу бы закрыла ту вкладку, забыв. Но ты продолжила, отыскав ошибку или несовпадение данных. И задалась вопросом. Ты снова им задашься. И в итого окажешься на кладбище. — Ты по сути делаешь то же самое. Хочешь найти человека, виновного во всём. Зачем? — Ну у каждого должно быть хобби. — Хочешь, угадаю твою профессию? — мы заворачиваем во двор. — Нет. — Почему? — Боюсь, что ты угадаешь, — она мило ухмыляется, опуская голову. У меня спирает дыхание. О чем мы вообще говорили? — А я угадаю. Джесс указывает на второй подъезд, и я аккуратно подвожу её к двери и отдаю сумку. Она поворачивается на меня и долго всматривается в мои черты, потом зарывается в сумку за ключами: — Спасибо еще раз за то, что меня спас. Я не думаю, что второй раз за ночь судьба бы меня пощадила. Теперь видно я у тебя в долгу. — Не за что. Твой долг будет уплачен, если ты прислушаешься к моим словам. Главное — это твоя безопасность. Она благодарно кивает. Её сердцебиение снова ускоряется, она решается на что-то, потом рывком поднимает руку и заключает меня в объятия. Пару секунд уходит на осознание, и я обхватываю её корпус в ответ, стараясь держать аккуратнее стекла. Она тихонько шипит от боли, но не отстраняется, только удобно устраивая свой подбородок на моём плече.Вдыхая её неповторимый запах, я прикрываю глаза, расслабляясь. Машинально начинаю поглаживать спину, слегка покачиваясь. — Принято, сэр, — она отстраняется, и тепла становится катастрофически мало. Джесс открывает дверь, дарит на прощенье вымученную улыбку и скрывается в подъезде. Я дожидаюсь, пока она поднимается на лифте, проходит по коридору до квартиры. 4 этаж, 12 апартаменты. Джесс медленно открывает дверь, заходит в прихожую, включая свет. Звучит щелчок входного замка, потом еще один и я, убедившись, что она в безопасности, разворачиваюсь и срываюсь с места. *** С двенадцати лет меня воспитывали быть солдатом с каменным сердцем и холодной душой. Бойцом в драке. Детективом в жизни. Зрение только запутывает нас, подтасовывает карты. Меня учили смотреть насквозь. Слушать сердцебиение, анализировать обстановку, измерять температуру тела, вплоть до грязи под ногтями. Я могу узнать всё, что угодно о человеке: его статус, последние приемы пищи, сколько он спал прошлой ночью, его намерения, предугадать действия, лишь сконцентрировавшись на несколько секунд. Я могу узнать всё про любого человека, не важно, как бы хорошо он не скрывал это внешне. Так почему же я не могу понять, что происходит внутри меня? *** Mom — Luke Hemmings Осознание не приходит сразу. Оно откатывает, как вода перед бурей, заставляя тебя забыть о своих действиях. Потом начинает накатывать легкими волнами, отвлекая тебя. А в конце обрушивается на тебя потоком, затапливая и смывая тебя с места. «Поздравляю. Ты выжила. Теперь живи с травмой». Вдох. Выдох… Вдох и выдох. Я никогда не любила ванные. Зачем тратить столько времени на нахождение в воде и потом еще раз смывать с себя пену? Но почему-то сейчас я уже полчаса не могу вылезти. Вода из крана уже давно превратилась из теплой в кипяток, а потом в студеную. Я умываюсь, откидывая мокрые пряди назад. Я боюсь. Медленно встаю из ванной, держась за стенки, и ступаю на холодный кафель. Закутываюсь в полотенце и сглатываю. Боюсь посмотреть и признать. Подхожу к зеркалу, закрытое теплым паром. Капли конденсата уже медленно стекают по стеклу. Я слежу за одной, как она тихонько сползает вниз и падает на пол. Внутри пусто. Совсем. Лишь безжалостный штормовой северный ветер завывает в груди, закручивая смерчи и пронизывает до костей. Он обгладывает все внутри, обжигая холодом незажившую плоть и высвобождается наружу, не оставляя ничего за, что можно было ухватиться. Я дотягиваюсь ладонью до зеркала и провожу по стеклу. В отражении появляется чье-то лицо. Оно кажется до ужаса знакомым, но я не могу найти место для имени. Я просто пялюсь в зеркало. Бледная кожа, лопнувшие сосуды на правой щеке и пара ссадин на подбородке. Я нахожу пальцами края полотенца и распахиваю его, позволяя упасть на пол. Резкий вдох через сжатые зубы. На шее всё усыпано разными отметинами всех оттенков фиолетового. Я медленно следую пальцами по каждому синяку и ссадине, спускаюсь по груди на живот. Здесь он схватил меня первых раз, а с другой стороны ущипнул меня, когда попыталась сбежать. на коже проступают следы руки. …может я заслужила всё из этого… Зажмуриваюсь от слез, и быстро снимаю халат с вешалки, закутываясь в него. Не могу больше смотреть на себя. Мне противно. Иду в спальню, скидываю все вещи с покрывала и залезаю в одеяло. Слезы начинают капать неосознанно, а потом быстро перетекают в истерику с сжиманием ткани и рыданием в подушку. Я не виню никого. Я совершила это сама. Это просто моя вина. Я всегда во всём виновата. Как будто я кричу. Мой вой захватывает все клетки моего тела. Почему только…? Почему меня никто не слышит? Не лучший человек, чтобы описывать свои эмоции, но это непрекращающаяся щемящая боль в груди сгибает меня пополам. Слезы закончились и я просто лежу и смотрю в окно. Солнце выходит из-за земли и встаёт, побуждая всех на новый день. Я всегда любила утро. Время начать всё заново. Собраться с духом. Время жить. В какой-то момент жизнь превратилась в поиск способа существования. Моя плодородная земля замерзла, а огонь в сердце заменил пепел, оставшийся от пламени. Я усмехаюсь своим мыслям. Не буду даже пытаться уснуть. При каждом закрытии глаз в голове всплывают образы, а мысли еще ужасней найдут меня и во сне. Всё болит. Ужасно скребёт. Я измазала на себя всю аптечку, но от ужасной боли внутри ничего не помогает. Звенит будильник. Прошло уже столько времени? Я медленно поднимаюсь, не трачу силы, чтобы заправить кровать, и сразу иду к шкафу. Никакая одежда из уже собранных образов не подойдет. Я подбирала её чтобы выделяться, а теперь просто хочу, чтобы меня никто не видел. Надеваю водолазку, джинсы и кардиган. Надеюсь, меня простят за несоблюдение дресскода. Вытряхиваю сумку и собираю её заново. Подхожу к зеркалу и делаю всё что в моих силах, чтобы скрыть следы ночи. Вчерашняя Джесс пожурила бы за слоёный пирог из консилера, тоналки и пудры на моём лице. Выхожу из дома и сразу надеваю наушники. Не хочу слышать свои мысли. Солнце слишком яркое, оно словно хочет освятить всё дерьмо, через которое я прошла. Все выглядят хуже на свету.я щурюсь от лучей и натягиваю капюшон посильнее. В магазине около дома покупаю два энергетика (никогда не пила эту дрянь) и какой-то батончик. Уже после первого кусочка меня выворачивает в соседнюю урну, и я просто закидываюсь дрянью с ядрёным вкусом апельсина. Быстро захожу в офис, задергиваю жалюзи и плюхаюсь в кресло, поворачивая его спиной к двери. Обменявшись «привет», «как дела», «просто не выспалась», я ухожу в себя на несколько часов. После обеда Карен и Фогги смываются на встречу в налоговой. Еще лучше, не надо будет нацеплять улыбку и притворяться. Человек в маске. Мысли наводят на него, когда я уже в десятый раз пытаюсь прочитать условия сделки, буквы расплываются на экране. Из-за недосыпа меня бросает то в жар то в холод. Я начинаю стягивать кардиган, потом вспоминаю и поправляю водолазку оглядываясь по сторонам. Карен и Фогги ушли. Мэтт. Он вообще появлялся сегодня в офисе? Я поправляю водолазку и откидываюсь на кресле. Человек в маске. Он предстал совсем таким, каким я его представляла. Честный, благородный, ответственный. Он чувствует вину, за всё то, что происходит в Адской кухне. Видимо у чувака такие blame issues, какие поискать надо. Наверное, с ним легко в общении. По крайней мере, он попытался мне помочь. ну или пытался выяснить информацию для себя. И я ему благодарна. За всё. Карен была права, он не похож на террориста, скорее, на ужасного борца за справедливость, каких поискать нужно. Хотя одного я точно знаю. Я встаю со стула и иду на кухню. Мне нужно расслабиться и завершить работу. Отвлечься. Работа поможет, работа всегда помогает. А еще помогает какао. Я приподнимаюсь на носочки и тянусь за банкой, ухватываю её за крышку, слега хрипя от боли в спине, и начинаю опускаться… — Джесс. Банка подлетает наверх, и я как лучший жонглер предотвращаю её падение и утерю трёхсот грамм драгоценнейшего порошка. Мэтт стоит напротив меня, опираясь на столешницу. Помяни черта, он и явится. — Привет, я не знала, что ты в офисе сегодня, — я отворачиваюсь и начинаю делать себе какао, пытаясь занять руки. — Я поздоровался с тобой два раза, когда пришел, но ты не ответила, — боковым зрением замечаю, что он держит руки в карманах, а его челюсть уж слишком напряжена. Он рассержен? Или обеспокоен? — Да? — я подделываю изумленно-беззаботный тон и ставлю чашку в микроволновку, — Прости, я была в наушниках. Пыталась сосредоточится. — Получилось? — Не очень, честно говоря, — я не могу ему врать, поэтому пытаюсь перевести разговор, — Как у тебя дела? Может, хочешь какао? — Джесс, я чувствую, что с тобой что-то случилось, — я замираю. Он не может знать. Там никого не было. Паника захлестывает меня, и я пытаюсь унять дрожь в руках, пока вынимаю кружку, — Ты можешь рассказать мне. — С чего ты взял? Я просто не выспалась. — В офисе слишком тихо и мрачно, — Зачем он так со мной? Почему он такой участливый? Его лицо смягчается, — Ты всегда словно солнце, освещаешь всё вокруг. — Не думаю, что дело во мне, — я добавляю сахара, и беру пару салфеток, чтобы допить за столом, — Карен и Фогги ушли, вот поэтому и тихо. Мэтт останавливает меня, преграждая путь рукой, вцепившейся в столешницу. — Джесс, — он проводит рукой по волосам и снимает очки, убирая их во внутренний карман пиджака, — Джесс, послушай меня, пожалуйста. Он всегда так произносит моё имя, как будто божественная молитва слетает с его уст. Я послушно останавливаюсь, он забирает кружку из моих рук и ставит на стол, а я вглядываюсь в его глаза. — Ты можешь думать, что я слепой и ничего не замечаю. Но зрение лишь иногда мешает, — он пожимает плечами и поворачивает подбородок ко мне, — Я чувствую, что с тобой что-то случилось, и, вероятно, ты не хочешь рассказывать об этом никому, потому что вина тебе не позволяет, — моя рука трясётся и Мэтт нежно берет её в свою, поглаживая костяшки, — Конечно, мы не настолько долго знакомы, но я позволю себе сделать вывод, что ты один из самых замечательных людей, и всё чем ты себя накручиваешь просто хрень. Ты ни в чем не виновата. Я закусываю щеку изнутри, чтобы сдержать слезы, и отворачиваюсь по привычке, не хочу казаться слабой. Откуда он так научился «чувствовать»? и почему я хочу рассказать ему всё и использовать его пиджак как подушку для слез? — И если ты так и не собираешься ничего рассказывать, то это твоё право, — он слегка тянет меня за руку, чтобы я развернулась, — Я здесь всегда, чтобы тебе помочь. а сейчас ты соберешь сумку и пойдешь пить какао домой. — Но я… — Никаких «но». У всех бывают плохие дни, и это не означает, что мы плохие люди. Тем более, пользы от тебя сегодня не больше, чем от динозавриков в кабинете Фогги. Я вымученно усмехаюсь и слегка трясу его руку: — Спасибо, Мэтт. Он не отпускает мою ладонь, но тянет её на себя и раскрывает руки для объятий, давая мне время отстраниться. Я обхватываю его спину и сразу оказываюсь в кольце безопасности, меня охватывает до боле знакомый запах и я вдыхаю поглубже… Мэтт нежно поглаживает мой позвоночник и укачивает. Так спокойно. Я утыкаюсь ему в шею, не желая разрывать объятия. Не смей плакать, Джесс. — Я надеюсь, ты не вычтешь это из моей заработной платы как прогул? — пытаюсь отшутиться, но хмыгаю носом от приливших слез. Смех Мэтта проходит через всё его тело и передаётся мне. Я крепче сжимаю его спину. А он накаченный. — Нет, не волнуйся. Подходит момент, когда дружеско-поддерживающие объятия становятся недружескими, и я отстраняюсь. Впервые за день улыбаясь по настоящему, и это всё благодаря Мёрдоку. Да, это не та лучезарная улыбка, но скоро мне станет лучше. — Всё, — он подталкивает меня к выходу из кухни, — Валяй домой. Я делаю глоток какао и сразу выливаю его в раковину. Что за дрянь? Зачем столько сахара? Под доблестным наблюдением Мэтта быстренько собираю сумку, выключаю компьютер, и машу ему рукой на прощание: — Не скучай без меня, Мёрдок. Прости, что так получилось. — Не за что. Главное — это твоя безопасность. «Главное — это твоя безопасность» Выхожу на темный и прохладный Нью-Йорк и обхватываю себя руками, словно пытаясь сохранить тот омут крепких рук и древесный аромат, запах травяного мыла, кофейных зёрен крепкой обжарки и ещё чего-то. Чего-то знакомого, что так же отсылает меня на легкие покачивания и прикосновения к позвоночнику. Чего-то похожего на …дымный запах… угля? *** — «Нельсон и Мёрдок — адвокатская контора. Маленькие, но могучие» — Фогги размашисто начеркал на салфетке какой-то набросок и передал его Джесс. Они вместе с Мёрдоком сидели друг напротив друга за столом. Карен ушла пораньше, а главные адвокаты Адской кухни решили поразмышлять над будущим конторы. Ну или просто не хотели возвращаться домой. — Нет, Фогги, мы не будем подавать объявление в газету, — Мэтт перелистывает страницу книги. — Почему «нет»? — Нельсон всплескивает руками и отсмотрит на Джесс в поисках поддержки, — Я не вижу толпы клиентов, ломящихся в наши двери. А реклама бы отлично с этим справилась. Вот увидишь. Джесс прыснула от смеха и сразу же прикрыла ладонью рот и слегка сползла под стол от стыда, промямлив «Простите». — Привыкнешь. Так вот, в любом случае для рекламы нужна репутация, а откуда взять репутации, если у нас нет клиентов. Поэтому нет. — Ну и хрен с тобой. Что? Строишь из себя аристократа, а через две недели, если мы не найдем денег оплатить ренту, станем адвокатами на фрилансе. Может тебе надо дворянином на Хэллоуин нарядиться? Жабо, рюши, колготки. И тогда точно твои нравы будут соответствовать реальному положению. — Я думаю, Зорро больше подойдет, — подает голос Джесс и выпрямляется на стуле, складывая руки на столе. — Зорро? — Фогги усмехается и иронически поднимает бровь, — Джесс, ты в курсе, что он помогал обездоленным людям. — Ага, еще маску носил, — она кивает Нельсону и возвращает взгляд на Мэтта, опуская голос, — Тебе бы пошла маска, Мэтт. Мёрдок лишь склоняет на бок голову в ответ на двусмысленную фразу Арчер. Девушка же жадно считывает любое выражение на его лице. Её идеально ровная спина и слегка сщуренные глаза говорят о многом. Мэтт концентрируется на сердцебиении. Быстрый, но размеренный ритм. Она напряжена, но уверена в том, о чем говорит. И не шутит. «Что за?» — Кстати а почему ты вчера на телефон вечером не отвечал? — Фогги, оставаясь в стороне внутреннего поединка Мэтта и Джесс, заводит разговор снова, что-то отмечая в газете, — Я же волнуюсь. Опять с кем-то «фондил»? Девушка прыскает в кулак и опускает взгляд в низ. «Показалось» — проносится у Мэтта в голове, он поправляет очки и закрывает книгу: — Я слушал книгу и отключил телефон, чтобы не отвлекал. Хорошая книга кстати, на испанском. — Что за книга? — интересуется Фогги, так же не поднимая взгляда с газеты — Сборник рассказов. Не помню автора, но первый рассказ про мафию. Там, парень продает целое состояние ради того, чтобы доказать невиновность своей семьи… — А второй кажется про спасение девушки от наркоманов, — Джесс перебивает Мёрдока, тот замирает, и медленно разворачивается от Нельсона к ней, полностью фокусируясь на девушке. «Не показалось. Она…», — Сборник современных сказок. Мы в университете проходили. Арчер незаметно ухмыляется, и резко под столом в её икру втыкается носок туфли Мёрдока. От неожиданности она вздыхает, и переключает внимание туда, чтобы убедится, не показалось ли её. Потом расширенными глазами смотрит на Фогги, не заметил ли он. Но Нельсон всё так же читает еженедельный вестник, закрывая газетой себе весь обзор на то, что происходит. Только после этого Джесс, усиленно пытаясь восстановить дыхание, переводит взгляд на своего оппонента. Мэтт расслабляет галстук двумя руками. Его жевалки играют на полную, и весь его вид излучает предупреждение, при этом сохраняя опасное спокойствие и сосредоточенность. Её следовало испугаться, но Арчер лишь закусила щеку изнутри, скрывая улыбку. «Бинго». Мёрдок не спешит убираться свою ногу даже когда девушка дергается он него, скользя на дальний конец стула. Он держит её на мушке, медленно убирая предохранитель — Жалко, я учил Панджаби, — усмехается Фогги. Напряженную тишину разрывает телефонная трель и Джесс моргает, освобождаясь от мысленного плена Мэтта. — Я отвечу, — она отодвигает стул и встает. Быстро бросив взгляд на Мэтта она не заметила ничего подозрительного. Его лицо было вновь расслабленно, он откинулся на спинку стула, полубоком сидя к Фогги и закинул руку на неё же. Не осталось и следа той подозрительности и напряжения. Может ей показалось? Или приснилось? В последние дни сон был не частым ночным гостем Джесс. А если и заходил на часок, то она просыпалась из-за смутных, странных снов. Как вообще можно спать, если видишь только кошмары? Потом воспоминания смешиваются со снами, и ты не можешь понять, где реальность. Но прикосновение его носка к своей ноге она не могла придумать. И тот жар, разнесшийся по её телу от него. Мёрдок же улыбнулся по кошачьи и закинул руку на спинку, поворачиваясь к ней: — Джесс, не хочешь узнать, почему Фогги выбрал именно Панджаби? Она остановилась на полпути к телефону и развернулась. —Не смей! — Нельсон задохнулся от возмущения и потянулся вперёд, чтобы шлёпнуть Мэтта по плечу. Тот ловко увернулся, и, удерживая равновесие стула на одной ножке, отодвигался всё дальше и дальше, заливаясь смехом. —С удовольствием послушаю. *** Female Robbery- The Neighborhood —Нет, мы не можем забрать лошадь у вашего соседа, потому что она мешает вам спать, — Фогги устало провел рукой по волосам и поймал взгляд Джесс из дверного проёма. «Запущенный случай?» — она прошептала, сильно жестикулируя. Узнав суть звонка, Арчер сразу же перепоручила его Нельсону и тот уже битый час возился с городским ковбоем. Фогги изобразил извержение мозга и театрально закатил глаза, на что Джесс захохотала, придерживаясь за косяк и закрывая рот ладонью. «Иди чайку попей», — Нельсон махнул ей рукой и развернулся к окну. — Ещё раз повторите ваш вопрос. Девушка пожала плечами и отправилась на кухню. Там уже, прислонившись к гарнитуру, стоял Мёрдок. С чашкой в руке он слегка застыл и издалека напоминал статую, словно поджидал Арчер. «Как же шикарно всё-таки сидят на нём эти джинсы. Я бы… —Джесс, окажешь мне услугу, — девушка вздрогнула от его голоса и отвлеклась от своих не самых католических мыслей. —Да? — она прокашлялась и почесала нос, виновато поднимая на него глаза, — Всё что угодно. Мэтт потряс чашкой в руках и пожал губами: —У нас сахар закончился, а ты знаешь, что кофе Нельсона без ядерной дозы глюкозы пить невозможно. Фогги всегда заваривал ядерный напиток, способный разбудить полквартала Манхетенна. Однажды Арчер случайно выпила такую чашку вечером, да так и не уснула, отправившись встречать рассвет на Гудзон. —Да уж, — она насладилась мягким смешком Мёрдока и шагнула к нему, проверяя сахарницу. Что и требовалось доказать-пусто, — Должно быть Карен купила пачку про запас. Пойду принесу из кладовки. Девушка развернулась и пошла в сторону кладовки, ну или помещения метр на метр, где они хранили всячину, которую было стыдно показывать открыто в офисе, хлам, запасную одежду Джесс на все случаи жизни, пару палок Мэтта (каким образом он забывает их?), поп-тарты, которые ест только Фогги, годовой запас кофе и еду с вещами, которые покупает Карен. «Это было по скидке», «Там акция», «Вдруг пригодится». — Я же вам сказал, что мы не нотариусы и не будем заверять, что вы не крали компост соседа! — голос Фогги послышался из приёмной. Он всё еще не мог разобраться с клиентом-прилипалой, думающим, что все должны решать его проблемы. — Мне становится его жалко, — Джесс открыла дверь в кладовую и включила свет, замечая, что Мёрдок не отставал ни на шаг. — Уж поверь, это мистер — самый сговорчивый клиент из тех, с которыми нам приходилось иметь дело на практике, — Мэтт зашел в комнатку и по привычке прислонился к стене, склоняя голову на бок, встряхнул ей, переключаясь на ностальгический мотив, — Был у нас один. Звали мистер Шваль. Он хотел… Зачем он зашел с ней в кладовку? «Он думает, что я сама не смогу найти сахар?» Джесс подозрительно подняла брови и нахмурилась. Ей это не нравится… — Мэтт? — Я подумал, что тебе нужна моя «поддержка», — он приподнял одну бровь, ставя ударение на последнем слове и улыбнулся той очаровательной улыбкой, что мысль о нахождении с ним в одном маленьком помещении отдалась трепетом в нижней части живота. «И куда делись мысли?». — Ах «поддержка». Как же жить теперь без неё? — Джесс кивнула, закусывая нижнюю губу, чтобы скрыть предательскую улыбку, и увела взгляд в сторону на полки, — Итак, сахар. Арчер повернулась к нему спиной и привстала на носочки, высматривая пачку с искомым названием. «Молотая арабика», «Сода», «Крахмал кукурузный»… зачем в офисе крахмал вообще? «Хлопья медовые в форме… сзади послышался хлопок двери. «Что за?..» Она не успела полностью развернуться на звук, когда Мёрдок толкнул её к стене и грубо за локоть повернул к себе, зажимая ладонью рот. Джесс расширила глаза, дернувшись, но Мэтт лишь сильнее хватая за руку и приблизился еще ближе. Она смотрела на него снизу вверх. В тусклой свете единственной лампочки его напряженные скулы, багровая тень очков на щеках и пустой взгляд отдавали устрашением. «Как быстро он поменялся» -пронеслось в её голове вместе с десятками мыслей о необходимости закричать, бежать и укусить его за ладонь. Но девушка осталась стоять. Дернувшись последний раз из-за гордости, она застыла, ожидая его следующего хода. Мэтт склонил голову к ней и прошептал на ухо, соединяя в своем голосе томную нежность и настораживающую строгость: — Я уберу руку, если ты не наделаешь глупостей. И мы поговорим. Джесс уставилась на него, складывая пазл в голове, и кивнула. Мэтт мгновенно снял ладонь и отпустил её локоть, отходя на несколько шагов назад. Она и не заметила, что до этого они стояли так близко, их груди почти соприкасались и если бы он наклонился еще чуть-чуть…история получила бы другой поворот. Однако сейчас Арчер лишь прислонилась к стене в поисках опоры и сложила руки на груди: — О чём? — О том, что ты знаешь, — тон Мэтта был вкрадчив и спокоен, напряжение выдало лишь движение руки по волосам. — А что я знаю? — она едко усмехнулась. Приём дурочки работает на абсолютно всех мужчинах. Манипуляции — это не очень честный приём, но мы женщины так и живём. И Джесс играла мужчинами, словно на скрипке, и делала вид, что весь мир ужасно сложен для разума девушки. Но кажется, Мэтту было доступно несколько больше, чем обычному мужчине. Тень, прошедшая по его лицу и то с какой резкостью он вдохнул, в тысячный раз напомнили о необходимости быть с ним на стороже, но похоже второе имя Арчер «опасность». Ну или «безрассудство». — Про меня, — он поставил руки на бедра и слегка опустил плечи. — Мы не настолько близки, чтобы я знала что-то интимное, — она лукаво опустила взгляд и подняла его вновь, прищуривая глаза и складывая руки за спиной, — По крайней мере теперь я ни в чем не уверена. — Ты догадалась. Как? — Сложила два плюс два. Мэтт шагает вперед, достигая её и вновь заключая в плен, ставит руки по обе стороны от неё с выразительным ударом об бетонную стену. Джесс резко вдыхает, но быстро берет себя в руки, сдерживая порыв вырваться. Вместо этого, чтобы занять руки, она начинает расчесывать предплечье. — Это не ответ, — он рычит, тайно одновременно наслаждается и страдает от того, как он заставил её сердцебиение сойти с ритма и адреналин зашкаливать. —А это не допрос, — Джесс толкает его в грудь, — Пусти! — Мэтт не сдвигается ни на сантиметр, а девушка начинает метаться. —Мне нужна информация, — его уже изрядно подбешивает упертость Арчер. Господи, да боссы некоторых банд бывают сговорчивей. Он бьёт по стене, совсем рядом с её головой. Её грудь вздымается, но Джесс не показывает, храбрится, но его ведь не обманешь. Это её не пугает, скорее больше распаляет, и Джесс шагает к нему. Мэтт может ощутить её дыхание на своих губах и это помутняет рассудок. — А мне плевать, что тебе нужно. Кажется, это ты сейчас обманом загнал девушку в кладовку и сейчас пытаешься запугать её. Ты в отчаянии. —Ты даже не догадываешься о всём том, куда суёшься. Я пытаюсь тебя оградить. Чтобы ты не наде… — Я знаю достаточно, — она обрезает его, — И еще я знаю, что доверие работает в обе стороны. Поэтому если хочешь что-то узнать от меня — будь готов раскрыть свои карты. Иначе я не играю. — Джесс, — Мэтт внезапно умолкнул, по странному склоняя голову, словно навостряя уши. После пары секунд такого странного состояния, он начал отходить от неё, как дверь распахнулась и из-а неё появилась копна светло-пшеничных волос. —Это мистер меня уже зае… — Нельсон оглядел кладовку, обнаруживая Мёрдока, поправляющего свой галстук в паре шагов от Джесс, находящейся в полу-амёбном застывшем состоянии с быстро вздымающейся грудью и взъерошенными волосами, и резко оборвался. Он сузил глаза и поменял тему — Что вы тут делаете? — Сахар. Джесс помогала мне найти сахар, — Мэтт показал в сторону девушки, которая отпрянула от стены и поправила платье. — Да, сахар, — она повернула голову налево и схватила первую попавшеюся пачку, — А вот же он! Арчер оглядела мужчин и быстро опустила взгляд, вылетая из кладовки. ***