***
Пустота и тишина библиотеки давили как огромные поршни, но даже не это причиняло Амели физическую боль. Постоянная, редко прекращающаяся на блаженные мгновения, головная боль. Ей бы никто не придал особого значения, быстро бы найдя подходящую для неё причину. Однако скрытый под магией глаз изнывал с огромной страстью, отчего у волшебницы не осталось никаких сил пытаться что-то скрыть. Кроме постоянно нарастающей боли параллельно развивался страх за Кайена. С ним что-то происходит, сомнений уже не оставалось. Сейчас все оковы спали, ему оставалось только появится перед ней и все забудется, главное — это увидеть его в полном порядке. Ничего не происходило, только подавленные и отчаянные стоны исходили со стороны Амели, отвлекая от работы ребят. — Ты мешаешь мне, — еле слышно шепчет сидящая рядом Астория, переписывающая нужный материал из конспектов Амели, но увидев состояние волшебницы, слизеринка немного смягчила нрав. Перо временно отложено в сторону. — Что с тобой происходит в последнее время? — Просто очень сильно болит голова, — тяжко вздыхает Амели, поглаживая больное место кончиками пальцев. Хаффлпаффка слегка улыбнулась, чувствуя тепло, разливающиеся по телу, а причиной всего одно любопытство. — Не обращай на меня внимания, тебе нужно переписать материал. — Успею, — проворчала Астория, демонстративно отодвинув еще и исписанную бумагу. — Ты стала странной. — Странной? — немного испуганно удивилась Амели, забавно округлив глаза, отчего Астория закатила глаза. — Если ты желаешь так привлечь к себе внимания, разочарую, у нас одна уже есть на курсе, — конечно же, Астория намекнула на Луну из Рейвенкло. Такое замечание не пришлось Амели по вкусу из-за очередного обидного слово в сторону однокурсницы, но, не желая ссорится, волшебница просто промолчала. — Знаешь, в последнее время я слышала про себя и более обидные вещи, — пожимает плечами Амели, но все же признает, что это довольно обидно. Со словами Кайена, конечно, не сравнится. — Да? Например? — заинтересовалась Астория, подложив руку под подбородок. В глазах сверкали хитрые огоньки, так присущие слизеринцам. Однако для Амели это не имело большого значения, отчего решила сразу же довериться новой знакомой. — Я была и идиоткой, и пустоголовой, и наивной, — в голове у Амели сразу же возникли неприятные воспоминания, причиняющие огромную боль. — Самое обидное, что я просто пыталась помочь человеку. Я не сделала ему ничего плохого, а он смешал меня с грязью. Вот что бы ты сделала, если тебя бы называли так. — Как минимум не позволила бы, — Амели усмехнулась на такое заявление, растерянно пожав плечами, как бы показывая, что это вариант она не рассматривает. — Но мы разговаривали о другом. Что с тобой случилось? — Просто я пытаюсь, с кое-чем справится, но у меня не выходит. — А я думаю, ты боишься изменений в своей жизни. Ты привыкла к определённому сценарию, по которому живёшь, к определённым людям, а теперь ты вышла из зоны комфорта, и поэтому ты в ужасе, — Астория увлеченно произносила эти слова, не поддерживая зрительный контакт, пока Амели внимательно слушала, с улыбкой на лице. — Ты права, — Астория довольно кивнула, расслабляясь, а в глазах так и читалось «я лучшая». — Все слишком сильно изменилось. Ты неплохо понимаешь людей. — Пытаюсь, — огоньки в глазах Астории вспыхнули с новой силой, уже превращаясь в костры, отчего Амели долго не могла отвести завороженный взгляд от слизеринки, слегка улыбаясь. — Если тебе это нравится, можешь помочь мне разобраться в характере кое-какого человека? — Того самого, что считает тебя «идиоткой»? — Амели стыдливо прикусывает губу, А Астория хмыкает и закатывает глаза. — Судя по всему, он не заурядная личность, как большинство. Значит, это интересный факт. Рассказывай, что тебя тревожит. — Дело в том, что мы познакомились не совсем традиционным способом. Скажем так, без согласия одного из нас. Он постоянно пытается обидеть меня, задеть за живое и ему это очень хорошо удается. Однако каждый раз, когда он видит, что я могу разорвать наши отношения, он ужасно боится, — в таком малом описании все это смотрелось неловко и даже немного унизительно. — Очень мало информации, но скажу то, что мне удалось понять из твоих потуг, — из-за шутливого тона Амели не успела расстроиться, наблюдая за вдохновленной слизеринкой. — Во-первых, унижать он тебя может по нескольким причинам, возможно, даже в совокупности. Во-вторых, потому что он видит тебя легкой добычей, что можно объяснить твоей добротой, я уверена, ты ему и слова не сказала против. Однако возможно у парня низкая самооценка и опять же, таким образом он пытается ее себе поднять. Но меня интересует один вопрос. У него есть друзья? Амели нахмурила брови, пытаясь вспомнить, но ни одно воспоминание не помогло. Внезапно к ней пришло одно небольшое осознание. Кайен всегда появлялся в полном одиночестве, никакого намека на присутствия других людей рядом, ни образов, ни голосов, ничего. И даже сам кудрявый никогда ничего не упоминал. — Нет, — отрицательно мотает головой Амели, чувствуя себя опустошенной, а голова заболела с новой силой, настолько, что пришлось прошипеть и испугать Асторию. — Прости, иногда я говорю на змеином. — Ты врушка, иначе, тебя бы шляпа к нам распределила. — Я тебя уверяю, шляпа хотела, но мама стояла рядом и совала ей несколько галеонов с подготовленной к атаке палочкой — Астория негромко рассмеялась, прикрывая ладонью рот. — Может быть, он одинок? И ему нравится, когда хоть кто-то рядом? — Тогда почему он так яро меня отвергает? — Ты непривычна для него. Он не знает, как себя вести с тобой, — жмет плечами Астория, поднося кончик острого ногтя к губе, слегка вдавливая его в нее, серьезно задумываясь. — Я не могу сказать точно, потому что не общалась с ним. Узнай про него больше, может быть тогда я смогу тебе что-то сказать. — Слизеринка помогает хаффлпаффке? Ты понимаешь, что будет когда это узнают? — усмехается Амели, вновь хватаясь за голову, уже даже не удивляя Асторию. — Давай будем считать, что это плата за конспекты, — произносит она, притягивая к себе тетради, больше не поднимая взгляда на хаффлпаффку, в свою очередь, пытающуюся не издавать никаких звуков.***
Привычный осенний дождь моросил, оставляя следы на каждой поверхности. Больше всего наслаждалась земля, с огромной страстью впитывая себя небесную влагу, размякая и превращаясь в обычную грязь. Стоит ступить в нее ногой и та сразу разъезжается, а риск получения травмы увеличивается с необычайной скоростью, не говоря уже про испуг. Амели не повезло, потому что первый шаг оказался последним и с криком и болью в руке, она приземляется и чувствует лишь адский холод и раздражающие прикосновения дождя на щеке. Прошла не одна минута, а Амели пыталась перестать всхлипывать и унять боль, слишком неудачным вышло приземление, отчего плечо и локоть раздражали все тело. Подняться не получилось, но она немного осмотрела местность вокруг себя судорожно начиная всхлипывать, замечая рассасывающуюся темноты. Перед глазами маячили темные силуэты деревьев, большие похожие на страшных монстров, но совсем рядом в нескольких метрах виднеется странная суматоха. Проходит еще немного времени, и боль отступает, давая Амели возможность подняться. Слегка вытерев лицо она пытается отдышаться и вырываться из цепких рук ужаса. Стоя на ногах, перепачканная в грязи, со слипшимися кудрями и мокрой сорочкой, совсем рядом она видит троих людей, но среди них внимание привлекает лишь один. Кто-то сидел на коленях, совершенно не обращая внимания на дождь, темноту, грязь и что-то впереди себя. Делать шаги босыми ногами по склизкой грязи и пытаться не свалиться в нее вновь, оказалось опаснее и труднее, чем предполагалось изначально. Сейчас Амели напоминала куклу в руках очень неуклюжего и жестокого ребенка, пытающегося оторвать конечности игрушки. С криком она свалилась на землю возле человека, желая лишь одного помочь ему. Амели взглянула на него и обомлела, увидев перед собой молчаливого Кайена, не замечающего рядом спутницу. Даже когда на всю округу раздался испуганный девичий визг, он никак не отреагировал, продолжая без эмоций смотреть на причину испуга. Страх многое может делать с людьми, но в первую очередь он выворачивает их чувства наизнанку, а каждый реагирует на это по-своему. Амели всегда плакала горько и надрывисто, а этот случай не являлся исключением. Двое могильщиков рыли могилу. — Это все сон, просто сон, — пыталась успокоить себя Амели, начиная медленно себя обнимать, чувствуя неприятную дрожь по телу, вызванную то ли дождем и последующим холодом, то ли страхом. Однако стоило ей посмотреть на Кайена, такого безжизненного, похожего на каменное изваяние, так волнение за него пересилила все, отчего Амели подползла к нему и встряхнула за плечи. — Кайен! Реакции не последовало, как бы она не взывала к нему, как бы не пыталась встряхнуть, оцепенение не спадало. Быстро отчаявшись Амели оборачивается, могильный камень — первое, что ей удается заметить. Как бы она ни старалась, ничего не удается разглядеть. Капли дождя летящие в глаза и попадающие на саму поверхность надгробия, мешались. Темнота, окутавшая место, совершенно не желала помогать. — Кайен, — вновь попыталась она и только вновь потянула к нему свои руки, как Кайен мигом опережает ее. Обжигающие прикосновение и мгновенное пробуждение, а вокруг только родная комната и жуткий страх. Только впервые Амели боялась не темноты после кошмара, а за человека. Этой ночью ей больше не суждено уснуть.***
В большом зале никогда не бывало тихо, потому что каждый считал своим огромным долгом громко переговариваться, рассказывая различные истории. Исключения составляли лишь несколько учащихся, среди которых очень некстати оказалась Амели. Волшебница устало поедала свой завтрак, погрузившись мыслями в сегодняшнюю ночь. После такого нужного сна, ей так захотелось увидеть Кайена, извиниться, раскаяться, но никто не пришел, как бы она не старалась его звать. Чувство вины и страх съедали волшебницу изнутри. — Почта, — спокойно, но радостно произнес сидевший рядом Джастин, накрыв ладонь Амели своей, вызволяя из дурмана. Сразу же послышались совиные крики, хлопанье крыльев. Амели невольно улыбнулась такой обыденной, но все ровно красивой картине. Каждая птица красиво пикировала, дабы прицелиться и скинуть посылки в нужные тарелки, а если повезет то в руки. Будучи профессорской дочкой, почта никогда не приходила юной хаффлпаффка. Амели приготовилась продолжать спокойный завтрак, как в кашу Амели с огромным грохотом упала коробка. Овсянка сразу же расплескалась по лицу волшебницы, а также сидящему рядом Джастину. — Какая сладкая, — лишь улыбнулся он, кончиком пальцев убирая каплю каши и отправляя в рот, чем сразу же вызвал всплеск громко и радостного смеха компании. Амели лишь широко улыбнулась, аккуратно вытаскивая коробку из своего завтрака. — Какая гадость, — поморщил нос Эрни, демонстративно прикрывая глаза, заставляя волшебную палочку убирать беспорядок, учиненной неизвестной пернатой. — И давно мы стали получать подарочки? От кого? Надеюсь, от тайного возлюбленного. — Напишу ему оскорбленное письмо, ведь он только что перестал быть тайным, а это не так романтично, — с улыбкой произносила Амели, аккуратно повертев коробку в руках, страшась открывать. Она была круглой формы, перевязанной тонкой веревкой в несколько слоев. — Открывай уже, мне вообще-то интересно! — возмущенно воскликнул Эрни, эмоционально всплеснув руками. Все вокруг открывали свои письма, читали их, делясь подробностями с друзьями. Также и Эрни, одним глазом узнавал новости от семьи, а другим смотрел на растерянную Амели. Возможно, если бы не Джастин, потянувший за конец веревки, то никто бы не открыл посылку. Внутри красиво уложено лежали тюбики с краской. Будучи приятно удивленной Амели прикрыла рот рукой, поражаясь количеством оттенков, начиная перебирать их, уже рисуя в голове будущие картины. Волшебница как крот рылась ко дну, но видимо маленькое пространство посылки оказалось немного увеличенным, отчего это произошло не так быстро, как предполагалось. На самом дне лежала маленькая записка, тут же оказавшаяся перед лицом Амели. «Идиотский магловские краски для такой же идиотки. Это заслуживает того, чтобы ты меня вновь заметила? Твой красивый обидчик.» Сердце пропустило пару глухих ударов, а в груди и вовсе пропало дыхание от волнения и облегчения. Сейчас ей даже не хотелось обижаться на тяжелую манеру общения Кайена. Тяжким вздохом, Амели привлекла к себе пристальное внимание друзей, уже давно волнующихся за нее. Чувство вины никуда не уходило, но пришло кое-что другое. То нужное и необходимое осознание, что она всегда была права. Амели нужна Кайену. — Краски? И кто тебе их прислал? — уже попытался протянуть руку к листку Эрни, но внезапно того остановил Джастин, отрицательно помотав головой. — Я просто любопытный. — Отец, — уверенно кивнула Амели, широко улыбаясь, но все же на миг задумавшись. Как Кайен догадался о тайном желании волшебницы? Листок сразу же отправился в карман мантии, ведь хаффлпаффка решила сохранить его. Чувство вины за явную ложь не успело достаточно сильно впиться в Амели, ведь все заглушало огромное желания прямо сейчас услышать мелодичный голос кудрявого, увидеть его радостную улыбку и сказать простое «спасибо» и значащее «извини». Хотя на счет второго никто не мог знать точно, ведь ничто не могло согнать с лица Кайена его горькую ухмылку. — Нравится? — слышится позади, но Амели уже не вздрагивает. Она медленно растягивает улыбку и уже хочет обернуться, но Кайен всегда знал, как себя вести в таких ситуациях. Он оказывается за спиной у старосты факультета, пристально наблюдая за волшебницей, ища в ней что-то. Вместо ответа языком, Кайен видит лишь слабый кивок, но его волнует только выражение девичьего лица. Губами та шепчет нужное слово, а затем видит самую редкую картину в своей жизни. Кайен улыбнулся. Совсем незаметно, но так искренне, отчего у Амели перехватило дыхание. — Что ж, — этот недолговечный мираж пропал, вновь вернулся немного хмурый Кайен. — Если ты уже успела нарадоваться этому глупому подарку, то нам нужно поговорить, — он резко замолчал, кривя челюстью, отводя взгляд. — Ты молодец. Последние слова эхом отбивались в голове Амели. Слова, сказанные с огромным трудом, торопясь, но с таким явным желанием и азартным и довольным блеском в глазах, что волшебница не смутилась, а победно улыбнулась, опуская взгляд в свой подарок.***
Все школьники давно разбрелись по своим гостиным, лишь некоторые направились в библиотеку, а это означало, что большинство коридоров Хогвартса безлюдны. Именно, этим решила воспользоваться Амели, чтобы в очередной раз немного поговорить с Кайеном, помириться и высказать свою огромную благодарность. Видимо кудрявый волшебник уловил настроение своей спутницы, а поэтому даже не удивился, увидев перед собой широко улыбающуюся Амели, наивно предполагающую, что и ее одарят подобной реакцией в ответ. Однако прошло слишком мало времени, чтобы Кайен позволил себе такое поведение, отчего он просто слабо кивнул головой, стараясь не выдавать свое волнение. Он негромко ухмыльнулся, издав смешок, потому что волшебница то и дело боязливо оглядывалась по сторонам не решаясь заговорить первой, а Кайен лишь дразнил девчонку взглядом. — Знаешь, если ты сейчас назовешь меня «трусливой курицей», то я даже не обижусь, — пожала плечами Амели, пошутив, пытаясь понять одобрит такую фразу волшебник или нет. — Это было бы оскорблением для куриц, — закатил он глаза, а Амели удовлетворённо отметила никакой злобы или насмешки в его словах. Просто добрая дружеская, как она надеется, шутка. — Нам нужно поговорить о том, что произошло между нами. И про сон, — тяжко вздохнула Амели, а затем густо покраснела, вспоминая каждую шутку о возлюбленном. — А ты милая, когда смущаешься, — Амели удивленно подняла на него глаза, пускай это не первые сказанные приятные слова в ее адрес, но они звучали настолько редко, каждый раз как гром среди ясного неба. Уголок его губ приподнимается в довольно язвительной ухмылке. — Но про сон даже не смей заикаться. Не смей. — Я бы хотела извиниться, — Кайен, как и предполагалось, закатил глаза и резко приставил кончик пальца к губам Амели, отчего та на несколько секунд перестала дышать от неожиданности. — Давай без извинений. Ненавижу извинения. Я признаю, что очень жестко обошелся с тобой и поэтому считаю, что в данной ситуации, ты сама вольна выбирать правила нашей игры, — от последнего словосочетания краснота Амели стала еще более заметна на бледной коже. Кайен тут же начал негромко, сдержанно смеяться, вовремя закрывая ладонью рот. — Скажи честно, ты просто решил поиздеваться после того, как услышал мой разговор с ребятами? — сквозь задорный смех Кайен кивнул, а Амели наслаждалась таким метаморфозом. Ей нравилось видеть такого Кайена, таким же чёрствым, но уже не грубым. — А если бы ты услышала мой разговор с моим… — Кайен резко остановился, раздалась оглушающая и неловкая тишина. Потерянный и опустошенный взгляд волшебника не на шутку испугал Амели, но тот этого и вовсе не замечал. Спутница очень аккуратно и нежно прикасается к его плечу, чувствуя знакомое и приятное тепло, а главное, встречаясь с его разноцветными глазами взглядом. — Кайен. Я понимаю, что ты никогда не признаешься, но я знаю, что хоть немного, но нужна тебе. Если хочешь, можешь не признавать этого, но умоляю, только не ври мне и позволь хоть немного помочь, — Кайен удивленно уставился на руку Амели, а затем на полную поддержки и доброты взгляд. — Я многое не могу в тебе понять. Почему ты до сих пор добра ко мне, даже после всего что тебе пришлось услышать от меня? Почему ты продолжаешь пытаться якобы помочь мне? Да почему ты вообще решила, что нужна мне, — он не кричал, не грубил и даже смог без злобы высказаться, но его отстранённость и холод пугали. Как и его резкая смена настроения. Амели в ничтожной попытке успокоиться, обхватывает себя за плечи. — Я вижу, что ты одинок. — Да, что ты вообще знаешь об одиночестве? — Кайен отстранился от Амели, но та попыталась схватить его за руки и притянуть к себе, безуспешно. Пускай, они знакомы не так много, но уже видели друг друга в разных состояниях. Кайен всегда спокойный, немного злорадный. Амели же дружелюбна и добра. И впервые Амели видела своего кудрявого обидчика действительно печальным. Эти бездонные наполненные горем глаза, бегающие туда-сюда, лишь бы не встретится взглядом с Амели. — Ты никогда не была одинока. У тебя есть все. Мать, отец, верные друзья. Что ты знаешь об одиночестве? Что? — Я знаю, что ты только что сознался мне, — очень ласково пытается улыбнуться Амели и подойти к Кайену поближе и на удивление, он разрешает это сделать и даже положить руки на плечи. — Кажется, однажды, ты прошептал однажды, что я нужна тебе. — Не было такого, — как нашкодивший ребенок пытается оправдаться кудряшка, но каждый из них знает сладкую правду. — Я не заставляю тебя сразу же изменить ко мне отношение, но… Давай хотя бы попробуем стать друзьями. Единственное что я действительно хочу в нашей игре, это чтобы ты говорил мне правду и хоть иногда задумывался о моих чувствах, — на душе каждого теплеет. — Если бы ты знала всю правду про меня, ты бы никогда не относилась ко мне с такой добротой. — Ты во мне очень ошибаешься. Амели делает самую неожиданную для Кайена вещь. Нежно обнимает его, поглаживая по спине. И кудрявый волшебник не отвечает на столько необычные прикосновения, но незаметно для нее широко и искренне улыбается. А затем отодвигает волшебницу от себя, под ничтожные попытки противостоять ему. — Тогда правда помоги мне, — с неким вызовом произносит Кайен, не убирая крепкой хватки от плеч Амели, не давая даже пошевельнуться без его желания. Впервые Кайен чем-то напоминал ее саму. Взгляд бегал туда-сюда, никак не задерживаясь на лице Амели, а речь стала слишком медленной, даже рванной. — Я хочу найти кое-какого человека. — Что я могу сделать? — сразу же спрашивает волшебница, а Кайен издает нервный смешок. — Даже не захочешь поинтересоваться кто это? Может я зла ему желаю, — наконец-то его хватка ослабевает, а затем он и вовсе опускает руки, лишь наблюдая за Амели в этот раз смотря ей прямо в глаза. — Никогда не понимал, почему ты прячешь их. — Я не думаю, что ты способен на действительно злой поступок, — жмет плечами она, а он приподнимает брови, при этом широко улыбнувшись, слегка подминая нижнюю губу зубами. — Ты мало обо мне знаешь, — медленно без чувств произносит Кайен, пожимая плечами. — А ты обо мне. И, тем не менее, мы оба судим друг о друге. И кто знает, какие суждения правдивые. Я повторю вопрос. Что я могу сделать? — У меня есть предположение, что директор Дамблдор знает немного о ней, — быстро произошла встреча взглядов. Кайен испугался. Амели заинтересовалась и еще сильнее убедилась в желании помочь. Что-то внутри кричало о правильности ее действий. — Уже знаю, что это девушка или женщина. Меня уже не хватает? — довольно улыбается Амели, а Кайен демонстративно закатывает глаза на такую шутку. — Этого мало. Мне нужно чуть больше знать о ней. — Скажу позднее, — довольно резко обрывает он. — Хорошо, — дрожащим голосом произнесла Амели, обнимая себя за плечи и прикусывая губы, пытаясь придумать, как можно решить данную ситуацию. — А можно узнать… Кто это девушка или женщина для тебя? — Моя мама, — на выдохе произносит Кайен, оставляя собеседников в оглушающей тишине школьного коридора.