Плутовка

Лес был чёрным и непроходимым. Я не видела куда бежала, но всё равно не останавливалась. По лицу били ветки, снег сыпался на голову, падая за спину и обжигая ледяным холодом. У меня перехватывало дыхания от страха. Он, словно кнутом, хлестал меня по пятам. Не сдавайся! Беги! Повторяю себе я, преодолевая поваленное дерево и высокие сугробы. Когда я остановилась, сердце готово было выпрыгнуть из горла. Мне хотелось заглушить его удары, ведь услышат, увидят, найдут. Я озиралась по сторонам. Только ели и небо. Не видно куда ступаешь. Сердце отмеряет секунды. Я осторожно двинулась вперед. – То бежишь, то кричишь, – раздался знакомый голос. Я обернулась. Позади меня стоял запыхавшийся Зайчик, – думал, заблудилась. Я не отвечала, а только медленно пятилась, пока не запнулась об корягу и не свалилась на землю. – В-р-р-оде лиса, – мне послышался чей-то вой, – а бегает как гепа-р-р-д. Ко мне приближался мальчик с маской волка. Маска была устрашающей. Большие клыки в разинутой пасти так и угрожали сцепиться на горле, а отдающие блеском, жёлтые глаза мальчика устрашали не меньше пасти. Мальчик в волчьей маске подал мне руку. – Де-р-р-р-жись, лисичка, – завыл он. К нам подбежал некто в маске совы. Это был ребенок, как и все здесь присутствующие, но его голос никак не выдавал хозяина маски, мальчик или девочка. Он был ухающим и глубоким. – Вроде лиса, – подошла она к мальчику-волчику, – а трусливая как За-а-а-й-чишка. Я приняла руку Волчика. Он помог мне подняться. Я стояла среди детей в масках, пытаясь унять бьющееся сердце. – Я тебе рассказывал про друзей, – заявил Зайчик. Мне вспомнилась первая встреча с Ромкой Пятифаном. Я тогда испугалась, но он не позволил причинить мне вред. Значит ли, что и им я могу доверять? Или, хотя бы, дать шанс. – Мы думали, ты сквозь снег провалилась, – раздался протяжной голос из леса. На опушку вышел мальчик в медвежьей маске. – Все копа-а-а-ть начали, а я не капа-а-ал. Силы берегу-у-у. – Испугалась что ли? – мальчик-зайчик наклонил голову в недоумении, – все так хотели с тобой познакомится, – засеменил он вокруг нас, – и перестарались. – Я не испугалась, – мой голос должен был звучать воинственно, но, скорее всего, звучал как овечье блеяние, – просто в лесу погулять захотелось. – То-о-о-чно наша, – в голосе мальчика в маске медведя звучала явная нотка ленцы и умиротворения. – Алиса, знакомься, – дети в масках, как по команде, встали по линейке напротив меня. – Это Медвежутка, – зайчик показал на тучного мальчика в медвежьей маске. – Не смотри, что я такой плюю-ю-ю-шевый. Внутри я настоящий хищник, – заверял он. Его голос был, как сладкий тягучий мед. Слушай и успокаивайся. – А это Совушка, – зайчик положил руку на плечо девочки в совиной маске. Её глаз в прорезях маски не было видно. Девочка казалась маленькой, но гибкой. – Я видела, к-к-как вы игра-а-а-лись в снежки-и-и-и, – ухала она. – А это Волчик, – зайчик неуверенно повернулся в сторону мальчика в маске волка. – Пр-р-риятно, – рявкнул он, но по голосу казалось, что ему не очень приятно. – Мы давно хоте-е-ели с тобой подружиться, – сказала Совушка. – Но боялись, – протянул Медвежутка. Я тут же вспомнила про пропавших детей. Как все вокруг боятся, переживая о родных детях. – А вы знаете, что стало с пропавшими детьми? – неуверенно спросила я, боясь услышать ответ. Дети переглянулись. Зайчик задрожал. – В лесу блуждали-блуждали, – протянул Медвежутка. – И потерялись, – скорбно завершила Совушка. – Они в порядке? Они живы? – если они плутают там, в ночи, то мы можем их всех найти, – мы можем их найти? Тот кто ищет, всегда найдет, – безрадостно заметил Зайчик. Голоса детей изменились. В них не было возбуждения и задора. – Не хочу грусти-и-ить, – завыл Медвежутка, – хочу веселиться. Воздух, заряжённый чем-то несказанным, постепенно растворился. Зайчик взял меня за руку. – Пойдем! Покажу тебе, как в лесу развлекаются. Мы бежали среди елей и сугробов. На небе уже показалась большая белолицая луна, а звёзды, жемчужной россыпью украсили небосвод. Крупные хлопья снега падали на лицо, бережно покрывая мои ресницы приятной вуалью. – У-х-у, – зухала Совушка и взлетела, а затем приземлилась где-то позади нас. Я заметила, что мы пришли на большую лесную поляну. Она была укрыта плотным, но мягким слоем снега. Снежные крупицы высоко поднимались в небо, кружа под приятную лесную мелодию. Где-то совсем близко играли на флейте. Обволакивающая мелодия заставляла кружиться в такт с мягкими хлопьями снега. Я хотела потрогать её, коснуться этого волшбества, но руки сжали нечто твердое. – Ну же, – протянул Медвежутка, – надева-а-а-й. Я держала лисью маску в руках. Волшебство. Я же не брала её. Маска коснулась моего лица. Приятная и тёплая, она пахла мандаринами. Все дети запрыгали, едва ли не задевая головой небо. И только Зайчик скакал так высоко, словно хотел посоперничать с луной за первенство на небе. – Алиса, – он приземлился рядом со мной, – дай мне руку. Я охотно вложила свою руку ему в ладонь. И мы взвились в небо. Мальчик-зайчик крепко держал меня, пока мы покоряли ночной небосвод. Я чувствовала волшебство, таящееся в каждой еловой веточке, в лучах снежинок и в самом воздухе. – Ты можешь и одна, – послышался далеко голос Зайчика. Могу! Я была уверена, что сейчас я могу всё. Рука Зайчика отпустила меня, и я начала свой танец. Ноги несли меня, как по паркету, но его не было. Меня подхватывала осязаемая мелодия флейты. Я бежала по шелку, ощущая ногами его гладкость. Мы прыгали, танцевали и падали, снова прыгали, летели и восхищались. Я бы никогда не променяло чувство полета и волшебства на то, что ждёт меня там – внизу. А разве мня что-то ждало? И имело ли это смысл? Я ни за что не спущусь. Я буду лететь к луне, чтобы она восхитилась моему танцу. Я была счастлива. – Хватит улыбаться, Алиса! – Ромкин голос выдернул меня из приятных воспоминаний о ночных танцах. – Катька пропала. Это всё серьёзно!