Осознание, длинною в двух друзей и одну навязчивую мысль

Береговое — рай на земле. Солнце, море и обильная природа делали поселок отличным местом, чтобы дети и взрослые могли отлично провести тут каникулы. Так что и этим летом я с родителями, по обыкновение своему, снова приехал к бабушке в поселок. А как же не вернуться, я провел тут первые годы жизни прежде чем переехал в город, так что крепко к привязался к этому месту. Тем более у меня здесь были друзья. — Эй, чего ты дремлешь? — это меня Игорь окликает. Вид у него несмотря на раздраженный оклик слишком уж довольный. На нем нет майки, ведь сейчас пик жары. И я его понимаю, сам бы снял свою футболку, да обгореть боюсь. Игорю без разницы, он и обгорелый себя прекрасно чувствует. Я уже вижу, как шелушится кожа на его плечах — не первый день он без майки. Определить, как часто Игорь гуляет под палящим солнцем еще можно по рыжинке, мелькающей в его светлых волосах. — У тебя плечи как у змеюки, вот-вот из кожи вылезешь. — Я хихикаю и шлепаю его по обгорелым плечам. Он чуть ли не припрыгивает, шипит, тихо так, чтоб нас не услышали. Мы же пытаемся прокрасться в самый наш популярный и излаженный «бастион» — заброшенный склад промтоваров, нужно вести себя тихо. — Ты специально! Я тебя сейчас защекочу! — Он поворачивается ко мне и сверкает озорными голубыми глазами. Он вечно меня щекочет! Это его любимое развлечение, после войнушек. — Нас сейчас из-за тебя обнаружат! — Я делаю вид, что злюсь на него, будто он нас подставляет. Но я больше боюсь его пальцев на своих ребрах - так что может в моих глазах читается больше испуга чем укора. Игорь хмыкает, отворачивается и перехватывает свою палку-винтовку двумя руками, как будто мы на войне. И я осознаю что опасность миновала. Пихаю руку в карман за своим палкой-пистолетом, но в моих шортах я его не нахожу, а значит я безоружен. Игорь достает из кармана, не глядя, шишку и перехватывает ее так, будто вот-вот бросит. Я догадываюсь — это граната. — Зачем граната? Наших же зацепишь. — Из наших тут только Ксюшка, а если я в нее попаду и майку ей смолой перемежу — сама виновата будет. — У него брови такие хмурые как будто он весь погружен в эту игру. Так, впрочем, и есть. А у меня такое настроение мечтательное: я больше смотрю на него, чем играю. Запоминаю, чтобы было о чем вспоминать осенью, когда мы разъедемся. Я его потом снова год не увижу, а мы с Игорем как братья — даже в один детский сад ходили. Никто не знает меня лучше. Вот бы лето не заканчивалось. Слышу, как тетка Игоря, тетя Люда, переставляет стаканы. Мы играем близ его дома, она выносит во двор большой графин с компотом — я узнаю тетю Люду по неизменному цветастому сарафану. Наверное, она сейчас позовет нас всех напиться и умыться от грязи, которую мы собрали тут битый час на радость родителям. — Ксюшу не стреляй. На базу пошли, времени мало, скоро «выброс»*– Я киваю в сторону Игоревого дома. Он отвлекается от пристальной слежки за кустами и видит то же, что несколько секунд назад видел я — наполовину накрытый стол во дворе его дома. Кивает мне серьезно и мы движемся быстрее. Нужно добраться до базы и вычислить остальных прежде чем пойдем на перерыв — а именно это мы подразумеваем под «выбросом». Когда мы забегаем на базу я чувствую как у ее порога пахнет порохом. Это от вчерашней перестрелки пистонами*, атмосферу этот запах создает невероятную. Я слышу как громко втягивает носом Игорь — наверняка, он думает так же. Его палочная винтовка отправляется за спину. Он пихает добрую половину «дула» своего оружия в шорты и таким образом использует их как кобуру для «винтовки». Я уверен что это неудобно. «За то я как современный Геральт из Ривии!» — всегда отвечает он мне на мое замечание. Причем, начал он так делать после того как прошлым летом мы зачитывались рассказами Сапковского. Дима, девятиклассник, на 3 года старше нас, сидел на соломенном коврике в окружении множества всяких приблуд — от шишек и палочных пистолетов, до стопок с бумажками-деньгами. Выглядел он как султан. — Димка! А где Ксюша? — Игорь улыбается ему и подходит ближе. — Понятия не имею, давно ее не видел, может, потерялась в трех соснах. — Дима задорно хихикает, а Игорь напрягается и достает свой кнопочный телефон, видимо, чтобы ей позвонить. Дима шустро вырвал устройство у возмущенно вскрикнувшего друга. — Не надо звонить, она сама найдется. — Ей надо позвонить! Что я Люде скажу если мы без нее придем? Вдруг ее украли или она домой пошла? Пока Дима рассказывал, что понятия не имеет где эту девчонку носит послышался удар. Как будто кто-то опрокинул нечто металлическое и тяжелое. Я вздрогнул, Игорь вскрикнул и слишком резко шевельнулся — я увидел, как его «винтовка» вильнула от резкого движения в кобуре его шорт и наверняка расцарапала ему всю задницу. Со стороны двери послышался девчачий смех, я, наконец, обернулся. Громкий звук издала со стуком распахнувшаяся дверь, в которой стояла Ксюша. — Испугались, дураки? — Она задорно смеялась пока Игорь на нее прикрикивал, а Дима задорно вторил ей. Ксюша была веселая и грязная. На ее лице было куча светлых, светлее чем ее загорелая кожа, веснушек, а волосы были как у трехцветной кошки. Она гармонично смотрелась с перепуганным Игорем. А вот смуглявого Диму я недолюбливал — он же только что нагло соврал чтобы Ксюша смогла нас напугать! Он всегда так делает. — Ты же специально соврал! — Вспылил я. Глядя на Диму я чувствовал, что выявил предателя. — Не соврал, а слукавил. — Он от меня отмахнулся, как от мухи. — Читал «Мальчик, который кричал волки», а? Смекаешь? — Ой, да отвали ты, умник долбаный. — Я видел, что Дима закипает. Я был готов высказать все что думаю о нем, но прежде чем мы ввязались в неравный словесный поединок встряла Ксюша. — Хватит! Вы, два дурака, настроение портите. — Ее носик сморщился, и она встала между нами. Я расстроился что она меня не поддержала. Дима примирительно поднял ладони и, пока Ксюша не видела, показал мне фак. Я взглянул на Игоря в поисках поддержки, но тот смотрел в пол туда, где ковырял своим палочным оружием дырку. — Иго-о-о-орь! — это тетя Люда звала нас пить компот. Ксюша тут же пискнула «ура, выброс» и все, кроме меня, не сговариваясь выложили оружие. Вчетвером мы пошли на перерыв, но я чувствовал себя одиноким без поддержки друзей. *** Вечерело и вскоре, ровно в семь вечера, как обычно, Ксюша упорхнула домой. Дима ушел немногим позже, попрощавшись за руку только с Игорем. Я был обижен, но не винил Игоря или Ксюшу в том что они меня не поддержали. Все таки Дима тоже их друг. Игорь сначала смущался, но потом заговорил о танках и я не смог не поддержать разговор. Мой друг болтал, и исцелял своим легким нравом мою душу — вскоре я забыл о ссоре. Тем же вечером уйти домой мне так и не пришлось — моя мама наведалась в гости к семье Игоря и, судя по разговорам, намечались шашлыки. Для нас, детей, это означало что можно не прощаться еще несколько часов. Мы быстро смекнули что к чему и, выпросив пару кусков мяса, умчались в сад мамы Игоря — место очень аутентичное. Сад был уникальный, как и весь поселок он был расположен на склоне, а то и вовсе напоминал крутую лесенку. Мы взобрались на самый верх и присели на две дощечки. — Ой! — Игорь подскочил в тот же момент, как сел. — Что такое? — Я встрепенулся следом и выронил свой кусок шашлыка. Видимо, на радость котам. — Я же не поливал тут сегодня ничего. Нужно полить пока совсем не стемнело. — Он резво скатился вниз и перехватил шланг для полива обеими руками. Его кусок мяса был зажат между зубов. Я расхохотался и соскользнул на заднице вниз по склону. Игорь, со странным выражением лица, по большей части из-за зажатого между зубами мяса, включил воду и направил струю в меня — я оказался мокрый с головы до ног. — Ну спасибо! — Я отряхнул свои волосы как пес и пару капель попало на Игоря. Он расхохотался от моего вида огрел меня водой еще раз. Свое мясо он потерял в потасовке. Мне ничего не осталось кроме как убегать, но побег означает поражение. Я убрал мокрую челку со лба и, резко развернувшись, побежал прям на него, отбиваясь от струй воды. — Полундра! — Вскричал Игорь, и попытался удрать от меня в ту же секунду как понял мое намерение. Но ему не повезло, карма его настигла и он навзничь повалился в грязь которую сам же и развел. — Так тебе и надо! — Я подбежал и, едва удержав равновесие на скользкой земле, отобрал у него оружие и облил с ног до головы так, что у него наверняка даже трусы промокли. Потом мы еще долго отмывали шлепки и себя под холодной водой из шланга. Грязь которую мы развели нужно было оправдать. Поэтому, как только мы стали более или менее напоминать людей, а не огров, Игорь занялся тем, ради чего и взял шланг в руке — поливом. Мы снова сели на дощечки, теперь уже мокрые, и Игорь с его шлангом выглядел как мальчик с удочкой, точно такой как у компании мультфильмов Dreamworks. Мы заговорили. — Что завтра будем делать? — Я спрашиваю лишь для того, чтобы не играть снова завтра с Димой. Не хочу его видеть. — Не знаю. — Не глядя отвечает мне друг и это его «не знаю» значит совсем не то, чем кажется на первый взгляд. Игорь часто умалчивает то, что думает на самом деле. Но его интонация и взгляд выдают его с головой. Он прекрасно понял что я не хочу играть с Димой и ждет от меня идей. — Пошли на площадку, а? — Мммм. — Игорь мычит, все еще на меня не смотрит. Это значит, что ему не хочется этого делать, но отказать он мне не может. Я уступаю. — Хорошо, тогда предлагай сам. — Я знаю, что он сейчас по обыкновению будет долго думать над идеями, поэтому откидываюсь на спину и гляжу на россыпь звезд. Родители шумно выпивают где-то в другой части двора. На удивление, Игорю хватает меньше минуты. — Давай сыграем в мафию! — Он наконец поворачивается ко мне и смотрит так, как будто его осенило. И тут же предлагает компромисс. — Пойдем на площадку и найдем с кем поиграть. — Давай. — Говорю я, но в душе думаю что лучше уж лягушек ловить. Вот если бы разделиться на полицейских и мафиози и охотиться друг на друга — вот это да, это весело. Но мафия, даже в противовес моей нелюбимой монополии, звучит неинтересно. Я надеюсь завтра, на площадке, мы найдем занятие поинтереснее. Но пока говорю ему «да», ведь Игорь пошел мне на встречу. И предпочел меня Диме. — Будет очень весело. — Он кивает сам себе и на его щеках появляются ямочки. — Как думаешь, а кто из наших знакомых мафия? — Неожиданно для меня задает он вопрос. Я не уверен, что правильно его понял. Он видит мое замешательство и продолжает. — Ну, вот кому какая карта больше подходит, как думаешь? — Он выглядит задумчиво и лукаво. Потом щурит глаза и смотрит на меня так, что я понимаю —сейчас он скажет хохму. — Ксюша единственная девочка, а значит она путана! — Он веселится и случайно задирает шланг — нас снова окатывает водой, но мы уже мокрые нам без разницы. — Ну ты Петросян. — Говорю я и тоже улыбаюсь. — Тогда Дима — мафия. — Ни секунды не раздумывая говорю я. Игорь смотрит на меня так будто даже не сомневался что я так скажу. Улыбается, бровь вздернута в немом вопросе и как будто хочет сказать: «Да ну?» Для него не секрет, что я думаю о Диме. Я знаю что, когда меня с ними нет, он говорит про меня гадости. Мне Ксюша рассказала. Вечно он называет меня умником, еще и так пренебрежительно, как будто это плохо. Не моя беда что он глупее шестиклассника. Может, он мне просто завидует? Мне приятно думать именно так. — Тогда я буду комиссаром. — Заявляет Игорь с гордым видом. — Какой из тебя комиссар? Ты ни одной мафии не вычислил. — Только спустя несколько секунд я задумываюсь что ему, наверное, не приятно что подразумеваю Диму мафией второй раз. Для него Дима — друг. И все-таки, несмотря на мою грубость, он не упрекает меня. Из-за этого мне становится вдвойне совестно. Мне кажется неловкое молчание выдает мое смущение. Я смотрю в сад, туда, где он уже залил бедные ирисы. Пихаю его в предплечье, мол, смотри что делаешь. Игорь спохватывается, как будто не пялился на этот шланг все это время и начинает причитать. Среди всего прочего я слышу «ебушки-воробушки» и меня разбирает смех. До чего он чудный! Одним своим присутствием он может развеять неловкость, грусть или злость. Нет, он точно не комиссар. В мафии он бы точно был доктором— тем, кто подлатает после встречи с мафией. — Вот мать узнает, что я тут ирисы залил и все, капец мне! — Сетует он себе под нос и встает чтобы скатится вниз и свернуть шланг. Пока бредет по темному и мокрому саду он пачкается и спотыкается о кошку. Потом окликает меня, и мы вместе идем к гамаку, где и засыпаем под разговоры о медузах и звуки отдаленного бурного веселья наших родителей. Последнее о чем я думаю, засыпая, что я не очень хороший друг. А еще что утром мы будем съедены комарами заживо.