Литания влюблённых

"А жизнь - только слово. Есть лишь любовь, и есть смерть Эй, а кто будет петь, если все будут спать? Смерть стоит того, чтобы жить А любовь стоит того, чтобы ждать..." Кино "Легенда"

Марий не оспаривал решения примарха. Его отправили отдыхать, и он честно отдыхал. Отчасти это примирило его с Эйдолоном – по слухам, лорд-коммандер счёл это едва ли не разжалованием, изгнанием из Триумвирата. Но чем бы это ни было, заботой и спасением или лёгким наказанием, чтобы порадовать старого наставника… безделье убивало. Пару дней он просто отсыпался, поднимаясь только для того, чтобы поесть и какое-то время посидеть с синтезатором. Всё напряжение, которое держало его с тех пор, как он понял, что случилось с примархом, а то и раньше, с самого Истваана-5, теперь отпускало, стекало, как грязная вода. И какие же дивные сны ему снились – вечера, почти тайные встречи с Беквой, всё то, что было, что навсегда останется в его сердцах. На третий день Марий понял, что либо он заставит себя что-нибудь делать, либо утонет в грёзах, как наркоман в своём дурмане. Слишком соблазнительно было вновь видеть Бекву рядом. Появляться на тренировках роты он не собирался – командир должен подавать пример дисциплинированности, а не нарушения приказов. Разумеется, он тренировался сам, в одиночку, но всё же не был таким фанатиком фехтования, чтобы посвящать ему всё свободное время. А ещё упражнения не отгоняли тоску. Наоборот, тело движется, выполняя поставленную задачу, а разум и душа вспоминают. Он бежал от воспоминаний во сне, но теперь они приходили наяву. «Потому что нельзя убегать!». Резким аккордом Марий точно подчеркнул свои слова. Со звуковой пушкой он почти не расставался. Играл старое, сочинял новое, пытался добиться, чтобы её мелодия походила на человеческий голос. И сейчас она придавала ему… да, пожалуй, смелости. Какого щебня он не смеет войти в зал Маравильи?! Чего ему теперь-то бояться? Тела давно вынесены и похоронены со всем уважением… или сожжены, как мусор, если речь не о её оркестрантах, а о тех трусах, которые пытались сбежать. Беква бы не хотела, чтобы зал, ставший местом её триумфа, превратился в склеп, она любила войну в её грозной силе, а не тот искорёженный хлам, которые оставляют за собой боевые действия. Встретившиеся ему на пути астартес приветствовали капитана с удивлением и радостью. Казалось, Вайросеан встал после тяжёлых ран и сейчас, вырвавшись из апотекариона, счастлив просто стоять на ногах, идти по коридору, держать в руках инструмент, а не лежать прикованным к койке. Этого счастья хватило ровно до зала. Нет, там Мария встретил не склеп. Там была просто помойка. Закусив губу, Вайросеан рассматривал место, где некогда, совсем недавно, совершилось чудо. На самой сцене несколько фигур извивалось от страсти, лаская друг друга. Один из них с пьяным хохотом поливал своих друзей-любовников вином из кубка. Обнажённая пара лежала прямо на полу, цветы, на которых они занимались любовью, превратились в грязное месиво. В углах валялись объедки и всевозможные предметы, которые использовались в любовных играх. Марий пинком отшвырнул окровавленный кнут, проследил за его траекторией до лужи непонятной жидкости. И запах. Сейчас тут разило сильнее, чем в то время, когда здесь гнили трупы. Сервиторы старательно распыляли в зале дивные ароматы, но духи только оседали на пол, стены, сидения липким слоем. А сочетание благовоний и вони из углов… «Беква, как хорошо, что ты этого не видишь!». Марий чуть не задохнулся от ярости. Выходит, примарх Лоргар не просто так уколол Фениксийца, что, обретя истину и наслаждение, они забыли про чистоту. Лорд Аврелиан заходил сюда, он же поклоняется всем богам, а этот зал, по сути, храм. Варп, даже храм Лаэра после захвата не выглядел настолько мерзко. Резкий запах смазочного масла пробивался абсолютно неожиданной нотой в этом коктейле. Компания терминаторов притащила в зал броню и теперь не то обсуждала, не то медитировала на неё. По крайней мере, некоторые из них сидели, молча таращась на доспех. Двое о чём-то тихо спорили, указывая на нижнюю часть брони. Последней каплей до взрыва стали именно они. - Это что за помойка?! – рявкнул Вайросеан. Перепуганные отдыхающие бросились по сторонам, как крысы. Марий подобрал забытую парочкой одежду, сунул ближайшему сервитору: - Вынеси в коридор и там аккуратно сложи, пусть заберут. Так, хватит распылять духи. Дышать уже нечем. Лоботомированные слуги покорно замерли. Кроме них и самого капитана, в зале остались только терминаторы. Даже когда Вайросеан подошёл к ним, они держались спокойно, с самоуверенным достоинством выживших воинов Первой роты. По крайней мере, одного из них Марий хорошо знал – сержанта Аргуса Фелиция, того, кто удостоился особого дара от Слаанеш – полученные на Истваане-5 раны превратились в драгоценные камни. Но сейчас взбешенный капитан и Духа Самоцветов бы поставил по стойке смирно. - Это концертный зал, а не мастерская, - он окинул мрачным взглядом доспех и компанию вокруг него. - Да сюда все за вдохновением ходят. И вообще за всяким-разным. Мы никому не мешали, просто с бронёй мудрили, - вразнобой откликнулись терминаторы. Больше всего усердствовал хозяин доспеха. Что понравилось Вайросеану, вся компания дружно защищала своего мастера – Кэрвина, принятого в роту Железнорукого. Выслушав с десяток аргументов, что чинить броню в концертном зале вообще нормально, Марий кивнул. - Знаете, а вы правы. Это не храм искусства. Впрочем, это и не мастерская. Это помойка, и вы сейчас поможете мне её убирать. Под изумлёнными взглядами терминаторов он обернулся к сервиторам, вносившим вёдра и швабры. - Но мы – воины Первой роты, - возмущённо выдохнул один из астартес, - Лучшие из лучших! - Значит, вы сумеете справиться с настолько сложным прибором, как швабра, - отчеканил Марий, - И значит, вам, лучшим из лучших, не всё равно, что священное место Легиона превращено в бардак и лорд Лоргар уже над этим посмеялся. Он и сам взялся за тряпку, отмывая осевший на стенах жирный налёт благовоний. Сервиторы торопливо подметали, бегали туда-сюда, вынося мусор. Из компании терминаторов трое, в том числе и Кэрвин, взялись за работу сразу. Ещё двое какое-то время стояли, переглядываясь, наконец, Аргус тряхнул головой: - Ладно. Если капитан третьей роты может выполнять грязную работу, то и сержант первой роты это может. - Вы же сами говорили, что на Хемосе работу не делили на чистую и грязную. Была просто работа, которую надо делать, - откликнулся Кэрвин. Уборка затянулась на несколько часов. Особенно долго возились с механизмами, обеспечивавшими сцене идеальный звук и освещение – все они тоже были буквально забиты грязью. Некоторые приходилось разбирать, протирать каждую деталь и собирать обратно. Но в какой-то миг Вайросеан окинул зал взглядом и понял, что тот вновь готов принять концерты. Священное место, храм искусства сиял чистотой. Со стен были тщательно смыты всевозможные надписи, в основном, примитивного толка, с изображений – пририсованные лишние части. - Надо будет подобрать благовония, чтобы не настолько душили, - задумчиво сказал стоявший рядом с капитаном Аргус, - что-то лёгкое, приятное. Травяной или цветочный запах. Или порезче, но в любом случае – не лить их, как Ангрон кровь. - Буду благодарен, если подберёшь, - улыбнулся Марий, - Я плохо разбираюсь в ароматах. Теперь зал Маравильи снова был достоин своего имени. Достоин того, чтобы Она ещё раз вышла на его сцену.