Плутовка

Ромка повалил меня на снег. Его смех был звонким и живым. Одноклассник смотрел на меня сверху вниз. Восторженный и счастливый, он подал мне руку. Я не отказалась. Он притянул меня к себе. Мои рыжие волосы ткнулись ему в нос. Пятифан поморщился и засмеялся. И я смеялась тоже. Его смех заражал меня. Наши голоса птицей пролетали над тайгой. Я слышала себя, Ромку и… Кто-то смотрел на нас в кромке деревьев. Увидев незнакомца, Рома загородил меня спиной. Я не видела того, кто приближался к нам. – Она моя! – донёсся до меня голос Ромы. Это был истошный крик. Вопль страданий и боли. Рома скрючился на снегу. На его лице сидела знакомая мне заячья маска. Из под маски стекала горячая кровь, растапливая снег подо мной и Ромкой. Я видела, как под белой пеленой показались обглоданные детские кости. Я проснулась. По лбу бежала капля пота, а из глаз текли горячие слёзы. Я не ощущала ничего, кроме волнения. Сны не снились мне вот уже неделю. Я засыпала и просыпалась, будто не ложилась вовсе. Но этот сон напомнил мне о существовании ночи. Мне хотелось встать с кровати, уйти на поиски того, что не даёт мне покоя седьмой день. Я спустила ноги с кровати и прислушалась к спящему дому. Тишина гуляла по коридорам и комнатам. Я не слышала секундной стрелки. Наконец-то! Я стояла у окна, разглядывая знакомые силуэты. Уши уловили полюбившиеся звуки. Я уже спускалась с крыльца, когда увидела Медвежутку. Совушка махала мне рукой, а Зайчик стоял в стороне, пристально разглядывая меня. Было ощущение, что его глаза искали посетившие меня изменения с последней нашей встречи. Холодный взгляд приклеился к полароиду. Я и забыла, что сплю с ним в обнимку, ем и делаю уроки. Он стал частью меня. Я хотела что-то… полароид мне нужен для... я что-то забывала, глядя на устремившиеся в небо хлопья снега. Мы не промолвились и словом. Мои глаза выражали все те чувства, что я испытала без них. А они кивали мне, мол, понимаем. Я позволила себе забыть про то, что внизу. Мы начали свой волшебный танец. Зайчик держал меня за руки, танцуя бешеного ритма макарену. Мы смеялись, я снова ощутила счастье. Спускаясь к земле, прежде чем подняться снова, я спросила Зайчика: – Где вы были? – Рядом, Алиса. – Мы всегда р-р-р-ядом, – прорычал Волчик. – Сил набирались, – протянул Медвежутка. Если бы я могла набрать сил без них… Я их только теряла. Мне было необходимо услышать снова флейту. Где-то вдалеке послышался собачий лай. Он не прекращался. Флейта играла громче, но собака перебивала её ритм. Я оторвала глаза от луны, взглянув на источник шума. Жулька сидела на крыльце, не переставая лаять. Я опустилась на землю, и полароид ощутимо ударился о моё бедро. Полароид… Дети в масках продолжали кружить, разглядывая меня с высоты... Снег мотыльками летел к светящейся луне. Щёлк. Полароид выплюнул снимок. Я не успела его потрясти, как из леса раздался крик. Блеянье, вопль. Дети неуклюже приземлились. Я хотела помочь Совушке, упавшей на спину, но снимок стал проявляться. Я рассмотрела его при свете звёзд и не смогла удержать крика. Я бежала домой так быстро, как могла. Позади слышались шаги, рычание и улюлюканье. Зайчик звал меня, а чьё-то блеянье слышалось всё ближе, всё громче, страшнее. – Алиса, – вздрогнул отец от хлопка входной двери. Он, по-прежнему, спал внизу на диване. Я вжалась в дверь, всеми силами стараясь удержать монстров, находившихся за ней. Жулька лаяла на дверь, не замолкая ни на секунду. Я слышала шаги, зловонное дыхание. Запах просачивался через двери. Он мне знаком. Тот самый, что был со мной в лесу. Он пытается пробраться, долбится и скребёт. Вот-вот собьёт с петель двери. – Алиса! – папа сел на колени рядом со мной. – Почему ты не спишь? Зачем ты ходила на улицу?! – он пытался перекричать лаявшую собаку. Я говорила отцу о том, что видела. Мои губы шевелились, но я не слышала своего голоса. Он застрял в горле, не позволяя выдавить и звука. Неужели он не слышит?! Почему? Папа прижал меня к себе. Стянул с меня шубку и уложил на диван. Я не могла разглядеть его лица. Сумрак ночи пробрался в каждый угол дома, пряча чувства в тень, оголяя страхи и беспокойство. Но я нуждалась в том, чтобы увидеть его лицо, прочувствовать то, что он чувствует. – Папа, – я взялась за его большую руку. – Ты с пацанами бегаешь гулять по ночам? – как пощечина, ударили слова отца. – Папа, – по щекам заструились слезы. Мне хотелось кричать, звать на помощь, но никто не придёт.