Штормовое предупреждение

      Энакин проснулся в холодном поту и с безмолвным криком на губах, сел, схватившись за грудь в попытках успокоить дыхание. Как там говорил Оби-Ван? Медленный глубокий вдох… Медленный глубокий выдох… Повторив практику несколько раз и наконец ощутив, что адреналин в крови снижается, замедляя ритм зашедшегося в пляске сердца, позволил себе мешком плюхнуться обратно на подушку.       Опять это видение.       Когда четыре года назад он заявил учителю, что желал бы видеть в своих снах Падме, а не умирающую маму, он совершенно не это имел в виду. Очевидно, ему следовало больше внимания уделить формулировке своего желания, потому как у Силы явно было самое отстойное чувство юмора. Облизнув сухие губы, Энакин перевернулся на бок, полежал так ещё немного и снова сел в своей кровати. Огляделся. Его генеральская каюта не была маленькой, но из-за целого склада всевозможных запчастей и элементов другой не менее важной мелочи свободного места оставалось не так уж много. Он запустил руку в волосы, взъерошивая взмокшие от кошмара пряди, испытывая лёгкое наслаждение от ощущения прохладного воздуха.       Закрыв глаза, снова глубоко вдохнул.       И медленно выдохнул.       Энакин поднялся на ноги, прошаркал до рабочего стола и взял лежащий комлинг. Пальцы быстро отыскали нужную комбинацию, но вовремя зависли над кнопкой вызова. Взгляд на хронометр показал глубокую ночь, а так как Решительный находился уже у орбиты Корусанта, то и на планете время было такое же, а вырывать беременную жену из желанного сна совершенно точно не было хорошей идеей. Хотя кто-кто, а Падме бы точно не стала ворчать, расскажи он ей причину своей нервозности.       Энакин испустил тяжёлый вздох, побарабанил дюрастилловыми пальцами правой руки по столу и в итоге закрыл глаза и сосредоточился. Сила вокруг галактической столицы ночью казалось другой, более спокойной, что ли, и отыскать нужные сигнатуры не составило никакого труда. Ребёнок сиял в его восприятии яркой звёздочкой, и единственной причиной, почему джедаи до сих пор его не унюхали, был толстый кокон щитов Энакина поверх. Поначалу это было трудно, потом превратилось в рутину, иногда повышенной, а иногда и высокой сложности, если его отправляли на какой-нибудь другой край галактики. Энакин осторожно прикоснулся к сигнатуре своего ребёнка, сканируя на любые формы страха или дискомфорта. Ничего. Лишь блаженное успокоение и безмятежность. Он облегчённо выдохнул в реальности, только сейчас отдавая себе отчёт, что всё это время боялся вдохнуть.       Всё было хорошо. С женой и их малышом всё было в порядке.       Мягкое касание в Силе привлекло внимание, и Энакин потянулся в ответ: либо ребёнок проснулся, каким-то образом почувствовав его присутствие (а это значило, что нужно скорее убаюкать его, пока не разбудил маму), либо… Его брови нахмурились сами собой, стоило понять, что реален был именно второй вариант. Его звал этот Кловис. Вернее, не звал, а будто трусливый лот-кот осторожно заглядывал в глаза в попытке выяснить, будут ли к нему благосклонны или же швырнут чем-то тяжёлым.       Вдох.       Выдох.       Энакин помассировал пальцами виски, отгоняя глупые ассоциации, снова нырнул в Силу и практически набросился на пришлого в ментальном вопросе: «чего тебе?». Кловис явно почувствовал его раздражение, потому как быстро отпрянул и сжал своё присутствие в Великой до почти неразличимой точки, с невнимательности можно было и вовсе не заметить. На миг перед глазами мелькнула картинка обиженных голубых глаз, и Энакин почувствовал укол вины: по сути, парень ничего плохого не сделал, а он повёл себя с ним как с личным врагом. Не лучшее поведение, но, в его защиту, не следовало маскироваться под сигнатуру его нерождённого ребёнка. Вокруг было столько ничем не примечательных форсъюзеров, почему нельзя было выбрать кого-то из них, раз уж так нужно было спрятаться от зорких глаз Совета? Или же его целью, наоборот, являлось привлечь их внимание именно к ребёнку?       Если подумать, кошмары вернулись на пятый день после встречи с этим пришлым и не связать эти два события было невозможно. Четыре месяца спокойного сна — насколько спокойным он может быть на войне — вновь прервались ночными видениями о стонущей от боли умирающей Падме и отчаянном крике младенца на заднем фоне.       Его жена умрёт родами.       При всём старании как-то иначе трактовать это видение не получалось.       Энакин потряс головой, отгоняя вновь вставшие перед глазами ужасные образы, помассировал лицо и передёрнул всем телом будто от холода. Нет. Он уже допустил эту ошибку, когда снилась мама, сейчас бездействовать он не будет. Этот кошмар, это видение не сбудется. Энакин закрыл глаза, повторил дыхательную гимнастику и в следующий момент легонько хлопнул себя по щекам, сбрасывая следы кошмара. Правая половина лица жалобно заныла — кажется, он маленько перестарался, — зато мысли полностью прояснились.

***

      Люк плохо помнил что произошло после того как старик Бэн… Оби-Ван Кеноби объявился в столовой — это событие совершенно не отложилось в памяти — возможно всему виной были разрывающие его эмоции, что он отчаянно стремился взять под контроль, чтобы не наговорить лишнего: всё-таки пока что этот человек ничего не сделал его отцу и было бы по меньшей мере странно, по большей — крайне подозрительно обвинять его в жестокости к собственному ученику. Это было непросто.       Люк подавил усталый стон, перевернулся на бок, спиной к лучевому полю, и попытался разложить мысли по полочкам. Прежде всего, магистр Йода и его заместитель — этого Мэйса Винду ведь можно было считать таковым? — похоже, перестали считать его откровенной угрозой, но полностью от своих опасений не отказались, иначе бы не закрыли его снова в камере, а пустили бы в гостевые комнаты — наверняка ведь такие должны были быть в храме. Во-вторых, объявился Оби-Ван Кеноби и Люк бы соврал, сказав, что рад его появлению. Он не хотел сейчас видеть этого человека, не после того, что ненароком подсмотрел в Междумирье, не после того, как осознал, что все его слова и убеждения были наглой, откровенной ложью. Он пытался выставить его отца безоговорочным злом и убедить его убить его, крифф бы его побрал! Руки сжались в кулаки, а брови нахмурились так сильно, что заболел лоб. Люк заставил себя медленно втянуть носом воздух и, отсчитав в уме до пяти, медленно выдохнуть: не время и уж точно не место предаваться эмоциям. Он потянулся рукой к очкам, слегка сдвинул их на лоб и тихо выдохнул от коснувшегося лица воздуха. Наконец-то! Кожа уже сначала преть под вакуумом стекла и пластика, а на щеках, скорее всего, отпечатались линии. Маскировка, может, и хорошая, но жуть какая неудобная. Непроизвольно мысли утекли в прошлое, к костюму Дарта Вейдера, и Люк про себя ужаснулся, только сейчас сообразив, что искалеченный отец вообще не мог снять дурацкие доспехи и маску и провёл в таком заточении десятки лет. Должно быть, его тело просто горело от бесконечного контакта с дюрастилом.       Это Оби-Ван виноват! И этот человек посмел втирать ему что-то о добре и милосердии? Он поступил бы милосердно просто добив Энакина, раз уж не сумел решить всё словами, но никак не искалечив и бросив гореть заживо!       Люк поджал ноги к груди, обхватив руками колени. Злость и ненависть поднимали головы, пытались нашёптывать мысли убить мучителя отца дабы избавить того от неминуемых страданий и тем самым обеспечить себе совершенно иное детство. Потому что, если бы Энакин Скайуокер не стал инвалидом последней степени, он бы точно узнал о рождении своих детей и забрал бы их с собой и вырастил. Верное ведь? Отец всегда настаивал, что их место рядом друг с другом…       Погружение в Силу случилось спонтанно, Люк даже не сразу сообразил, что огоньки перед глазами не были начавшимся сном, а принадлежали конкретным форсъюзерам и отображали их примерное местоположение. Он никогда не видел силовые сигнатуры в таком ключе. Поддавшись непонятному желанию, неуклюже огляделся, про себя удивившись количеству настоящих и потенциальных джедаев, а потом обнаружил едва заметную, похожую на сферу силовую плёнку, окружающую его со всех сторон. Он будто был заключен в стеклянный шарик или, скорее, мыльный пузырь. Силовой пузырь. Данное открытие здорово напрягло, но все попытки потыкать в сферу дабы пробить брешь не принесли результата. Вернее, та вдруг стала чуть темнее и будто уплотнилась. Люк поддал губы, решив не нарываться — мало ли этот барьер нужен для его выживания в другом времени? Вдохнул и выдохнул, желая успокоиться. Секундный блеск чего-то бирюзового привлёк внимание. Он с любопытством проследил за нитью — силовая связь, кажется именно так её описывал Йода — и с удивлением ощутил знакомое присутствие.       Отец.       Внутри всё словно замерло. Люк подобрался, разрываясь между желанием как-то окликнуть его, привлечь внимание и просто тихонько понаблюдать издалека. Всё-таки Энакин Скайуокер не знал, что он его сын, наверняка не поймёт, если его вдруг начнёт дёргать какой-то незнакомец. Силовой пузырь вдруг стал прозрачней и будто со всех сторон разом Люка окатило недовольным: «чего тебе?». Он шарахнулся от неожиданности, понимая, что его заметили, но совершенно не понимая причины столь неприкрытой злобы: он же ничего не сделал, даже не потревожил его, просто наблюдал. Стало очень обидно.       Люк поспешно вынырнул из Силы, с тоской огляделся по сторонам, убеждаясь, что за время его мысленного отсутствия ничего в камере не изменилось, и, вновь натянув очки на лицо и для надёжности «прилепив» их Силой, постарался уснуть — всё-таки на Корусанте сейчас владычествовала ночь.       Его разбудили чьи-то голоса и настойчивое тыканье в Силе. Люк сонно проморгался, неуклюже принял сидячее положение и не удержался от широкого зевка, предварительно прикрыв рот ладонью. Хотелось спать. Тяжёлые веки то и дело норовили закрыться, тело качалось взад-вперёд будто лодка на волнах, а в мозгу не было ни единой связной мысли.       Кто-то опустил руку ему на плечо и решительно потряс:       — Вставай, спящая красавица, разговор есть.       Этот голос. Голос был совершенно точно знаком ему, и Люк приложил усилия чтобы побороть накатывающую усталость и сфокусироваться на говорившем.       — А!       Нависший над ним с грозным выражением лица отец отпрянул от неожиданности, и Люк, осознав, что сделал, залился краской. Как дёрганный малыш, право слово! Потерев лоб, пытаясь спрятать охватившее его смущение, тихо пояснил:       — Вы напугали меня.       Лицо Энакина приняло высшую форму недоверия напополам с возмущением:       — Я настолько страшный? Странно, обычно мне говорят ровно противоположное.       Не удержавшись, Люк фыркнул, ибо реакция отца больше подходила бы какой-нибудь девушке. На его смех тот обиженно надулся, но продержался так не больше минуты и сам расплылся в улыбке — всё-таки правы были и тётя Беру, и ребята из Альянса, говоря, что смех у него довольно заразительный. Люк провёл рукой по волосам, откидывая прилипшие во сне ко лбу пряди, прогладил ладонью смявшуюся рубашку и постарался успокоиться. Отец… Энакин пришёл явно не шутки с ним шутить — всё-таки слишком серьёзный был, да и в голосе читалось напряжение — потому следовало собраться и тщательно контролировать свой язык, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего.       — Ты… Вы что-то хотели? — Люк почти скривился от того что обратился к отцу настолько официально, но, опять же, это были простые нормы приличия, учитывая, что прошлый их разговор явно не задался. Не хотелось бы ещё больше настроить его против себя, пусть он и не знал, чем вызвал его гнев.       Энакин закатил глаза, пробурчал что-то вроде: «мы ведь одного возраста», но поправлять не стал. Люк позволил себе немного расслабиться. Кажется, он принял верное решение.       — Я бы хотел кое-что прояснить, Кловис, — на его псевдониме голос Энакина засочился ядом, — нас никто не услышит, так что надеюсь на честный ответ. И, поверь, я пойму, если ты попробуешь солгать.       На последнем предложении Энакин сделал особое ударение, и Люк постарался сглотнуть как можно незаметнее. Да, он понял, что Великая почему-то не прикрывала его, если по близости маячил его отец, и это, мягко говоря, напрягало. Спросить Энакин мог что угодно, а вот нужно ли было говорить ему всю правду — вопрос куда более душетрепещущий. И всё-таки он не мог отказаться. Хотя бы потому что иначе вызовет ещё больше недоверия.       — Отлично. — Энакин довольно кивнул на его кивок. — Зачем ты постоянно зовёшь меня?       Что? Люк моргнул раз, другой. Кажется, его глаза увеличились до размеров праздничных блюдец тёти Беру потому как от отца впервые зафонило неуверенностью. Будто он вдруг пожалел о своём вопросе.       — Я… не уверен, что понял о чём вы…       Энакин поджал губы, метнул быстрый взгляд в сторону лучевого поля за которым стоял страж и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Люку не нужно было погружаться в Силу чтобы почувствовать её лёгкий подтверждающий перезвон. Он и правда не понимал вопроса. Что значит он звал его? Он не звал! Отец сам реагировал на его беспокойство и укутывал Силой словно шерстяным одеялом, успокаивая. Стоп. Или его мысленные стенания и были тем самым зовом?       — Ладно, забудь. — на лице Энакина читалось лёгкое раздражение напополам с неуверенностью, он махнул рукой и как-то сгорбился. Люк подумал, что вся его поза буквально кричала об усталости. — Должно быть, я тебя кое с кем перепутал.       Значит и правда устал.       Люк облизнул сухие губы, мысленно собрался и очень осторожно, будто пытаясь расположить к себе раненого крайт-дракона, решился:       — Что-то случилось?       — Всё в полном порядке, — если бы словом можно было заморозить, камера наверняка бы уже покрылась льдом. Голубые глаза Энакина вмиг утеряли то подобие миролюбия, что было в них ещё секунду назад, наполнились резкостью и какой-то то ли защитой, то ли ещё чем. На всякий случай Люк поднял руки ладонями вперёд, постарался придать лицу максимально дружелюбное выражение:       — Я не джедай и не член Ордена, если хочешь выговориться о чём-то своём, я выслушаю.       Ну вот, он сказал это. Перешёл, правда, на неформальное «ты», но сказал. Непроизвольно задержав дыхание, впился взглядом в отца, чьё лицо посмурнело и нахмурилось ещё сильнее.       — Это попытка вызнать секретные данные? — Энакин скрестил руки на груди и выпрямил спину. — Если да, то забудь: Совет не настолько доверяет мне, чтобы посвящать в свои игры.       Люк незаметно стиснул зубы. Разговор уверенно тёк не в то русло, и нужно было как-то реабилитироваться.       — Просто подумал, что выглядишь так, будто пару дней не спал…       — Слушай сюда, недокормыш, — решительно перебил Энакин и вытянул правую руку, указав на него пальцем, — не знаю, кто ты, но держись от меня подальше во всех смыслах, если не хочешь впоследствии обзавестись таким же аксессуаром. — он приспустил правую перчатку, открывая вид на чёрно-золотой дюрастил.       Люка будто громом оглушило. Протез?! Он знал, что у Дарта Вейдера были протезированные конечности, но что чтобы механическая рука была и у Энакина Скайуокера… Внутри будто что-то сломалось, рухнуло вниз и разлетелось осколками. Отстранённо он заметил, что отец двинулся к лучевому полю и, прежде чем он успел окликнуть его, покинул камеру.       Люк растерянно смотрел ему вслед, пытаясь разложить по полочкам новые данные и унять разрастающийся внутри шторм эмоций.

***

      Остаток дня прошёл не то чтобы в напряжении, но и точно не спокойно. Пару раз заходили Йода с Мэйсом Винду, заглядывала твилечка-целитель, а также зачем-то мялся у входа в темницы Оби-Ван Кеноби. Присутствие последнего откровенно раздражало, потому как за столь короткий срок никак не получилось привести мысли относительно него в порядок. Перед глазами всякий раз вставал просящий о помощи искалеченный отец, которого этот джедай бросил умирать в мучениях, смерив презрительным взглядом. Впервые мелькнула радость, что Дарт Вейдер убил-таки его в той схватке и этот человек не стал ему полноценным учителем. Йода, конечно, поддержал ту околесицу относительно его отца, но по крайней мере он не принимал участие в его переходе на тёмную сторону. Оби-Ван же ощущался… ну, предателем.       Лучевое поле исчезло, извещая о новом посетителе и, пусть хронографа в камере не было, внутреннее чутьё Люка сообщило о наступлении ужина. Страж и правда зашёл с дымящейся на подносе тарелкой, и Люк непроизвольно втянул носом запах. Пахло просто восхитительно. По крайней мере, на кормёжку жаловаться не приходилось.       Усевшись на койку и поставив поднос на колени, Люк с аппетитом умял тушёные овощи и котлеты из кого-то, по вкусу очень похожего на банту, запил всё это дело фруктовым соком и, облизнувшись, принялся ждать когда страж вновь пройдёт по камерам, забирая использованную посуду. У него было время всё обдумать после ухода отца и прийти к выводу, что джедаи вряд ли выпустят его за пределы темницы даже с учётом их последнего разговора и, если он хотел вернуться в своё время, нужно было действовать самому. В идеале покинуть храм и попытаться силами голонета найти решение или хотя бы местоположение какой-нибудь древней библиотеки, потому что вряд ли джедаи были единственными, кто пытался собрать знания галактики.       Но для осуществления этого плана нужно было как-то воздействовать на сознание стражей, что, учитывая, что они были обученными джедаями, несколько сильно усложняло задачу.       Люк сделал глубокий вдох, очищая сознание от мыслей о неудаче. У него будет только одна попытка, в случае неудачи которой он окажется заперт в этих темницах на веки вечные. Разум шептал не спешить, обождать и положиться на волю Великой, но был также и другой голос, уверяющий, что он должен предпринимать и собственные шаги по своему спасению, а не сидеть и ждать когда всё само разрешится.       — Вы поели?       Сейчас — понял он и, пользуясь секундным замешательством только вошедшего к нему стража, послал в его разум самое сильное внушение, какое только мог сделать в условиях камеры. На миг страж не двигался, давая повод усомниться в успехе, но после выключил свои мечи и посторонился.       Двигаясь как можно быстрее, но при этом стараясь не шуметь, Люк юркнул за пределы камеры и со всех ног припустил к выходу из подземелья. Если Сила не врала, у него было около пяти минут форы, пока напарник одурманенного не сообщит о побеге.

***

      Прятаться в Силе не то чтобы было задачей повышенной сложности, просто, если в его времени прибегать к такому трюку было особо незачем — отец всё равно умудрялся не только находить его, но ещё и говорить, других джедаев и ситхов не было, а Дарт Сидиус узнал о нём гораздо позже, — то в этом всё было совсем иначе. Орден кишел мастерами и рыцарями-джедаями, и в голову упорно лезли предательские мысли о возможной поимке. Люк был почти на все сто процентов уверен, что его уже хватились и активно искали, а значит следовало быть на чеку буквально каждую секунду. Первой мыслей было сбежать. На нижние уровни или как можно дальше от храма. Потом вспомнилась любимая поговорка Хана: «если хочешь что-то хорошо спрятать — положи на самое видное место» и, как бы глупо она ни звучала, Люк был вынужден признать, что смысл в ней определённо был. Взять хотя бы сколько раз он сам искал нужные инструменты и в итоге находил буквально у себя под рукой.       Так что вопреки голосу инстинкта самосохранения Люк отошёл не так уж и далеко от храма и прилагал все усилия чтобы выглядеть спокойно и в то же время удерживать щиты на максимуме.       Силовая сигнатура отца замаячила совсем рядом, несколько пошатывая его концентрацию.       Люк не спеша юркнул в один из узких переулков, осторожно выглянул и попытался осмотреться. Не было похоже, что Энакин Скайуокер вышел на охоту за ним, потому как, казалось, даже не пытался приблизиться и двигался в совершенно другом направлении. Хотя это могла быть и такая тактика… Движимый любопытством и наплевав на крики собственного разума, Люк пошёл по следу отца и через несколько заковыристых улочек заметил-таки высокую фигуру в джедайском балахоне. Энакин уверенно путал по кварталам, периодически останавливался у одной из торговых лавочек и, казалось, просто прогуливался после тяжёлого рабочего дня, но что-то упорно мешало Люку поверить в эту беззаботность.       Почему-то казалось, что отец куда-то очень спешил несмотря на размеренный шаг и периодические остановки.       Загадка разрешилась, когда он вышел к высокому зданию то ли театра, то ли какого-то другого культурного заведения и к нему буквально бросилась миниатюрная женская фигурка. На секунду Люк решил, что девушка — жертва каких-нибудь обстоятельств, помочь справиться с которыми мог только джедай, но от неё не веяло ни страхом, ни тревогой, да и отец будто резко успокоился при её появлении. А потом произошло нечто невероятное: Энакин притянул её в объятия, зарылся правой рукой в струящиеся по спине и плечам волосы и потянулся губами к её губам.       Люк вытаращился на эту сцену, слегка прикрыв пальцами глаза, пытаясь сообразить, что ему довелось подсмотреть. Не было никаких сомнений, что эти двое любили друг друга — девушка совсем не была против продемонстрированной ласки, лишь пару раз оглянулась, будто опасаясь чужих глаз, но улочка была пуста за исключением нескольких спешащих по своим делам и не обращающих ни на кого внимания экзотов.       Кое-как собравшись с мыслями, Люк улучил момент, когда отец принялся о чём-то болтать, активно подкрепляя слова жестикуляцией и тем самым отвлекая внимание спутницы на себя, юркнул за ближайшую колонну, а оттуда пробрался к трансформаторной будке. Новое убежище было гораздо ближе к родителю и его спутнице, и, осторожно выглянув, он смог увидеть девушку с другого ракурса. Первое, что бросилось в глаза — выпирающий из-под обшитого рюшами платья живот. Второе — её лицо. Люк сглотнул, поняв, знает эту девушку. Причёска и наряд, конечно, были другими, но… это именно её он сбил с ног, когда выпал из портала междумирья.       Сердце начало биться глубже, отдавая в уши.       Он выпал прямо на неё, и тогда с ней были его дроиды — R2D2 и 3PO.       И она показалась ему похожей на его сестру, на Лею.              Отец не только обнял её, но и поцеловал. Причём так, будто делал это уже раз сотый, не меньше. И она была беременна.              Горло будто опухло, так как глотать внезапно стало очень тяжело.       Но ведь Энакин сказал, что ему двадцать три, а, согласно подсчётам, он стал его отцом минимум в тридцать один. Или нет? Мог ли Люк ошибиться на восемь лет? Но тогда выходило, что Бену… Оби-Вану в его времени было не семьдесят и уж точно не восемьдесят, а шестьдесят два? Ну, это объясняло его проворность, хотя, вспоминая, какие кульбиты вытворял Йода… Люк затряс головой и легонько шлёпнул себя по щекам в попытке прогнать ворох бесчисленных догадок и сосредоточиться на самом главном.       Если перед ним действительно была его мама — а поведение отца и Сила убеждали, что так оно и есть, — то это меняло абсолютно всё.       Он родился в День основания Империи — это было доподлинно известно, потому что тётя Беру показывала ему свидетельство о рождении. В тот же день остался без родителей — мама не пережила роды, а отец, судя по всему, уже сменил сторону, ибо ничего не знал ни про него, ни про Лею, да и джедаи спрятали их от него, чего бы не сделали, оставайся он их союзником.       Живот его матери казался достаточно большим, что наводило на мысль о приближающихся родах, что, в свою очередь, значило…       — Ну и как много ты увидел, недокормыш?       Чужие пальцы крепко, но не больно ухватили сзади основание шеи, вынуждая замереть, словно пойманный за шкирку детёныш лот-кота. Люк беспомощно посмотрел на то место, где, казалось, ещё пару секунд назад стояли его отец с матерью, но теперь там никого не было.