Глава 4. Исповедь Бога*
2 июля 2022 г. в 23:36
Примечания:
Salt Of The Sound — Be Still, My Soul
— ...И если поставить деревянные балки таким образом, — Бобр ткнул в разложенный на столе пергамент со схемой тоннеля. — то таким образом, мы минимизируем риск возможного обвала.
— Нет-нет, мой дорогой друг, обвал исключён. Почва на этом участке плотная, как никак за период столетней зимы она стала значительно твёрже. Не спорь со мной, прошу. Уж в земле-то я разбираюсь куда лучше тебя! — не сдавал позиций Виноед.
— Ладно, будь по-твоему. — на выдохе произнёс Бобр. — Но, если что случится...
— Вот, тебе раз! Ты что перестал доверять мне? — барсук состроил обиженную мордашку, смотря на друга из-под нахмуренных бровей.
— Вовсе нет! С чего ты взял это вообще? — нарниец аж подпрыгнул на стуле.
Виноед резко обернулся через плечо, бросив встревоженный взгляд на спящую девушку, а затем повернулся к собеседнику:
— Давай-ка будем вести себя немно-ого тише, пожалуйста.
Бобр наигранно приложил лапу ко рту и округлил глаза, за что тут же получил лёгкий тычок в бок. В ходе чего разразилась нешуточная битва, кто кого больше перетыкает. Очередная порция алкоголя знатно ударила им в головы.
— Так-так, прекрати уже наконец! — прошипел сквозь зубы барсук. Он поймал лапу друга в воздухе и продолжал удерживать, пока тот не успокоился. — Давай-ка, я лучше чайник поставлю! Тебе скоро к жёнушке возвращаться!
Ослабив хватку, Виноед сполз со стула и подошёл к очагу, где уже во всю кипела вода. Бобр проследил за ним ехидным взглядом, а потом показательно закатил глаза:
— Вот так вот, да? Уже выгоняешь? — произнёс он шёпотом. — Ты не рассказал мне самого главного.
— О чём ты, друг мой? — Виноед замер с черёпкой в руках.
Нарниец замялся, пытаясь подобрать правильные слова. Пока тот размышлял, барсук быстренько разлил ароматный чай в кружки, поставил их на стол и сел напротив. Бобр тут же потянулся к одной из них и, отхлебнув немного, наконец-то произнёс:
— Где ты нашёл её? — он покосился на мирно спящую девушку и вновь перевёл взгляд на друга, ожидая подробного рассказа.
Барсук потянулся к своей кружке и, малость подув на напиток, сделал пару глотков, после чего промолвил:
— Я нашёл её без сознания в отдалённой части леса.
Бобр слушал друга, не перебивая, что было довольно непривычно для его ворчливой натуры. В некоторых моментах повествования, он уже бывало открывал рот, чтобы вставить какой-то комментарий, но вовремя спохватившись, брал себя в лапы и продолжал внимательно слушать. Виноед, как на духу, выложил абсолютно всё, вплоть до незначительных мелочей, что он успел заметить в поведении девушки. Никто более не притронулся к чаю. Напиток успел остыть к тому времени, когда барсук закончил свой рассказ.
— Хм... Что ж, это весьма странно. — промолвил Бобр. — Но я всё никак не возьму в толк, почему она так похожа на человека?
— Неужели, ты ничего не слышал о народе Альвхейма? — понизил голос барсук, придвинувшись к товарищу поближе. — Бобры, может, и не помнят, а нам — барсукам, не ведомы проблемы с памятью. Многие древние знания передаются среди нас из поколения в поколение. Впрочем, эту легенду я узнал как раз-таки от своего деда.
— Кажется, я слышал что-то подобное, — всерьёз призадумался нарниец и обхватил кружку обеими лапами, поднося её ближе. — но я был уверен, что это просто детские сказки.
Раздавшийся в дальнем углу комнаты шорох заставил парочку друзей поднапрячься. Барсук метнул испуганный взгляд в сторону спящей гостьи. Поплотнее укутываясь в одеяло, Анна перевернулась на другой бок. Раздался облегчённый вздох Бобра.
— Ну что ж, я весь во внимании. — вполголоса произнёс тот. — Рассказывай.
— Хорошо. — Виноед перевёл глаза обратно на стол. — Существует легенда, что повествует о первом появлении этого причудливого народа. История берёт начало ещё до создания Нарнии, когда впервые на эту землю ступил Аслан...
«...далеко на западе есть холм с чудесным садом на вершине, куда можно войти через золотые ворота. Внутри всё кажется намного больше, чем снаружи, земля словно пружинит под ногами и повсюду растут белые цветы. Позади того самого холма и стоит величавый охранный чертог, именуемый Альвхеймом. Но ныне обитают в нём, как я думаю, одни лишь светлые альвы...»
— Дед поведал мне эту легенду в ту злосчастную пору, когда его подкосила лесная лихорадка. Как сейчас помню, была осень, и природа будто взбесилась: дожди шли не переставая, порывы ветра едва не сносили деревья с корнем. Все прятались по домам, в надежде переждать ненастную погоду. — барсук, воровато озираясь, опустился до уровня шёпота. — Казалось, будто сам Аслан возненавидел нас. Он внезапно замолчал, потянувшись к почти опустевшей бутылке. Особо не раздумывая, он плеснул немного прямо в чай, а затем вылил остатки в протянутую Бобром кружку. Не сговариваясь, друзья залпом осушили ёмкости до дна. — Мой старик проводил всё своё время в постели, — продолжил Виноед. — бредил, изнывал в холодном поту. Матушка места себе не находила, бегала из комнаты в комнату, испробовала уже множество целебных настоев из запасов деда, но ничего не могло облегчить его страдания. Батюшка всё своё время находился у его кровати. Я же, в свою очередь, оставался в соседней комнате, матушка не разрешала мне выходить. Скорее всего, она не хотела, чтобы я был свидетелем мучений дедушки. Спустя какое-то время, я перестал улавливать суету за дверью. Вскоре батюшка зашёл ко мне и сказал, что, кажется, деду стало немного лучше. Я тут же стрелой вылетел за порог и упал на колени у подножья кровати. Первое, что мне бросилось в глаза, было исхудавшее тело деда, лапы безвольно свисали вниз. Он безмятежно спал. Необъятное чувство тепла, от которого у барсука начало резко щемить где-то в районе рёбер, поневоле вызвало на его мордочке глупую улыбку: — Я просидел рядом с ним всю ночь, взвалив на себя не по-детски тяжёлую ношу — беречь его сон как зеницу ока. Старшие, на удивление, даже не предпринимали никаких попыток меня отговорить. Перед тем как они ушли отдыхать после нескольких тяжёлых ночей, матушка оставила мне всё необходимое: настойки, полотенца и ведро с горячей водой, на случай, если у деда вновь начнётся озноб. Я неустанно наблюдал за своим стариком, боясь даже лишний раз глазом моргнуть, но в какой-то момент меня окончательно разморило, и я провалился в сон на непродолжительное время. — Виноед тихо всхлипнул, поспешно утираясь локтем. — Сквозь мутную пелену я почувствовал, как дед начал легко поглаживать меня по голове, и я подскочил на месте от испуга... Поначалу. Бобр медленно протянул лапу, несильно сжав друга за локоть. Усы его поникли, а его глаза были на мокром месте. — Я сорвался с места, — виновато улыбнулся барсук, накрывая лапу Бобра своей и сжимая в ответ. — собирался уже бежать предупредить всех о его пробуждении, но дед остановил меня. Я пододвинул стул и сел напротив него, как вдруг он начал еле слышно бормотать. Я испугался, что он снова бредит. Но потом я прислушался и понял, что бред этот не походил на тот беспорядочный набор слов, в котором не было не единого смысла. Да, он говорил быстро, запинаясь, порой не разборчиво, из-за чего мне пришлось достаточно низко наклониться, чтобы понять, о чём он толкует. Виноед внезапно замолчал, косясь на девушку, а после чего повернулся к Бобру и, полностью перейдя на шёпот, продолжил: — Он поведал мне, что ему довелось побывать в воистину прекрасном месте. Воздух вокруг был головокружительно свеж, ярко светило солнце, казалось, не было ни одного тёмного уголка, до куда бы не доставали лучи. Пёстрая поляна простиралась далеко вперёд, изредка обрываясь нитями рек и озёр, и величественными горами, верхушки которых были скрыты за облаками. — взахлёб рассказывал барсук. Огоньки безумного восторга в его зрачках, малость заставили Бобра напрячься. — Прогуливаясь вдоль извилистой тропы, уходящей всё дальше от холма, и любуясь тамошними красотами, дед не заметил, как добрался до большого водоёма. Там, у самой кромки воды сидела фигура его отца. — Не хочу тебя перебивать, мой дорогой друг, но причём тут Альвхейм? Ты ведь изначально хотел рассказать мне о нём. — осторожно встрял в монолог Бобр. — Ох-ох, вот чем тебя обделили при рождении, так это терпением. — протяжно выдохнул барсук. — Я вообще-то делюсь с тобой самым, что ни на есть, сокровенным! — Понял. Замолкаю сию же секунду. — проворчал под нос барсук. Как же сильно он переменился с момента, как начал этот рассказ! — В общем, как далее описывал старик, мой прадед успокоил его, сообщив, что время его ухода ещё не пришло, но он сам, разумеется, не прочь провести какое-то время со своим сыном, пока не настанет момент возвращаться в мир живых. Долго ли, мало ли, они бродили по окрестностям. Дедушка успел рассказать ему о жизни нашей семьи, а прадед, в свою очередь, поделился причудами здешних мест. Внезапно на всю округу раздался оглушительный рёв. И вскоре, буквально из неоткуда появился Аслан. Он поравнялся с моими родственниками и кратко изрёк, что мой дед более не может находиться в его царстве. Его время ещё не пришло. Но за ним стояло право задать любой волнующий его вопрос, на который Лев обещал ответить неукоснительно. — И что же спросил старик у Великого Аслана? — воспрял духом Бобр. — Не долго думая, мой дед поинтересовался у него, мол, за какие-такие грехи поплатился нарнийский народ, ощущая на себе свирепую силу природы. На что, Великий Лев сокрушённо опустил голову и произнёс: «Я обещал ответить на любой твой вопрос. И я исполняю своё обещание. Поверишь ли ты мне, что даже в таком светлом месте могут настать по-настоящему тёмные времена? На своём веку мне довелось узреть многое, вершил чужие судьбы, но однажды мне довелось оступиться. Руководствуясь собственной верой, я принял решение не при каких условиях не допустить, чтобы кто-то из моей семьи пострадал. По этой причине, я взрастил из почвы и выстругал из священного дерева лесной народ, наречённые, альвами. Силы их крепли с каждым восходом солнца, их количество возрастало. Спустя время, они разделились на несколько групп, каждая из которых выбрала ту стезю, что была им по нраву: знахари, музыканты, плотники, кузнецы и прочие — все жили в гармонии сообща, и тогда я выдохнул с облегчением, и тогда я больше не беспокоился о безопасности семьи. До определённой поры...» — Аслан прервал свою исповедь, развернулся и вытянул лапу вперёд, указывая на линию горизонта. Мой дед подошёл ближе и начал тщательно всматриваться в указанное место. Вдалеке в небе нависли грозовые чёрные как смоль облака. Лев заметил беспокойство и непонимание в глазах деда и продолжил: «Один из альвов решил воспротивиться привычному укладу вещей. В момент моего отсутствия, он посеял гнусную смуту среди множества своих сородичей и, вооружившись их поддержкой, предпринял попытку уничтожить священное дерево на вершине холма. Альвы, в чьём разуме не поселилась тьма, бросились за ним в погоню, в надежде защитить древо, любой ценой. Когда я вернулся сюда, то от этого светлого места мало что оставалось. Смоляные тучи загородили небо, чёрная почва, будто зола под ногами, обжигала кожу. Единственный сноп света на небосводе, что прорезался сквозь толщу темноты, озарял священное древо. Достигнув его подножья, я узрел лики девятерых измождённых альвов. Трое из них из последних сил удерживали предателя, облик которого вгонял в ужас даже меня. Бурая, потрескавшаяся кожа, изрыгающая из себя мутную гниль, пожелтевшие глаза, беспорядочно дёргались из стороны в сторону, он был необычайно худ и высок и имел длинные острые когти. Вторая троица направляла на него копья и стрелы, а последняя тройка — были тяжело ранены, они лежали на земле, прислонившись спинами о ствол дерева. Заметив меня, предатель закричал истошным голосом, что более не походил ни на одно известное живое существо. Он вырвался из хватки сородичей и упал рядом со мной на колени, неистово воя и моля о прощении. Теперь, когда я воочию увидел, что произошло по его вине, я был непреклонен. По моему велению, земля разверзлась под ногами падшего альва, и он с душераздирающим криком провалился вниз туда, где никогда не светит солнце.» — Последние слова Аслана были такие: «Эту историю, мой друг, я поведал тебе лишь с одной целью. Помни. Передавай её потомкам, чтобы они знали, что даже я могу совершить ужасную ошибку. Но когда ты оступился — вовсе не значит, что это является концом твоего пути. Когда ты оступился и принял исход таковым, каким он является на самом деле — означает лишь то, что ты можешь видеть, и способен в дальнейшем избежать подобной участи.» — протараторил барсук, жадно глотая воздух. — Всегда поражался твоей памяти. — восторженно произнёс Бобр шёпотом. — Это ведь, сколько уже лет прошло! — После чего Аслан исчез, а мой дед, обнявшись напоследок со своим отцом, направился в обратный путь по уже знакомой ему тропе. Но чем дальше он пробирался сквозь поляну, тем более отчётливее он слышал чьи-то голоса. Уже стоя у золотых ворот он обернулся и увидел несколько высоких фигур, облачённых в кольчугу с оружием наперевес. Алые рубахи ярким пятном выделяли их на местности. Среди них были как женщины, так и мужчины. Но единственное сходство в их внешности, что бросалось в глаза, были... — Заострённые уши! — закончил Бобр, выставив довольную морду вперёд, а потом потянулся через весь стол, вытаращив круглые, как бусинки, глаза. — Я начинаю немного завидовать твоему деду. — Ради Аслана, слезь со стола немедленно! — Виноед начал отпихивать Бобра назад, но тот вдруг резко поймал обе лапы товарища и кивком указал куда-то перед собой. Барсук развернулся на стуле и увидел гостью, что сидела на кровати, лениво потирая глаза кулаком. — Не могу взять в толк, — заспанным голосом проговорила Анна. — По сути, Аслан ответил на вопрос твоего дедушки, но вроде как, и не ответил. По чьей милости-то, природа настолько разбушевалась? Брови Бобра взлетели вверх. Выпучив глаза, он повернулся к барсуку, надеясь увидеть на его лице хоть какое-то содействие, но Виноед облокотился о спинку стула и, на удивление вполне спокойно, в своей обычной манере, ответил: — Трактовки речей Аслана бывают достаточно размытыми в силу того, что каждый может найти в них свою истинную суть. А посему, собственно, каждый сам решает, как ему в дальнейшем поступить в той или иной ситуации, какой сделать выбор. — То есть, он отдаёт нам бразды правления над собственной судьбой? — ворошась в собственных мыслях, неуверенно предположила Анна. — Да, всё верно. — у барсука на мордочке проявилась лёгкая улыбка. Он поднялся с насиженного места и отправился к шкафу. Распахнув дверцы, Виноед мельком оглядел содержимое, а спустя секунду спохватился, обернувшись через плечо. — Ах да, на следующее утро после пробуждения деда, ненастная погода сошла на нет так же внезапно, как и началась. Бобр переводил испуганный взгляд то на девушку, то на барсука, нервно перебирая когтями по столу. В конечном итоге, он не выдержал и воскликнул: — Ты прекрасно знал, что она не спала?! — обратился он к другу, что в тот момент выискивал что-нибудь съедобное, звеня посудой. — Да. — глухо прозвучало из глубины шкафа. — И ты не собирался предупредить меня об этом? — не унимался Бобр. — Да! — по комнате эхом прокатился ответ. — Но почему?! — нарниец уже не выдержал и воскликнул во всю глотку. Устало выдохнув, Виноед сократил за пару шагов расстояние до стола, скинул на него увесистый мешок и показал лапой на девушку, что казалось, впала в какой-то сонный транс, на вопли раздражённого Бобра она абсолютно никак не отреагировала, лишь размеренно потирала опухшие веки, тщательно обдумывая услышанное ранее. В какой-то момент, барсук даже немного опешил и забыл, что именно он хотел сказать, но вскоре опомнился и спокойным тоном произнёс, обращаясь к своему другу, который, ещё немного, и того поди, сломает стол: — Потому что она имеет право знать, кто она на самом деле. — барсук аккуратно потёр переносицу, пытаясь унять, невесть откуда взявшееся, раздражение. — Я не знаю, как альвы впервые появились здесь, в Нарнии, но её присутствие здесь прямое тому доказательство, что до неё здесь жили её сородичи. Она же не могла появиться на нарнийских землях сама по себе, буквально из воздуха. До Бобра постепенно начало доходить понимание всей сложившейся словесной перебранки. Смысла в ней абсолютно не было, таков был его вердикт. Вжав голову в плечи, нарниец виновато потупил взгляд, бесцельно уставившись в тканевый свёрток на столе. — К сожалению, мы не знаем продолжения той исповеди, и вряд ли узнаем в ближайшем будущем. — барсук дёрнулся с места и начал расхаживать взад-вперёд, нахмурив лоб. Бобр рассеянно наблюдал за ним, полностью усомнившись в своей адекватности. Он продолжал мысленно корить себя за излишнюю резкость и ворчливость. Поэтому, для него было довольно неожиданно, когда Виноед резко остановился посреди комнаты и, с волнительной дрожью в голосе, произнёс: — Наш единственный способ докопаться до истины — дождаться пришествия Сыновей Адама и Дочерей Евы! Только они смогут помочь! Бобр подскочил на стуле и прошипел сквозь зубы, ударившись коленом о деревянную поверхность стола. Из свёртка выпала добрая порция картофелин и покатилась по полу. Анна живо подскочила с кровати и побежала ловить «убегающие» корнеплоды. — Всмысле «наш»? О чём ты? — пробубнил Бобр, потирая ушибленную ногу. — Разве ты не собираешься помогать? — Виноед повернулся к нарнийцу и наклонил голову набок. — Поверь, мы достаточно молоды, чтобы застать их пришествие! — Ох, не думаю. Мы ведь о-очень давно ждём. И всё без толку! — Друг мой, не уж что, ты потерял веру? — запричитал барсук, с волнением взглянув на товарища. — Вовсе нет! — Бобр соскочил со стула и упёрся обеими лапами о стол. — Просто, это пророчество... единственное, что у нас есть. Я устал от этой бесконечной зимы! Мы терпим несносные морозы, то и дело оборачиваемся, когда выходим из своих домов, в страхе, что Белой Ведьме заблагорассудится за какой-либо дурацкий поступок превратить нас в статуи! Её секретная полиция вечно рыскает неподалёку! Мне страшно за свою жену, мне страшно за тебя, барсук, за своих прочих друзей и немногочисленных соседей! — Бобр прервал свою тираду, жадно хватая ртом воздух. Барсук подошёл к другу и утешающе накрыл его плечо лапой, легко сжимая: — Не кипятись, а то у тебя давление поднимется... — Но вот чем ты ей насолила, я понять не могу. — постепенно успокоившись, добавил Бобр, пока девушка тем временем складывала картофель обратно в мешок. — Если она создание Аслана...а хотя, впрочем, как и мы. — хотел было предположить Виноед, но осёкся на полуслове. — Анна, только не обижайся, но... Что такого особенного Колдунья увидела в тебе? У тебя есть предположения? Девушка всерьёз задумалась. Действительно, кем я являюсь в её глазах? Оружием? Смех, да и только! Какими-то сакральными знаниями я похвастаться не могу. Скорее, склоняюсь к тому, что я для неё игрушка для битья! — Не думаю, что она держит меня на цепи лишь по той причине, что она в восторге от моих ушей! — девушка издала нервный смешок. Но заметив серьёзные взгляды в свою сторону, резко изменилась в лице. — Да не знаю я! Не имею ни малейшего понятия! — Ну что ж, когда на горизонте объявятся Дети Адама и Евы, наше расследование сдвинется с мёртвой точки! — Виноед похлопал Бобра по спине. — А кому-то пора домой. Думаю, твоя горячо любимая жёнушка места себе не находит. — Да, верно. Быстро, однако пролетело время. — пробубнил в ответ нарниец. Устало перебирая ногами он направился к двери. — Нет-нет, да ты на ногах еле стоишь! Я тебя провожу! — всполошился барсук, подхватывая Бобра под локоть. — Издеваешься что ли? — попытался вырваться из тисков нарниец. До спуска в туннель от силы десять шагов! — Пожалуйста, не спорь! — барсук открыл дверь и слегка подтолкнул Бобра вперёд, а после, уже стоя одной ногой снаружи, он обратился к девушке: — Ох, Анна, будь так добра, начни пока чистить картошку. Я скоро вернусь! Заперев дверь снаружи, Виноед вновь подхватил Бобра, полностью проигнорировав его недовольное бурчание и повёл его по тропе, придерживаясь спокойного размеренного шага. — И всё-таки, мне кажется тебе что-то от меня нужно. — уверенно проговорил Бобр. — Почему ты так решил? — съехидничал барсук. — Ну, я тебя очень давно знаю. Мне кажется, этого вполне достаточно. — Хорошо, твоё право. — окончательно сдался Виноед. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Они остановились в нескольких метрах от туннеля. Барсук отпустил друга, отходя на шаг назад. Бобр же скрестил лапы на груди, выжидающе смотря ему прямо в глаза: — Ну, и? — Не мог бы ты смастерить новое древко для лука? — Виноед посмотрел на Бобра с неприкрытой надеждой и каплей смущения. — На кой, тебе лук? — О, это не мне. — промолвил барсук. — А для девочки. Свой она сломала при неудачном падении. — Кхм, что ж, — Бобр задумчиво потёр лапы друг об друга. — хорошо. Я сделаю новый лук. Помню, тетива валялась у меня где-то дома. Как-то стащил у тебя. — Ох, во-от как! — наигранно протянул барсук. — А я то уж подумал, куда она запропастилась. Друзья обменялись лёгкими тычками, а потом продолжили свой путь. Уже у самого входа в земляную нору, Бобр обернулся и сказал: — Я никогда не перестану верить, именно потому что это единственное, что сохраняет мой рассудок в пору этой трёклятой зимы. — он усмехнулся. — И знаешь что ещё? Барсук вопросительно кивнул, но уже заранее предчувствовал эмоциональную бурю где-то по рёбрами. — Я в деле. Ну в том плане, чтобы помочь девчонке. Только давай разделим наши обязанности, чтобы было честно. Я обязательно дождусь будущих Королей и Королев и помогу им пробраться через тернистый путь, а ты покопайся в своей бесконечной памяти, глядишь, вспомнишь ещё что-нибудь из рассказов деда! А может, удастся обнаружить того, кто так же, как и ты, дали обещание передавать исповедь Аслана через поколения. Знаю ведь я, как ты любишь разгуливать по лесу! Ударив по снегу хвостом, Бобр юркнул в нору, постепенно скрываясь за поворотом тоннеля. Как только гул шагов стих, Виноед хмыкнул себе под нос, мысленно оценивая путь, на который он добровольно ступил и, повернувшись на 90 градусов, помчался со всех ног обратно в своё жилище.