ветра дуют с севера

Это была самая длинная неделя в жизни Сухо. Даже во время учений, когда каждый день мог оказаться последним, даже мгновения проведенные в университете Хосу не тянулись так бесконечно долго. Из дома он практически не выходил из соображений безопасности, всё, что нужно было заполнить или обсудить, заполнялось и обсуждалось в квартире. Для полноты картины не хватало только пары штрихов, для которых нужно съездить в штаб АНБ. — Готов? — Доктор Ким в прихожей натягивает на него чёрную кепку, и отходит на шаг. — Помни: никаких лишних движений. Если все пройдет гладко, нас не будет здесь дней через пять. Сухо кивает. — Понял, товарищ Ким. Ким Ынэ морщится, поправляя на плечах чёрный рюкзак. — Да называй меня уже нуна. — Прошу прощения? Доктор вздыхает, качая головой. Ёнро отходит всё дальше, и дальше, и дальше, и Сухо кажется, что подобной беспомощности он никогда ещё не чувствовал. Потому что Ёнро запретила ему следовать за ней. Ёнро сказала оставаться здесь. И Сухо остается. Стоит там, где она оставила его, сжимает в кулаке своё (их) ожерелье. Не разрешает себе смотреть ей вслед, иначе точно не сможет не побежать за ней. — …Чан Ханна, я знаю, что это была твоя идея. — Моя, и что? Разве она не имеет права знать? Ты вообще видел её глаза? Она бы сошла с ума раньше, чем вы все созрели! — Ты не имела права вмешиваться не в своё дело! — Вы не имели права оставлять её за бортом! Только не после всего, что вы, нет, мы вместе прошли! — Чан Ханна, ты!.. — Что?! Что я, Ли Канму, что я?.. За спиной раздаётся звук падающих на землю листов бумаги, а затем резкий хлопок машинной дверцы и сразу после этого звук заводящегося автомобиля. Ханна уезжает не попрощавшись. Сухо чувствует легкое прикосновение к спине: доктор Ким молча зовет его войти в дом. Канму с нечитаемым выражением лица подбирает документы, отрицательно качнув головой, когда доктор Ким вызывается помочь. На него агент не смотрит. Квартира встречает пустотой и полумраком зашторенных окон. Сухо проходит вслед за доктором прямиком в свою комнату, минуя кухню, на которой и должно было проходить собрание. Садится на кровать, чувствуя себя обиженным и потерянным маленьким ребёнком, как когда папа вернулся домой и сказал, что мама больше не придёт, и что им нужно уезжать, срочно. Подносит к глазам ожерелье и не знает — оно хранит его тепло или её. Дверь приоткрывается, впуская Ли Канму с папкой бумаг в одной руке и двумя бутылками соджу в другой. Сухо поспешно прячет ожерелье в карман и встаёт. — Я собирался выходить как раз, — Канму кивает и садится прямиком на пол. Сухо провожает его неприкрыто удивлённым взглядом. — А где доктор Ким? — Ынэ-щи пошла за продуктами. По крайней мере, так она мне сказала. Садись давай, парень. Сухо остается стоять, наблюдая за тем, как агент расчищает пол и ставит бутылки на ближайшую табуретку. Говорить ни с кем не хочется, он уверен, что Канму это прекрасно знает, но почему-то продолжает листать бумаги в поисках нужной. — Почему ты не пошёл вслед за ней? — Когда вернется доктор? — Ты ведь мог её остановить, правда? — Канму поднимает голову, выглядя совершенно серьезно. Сухо не отводит взгляд. — Это может навредить моему делу. В любом случае она не должна была ничего узнать сейчас. Канму все так же сидит вперив испытывающий взгляд в Сухо. А затем вдруг усмехается. — Лжешь. Но должен признать, парень, хорошо лжешь. Я почти поверил. Агент протягивает открытую бутылку спиртного в его сторону, и Сухо принимает, приземляясь рядом. Канму продолжает считывать понятные только ему вещи с выражения его лица. Бутылку Сухо отставляет подальше и берет в руки папку. Доктор Ким может задерживаться в этой стране сколько хочет, но для Сухо это слишком рискованно. К тому же, Суи — всё, о чём он сейчас должен думать. Она его ждёт. Должно быть, ждёт… — Раз я тут, Лим Сухо, мог бы и сказать. Думаешь, проговорюсь хоть кому-то? — Канму горько усмехается и делает глоток из своей бутылки. — Я даже с невестой своей поссорился… опять. А кроме неё у меня никого здесь нет. Сухо опускает голову. — Молчишь? Ладно, молчи. Тогда я скажу. Честно говоря, я не злюсь на Ханну, что она привела Ын Ёнро сюда. Ханна права. Ёнро больно и тебе больно, и я понимаю вас. Когда я тебя увидел сегодня… Нет, когда я видел тебя в последний раз… Я говорил: «Давай никогда не встречаться». А потом мы действительно не встретились, и я столько раз жалел об этих словах. Ты, конечно, засранец, — Сухо бросает на него мрачный взгляд, и Канму улыбается, — да и берешь на себя всегда слишком много, но есть люди, которые любят тебя любым, понимаешь? Так что повторяю свой вопрос: почему ты не остановил Ёнро тогда? Вдруг вы и правда больше не увидитесь? Хочешь, чтобы вы оба страдали от своей необдуманности? — Хён, — Сухо сдаётся: откладывает бумаги и очень устало выдыхает, прикрывая глаза. — Я подводил, предавал и лгал ей бесчисленное количество раз. Я не могу так продолжать. Не могу останавливать её, когда она чётко сказала мне не делать этого. Мне… мне тяжело так поступать с ней. У меня… сердце, — дыхание внезапно перехватывает, и он несколько раз стучит крепко сжатым кулаком по груди, — болит, хён. Ужасно болит, когда вижу Ёнро. Я ведь даже пойти к ней не могу теперь, я так перед ней виноват, я… А ещё Суи… Он внезапно для себя всхлипывает — раз, второй, зажмуривается со всех сил, но не плачет — а потом на его напряжённые плечи ложится теплая ладонь. — Не знаю, нужно ли тебе это услышать сейчас, — Канму смотрит на него с ободряющей улыбкой, — но хён тобой гордится, парень. По щеке Сухо стекает слеза. Когда доктор Ким возвращается, Канму сидит один на кухне, что-то черкая на принесенных бумагах. При виде женщины он поднимается, чтобы помочь с сумками. Она многозначительно выгибает бровь, а агент прикладывает указательный палец к губам, отбирая самые тяжелые. — Лим Сухо в своей комнате, он… Он уснул. Лучше не трогать его. Ынэ смотрит на закрытую дверь его комнаты тоскливо, а затем тихо сгружает оставшиеся пакеты на стол. Ли Канму усмехается. — Соджу? Доктор Ким кивает. — Пожалуй. В машине напряжённая атмосфера. Доктор Ким и Ханна стараются друг на друга не смотреть, пока Сухо на заднем притворяется спящим. Они возвращаются домой какой-то странной незнакомой дорогой, он тайком сверяется с часами, пытаясь понять, сколько ещё ехать. Без двадцати десять утра, такими темпами до квартиры они доберутся только к обеду. Сухо делает вид, что потягивается и зевает: — Ханна-щи, мы можем по дороге купить что-то из еды? Ханна оборачивается на него удивлённо: — О, не ожидала такой просьбы от тебя. Хм, дай подумать. Есть парочка столовых на уме, где на вынос дают, можем возле одной из них остановиться. Сухо кивает, снова откидываясь на спинку сиденья. Меньше чем через неделю его не будет в Сеуле. Меньше чем через неделю он снова окажется в месте, куда клялся вернуться много лет назад. Какая сейчас Суи? Стала ли она выше? Отрастила ли волосы, как всегда мечтала? Встретила ли кого-то, кто он ней бы заботился? Сухо закрывает глаза рукой. Захочет ли она бежать вместе с ним? — О! — Вдруг на всю машину раздается вскрик агентки. — Ну и какого чёрта этот мужик снова возле неё забыл? Доктор Ким выглядывает в окно той стороны, в которую смотрит Ханна, и оборачивается на неподвижного Сухо. — Лим Сухо, — доктор выдыхает. — О, ненавижу это… — Да чёрт возьми, — взрывается Ханна, чуть не переходя на нецензурщину. — Лим Сухо, хватит спать, так и жизнь свою проспишь! Там Ын Ёнро, вообще-то! Сухо в мгновение ока подрывается, поворачивая голову в окно. Ёнро идёт по тротуару с парнем где-то его возраста и смеётся. Внутри что-то обрывается-ломается-режет, ладони сами собой сжимаются в кулаки. — Ханна-щи, остановите машину, пожалуйста. Наверное, в нём гораздо больше эгоизма, чем он предполагал.