Литания влюблённых

"И есть ещё белые-белые дни, Белые горы и белый лёд. Но всё, что мне нужно, это несколько слов И место для шага вперёд". Кино "Место для шага вперёд"

Древняя мудрость Хемоса гласила, что физические травмы лечатся отдыхом, а душевные – трудом. И действительно, самые мудрые книги не сделали бы для Юлия Каэсорона столько, сколько один рапорт от Вайросеана. Вспоминая про этот момент, первый капитан испытывал изысканную горечь стыда. За своим горем Юлий забыл, что хемосиец заботится не о мёртвых, а о живых. Продумывая, как ещё почтить своих погибших воинов, пряча лицо за самодельной маской – шедевром ювелирного искусства, он не видел своего долга. А дел хватало. Юлий настоял на том, чтобы новый капитан Второй роты был назначен немедленно, не дожидаясь решения примарха. Избранный им сержант, конечно, был далеко не идеальной кандидатурой, но… очень хороший боец, с тактическим чутьём (а стратегического понимания и у Деметера не водилось) и истово верен тому пути, по которому ныне шёл Легион. Каэсорон сам пришёл к примарху за утверждением… и был неприятно удивлён. Фулгрим не заставил его ждать, очень ласково принял, сказал, что ни одна маска не может быть прекраснее лица Юлия, даже сейчас, но он вообще не поинтересовался, кто стал новым вторым капитаном. Ничего не спросил, просто поставил на документе свою подпись. Возможно, это стоило счесть знаком доверия. Но ощущение было, скорее, равнодушия. Полного и абсолютного. Разумеется, Каэсорон ни с кем не делился своими мыслями. Второй капитан пока ещё не освоился в новой должности и вряд ли смог бы правильно понять такое откровенничанье. Марий… Марий никогда бы не принял ни малейшего осуждения в адрес примарха. Он был идеальной правой рукой, поддерживал решения Юлия, когда это было нужно, а если возражал, то к этому стоило прислушиваться, но его верность доходила до абсолюта. Прикажи Фениксиец ему умереть, и Вайросеан спокойно вонзил бы в грудь клинок, даже не спросив, зачем примарху понадобилась его смерть. «Может, Эйдолон? Мы двое ближе всего Фулгриму». Лорд-коммандер воспринял возвращение первого капитана к обязанностям, как установление некоего законного порядка. Правда, какое-то время пришлось выслушивать бесконечные рассказы о том, как «хемосийский мальчишка оскорбил ветерана», но слушать с внимательным видом Юлий умел всегда. Но увы, старый учитель всегда был прост. Ему хватает тех объяснений, которые он получает от примарха, и того, что Фениксиец нежно улыбается ему. Каэсорону этих объяснений уже не хватало. Ему не нравилось не только равнодушие к внутренним делам Легиона, но и те странные перепады, которые наметились в дипломатии. То примарх с придыханием говорит о гениальности Хоруса, то высмеивает приказы Воителя. И ещё… мелочь, но царапающая. Лорд Фулгрим отказался переименовать что Легион, что флагман, сказав, что их названия должны злорадно напоминать тем глупцам, кто верны Императору, о том, что лучшие из братьев восстали против него. Но смущало даже не это. Примарх высмеял все варианты названий флагманского корабля, которые принесли его сыновья. Увидев среди предложенного «Вода Хемоса», он презрительно скривился: «Какое бессмысленное название!». Если бы не книга на коленях, Юлий просто бы встал и вышел с того собрания. Фулгрим, Приносящий воду, ты же не мог забыть, что было величайшей нашей драгоценностью?! Или – забыл? «Я подумаю об этом завтра». Потому что сейчас перед Каэсороном была другая задача. И шагнуть в эту дверь казалось не проще, чем броситься на орочью машину или гореть в огне. Чтобы прийти сюда, ему пришлось долго накручивать себя, представляя, во что превратилась после смерти Эвандера Тобиаса его библиотека. Или то, что книги просто растащили, или то, что в старинных летописях именовалось «мерзостью запустения», или что её превратили в очередное место для встреч, а фолиантами выложили импровизированные лежанки. Теперь, когда он стоял перед дверью, ему не хотелось знать, какое из его жутких видений было правильным. И вообще, хотел бы Эвандер, чтобы один из его убийц (ну да, лично не убивал, но не остановил тех, кто забивал насмерть старика-итератора) входил в его святая святых? - Если он этим недоволен, пусть скажет мне лично, - тряхнул головой Юлий, - Рубикон перейдён. За дверью ему почудилось какое-то движение. Нет, вроде бы библиотека была пуста, Каэсорон не слышал ни дыхания, ни стука сердца. И в тоже время чем больше он её рассматривал, тем больше понимал, что кто-то заботился об этих манускриптах. Конечно, глупо было считать, что книги растащат, Марий же в самый первый день своего недолгого главенства отдал приказ, чтобы за архивными палубами следили, как и раньше. Где-то по-прежнему работали летописцы, но кто вообще пришёл сюда, это место выжившая богема считала едва ли не проклятым. Заметив сложенные в углу книги, видимо, недавно принесённые, Юлий подхватил несколько из них и начал расставлять по местам. Систему Тобиаса он помнил. И тот, кто следил за библиотекой сейчас, тоже знал её – несмотря на всю её сложность, ошибок Каэсорон не видел. «Пришло время для трюка». Неловко повернувшись, астартес зацепил рукой пару фолиантов… тотчас подхватил начавшие падать книги и обернулся к одному из стеллажей, тому, откуда раздался сдавленный вздох: - Выходи, кто бы ты ни был. Теперь я знаю, что ты здесь. Очень медленно из-за стеллажа выскользнула похожая на ксеноса фигура. С фиолетовой кожей и клешнёй вместо правой руки. Поймав его взгляд, женщина смутилась, пряча изменённую руку: - Простите. Я не хотела… - Коралина?! – спутать этот голос было невозможно, - Почему ты так унижаешься передо мной? Это ты ухаживала за библиотекой? Бывшая актриса и итератор кивнула: - Да, я. Мне нужно было где-то спрятаться. Я не думала, что сюда кто-то придёт. Она стояла, вцепившись левой рукой в полку, как будто ждала казни. И не похоже, чтобы это было просто эффектной позой. - С каких пор ты меня боишься? И почему тебе нужно было прятаться? – с точки зрения Юлия, изменения, вызванные Маравильей, были святы. Даже если смотрелись очень своеобразно. - Кто будет терпеть мутанта? – грустно вздохнула Коралина. - Это всё в прошлом, леди Асенека, - зелёные глаза удивлённо распахнулись, когда Юлий перешёл на настолько выспренный тон. Вот и хорошо, пусть изумляется, а не боится, - Нам так или иначе нужен старший архивариус. Скажи мне, кто будет вызывать на этой должности больше уважения, чем голос Маравильи? - Но я… но я…, - Коралина точно задыхалась, - Мне нельзя выходить. Я ведь убийца. И если капитан Вайросеан меня увидит… - Он не будет тебе мстить, - рука Юлия легла на хрупкое плечо женщины, - Я бы смог защитить тебя, но это не понадобится. Он лучше всех нас понимает, что мы все сделали. Ради своей музыки Беква принесла в жертву многих, в том числе себя. Даже если Марий понял, кто именно нанёс удар… В конце концов, Люция он не убил, а тот предатель – пробу ставить негде. Услышав имя мечника, Коралина вздрогнула. - Я пришла к нему… к Люцию. Но он сказал мне, что лучше бы… лучше бы я сдохла, а выжила Серена. Не знала, что он её любил. - Да никого он не любит, кроме себя, - фыркнул Юлий, - Просто у Серены он мог бы выпросить себе очередной портрет, а ты для него бесполезна. Не плачь. Тебе он тоже ни в отвал не сдался. У тебя будет твоё место, твоя работа. Знаешь, Марий показал нам всем одну простую вещь – нечего сводить счёты. Слишком много дел впереди. Такова мудрость Хемоса, и если примарх её забыл… - Примарх ничего не забыл, - внезапно с непонятной горячностью выдохнула Коралина. Каэсорон удивлённо посмотрел на неё. Никто из служивших здесь не мог оставаться равнодушным к величию и красоте Фулгрима, но леди Асенека никогда не входила в число особо страстных поклонниц Фениксийца. Как итератор, она должна была не терять голову даже перед лицом Императора, и именно так о ней отзывался Эвандер Тобиас. Сейчас женщина не запиналась, голос актрисы и оратора звучал тихо, но чётко: - Будьте осторожны, капитан. В нарисованном Сереной портрете обитал демон. А теперь он вселился в примарха. Это не лорд Фулгрим. Клянусь вам. Та, кем я теперь стала, это чувствует. Остальные пятеро тоже это чувствовали, но они ушли странствовать по варпу. Не знаю, вернутся ли. Юлий до крови прикусил губу. Солоноватый вкус немного переключил внимание, ослабил нахлынувшие эмоции. Странности примарха получили возможное объяснение, теперь нужно было проверить эту информацию, решить, что делать дальше… и не выдать себя в процессе. - Я услышал тебя, - наконец, произнёс он, - Ты тоже будь осторожна, старший архивариус. А пока что займёмся приведением библиотеки в порядок, - Каэсорон кивнул на книги в углу. С каждым фолиантом, встававшим на место, он точно собирал заново мозаику собственной души. Что бы не творилось в Легионе, они справятся. Нельзя изменить то, что сделано, нельзя вернуть Эвандера… но архив остался. И люди остались. «И возможно, когда-нибудь мы с Коралиной изменим эту библиотечную систему на более удобную. Когда-нибудь».