Дочка убийцы

Ответ был получен на следующее же утро. Когда пришел «Ежедневный пророк» Гермионы, она развернула его, посмотрела на первую полосу и ойкнула так, что обернулись все, сидевшие неподалеку. — Что? — спросили в один голос Рон, Веатрикс и Гарри. Вместо ответа она положила газету перед ними и показала на десять черно-белых фотографий, занявших всю первую полосу; на девяти — лица волшебников, на десятой — ведьма. Одни безмолвно скалились, другие нагло барабанили пальцами по рамкам своих фотографий. Под каждой значилось имя и преступление, за которое этот человек был посажен в Азкабан. «Антонин Долохов, — гласила подпись под фотографией волшебника с длинной, бледной, искривленной физиономией, насмешливо смотревшего на Гарри. — Осужден за зверское убийство Гидеона и Фабиана Пруэттов». «Август Руквуд, — значилось под изображением рябого мужчины с жирными волосами, который стоял со скучающим видом, прислонясь к краю фотографии. — Осужден за передачу секретных сведений Министерства магии Тому-Кого-Нельзя-Называть». Внимание Веатрикс было приковано к ведьме. Она бросилась ей в глаза, как только перед ними положили газету. Длинные нечесаные волосы — в прошлый раз, когда она ее видела, они были густые и блестящие. Она смотрела на нее из-под тяжелых век, на тонких губах играла надменная улыбка. Как и ее отец, она сохранила остатки былой красоты, хотя время или Азкабан сильно над ней поработали. «Беллатриса Лестрейндж, осуждена за пытки, нанесшие непоправимый вред здоровью Фрэнка и Алисы Долгопупс». Гермиона толкнула Веатрикс локтем и показала на заголовок над фотографиями, которого Веатрикс, вперившись в Беллатрису, не успела прочесть. МАССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА МИНИСТЕРСТВО ОПАСАЕТСЯ, ЧТО «ДУША ЗАГОВОРА» СТАРЫХ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ - БЛЭК — Блэк? — громко сказал Гарри. — Откуда?.. — Тс-с! — шепнула Гермиона. - Тихо. Читай про себя! Вчера поздно вечером Министерство магии сообщило, что из Азкабана совершен массовый побег. В ходе беседы с репортерами у себя в кабинете министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что несколько часов назад из камер строгого содержания совершили побег десять заключенных, о чем, ввиду особой опасности беглецов, он уже проинформировал премьер-министра маглов. — К великому сожалению, повторилась ситуация, с которой мы столкнулись два с половиной года назад, когда из тюрьмы бежал убийца Блэк, — заявил вчера вечером Фадж. — И между этими происшествиями нельзя не усмотреть взаимосвязи. Побег подобного масштаба предполагает помощь извне, и следует помнить, что Блэк, первым в истории вырвавшийся из Азкабана, идеально подходит для роли такого помощника. Мы считаем весьма вероятным, что бежавшие преступники, в числе которых кузина Блэка Беллатриса Лестрейндж, группировались вокруг своего вожака Блэка. Тем не менее мы прилагаем все силы к задержанию преступников и просим волшебное сообщество проявлять бдительность и осторожность. Ни в коем случае нельзя приближаться к этим лицам. — Вот тебе и разгадка, Гарри, — сказал потрясенный Рон. — Вот почему он вчера так радовался. — Поверить не могу, — сказал Гарри. — Фадж винит в побеге Сириуса. — А что ему остается? — с горечью спросила Гермиона. — Сказать: «Извините, господа, Дамблдор предупреждал меня, что это может случиться — стража Азкабана переметнулась к лорду Волан-де-Морту (перестань ойкать, Рон) ...а теперь на свободе и самые опасные его союзники»? Понимаете, он полгода твердил, что вы и Дамблдор — лжецы. Она перевернула страницу и стала читать дальше, а Веатрикс окинула взглядом Большой зал. Она не могла понять, почему не испуганы и не обсуждают эту ужасную новость все остальные, но на самом деле очень немногие получали газету ежедневно, как Гермиона. Болтают о домашних заданиях, о квиддиче и неизвестно еще о какой ерунде, когда за этими стенами к воинству Волан-де-Морта присоединились еще десять Пожирателей смерти. Она посмотрела на преподавательский стол. Тут картина была совсем другая. Дамблдор был поглощен разговором с Макгонагалл, у обоих озабоченные лица. Профессор Стебль, подперев «Пророк» бутылкой кетчупа, читала первую полосу с такой сосредоточенностью, что не замечала, как с ее ложки, застывшей в воздухе, капает на колени яичный желток. А на дальнем конце стола профессор Амбридж поедала овсянку. Раз в кои веки ее выпученные жабьи глаза не обшаривали зал в поисках нарушителей дисциплины. Насупясь, она метала в рот ложку за ложкой и время от времени злобно поглядывала на занятых беседой Дамблдора и Макгонагалл. — Кошмар, — сказала Гермиона, продолжавшая читать газету. — Что еще? — встрепенулся Гарри. — Нервы у него были напряжены. — Это ужасно. — Гермиона сложила газету на десятой странице и пододвинула к Гарри, Веатрикс и Рону. ТРАГИЧЕСКАЯ КОНЧИНА МИНИСТЕРСКОГО РАБОТНИКА Больница святого Мунго пообещала вчера вечером провести детальное расследование обстоятельств гибели сорокадевятилетнего Бродерика Боуда, сотрудника Министерства магии, задушенного в своей постели «комнатным» растением. Вызванные на место происшествия целители не смогли вернуть его к жизни. Мистер Боуд пострадал от несчастного случая на рабочем месте за несколько недель до смерти. Целительница Мириам Страут, дежурившая по палате во время этого происшествия, отстранена от работы с сохранением содержания и была недоступна для журналистов, однако представитель больницы заявил: — Больница глубоко сожалеет о смерти мистера Боуда,уже поправлявшегося перед этим трагическим происшествием. У нас установлены строгие правила касательно украшения палат, но, по предварительным данным, целительница Страут, перегруженная работой в связи с Рождеством, не обратила внимания на опасный характер растения на тумбочке мистера Боуда. Поскольку речь и подвижность у мистера Боуда уже восстанавливались, целительница Страут доверила ему уход за растением, упустив из виду, что это не невинная цветокрылка, а отросток дьявольских силков. При первом же прикосновении к нему растение моментально задушило выздоравливавшего мистера Боуда. Больница пока не может объяснить, каким образом растение оказалось в палате, и просит всех волшебников и волшебниц, располагающих какой-либо информацией, сообщить об этом. — Боуд... — сказал Рон. — Что-то знакомое... — Мы его видели, — прошептала Гермиона. — В больнице, помнишь? Кровать напротив Локонса — он лежал и смотрел в потолок. И видели, как принесли дьявольские силки. Она — целительница — сказала, что это рождественский подарок. — Как это мы не узнали дьявольские силки? Мы ведь видели их раньше... могли помешать... — Кто же думал, что дьявольские силки появятся в больнице под видом комнатного растения? — сказал Рон. — Это не мы виноваты, а тот тип, что их прислал. Тоже мне, лопух — не видит, что покупает. — Да ну тебя, Рон, — дрожащим голосом сказала Гермиона. — Не верю я, что кто-то сажал дьявольские силки в горшок и не знал, что они стараются удавить всякого, кто прикоснется. Это... это было убийство... притом хитроумное. Если растение прислано анонимно, как узнать, кто это сделал? — Я знаю Блуда и Веатрикс тоже, — медленно сказал он. — Мы с твоим отцом встретили его в Министерстве. У Рона округлились глаза. — Я помню, отец говорил о нем дома! Он был невыразимец, он работал в Отделе тайн! С минуту они глядели друг на друга, потом Гермиона притянула к себе газету, закрыла ее, свирепо посмотрела на первую страницу с портретами беглых Пожирателей смерти и вскочила. — Ты куда? — опешил Рон. — Отправить письмо. — Гермиона вскинула сумку на плечо. — Не знаю, получится ли... но надо попробовать... а кроме меня, некому. — Терпеть не могу, когда она себя так ведет, — проворчал Рон. Они тоже направились к выходу из Большого зала, только не так быстро. — Умрет, что ли, если скажет, в чем дело? Ну, потеряла бы десять секунд... А-а, Хагрид. Хагрид стоял у двери в вестибюль, дожидаясь, когда пройдет толпа когтевранцев. Он по-прежнему был в кровоподтеках, как в день возвращения из командировки к великанам, а на переносице у него красовалась свежая рана. — Как жизнь, приятели? — спросил он, причем вместо улыбки у него получилась болезненная гримаса. — А ты как, Хагрид? — спросил Гарри, шагая рядом с ним через вестибюль к парадной двери. — Хорошо, хорошо, — ответил Хагрид, с наигранной веселостью; он помахал рукой, едва не контузив проходившую мимо профессора Вектор. — Всё дела, понимаешь... к занятиям готовиться... у пары саламандр чешуйная парша... у меня испытательный срок. — У тебя испытательный срок? — громким голосом переспросил Рон, так что многие ребята с любопытством обернулись. — Извини... Правда испытательный срок? — повторил он шепотом. — Да... Правду сказать, я другого не ждал. Вы, может, не заметили — инспекция-то не больно хорошо прошла... вот как, значит... — Он тяжело вздохнул. — Пойду-ка натру этих саламандр красным перчиком, не то, глядишь, и хвосты отвалятся. Пока, ребятки. Он вышел в дверь, спустился с каменной лестницы и зашагал по мокрому лугу. Гарри смотрел ему вслед и думал, хватит ли у него сил перенести хотя бы еще одну плохую новость.

***

Известие о том, что Хагрид оставлен с испытательным сроком, разнеслось по всей школе, но, к возмущению Гарри, почти никто не расстроился, а некоторые — и в первую голову, конечно, Драко Малфой — просто обрадовались. Что же до диковинной смерти какого-то министерского служащего в больнице святого Мунго, то знали о ней и были огорчены, кажется, только они трое. Разговоры в коридорах были только об одном: о десяти сбежавших Пожирателях смерти — новость распространили те немногие, кто читал газеты. Поползли слухи, что кое-кто из беглых замечен в Хогсмиде, что они прячутся в Визжащей хижине и намерены прорваться в Хогвартс, как когда-то Сириус Блэк Ребята, выросшие в семьях волшебников, с детства знали имена этих Пожирателей смерти — их произносили почти с таким же страхом, как имя самого Темного Лорда; преступления их, совершенные в годы волан-де­мортовского террора, стали легендой. А по коридорам Хогвартса ходили юные родственники их жертв, и теперь на них падали вовсе нежеланные отсветы их мрачной славы. Сьюзен Боунс, чьи дядя, тетя и двоюродные братья пали от руки одного из злодеев, с горечью сказала на уроке травологии, что теперь она поняла, каково оказаться на месте Гарри и Веатрикс. — Не знаю, как вы с этим живете. Это ужас, — выпалила она, подсыпая слишком много драконьего навоза саженцам визгоперки, отчего они недовольно запищали и заерзали. Веатрикс тоже стала предметом обсуждения. Как Беллатриса Лестрейндж ей ведь родственница, а Сириус отец, вот и повышенное внимание, что раздражало Веатрикс. На каждой перемене находился умник и смельчак, который выкрикивал ей в спину не собирается ли она убить кого-нибудь в ближайшее время. Да и Гарри снова стал предметом повышенного внимания и оживленных пересудов в коридорах, правда, в интонациях шептунов он уловил некоторую перемену. Теперь в них слышалось любопытство, а не враждебность, и несколько раз до него долетели обрывки разговоров, из которых явствовало, что ребят не устраивает версия «Пророка» насчет того, как и почему удалось Пожирателям смерти вырваться из крепости Азкабан. Недоумение и страх вынуждали этих усомнившихся обратиться к единственному объяснению, которое было им доступно — к тому, о чем твердили с прошлого года Гарри, Веатрикс и Дамблдор. Изменилось не только настроение учеников. То и дело можно было встретить в коридорах двух-трех профессоров, шепотом ведущих напряженную беседу, — завидя приближающихся учеников, они немедленно ее обрывали. — Должно быть, больше не могут свободно разговаривать в учительской, — тихо сказала Гермиона, когда они втроем прошли мимо стоявших тесной группой перед кабинетом заклинаний Макгонагалл, Флитвика и Стебль. — Если там Амбридж. — Думаете, они узнали что-то новое? — спросил Рон, оглянувшись на трех профессоров. — Если и узнали, мы об этом не услышим, — сердито сказал Гарри. — После этого декрета — какой там у него номер?.. Дело в том, что после побега из Азкабана на доске объявлений появилось такое: ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА Преподавателям запрещается сообщать ученикам информацию, не относящуюся непосредственно к предмету, для обучения которому они наняты. Основание: Декрет об образовании № 26. Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор. Этот последний декрет стал предметом многочисленных шуток Ли Джордан указал Амбридж, что в соответствии с новым правилом она не вправе выгонять Фреда и Джорджа из класса за то, что они играли сзади со взрыв-кусачкой. — Профессор, взрыв-кусачка не связана с защитой от Темных искусств. Эта информация не имеет отношения к вашему предмету. Когда Гарри увидел Джордана в следующий раз, рука у того сильно кровоточила. Каждое занятие по прорицаниям и уходу за магическими существами проходило теперь в присутствии Амбридж и ее блокнота. Она маячила у камина в пропахшей благовониями комнате на башне, прерывала становившиеся все более истерическими вещания Трелони трудными вопросами о птицегадании и гептомологии, утверждала, что Трелони предугадывает ответы учеников раньше, чем они ответят, требовала, чтобы та продемонстрировала свое умение работать с хрустальным шаром, гадать на кофейной гуще или по рунам. Гарри думал, что Трелони скоро сломается под этим давлением. Несколько раз он встречал ее в коридорах — что само по себе было необычно, ибо профессор предпочитала сидеть у себя в башне, — и Трелони что-то лихорадочно бормотала, заламывала руки и испуганно оглядывалась через плечо, издавая при этом сильный запах кулинарного хереса. Если бы он не так беспокоился за Хагрида, то пожалел бы ее, но уж коли одному из них быть выгнанным, то кому остаться — такого вопроса для Гарри не существовало. К сожалению, нельзя было сказать, что Хагрид на уроках выглядит убедительнее Трелони. Правда, он последовал совету Гермионы и не показывал им никого более страшного, чем шишуга (существо, не отличимое от терьера Джека Рассела, если не считать раздвоенного хвоста), — видимо, к Рождеству и у него сдали нервы. На занятиях он был непривычно рассеян и взвинчен, то и дело терял нить рассуждений, на вопросы учеников отвечал невпопад и все время тревожно оглядывался на Амбридж. Кроме того, он стал держаться отчужденнее с Гарри, Веатрикс, Роном и Гермионой и прямо запретил им приходить к нему после наступления темноты. — Если она вас поймает, нам всем крышка, — сказал он им без обиняков, и, не желая ставить его под удар, они перестали ходить к нему по вечерам в гости. Веатрикс знала, что Амбридж стремится лишить ее всего. Отыграться она могла только одним способом — удвоенным усердием на занятиях ОД. Она с радостью замечала, что известие о побеге десяти Пожирателей смерти прибавило рвения всем членам отряда, даже Захарии Смиту. Но ни на ком это не сказалось так сильно, как на Невилле. Известие о том, что палачи его родителей гуляют на свободе, вызвало в нем странную и даже пугающую перемену. Он ни разу не упомянул о своей встрече с Гарри, Веатрикс, Роном и Гермионой в изоляторе больницы святого Мунго, и они, следуя его примеру, тоже помалкивали. Ни словом не обмолвился он и о побеге Беллатрисы Лестрейндж с сообщниками. Теперь он вообще почти не разговаривал на сборах ОД и неутомимо отрабатывал каждое заклятие и контрзаклятие, с которыми знакомила их Веатрикс, — закусив губу от усердия, не обращая внимания на осечки и ушибы. Успехи он делал стремительные. Когда Веатрикс преподала им Щитовые чары — способ отражать несильные заклятия так, чтобы они отскакивали в самого нападающего, — быстрее Невилла ими овладела только Гермиона. Уроки у Снегга изменились в лучшую сторону. Веатрикс стала лучше понимать зельеварение, а вот окклюменция. Хоть теперь Веатрикс и удавалось закрыть свое сознание быстро, она чувствовала, что слабеет. — Может быть, это вроде болезни, — сказала Гермиона, озабоченно глядя на Гарри, когда он поделился своими страхами с ней, Веатрикс и Роном. — Как лихорадка. Сначала должно стать хуже, чтобы потом отпустило. — От уроков со Снеггом становится только хуже, — твердо сказал Гарри. — Мне надоело, что шрам болит, осточертело ходить каждую ночь по этому коридору. — Он сердито потер лоб. — Хоть бы дверь эта открылась. Надоело торчать перед ней и глазеть. — Не выдумывай. Дамблдор хочет, чтобы тебе перестала сниться эта дверь, иначе не велел бы Снеггу учить тебя окклюменции. Просто надо больше стараться. — Я стараюсь! — обозлился Гарри. — Попробовала бы сама разок... Снегг лезет тебе в мозги — то еще удовольствие! — А что, если... — медленно проговорил Рон. — Что — «если»? — вскинулась Гермиона. — Если не Гарри виноват, что не может закрыться, — мрачно пояснил Рон. — Что ты хочешь сказать? — спросила Гермиона. — Ну, может, Снегг вовсе не хочет помочь Гарри... Гарри, Веатрикс и Гермиона уставились на него. Рон мрачно и со значением посмотрел на Гарри, потом на нее. — Может, — он понизил голос, — Снегг на самом деле хочет еще больше раскрыть сознание Гарри — облегчить Сами-Знаете... — Замолчи, Рон, — сказала Гермиона. — Сколько раз ты подозревал Снегга, и хоть раз оказался прав? Дамблдор ему доверяет, он работает для Ордена, этого достаточно. — Он был Пожирателем смерти, — уперся Рон. — Где доказательства, что он в самом деле перешел на нашу сторону? — Дамблдор ему доверяет, — повторила Гермиона. — И если мы не можем верить Дамблдору, тогда мы никому не можем верить.

***

За всеми этими тревогами и делами — домашними заданиями, которых наваливали столько, что пятикурсники засиживались за полночь, тайными собраниями ОД и регулярными уроками у Снегга — январь пролетел незаметно. Веатрикс оглянуться не успела, как наступил февраль с сырыми оттепелями и перспективой второй за год вылазки в Хогсмид. Еще это значило, что близится ее прогулка с Тео. Утром четырнадцатого февраля Веатрикс пока она вместе с друзьями завтракала, заметила, что в дверном проеме ее уже ждет Тео. — Слушайте, это очень важно. Можете со мной встретиться в «Трех метлах» около полудня? — спросила Гермиона — Да не знаю, — нерешительно сказал Гарри. — Чжоу, наверное, рассчитывала, что я весь день проведу с ней. Мы не договаривались, что будем делать. — Ну, раз так, и ее возьми. Но ты придешь? — Хорошо, ладно. — А ты Веатрикс? — Хорошо,А что такое? — Сейчас некогда объяснять. Надо срочно ответить. — И с письмом в одной руке и тостом в другой она выбежала из Большого зала. — А ты пойдешь? — спросил Гарри у Рона. Тот уныло покачал головой: — Я вообще не могу пойти. Анджелина хочет весь день тренироваться, я не понимаю как она Веатрикс тот отпустила. Как будто это поможет. Хуже нашей команды я ничего не видел. Ты бы посмотрел на Слоупера и Керка — жалкое зрелище, еще хуже меня. — Он тяжело вздохнул. — Не понимаю, почему Анджелина меня держит? — Когда ты в форме, ты хорошо играешь, вот почему. Трудно было сочувствовать горю Рона, когда сам он отдал бы все на свете, чтобы сыграть в предстоящем матче с Пуффендуем. Рон, должно быть, понял его состояние, потому что до конца завтрака о квиддиче больше не заговаривал, и распрощались они суховато. Рон отправился в раздевалку стадиона, а Веатрикс с тяжёлым сердцем двинулась навстречу Тео. — Привет — первым поздоровался Тео, на его лице появилась улыбка. Надо же все еще влюблённый дурак. — Привет — без энтузиазма ответила Веатрикс. Они двинулись и вскоре уже оказались в Хогсмиде. Там немного, погуляв по улицам они пошли в кафе Мадам Патифут. Тео заказал два кофе и они сели за стол. Здесь был знакомый Веатрикс Роджер с его новой девушкой. Они сидели вцепившись друг в друга — Слушай, Тео, я надеюсь ты понимаешь, что это просто прогулка? — решила уточнить Веатрикс В это момент в кафе вошли Чжоу и Гарри. Какая прелесть да они с Гарри за руки держались. В этот момент Тео приблизился максимально близко к лицу Веатрикс. Она понимала чего он хочет и понимала, что это единственный способ узнать ревнует ее Гарри или нет. Тео поцеловал Веатрикс и она с неохотой ответила. Между Гарри и Веатрикс завязался разговор. — Слушай, хочешь сходить со мной в «Три метлы» к обеду? У меня там встреча с Гермионой Грейнджер. Чжоу подняла брови: — Встреча с Гермионой Грейнджер? Сегодня? — Да. Она меня попросила, и я пообещал. Хочешь пойти со мной? Она сказала, можем прийти вместе. — А... ну что ж... очень мило с ее стороны. Но, судя по тону, ничего милого Чжоу в этом не находила. Реплика ее прозвучала холодно, и она вмиг посуровела. Еще несколько минут прошло в полном молчании. Гарри так быстро пил кофе, что скоро должна была потребоваться новая чашка. Рука Чжоу лежала на столе около чашки, и Гарри все сильнее хотелось взяться за нее. «Возьмись же, — говорил он себе, ощущая прилив возбуждения, смешанного с паникой, — протяни руку и возьмись». Удивительно, насколько труднее было протянуть руку через столик и дотронуться до ее руки, чем поймать на лету стремительный снитч. Но только его рука поползла по столу, как Чжоу убрала свою. Теперь она с вежливым интересом наблюдала за тем, как Роджер Дэвис целуется со своей подружкой. — Знаешь, он меня приглашал, — тихо сказала она. — Недели две назад. Роджер. Но я отказалась. Веатрикс усмехнулась в губы Тео, хорошее свидание у Чжоу и Гарри, если Чжоу вспоминает кому отказала. Гарри, схватившись за сахарницу, чтобы как-то оправдать, продвижение своей руки вперед, недоумевал, зачем она говорит ему об этом. Если жалеет, что сидит сейчас не за соседним столом и не ее целует Роджер, почему согласилась пойти с ним? Он ничего не сказал. Херувимчик бросил в них еще горсть конфетти, и часть их попала в чашку с остатками кофе, который Гарри как раз собирался допить. — В прошлом году я была здесь с Седриком, — сказала Чжоу. Смысл ее слов дошел до него не сразу, а, может быть, через секунду, но за это время он весь похолодел. Невероятно: она хочет говорить о Седрике, когда вокруг целуются парочки и над головами порхают херувимы. Чжоу снова заговорила, на этот раз громче. — Я давно хотела тебя спросить... Седрик... он вспоминал меня перед смертью? Меньше всего на свете хотелось ему обсуждать эту тему, в особенности с Чжоу. — Нет... — тихо сказал он. — Там... тогда... он вообще не успел ничего сказать... А ты... в каникулы... ну... собираешься ходить на квиддич? Ты ведь болеешь за «Торнадос», да? Он сам слышал, как фальшиво звучит его бодрый голос. И с ужасом увидел, что глаза ее наполнились слезами, в точности как тогда, после собрания ОД накануне Рождества. — Знаешь, — с отчаянием сказал он, подавшись к ней, чтобы никто не услышал, — давай не будем сейчас говорить о Седрике... давай поговорим о чем-нибудь другом. Но это, очевидно, была неправильная просьба. — Я думала, — сказала она, и слезы пролились уже на стол, — ты по... поймешь! Мне надо говорить об этом! И тебе ведь... тебе тоже надо! Ты видел, как это произошло... ведь правда? Получался какой-то кошмар, все шло не так, как надо. — Ну... я говорил об этом, — шепотом ответил Гарри, — с Роном, Веатрикс и Гермионой говорил, но... — Ты говоришь с Гермионой Грейнджер — ну как же! — Голос ее зазвучал пронзительно, и лицо блестело от слез. Еще несколько целующихся пар распались, чтобы поглядеть на них. — А со мной не хочешь говорить! М-м... может, лучше, если мы сейчас... сейчас расплатимся и ты пойдешь к Г-Гермионе Грейнджер, раз тебе так надо или оторвешь вон Веатрикс от Ноута и пойдёшь с ней куда-нибудь! Веатрикс оторвалась от губ Нотта и стала наблюдать. Гарри в полной растерянности смотрел, как она берет оборчатую салфетку и промокает залитое слезами лицо. — Чжоу! — сказал он умоляющим тоном. Ему очень хотелось, чтобы Роджер снова обнял и поцеловал свою девушку, и она перестала на них пялиться. — Ну так иди! — сказала Чжоу. Теперь она плакала в салфетку. — Не понимаю, зачем ты вообще меня пригласил, если после меня назначил другим свидание... Скольким еще после Гермионы? — Да не в этом дело! — поняв наконец причину ее обиды, он почувствовал такое облегчение, что даже рассмеялся. И уже через секунду увидел, что это тоже было ошибкой. Но поздно. Чжоу вскочила. Все в комнате умолкли и повернулись к ним. — Всего хорошего, Гарри, — драматически произнесла она, после чего, слегка икая, ринулась к двери, распахнула ее и выскочила под проливной дождь. — Чжоу! — крикнул он ей вдогонку, но дверь уже захлопнулась с мелодичным звоном. В кафе стояла мертвая тишина. Все смотрели на Гарри. Веатрикс поняла, что видела достаточно и снова губами сцепилась с Тео. Ее постучали по плечу, она оторвалась и увидела Гарри. — Что? — Пошли, нас ждет Гермиона — сказал он и вывел Веатрикс из кафе, так быстро, что она даже слова сказать не успела. — Хорошее свидание, ничего не скажешь — рассмеялась Веатрикс — Да и не говори — сквозь зубы сказал Поттер — тебе то понравилось с Ноттом целоваться? — А что ревнуешь? — Нет просто я не могу видеть как он забирает у меня подругу. — Ой, а я то думала, что ты уже ревнуешь. — Слушай, можешь заткнуться, а? — спросил Поттер, после пятиминутного непрерывного разговора Веатрикс — Неа — сказала Веатрикс, улыбнувшись. — Тогда я заставлю — сказал Поттер и обернулся так стремительно, что они чуть не столкнулись. Гарри обхватил Веатрикс и они приблизились к стене какого-то дома и Гарри впился в губы Веатрикс требовательным поцелуем. Веатрикс с удовольствием ответила на его поцелуй и зарылась руками в его волосы. Он сильнее прижал ее к себе и продолжил целовать, насилуя губы Веатрикс, покусывая то нижнюю, то верхнюю губу. Податливые губы Веатрикс приоткрылись и пустили во внутрь язык Гарри. Они целовались, их языки переплетались, пока их кто-то не окликнул и им не пришлось обернуться. — Веатрикс, Гарри! — к ним приближался Хагрид. — Привет — пробормотали они смущённо. Веатрикс глянула на свое отражение в окне и обнаружила, что на ее щеках появился румянец. — Вы что встречаетесь? — спросил Хагрид — Нет — Да — перебил Гарри — Вот это да, ну ладно я не буду вам мешать — Хагрид ушел. — Когда это мы начали встречаться? — спросила Веатрикс — А как бы я ему еще объяснил, что мы целуемся — Ну не знаю, могли бы сказать, что ты иногда не понимаешь, что делаешь. — Гарри! Гарри, Веатрикс сюда! Он оглянулись. Пока они разговаривали, уже успели зайти в Три метлы. Из другого конца зала им махала Гермиона. Они поднялись и стали пробираться к ней через запруженный народом бар. За несколько столов от нее они увидели, что она не одна, а в самой неожиданной компании собутыльниц, какую только можно себе представить: с ней сидели Полумна Лавгуд и одна из наименее симпатичных для Гермионы личностей на свете, бывшая сотрудница газеты «Ежедневный пророк» Рита Скитер. — Вы рано! — сказала Гермиона, отодвигаясь, чтобы освободить для него место. — Я думала, ты с Чжоу придешь не раньше, чем через час! — Чжоу? — сразу всполошилась Рита и хищным взглядом впилась в Гарри. — Девушка? Она схватила свою крокодиловую сумочку и запустила туда руку. — Пусть он был хоть с сотней девушек, вас это не касается, — ледяным тоном одернула ее Гермиона. — Так что можете сразу убрать. Рита уже вытаскивала из сумочки ядовито-зеленое перо. С таким видом, как будто ее заставили выпить ложку Смердящего сока, она защелкнула сумочку. — Что ты придумала? — спросил Гарри, усевшись за стол и глядя поочередно на Риту и Полумну. — Наша юная кудесница как раз собиралась мне объяснить перед твоим приходом, — сказала Рита, шумно отхлебнув из стакана. — Полагаю, мне позволено с ними разговаривать? — язвительно обратилась она к Гермионе. — Полагаю, позволено, — холодно ответила та. Положение безработной не красило Риту. Волосы, прежде тщательно завитые, висели нечесаными прядями. Алый лак на длиннющих ногтях местами облупился, и нескольких фальшивых камешков на широких дужках очков не хватало. Она опять хлебнула из стакана и, почти не разжимая губ, спросила: — Она хорошенькая, Гарри? — Веатрикс лучше — сказал Гарри, усмехнувшись когда увидел, что Веатрикс покраснела. — Ах вот как, вы встречаетесь? — Еще одно слово об интимной жизни этих двоих, и сделка отменяется, — пригрозила Гермиона. — Какая сделка? — сказала Рита, утирая рот тыльной стороной ладони. — Ты еще не предложила сделки, моя благонравненькая, ты только просила меня прийти. Ничего, когда-нибудь... — Она судорожно вздохнула. — Нуда, когда-нибудь вы сочините новые гнусные истории про нас с Гарри. — В этом году печаталось немало гнусных историй о Гарри и Веатрикс — без моего участия. — Она искоса взглянула на них, держа стакан у рта, и свистящим шепотом спросила: — С каким чувством вы их читали? Вы чувствовали себя непонятыми, обломанными, похоронными? — Конечно, они сердиты, — отчетливо и громко сказала Гермиона. — Они сказали министру магии правду, но министр такой идиот, что не поверил им. — Так ты по-прежнему настаиваешь, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся? — Рита опустила стакан и устремила на Гарри испытующий взгляд, причем ее палец сам собой пополз к застежке крокодиловой сумочки. — Поддерживаешь эти россказни Дамблдора о якобы возвращении Ты-Знаешь-Кого и о тебе, якобы единственном свидетеле. — Я был не единственным свидетелем, — с бешенством ответил Гарри. — Там была дюжина с лишним Пожирателей смерти. Хотите их имена? — Счастлива буду услышать. — Она снова стала рыться в сумочке и смотрела на Гарри с таким восторгом, словно ничего прекраснее не видела в жизни. — Крупным шрифтом заголовок «Поттер и Блэк обвиняют». Подзаголовок: «Гарри Поттер называет притаившихся Пожирателей смерти». А ниже — твоя большая фотография и подпись: «Потрясенный подросток, переживший нападение Того-Кого-Нельзя-Называть, пятнадцатилетний Гарри Поттер вызвал вчера фурор, обвинив почитаемых членов волшебного сообщества в том, что они являются Пожирателями смерти». Прытко Пишущее Перо было уже у нее в руке и на полпути ко рту, как вдруг восторженное выражение исчезло с ее лица. — Но наша маленькая кудесница, — Рита опустила перо и волком глянула на Гермиону, — конечно, не захочет, чтобы это напечатали? — Наоборот, — нежным голосом проговорила Гермиона, — именно этого ваша маленькая кудесница и хочет. Рита удивленно уставилась на нее. Гарри и Веатрикс тоже. Полумна же рассеянно напевала вполголоса «Уизли — наш король» и помешивала свой напиток коктейльной луковицей на палочке. — Ты хочешь, чтобы я опубликовала их рассказ о Том-Кого-Нельзя-Называть? — тихо спросила Рита у Гермионы. — Да, — сказала Гермиона. — Подлинную историю. Все факты. В точности так, как сообщат их Веатрикс и Гарри. Они расскажут вам все подробности, назовут имена неразоблаченных Пожирателей смерти, которых там видели, опишут, как выглядит теперь Волан-де-Морт... Возьмите же себя в руки, — презрительно сказала она, бросив через стол салфетку, потому что при имени Темного Лорда Рита чуть не свалилась со стула и пролила на себя полстакана огненного виски. Не сводя глаз с Гермионы, Рита промокнула салфеткой свой заношенный плащ и сказала прямо: — «Пророк» этого не напечатает. Ты, возможно, не заметила, но его россказням никто не верит. Все считают, что он свихнулся. Но если позволишь дать эту историю с такой точки зрения... — Нам не нужна еще одна история о том, что Гарри спятил! — отрезала Гермиона. — Благодарю, с нас хватит! Я хочу, чтобы ему и Веатрикс позволили сказать людям правду! — На такую историю не будет спроса, — сухо сообщила Рита. — Вы хотите сказать, «Пророк» не напечатает ее, потому что не позволит Фадж? — с досадой спросила Гермиона. Рита ответила долгим холодным взглядом. Потом наклонилась к ней через стол и заговорила деловито: — Да, Фадж оказывает нажим на газету, но не в этом суть. «Пророк» не напечатает статью, где Гарри и Веатрикс представлены в хорошем свете. Никто не станет ее читать. Публика настроена иначе. Ее уже достаточно встревожил нынешний побег из Азкабана. Люди просто не хотят поверить, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. — Значит, «Ежедневный пророк» считает нужным говорить людям только то, что они желают услышать? — язвительно спросила Гермиона. Рита выпрямилась, подняв брови, и одним глотком осушила стакан. — «Пророк» считает нужным, чтобы его покупали, глупенькая. — Папа говорит, что это жуткая газета, — неожиданно вмешалась в беседу Полумна. Обсасывая коктейльную луковицу, она смотрела на Риту своими огромными, выпуклыми, слегка безумными глазами. — Он печатает важные статьи о том, что люди должны знать, по его мнению. Он не интересуется деньгами. Рита посмотрела на нее пренебрежительно. — Надо думать, твой папа держит какую-нибудь захудалую деревенскую газетенку? Типа «Двадцать пять способов завязать сношения с маглами» с датой следующей распродажи «Приноси и улетай». — Нет, — сказала Полумна, опустив луковицу в свой стакан с «горной водой», — он редактор «Придиры». Рита фыркнула так громко, что сидевшие за соседним столом обернулись. — Важные статьи о том, что люди должны знать, а? — произнесла она с издевкой. — Содержимым этого журнальчика я могла бы удобрять свой садик. — Так вот вам шанс немного поднять его уровень, — любезно посоветовала Гермиона. — Полумна говорит, ее папа с радостью напечатает интервью с Гарри и Веатрикс. Вот и публикуйте. С секунду Рита смотрела на обеих девочек, а потом оглушительно расхохоталась. — «Придира», — выговорила она со смехом. — Думаете, люди воспримут его серьезно, если это будет в «Придире»? — Некоторые — нет, — спокойно ответила Гермиона. — Но в сообщении «Пророка» о побеге из тюрьмы не сходятся концы с концами. И наверное, многие думают: нет ли этому более убедительного объяснения? Если им предложат другое, пусть даже в... — она искоса глянула на Полумну, — ну, в необычном журнале, думаю, многие прочтут его с интересом. Рита довольно долго молчала и оценивающе глядела на Гермиону, наклонив голову набок — Ладно, допустим на минуту, что я напишу, — неожиданно сказала она. — Сколько мне за это заплатят? — Кажется, папа не платит людям, которые пишут в его журнал, — мечтательно проговорила Полумна. — Они пишут, потому что это почетно и, конечно, им хочется видеть свое имя в печати. Лицо у Риты снова приняло такой вид, будто ее угостили Смердящим соком, и она повернулась к Гермионе: — Я, что же, буду писать бесплатно? — Ну да, — хладнокровно подтвердила Гермиона, отпив из стакана. — Иначе, как вы понимаете, я сообщу властям, что вы незарегистрированный анимаг. Конечно, «Пророк» вам неплохо заплатит за репортаж из камеры о жизни Азкабана. Рита посмотрела на нее так, как будто больше всего ей хотелось сейчас выдернуть бумажный зонтик из стакана Гермионы и засунуть Гермионе в нос. — Кажется, у меня нет выбора, я правильно поняла? — сказала Рита дрожащим голосом. Она опять открыла сумочку, достала кусок пергамента и Прытко Пишущее перо. — Папа будет рад, — весело пообещала Полумна. На челюсти у Риты вздулся желвак Гермиона повернулась к Гарри: — Ну, Гарри, Веатрикс готовы рассказать людям правду? — Пожалуй, — сказал Гарри, глядя на Риту, наставившую на лист пергамента Прытко Пишущее Перо. — Строчите, Рита, — безмятежно произнесла Гермиона выуживая со дна своего стакана вишенку.