Плутовка

Я вошла в школу, встревоженная событиями ночи. Меня часто стала посещать тревога. Она следовала за мной в сумраке ночи и полумраке леса. Тревога даже поселилась в сердце и иногда поскрябывала своими короткими и тупыми когтями мою душу. Но иногда тревога засыпала, а я гадала, что заставило её спрятаться. Кто спел ей сладкую умиротворяющую колыбельную… Когда я подошла к расписанию, на доске висел листок:

«ВНИМАНИЕ! ПРОПАЛ РЕБЕНОК! Бабурин Семен, 13 лет. Ученик 7 "Б" класса. 16 января утром ушёл в школу и до настоящего момента его местонахождение неизвестно. Приметы: рост 155-160 см, глаза серые, волосы каштановые, тучного телосложения. Был одет: тёмно-коричневая дубленка, бежевый шарф, чёрная норковая шапка, сапоги Аляска. Всех, кто может сообщить какую-либо информацию о местонахождении Семёна, просьба позвонить по телефонам: 3-67-22 или 02 – милиция 3-10-42 – бабушка Семена»

Сердце провалилось в пятки. Я вспомнила, как Ромка пообещал расправиться с Бабуриным. По спине прошёл холодок. Несмотря на то, что прозвенел звонок, все ученики продолжали оживлённо перешёптываться. Громче всех было слышно Катьку. – И Вова, и Семён, – задорно рассуждала одноклассница, - кто следующий? – Маньяк у нас завелся, – вторил ей класс, – того и гляди, полпосёлка вырежет. Мне стало неуютно. Казалось, я знала кто виноват в исчезновении Бабурина и не знала одновременно. Ромка явственно клялся, что перережет горло Семену, но решился бы? Нет, скорее он хотел казаться тем, кто может совершить убийство, но на деле, он далеко не такой, каким кажется. Но там, в лесу, были не только мы с Ромкой и Бяшей. В глухой чащобе было нечто необъяснимое, непонятное, страшное и… завораживающее. Мне вспомнились звуки флейты. Каким сладким сиропом текла мелодия по моим венам, забиралась глубоко, и как бальзам, успокаивала сердце. Неужто и Семён её услышал? Услышал и побежал к ней, как светлячок на горящий огонёк жизни. – Смотрите, как новенькая улыбается, – голос Катьки мигом разрушил воспоминания о сладкой и нежной мелодии, – небось, радуется, что люди пропадают. А Семён то, – закудахтала она. – Она же вчера на него набросилась. Истеричка! Маньячка! Весь класс обернулся. Они ждали мою реакцию, наблюдали, как хищные звери. Класс хотел видеть маньячку, убийцу и душегубку, но перед ними сидела всего лишь я. Могла ли я убить Бабурина за то, что он сделал? – Да ваш Бабурин, сам кого хочешь прибьёт, – возмутилась я, растревоженная воспоминаниями, – наверное, задушил кого-то в лесу, а сейчас прячется. – Ментов боится, на, – неожиданно для меня, поддакнул Бяша. – Смотрите-ка, как она размышляет, – Катя делала выпад, один за другим. Как вампир, она подпитывалась моей злостью и беспомощностью. – Отвела его в лес, – одноклассница выдержала паузу, а затем понизила голос, – как того мальчика. Её слова, как разряд электрошокера, оживили класс. – Да завали ты уже, – гавкнул Ромка. Катька уже собиралась ответить, но не успела. В класс вошла учительница и милицейский. – Здравствуйте, класс. Сегодня вам прочитает лекцию старший лейтенант Тихонов. – Здравствуйте, – пробасил вошедший милиционер. – Здрав-ству-йте, – хором отозвался класс. Лицо старлея было спокойным и непоколебимым, однако от него мне становилось неуютно. Я чувствовала, что должна была ему что-то сказать, но что? То, что рассказала отцу? Милиционер словно почувствовал мой взгляд. Грустными зелёными глазами он посмотрел на меня. Тяжёлый взгляд изучал лицо новой ученицы 7 «Б» класса. – А, правда, что в посёлке маньяк завёлся? – звонкий голос выбил лейтенанта из своих размышлений. – Дети, сейчас самое главное – это не паниковать, – начал Тихонов, – родители, учителя и милиционеры бдительно следят за вашей безопасностью! – Значит всё-таки есть маньяк! – восторженно пискнула Катька. Как бы хотелось, чтобы маньяк лично встретился с этой стервятницей. – Мы никаких комментариев об этом не даём, однако, больше небезопасно ходить по поселку в одиночку. Более того, гулять в тёмное время суток, а так же в лесу, строго запрещено! – старлей написал памятки на доске, зафиксировав их в нашей памяти словами. – Если вы видели или увидите что-то странное, подозрительное и не обыденное, обязательно сообщите мне. Совесть, изворотливым червём зашевелилась в груди. Сообщить, но что? Что мальчики героически спасли меня от возможной смерти? Или что они угрожали Семёну расправой? А затем на меня набросилось чёрное косматое чудище? Или, может быть, рассказать про мальчика-зайчика? А ведь, если подумать, он достаточно странный. И его, вполне, можно записать в категорию «необыденный». Интересно, поднимут ли меня на смех? И обрадуется ли Ромка такой вот моей благодарности в виде предательства, доноса? Я подняла глаза и увидела шоколадно-коричневые глаза Ромки. Он пристально посмотрел на меня. Во взгляде читалось: «Не мусорни». Я не могла предать Ромку, но смолчать об опасности… Разве я буду после этого порядочной ученицей? – Я видела, – неожиданно для себя, стушевалась я. Все взгляд были прикованы ко мне. Ромка скривился. Старлей медленно и неотвратимо двигался ко мне. – Что ты видела? – В-в-арежку, – почему-то звонкость голоса и уверенность тела стали меня покидать. – Ну надо же, какая Алиса наблюдательная, – защебетала Катька, – варежку нашла. – Какую варежку? – Серую с зеленой полоской, – уже смелее ответила я. – Она сейчас у тебя? – милиционер был заинтересован разговором. Это явственно выражали его глаза. – Да, – ответила я, уже запуская руку в портфель. Тетрадка, ручка, карандаш, ластик… – Я клала её в портфель, – всё содержимое я высыпала на парту. Действительно, варежки не было. – Наверное, собака стащила. – Лишь бы внимание привлечь, выскочка, – зашипела Катька. Тихонов смерил её взглядом и задал вопрос: – Где ты её видела? В лесу. Среди елей и сугробов. Это всё, что я могла ответить. Собака меня привела в то место, прямо к… мальчику-зайчику. – Я не помню. – Эх, ребятки, – вздохнул старлей. Когда милиционер вышел, начался урок. Морозное утро нарисовало причудливые замысловатые узоры. В них явно таилось какое-то послание, но не для меня, а хдля кого-то особенного. Для того, кто знает этот тайный шифр, но я всё равно пыталась его разгадать, вовсе не думая об уроке. Прозвеневший звонок выдернул меня из оцепенения, а Ромкин голос и вовсе привел в чувства. – Я знал, что не мусорнешь, – прошептал он так, чтобы только я услышала, а затем громко добавил, – а здорово ты нас напугала вчера. Как рванула. – Ромыч аж обосрался, на, – смачная затрещина по Бяшиному затылку эхом пронеслась по всему классу. – Щас ты у меня обосрёшься, – прорычал Рома Пятифан. Я прыснула. Ромка отчего-то покраснел. Никогда не видела, чтобы такие, как Ромка, так краснели. Мне вспомнилась наша с ним последняя встреча. Крик Семёна, когда его били. – Рома, – я взяла его под руку, как мама иногда ходила под ручку с другом семьи. – Ты знаешь, что случилось с Бабуриным? Мне не хотелось, чтобы он думал, будто я его подозреваю, но на мой вопрос Ромка покосился. – Нет, а ты? – Меня подозреваешь, – улыбнулась я. – Бойся-бояйся. Я вообще опасная персона. – Уж точно. Только тебя и бояться в лесу, – Ромка почесал затылок и хищно улыбнулся. От упоминание про лес мне стало неуютно. Я чувствовала, что лес как-то замешан в исчезновении Вовы, и может быть, Семёна? – Алиса, я тут спросить хотел, – Пятифан выдернул меня из неприятных мыслей, – какой у тебя номер телефона? – А зачем тебе? – я не смогла сдержать улыбки, но сильно пыталась. – Ну, домашку там узнать, – он почесал затылок и отвел глаза. – Ромыч, ты же всё время у Полинки спрашивал, – подал голос скучающий Бяша. Ромка не ответил, но Бяша получил локтем по ребрам. – Да и вообще, не безопасно сейчас. Сама слышала. – Не секрет, записывай: 6-03-05. Слушай, Ромка, – я постарлась замурлыкать, как это делала мама, – Катька про какого-то мальчика говорила и… лес. – Ты не слышала эту страшилку? – спросил Бяша. – Говорят, тут жил мальчик когда-то, – понизил голос Ромка, – и он был психом. Вроде скромный такой, молчаливый, талантливый. В школе его не замечали, а иногда и вовсе задирали. Однажды, ему приглянулась одна девочка. Он пригласил её в лес и там… растерзал! – Сам? – мне с трудом верилось, что мальчик мог кого-то убить. Хотя, такой как Бабурин мог бы. – Никто не знает, на, – прошепелявил Бяша. – Только ясно одно: её тело было разодрано в клочья, а на нём была её кровь. – Что с ним случилось потом? – я была неуверена, хочу ли знать продолжение. – Он пропал. Больше его никто не видел, но говорят, он до сих пор бродит по лесу. – А девчонка, ту, что убил, завывает в лесу, скрежещет своими костями, – шептал Бяша, а Ромка вторил ему. – Потому мы и слышим, иногда, эти страшные звуки. Не лесные совсем. Прозвенел звонок на урок. После школы меня преследовало странное чувство. Я что-то знала, но забыла. Что же? Эта мысль не давала мне покоя. Я всё размышляла о том мальчике, что убил девчонку. Тихий скромник, способный на зверство. Приятный мальчик, с которым чувствуется спокойствие, в какой-то миг вытаскивает свои когти и терзает тело девочки. На белый снег брызжет кровь, а лесную чащобу заполняет адский крик боли и страдания. Нет. Нельзя о таком думать. Я попыталась сконцентрировать свои мысли на Ромке. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. И дело вовсе не в том, что он местный бандит, держащий в страхе полшколы. Мне казалось, в нём было что-то ещё, что я никак не могла раскусить. Он казался мне неукротимым, как ветер в поле, как море – непредсказуемое и теплое. Я не заметила как вошла в лес. Снежный и холодный, как… мальчик-зайчик. Мысль о нём бросала в дрожь. Чёрная грязная длинная шерсть и вонючий язык. Рычание и блеянье. Рядом гавкнула собака. Я вздрогнула. Это была та самая собачонка, что привела меня к Зайчику. – Вот ты какая, опять тут, – я поняла, что даже не спросила у мальчика в маске её кличку. – Где твой хозяин? – тихо спросила я, не хотя его видеть, и в то же время желая. Меня тянуло к этому чудному мальчику и ужасно страшило. Я не хотела верить, что он может обрести такую ужасную форму. Мне на макушку упал снег. Неужели белка прыгнула на ветку? – Попал! – звонкий голос раздался из-за ели. – Ромка! – крикнула я и набрала горсть снега, – ох, получишь, негодник! – но одноклассник прятался за деревом. Я подкралась, как тень. Нет… не Ромка. – Это я, – робко отозвался Зайчик. Бежать! Беги! Давай же беги! Кричала я сама себе, но ноги не бежали, а сердце колотилось едва ли быстрее обычного. – Алиса? – мальчик-зайчик подходил ко мне всё ближе, – что с тобой? – Ты был там, – мне показалось, что мой голос даже не было слышно. – Где там? – он наклонил голову на бок. Даже ухом пошевелил. Надо же, какая маска. – В лесу! – я чувствовала что сержусь, но не на него, а на себя. – Я же зайчик-попрыгайчик. А зайцы, как ты сама знаешь, живут в лесу. Как и лисички, – его голос был тихим и спокойным. Он значительно отличался от Ромкиного. – Я видела тебя и… зверя. Вы набросились на меня! – мне до ужаса захотелось накинуться на него. Содрать с него маску, уличить во лжи. – Ты упала и ударилась, Алиса, – зайчик, как будто сдаваясь, поднял руки. – А из-за кого я, по-твоему, упала? – я наступала на него, надвигаясь как глыба. – Из-за неё, – мальчик-зайчик ткнул в меня пальцем. Я опешила и даже остановилась. – Ты испугалась, сама не зная чего. – А кто меня пугал? – подбоченилась я. – Может быть, лес? – прошептал мальчик, озираясь по сторонам. – Может быть, ты ему не нравишься? – его голос казался дрожащим, как замёрзший лист на ветру. – П-ф-ф, – фыркнула я. – Как можно не нравится лесу? Собачка рядом звонко гавкнула. – Не знаю. Я ему всегда нравлюсь, – мне показалось, что заячья маска чуть-чуть улыбнулась. – Я тоже, – не возможно не нравится лесу. Как ему вообще кто-то может не нравится? – У тебя лицо какое-то бледное. Боишься что ли? Меня? – мой таинственный собеседник звонко рассмеялся. – Да какая же ты лиса? – Да я, чтобы ты знал, ничего не боюсь! – его смех был приятным и спокойным. Было ощущение, что рядом с тобой смеётся твой давний друг. Только что-то мне не давало покоя. Мысль, червём засела в голове и проедает в памяти дыры, в поиске чего-то важного. – А чего тогда друзей испугалась? – зайчик наклонился погладить собаку. Друзей… Были ли у меня друзья в поселке? Наверное, Ромку и Бяшу можно назвать друзьями, но я их уже не боюсь. Хотя, признаться честно, я думала Ромка обязательно поможет Бабурину запинать меня. Даже стыдно стало от этой мысли. – Да ты и сам бы испугался, – я вспоминала нашу первую встречу с трио, которое держит в страхе полшколы. – Я и испугался, – стушевался Зайчик, как будто чего-то стыдясь, – но потом я понял, какие они. И больше не боюсь, – сказал он так, словно ставил точку. – И я, – мы оба улыбнулись небу, макушкам елей, сугробам и даже собачке. – Слушай, а помнишь, мы тут недалеко варежку нашли. Она в лесу потерялась где-то опять. Ты не видел? Ты же часто гуляешь в лесу. – Видел, – кивнул Зайчик, – там, на поляне, – он указал рукой в сторону моего дома. Мне стало смешно от того, как мальчик-зайчик пытается быть пугающим. – Ну конечно, на моей поляне, – утвердила я, – пойду, поищу. Я шла по тропинке до дома, а мальчик в маске с собакой неизменно шли рядом, пока из-за сосен не показался мой дом. – И что бы варежке делать на той поляне? –подбоченилась я. – Лежать и ждать, пока её кто-нибудь найдет, – без всякого смешка ответил он. Холодок пробежал по спине. Розыгрыши всё это. Не смешные. Я двинулась к дому с той стороны, куда выходило окно моей комнаты. – Идёшь? – позвала я мальчика. Он стоял в кромке леса. – Зайчик-попрыгайчик, – крикнул он и прыгнул пару раз. Вылитый зайчик. И дело было даже не в маске, а в чём-то другом. В его легкости и его голосе. – Что у тебя под маской? – я бы отдала всё что угодно, лишь бы не увидеть под ней черную длинную шерсть. – А у тебя что? – неуверенно спросил он. – Я не в маске. – А ты надень и скажи, – он кинул мне что-то рыжее и небольшое. Я поймала маску лисицы. Она же была у меня в портфеле! Или выпала? Точно, могла ведь выпасть. Я же хожу в школу через лес. Рыжий мех казался настоящим, живым. Прорези на месте глаз полностью копировали форму глаз лисицы. – Откуда ты её взял? – крикнула я, но Зайчика там уже не было. – Гав-ав, – собачка сидела возле моих ног, ловя снежинки ртом. Поляна была укрыта толстой и мягкой периной из снега. Ложись, да спи, только не замерзни. Снег доставал до коленей, но двигалось мне легко, как в бальном зале моей первой школы. Здесь тянуло танцевать. Я чувствовала, что могу кружиться здесь и не бояться упасть. Мягкая перина обязательно поймает меня и даже подбросит вверх, как пружинистый матрас. Собака снова гавкнула, жестоко выдернув меня из воображений. – Что гав? Варежку ищем! – и мы стали искать. Точнее я. Собака просто бегала вокруг меня. – Это глупость! Здесь её нет, – я разговаривала с собакой, будто она может меня понять, – ну как ей оказаться тут? – собака игралась в снегу и резвилась. – Алиса! – голос мамы доносился с крыльца, – хватит в снегу играться. Иди в дом. Я котлеты приготовила. Я не могла бросить свою спутницу. – Слышишь, котлеты будут. Когда я вошла на кухню с собачкой на руках, мама ахнула, села на стул и снова ахнула. Она всегда любила издавать томные вздохи. – Может, она у нас поживёт? – я всеми силами пыталась состроить глазки, но честно говоря, даже не знала, как их вообще строят. – А кормить чем, Алиса? – я видела, что мама не была согласна, но она и не сопротивлялась. – Да у нас вон, кости из супа остались. И она вообще немного ест. Я поделюсь с ней половиной котлеты, – я спустила собаку с рук. Она вела себя прилично. Село возле моих ног, наклонила голову и пристально уставилась на маму, будто ожидая одобрения. – Алиса… – А я её охоте научу! – я старалась опередить любой мамин аргумент, – будем белок и уток есть! – Как зовут-то? – мама наклонилась к собаке, как будто спрашивала у неё. – М… её… Жулька, – я была уверена, что такую собачку, как эта, могут называть только так. – Жулька, – мама достала из холодильника кости, – Алисе с тобой теперь скучно не будет. – Мам, – я чувствовала гордость, что отстояла Жулькин новый дом, но всё же, – а папа что скажет? – Что-нибудь да скажет. За окном смеркалось, а я всё ещё сидела за уроками. Благодарная Жулька лежала возле моего стола и преданно смотрела в окно. О чём думает бездомная собака, когда обретает дом? О любви и заботе, которой у неё никогда не было? Нет. Собака не думает об этом, по крайней мере, не сразу. Сначала, она просто рада, что пережила ещё один день. Не хуже прошлого. Я была в ответе за покой своей новой любимицы. Ни что больше не заставит её плутать по холодному ночному зимнему лесу, где каждый куст кажется зверем, а саднящая шишка на затылке вырисовывает жуткие образы в воображении. А ведь где-то там плутает Вовка и Семён. Нашли ли они друг друга? Или они оба мертвы, и их тела припорошил снег, навсегда забрав их души, как и душу той девочки, что предал мальчик? Жулька гавкнула от глухого звука. Я вздрогнула. Кто-то кидал снежки мне в окно. Страх пробрал меня до костей, и другое чувство, трепетное. Я боялась увидеть в окне прыгающих зверей, но желала услышать сладостную флейту. Ещё удар. Я медленно подошла к окну. Внизу стоял Ромка с букетом нарциссов в руках. Я не смогла сдержать улыбки. Он махал мне, звал меня и размахивал букетом цветов. Где он только нашел их зимой? – Я с Жулькой прогуляюсь, – я выбежала во двор, где стоял Ромка. Смущённый и покрасневший от холода. – Ты не против, как это… свиданий, да. Я была смущена и поражена наповал. Когда Ромка пошёл в лес, я смело пошла за ним, пока мама не крикнула с крыльца. – Алиса, тебе какой-то Ромка звонит. Подойди к телефону, – голос мамы стих. Она закрыла дверь. Мурашки пробежались по коже. Я смотрела туда, где только что стоял Ромка с букетом. Там была чёрная фигура, не опознать, не угадать, кто он. Я попятилась к дому, но возле него стоял ребёнок, моего роста. Монстр рычал и извивался, как бескостный. Из его пасти текла слюна, а глаза светились жёлтым ярким огнем. Я узнала эти глаза. Фигура отрезала мне путь к дому. Некуда бежать! Ромка, который уже совсем не Ромка, обрёл очертание. Он напоминал большую сову. Она ухала и приближалась ко мне. Лес казался единственным спасением. Там не найдут! Я спрячусь! Убегу! Залезу на дерево. Стану самим лесом. Я побежала.