Штормовое предупреждение

      Путь до храма показался необычайно длинным.       Дыхание давно сбилось, на лбу блестели капли пота, а ноги уже начали заплетаться, но Энакин упрямо шагал вперёд, едва не срываясь на бег. В первую очередь потому что тогда риски упасть значительно бы возросли, а во вторую — потому что не пристало порядочному рыцарю носиться по улицам словно какой-то юнлинг. Если только речь не шла о погоне за проникшими на Корусант сепаратистами-диверсантами или адептами тёмной стороны, разумеется. Насчёт первых можно было не волноваться — республиканская контрразведка и алая гвардия ВАР работали чётко и слаженно и, после нескольких предупреждённых попыток нанести удар как по стратегически важным объектам, так и по моральному духу жителей галактической столицы враг прекратил свои вылазки. О вторых же исправно предупреждала соответствующая рябь в Силе, полностью скрыть которую ни один из тёмных форсъюзеров пока не сумел.       В этот раз Сила молчала.       Вернее, шептала, что источник периодических сегодняшних колебаний не представляет опасности. И наверное Энакин не придал бы тем почти незаметным вспышкам значения — мало ли какое дитя впервые проявляет способности форсъюзера — если бы с каждой такой вспышкой из него рывками не выходила Сила. Неслабыми такими рывками. А ещё подпись этого «воришки» слишком походила на его собственную. На подпись его ещё не рождённого ребёнка.       Страх медленно, но упорно пробивался сквозь поспешно поднятые щиты.       Главным минусом нахождения в гиперпространстве были сильнейшие помехи при попытках связаться с внешним миром. Корабли ВАР пользовались внутренней сетью и могли ретранслировать сигнал любого своего судна в любую нужную точку, будь то храм джедаев, Сенат, кабинет канцлера или же узел связи союзника на какой-то далёкой планете. На личные комлинги эта привилегия не распространялась, а звонить супруге по служебному было чревато — все сигналы отслеживались, а разговоры и голозвонки записывались. Упаси Сила кто-то из Совета решит выяснить что вдруг так срочно понадобилось рыцарю Скайуокеру от сенатора Амидалы! Достаточно того что все они и так косились на него, стоило ему подойти к ней ближе чем на два метра. По этой причине Энакин старался отвлечься от панели счётчика оборванных звонков, число на котором уже перевалило за сорок, и рассуждать здраво.       С Падме всё было хорошо.       Она была порядке.       В конце концов, несколько раз связь устанавливалась — буквально на три секунды, но всё же! — и мелькавшая в ладони голограмма жены казалась нормальной. Она была в том же платье, что и утром, без следов борьбы или — упаси Сила — крови. Кажется, она даже улыбалась. А она бы ни за что не улыбалась, случись что, Энакин это точно знал. Так что всё было в порядке. Должно было быть. Но ребёнок упорно транслировал ему то волнение, то неприкрытый страх и впивался в него так сильно, что порой темнело в глазах. Попытки приласкать, согреть и успокоить через связь давали временный результат, а потом всё начиналось сначала. Могла ли Падме скрывать от него что-то серьёзное, чтобы не беспокоить, пока он в космосе? Эта мысль не давала покоя, заставляя сердце биться быстрее, сильнее.       Что-то он упускал.       А потом «Решительный» вышел из гиперпространства и вошёл в атмосферу Корусанта. Огоньки форсъюзеров и обычных разумных отобразились в Силе.       И тогда всё внезапно обрело смысл.       Энакин совершенно не запомнил, что сказал Рексу прежде чем сбежал по трапу и быстрым шагом направился в сторону храма. 501-й в случае чего мог прекрасно постоять за себя, а вот не владеющая Силой Падме и младенец в её утробе вряд ли могли что-либо противопоставить даже одному падавану, не говоря уже о целом Совете мастеров-джедаев. Сердце подскочило к горлу. Энакин непроизвольно ускорился. Очень не хотелось думать, что их с Падме тайна стала известна Ордену, но как-то иначе объяснить, что любимая жена забыла в святая святых рыцарей-миротворцев, да ещё и в окружении половины членов Совета было трудно. Винду бы костьми лёг, но не пустил в храм постороннего, будь он хоть трижды сенатором или даже канцлером. Значит ситуация была из ряда вон.       Ноги перешли на бег.       Наизусть зная дорогу до храма, включая все кратчайшие пути, Энакин совершенно не смотрел куда ступает, вместо этого сосредоточившись на силовой подписи своего ребёнка. От малыша ключом била тревога. Плотнее обернув его Силой, он послал убеждение не бояться и ждать, заверив, что уже идёт. Конечно, младенец вряд ли понял его слова, но по крайней мере немного успокоился. Уже хорошо. Плечо наткнулось на живую преграду, и Энакин едва удержал равновесие. Пробормотав быстрые извинения какому-то гражданскому, которого чуть не сбил с ног, он сошёл с тропы и остановился. Закрыл глаза. Прощупать состояние жены через их ребёнка было задачей сложной, но не невыполнимой. Найти ниточку, связующую мать и дитя воедино, осторожно пройтись вдоль и… Энакин шокировано распахнул глаза, не обнаружив рядом с огоньком не родившегося форсъюзера сигнатуры его матери.              — Что за бред… — потерянно пробормотал он под нос и снова погрузился в Силу.       Должно быть, какая-то ошибка. Не рождённый младенец не мог находиться отдельно от матери, но ощущался именно так. Или это он, Энакин, что-то напутал? Но подпись своего ребёнка он запомнил в тот самый момент когда впервые коснулся крохотного, хрупкого огонька под сердцем жены и, был уверен, что не спутает ни с каким другим.       Это точно был его малыш.       Но без Падме.       Энакин затряс головой, зажал пальцами волосы. Неужели в погоне за досрочным выполнением миссии он переборщил с подавителями усталости и теперь сходил с ума? Нужно было срочно связаться с женой. Плевать, если Совет раскрыл их тайну, плевать, если его изгонят из Ордена за привязанности. Главное узнать, что с ней всё в порядке, что она жива, здорова, и их малыш по-прежнему растёт и развивается внутри неё, а не лежит как живое доказательство его несдержанности посреди круглого кабинета, вырезанный из живота матери. Энакина передёрнуло от представленной картины. Разум подсказывал, что подобное невозможно — как минимум не в стиле джедаев, как максимум, младенец бы погиб при таком раскладе и никак не смог бы тянуть из него Силу, — но воображение у него всегда было богатое, а потому набирал заветный номер он уже дрожащими пальцами.       Падме ответила после первого же гудка.       — С тобой всё в порядке? — не размениваясь на приветствие сразу поинтересовалась она, и у Энакина отлегло от сердца. Судя по голо, жена была дома и в полном порядке. Как и её круглый живот. — Ты сорок три раза пытался связаться, будучи в гиперпространстве. Что стряслось? — Её голос был насквозь пропитан тревогой.       — Ничего, всё отлично, — Энакин позволил себе шумный выдох и усталую улыбку. — Теперь отлично. Просто малыш вдруг начал тянуть Силу сильнее, и я решил, что… что с вами что-то случилось.       Он не стал упоминать, что ощутил сигнатуру их ребёнка в храме — нечего её пугать, когда нет никаких доказательств кроме его чувств. Вдруг он действительно сходил с ума? Падме машинально положила ладони на выпирающий живот.       — Стал тянуть сильнее? — озадаченно переспросила она. — Но доктор сказал, ребёнок прекрасно развивается и поводов для беспокойства нет. Хотя, кто у нас, рассмотреть не удалось — кое-кто никак не хотел поворачиваться и постоянно демонстрировал попу.       Энакин рассмеялся в голос.       — Ну ты хоть попросила заскринить?       — Вы недооцениваете меня, рыцарь Скайуокер. — Падме сложила руки на груди в притворном возмущении. — Я не обошлась одним жалким скрином и попросила полноценное голофото УЗИ. Придёшь — полюбуешься, классно получилось.       — Даже не сомневался. — всё ещё посмеиваясь убедил он и в следующий момент согнулся пополам, чудом не выронив коммуникатор.       — Что такое?!       Вскрик Падме вынудил поскорее убрать с лица гримасу. Последнее, что было нужно сейчас его жене, это беспокойство за него.       — Всё нормально.       — Ты хоть в лицо мне не ври!       — Да правда, всё уже хорошо.       — Эни… Опять ребёнок?       Энакина хватило только на судорожный кивок. Проницательности Падме было не занимать, не даром она пользовалась уважением как в Сенате, так и за его пределами. Когда эти «перетягивания Силы» только начались, ему пришлось рассказать жене, почему он периодически морщился без какой-либо видимой причины и массировал виски. Та поподжимала губы, поглядела то ли неуверенно, то ли жалостливо — он так и не разобрал — да и забыла про это. Во всяком случае так он думал до этого момента и старательно контролировал свою мимику, не позволяя проскользнуть ни тени плохого самочувствия. Но сегодняшние толчки были куда сильнее обычных, и игнорировать их оказалось тяжело.       — Может, он так твоё внимание привлечь пытается? — неуверенно протянула Падме. — Тебя долго с нами не было, малыш соскучился.       — Может, — согласно кивнул он. — В любом случае, я сейчас отмечусь мастеру Йоде и сразу приеду.       Жена ободряюще улыбнулась, но задумчиво-обеспокоенное выражение по-прежнему плескалось в глубине её глаз. Энакин послал ей воздушный поцелуй и завершил голозвонок.       Улыбка медленно сошла с губ.       Его ребёнок чего-то очень боялся. Что-то напугало его настолько сильно, что он не переставал сигнализировать об этом и неосознанно вытягивал из него Силу. Но больше всего напрягал факт, что зов ощущался со стороны храма, а не дома, где малыш с матерью сейчас и находился. Что-то было не так. И как отец он обязан был выяснить, что именно.       Энакин перешёл на бег, прежде чем осознал это.

***

      Сердце откликалось на волнение и отбивало в груди ускоренный ритм, отдавая в висках и горле. Он понятия не имел, кем был этот джедай с фиолетовым световым мечом — это вообще нормально? — но от него фонило опасностью. Он не представился, но засыпал десятком различных вопросов, а, когда предсказуемо не получил ответа ни на один, повёл вглубь храма непонятно куда. Несколько раз Люк пытался заговорить и узнать хотя бы примерно, что с ним собираются делать, но всякий раз получал тычок в спину рукоятью меча и напоминание, что вопросы тут задаёт не он.       Такое поведение со стороны джедая по меньшей мере напрягало.       — Направо. — холодный голос в очередной раз пробрал до мурашек, и Люк поспешил выполнить приказ, свернув к ведущей куда-то вниз лестнице. Ступеньки были вымощены камнем, каждый шаг по ним отзывался звучным цоканьем несмотря на довольно мягкую подошву сапог, и отстранённо он подумал, что дело, должно быть, в обуви его сопровождающего.       Пройдя десяток метров прямо и свернув налево, они упёрлись в тупик, но прежде чем Люк успел задаться мысленным вопросом что дальше, в стене образовалась выемка в форме двери и им открылся проход. С очередной ведущей вниз лестницей. В горле встал ком, и Люк с трудом проглотил его. Упирающийся меж лопаток выключенный световой меч, тяжёлая лестница, потайная дверь — всё это начинало напоминать кадры заштампованных голоужасов и он бы не удивился, окажись под храмом воинов мира темница с цепями и пыточными. Непроизвольно его передёрнуло.       — Не дёргаться. — Рукоять едва не впилась в кожу сквозь тонкую майку. — Присмотрите за ним до собрания Совета.       Несколько раз недоуменно моргнув, Люк сообразил, что последние слова предназначались не ему, а затаившимся в тени двоим мужчинам в странных одеяниях и масках. Отрывисто кивнув его сопровождающему, они активировали свои мечи — Люк с удивлением отметил, что лезвия располагались с обоих концов рукояти и были ярко-жёлтого цвета — и подошли ближе. Храмовые стражи. Более крупный из них схватил его за руки и вывернул их, заводя за спину. Люк зашипел от боли. Щелчок и лёгкое покалывание в запястьях безошибочно указали на силовые оковы. Люк втянул ртом воздух и запрокинул голову назад, желая поймать взгляд своих тюремщиков. К сожалению, прорези в масках были слишком узкими чтобы разглядеть хоть сотую часть их лица, а в Силу свои эмоции они предсказуемо не проецировали.       — Что со мной будет? — после долгих собираний с духом решился попытать удачу и выяснить свою дальнейшую судьбу Люк и, не получив ответ ни сразу, ни спустя какое-то время, жалобно добавил: — я ничего плохого не сделал.       Стражи переглянулись и более крупный небрежно пожал плечами, словно давая разрешение своему коллеге. Тот кивнул и, не удосужившись деактивировать меч, указал им в сторону Люка. Тот инстинктивно отпрянул.       — Несанкционированное проникновение на территорию храма и сопротивление Главе Высшего Совета вряд ли можно расценить как проявление дружелюбия.       Так тот угрюмый джедай с фиолетовым световым мечом был Главой Совета?! Люк даже не попытался скрыть охватившее его изумление и раскрыл рот. Он был уверен, что эту должность, как самый мудрый и главный, занимал мастер Йода, но, получается, власть была не у него? Если так, то он только что очень серьёзно влип.       — Но я не враг! — с долей отчаяния воскликнул Люк, но стражи остались не впечатлены.       — Вот Совет это и решит, — отрезал более крупный, давая понять, что разговор на эту тему окончен. Во всяком случае с ними.       Сколько пришлось ожидать в неведении, Люк не знал — хронографа в этом подземелье не наблюдалось, а его внутренние часы сбились как только он оказался в этом времени. Паника накатывала волнами, и ему то прожигало внутренности, то вдруг окутывало теплом и спокойствием, будто кто-то невидимый возвращал на его плечи скинутое в моменты страха призрачное одеяло. В эти минуты Сила казалась почти осязаемой, такой мягкой и… заботливой? Пару раз ему даже показалось, что он слышал чей-то тихий, успокаивающий голос.       Воспользовавшись очередной передышкой, Люк решил продумать, что он будет говорить Совету. Ему нужно было из кожи вон вылезти, но убедить их, что он не представляет опасности ни для них, ни для Старой Республики. Вот только как? Джедаи ложь за версту чуют, а ответ про путешествие во времени вряд ли будет воспринят адекватно. Сам бы он в такую историю точно не поверил. В лучшем случае его посчитают больным на голову и передадут врачам, в худшем — сочтут вражеским шпионом с плохо продуманной легендой и будут судить. Оба варианта были ужасны, но если от врачей ещё можно сбежать, то во втором случае об этом можно было и не мечтать. Люк жевал губу, крутил в голове версии и так и эдак, но ничего вменяемого придумать не мог. Может быть, уделяй он в школе больше времени общегалактической истории, что-нибудь и пришло бы в голову, а так вся надежда оставалась на Силу. Вот только традиционное «На всё воля Великой» в качестве ответа Совет тоже вряд ли устроит.       Люк тяжело вздохнул.       Ну почему с ним всегда происходила какая-нибудь несуразица? Почему разнообразия ради провалиться в портал Междумирья не мог кто-то другой?       Быстро тряхнув головой и укорив себя за эгоистичные мысли, попытался вернуться к продумыванию своей истории, когда храмовые стражи вдруг потянули его за локти, увлекая за собой. Началось — понял Люк, и всё с таким трудом собранное спокойствие разом покинуло его тело и мысли.